По велению судьбы

Гудит. Нет, даже болит. До жути болит голова. Омега пытается сделать глубокий вдох, но что-то будто мешает. Что же произошло? Картинки размыты и невозможно ничего вспомнить. Только одно. Где бы он ни был до этого, он был не один. Он уверен. Чимин… Мини… Он был с ним. Он рядом. Он должен быть рядом. Чонгук с силой раскрывает глаза и сразу же стонет от света. Приглушенно до него доносятся голоса, но все они чужие. Нет того, который звучит на высоких нотах, того, который так дорог омеге. Сейчас не время себя жалеть. Руки, ноги он чувствует, с ним все хорошо, он не ранен, так почему он трупом лежит на полу? Тэ… — Проносится в голове. Да, они должны были встретиться! Точно! Они были в “Блике”... Свет. Все началось с него. Там его не так и много, но он исчез окончательно. А потом… Дым… Было тяжело дышать, а дальше ни проблеска. Чимин! Он был с ним! — Чимин, — шипит омега и кое-как поднимается на руках. В глазах двоится, но когда зрение возвращается более-менее в норму, по телу пробегает дрожь. Он в клетке. В прямом смысле этого слова. Вокруг него одни прутья с шипами, покрыты странной слизью. Яд, небось. Это не железо. Что-то мощнее. Он в небольшом помещении, но хорошо освещенном, а особенно под прожектором его местонахождение, да так, что фонари не дают возможность рассмотреть все за пределами “стены”. Приходится только щуриться. — Предположения оказались верны. Он очнулся раньше положенного, — хрипит уже бесящий голос. — Что происходит? — но голос слишком слаб. В горле все еще тот дым. — И как же Пом затерялся среди людей? Такой юный, — тот цокает и, судя по звукам, подходит ближе. — Тебе не стоит бояться, малыш. Просто обратись, мы возьмем твой ген. Ты не представляешь, как поможешь нам. С армией тебе-подобных мы будем непобедимы. — Ты ему сейчас все расскажешь и по полочкам разложишь? — звучит второй, еще грубее голос. Их сложно услышать, ведь сердце стучит в бешеном темпе в ритме, что можно описать одним словом: “Чимин”. — Где он?! — орет Чонгук уже что есть сил. Кулаки сжимаются, но не так как нужно. Он еще слаб. Нужно восстановить силы, подготовится к драке. — Паренек, ты обратишься или нет? У меня нет времени возиться с тобой, — говорит первый. — А ты мне помогать будешь или продолжишь пялиться на этого? — Но он прекрасен! Твой омега его из сказки достал? Прекрасен… Среди этих уродов нет никого прекрасного, лишь один. Чимин! — Отойди от него ублюдок! — Так покажи коготки и обратись, — ну точно лыбится второй. — Что вы от меня хотите? Мы уже давно не можем обращаться! Никто! — Брось. Все могут. Если хорошенько захотеть. Омегу уже начинает бомбить от их смешков в голосе. Они игрушки для них. Подопытные. А еще Чонгуку ничего не понятно. — Я не могу обратиться, не зная кто я, как минимум! — первое, что попало кричит омега. Впрочем, так ведь и есть. И если всегда он расстраивался из-за этого, то сейчас это очень на руку. Ведь в отличие от далеких предков, обратившись в свою животную ипостась, назад пути уже нет. Это билет в один конец, и так можно было жить, могли б они контролировать существо внутри. Но держать зверя в узде получается только если тот внутри. В иных случаях, как бы дорог не был человек, но стоит существу полностью взять контроль над разумом, как все человеческое, даже воспоминания и чувства будут развеяны как прах. — Ты нас не слышал? Я же сказал, ты Пом. Не учил историю? Ай-яй-яй, — хихикает первый. Пом? — Зверь, древнейший вид. Полутигр, полунечто. С огромными клыками и когтями… У Чонгука в голове замелькали картинки. Он мало чего помнит со своего детства, но то, что сейчас сказал альфа, вызывает воспоминание. Рисунки. Детские рисунки. Чонгук всегда рисовал одно и тоже… Всегда зверя… Всегда Пома! — Вспомнил? Ну, это и не важно. Ты не представляешь, как же мы охренели, когда увидели такого омегу, как ты. Более того, твоя аура… Ммм… Позавидовать. А потом как дошло! — Обращайся!, — прерывает первого второй. — У меня нет желания терять время на разговоры. Джихён, заканчивай шоу. Лаборатория простаивает. Дай сюда, я вколю! Сердце перестало биться или же начало с новой силой. Чонгук уже места найти себе не может, а свет не дает увидеть никого. Но там! Где-то там его Чимин! Омега закрывает глаза и будто ток пронзает все тело, а свет не тухнет, нет, но точно меркнет по сравнению со светом, которым засияли глаза Чонгука. Это не глаза человека. Глаза Пома!

*

Чонгук видит силуэты. Два огромных альфы, а у второго в руках… По комнате проносится звериный рев, никем не слышанный раньше. Чонгук дышит неровно, а маленькое тельце в руках второго немного подергивается. Наверняка, то “вколю” было противоядием, и теперь он просыпается. Чимина… Потерпи… Я помогу! Я защищу!!! Как бы тяжело ни было, но Чимин открывает глаза. Ему свет не бьет в голову, и он прекрасно все видит. — Чонгу…! — но он лишь похрипывает последние звуки, так как чья-то железная хватка сжимает горло. Раньше он бы уже стоял на ватных ногах, но все же игры с Хосоком были полны адреналина и омега прекрасно научился распределяться своим дыханием и силой во что бы то ни стало без потери сознания. Он «закален» и сейчас можно не волноваться о своей жизни, ведь перед ним взаперти, будто подопытный звереныш, стоит его родной Гуки. — Отпусти! — рычит младший, ударяя кулаком в пол, ведь впереди есть только шипы, но еще немного, и ему уже будет плевать на них. — Ого-ого, — говорит первый. — Вы только посмотрите, какая прелестная связь у этих двоих, — он говорит притворно мягко и даже в ладоши похлопывает. Но вот второй играть не намерен: — Обращайся!!! — он сжимает омегу в руках и даже немного приподнимает над полом. Чимин хватается за его руку, предоставляя себе еще одну опору. Но это больше на автомате, ведь мысли о другом. Обратится? О чем они говорят? Это же дорожка в один конец! — Гуки! — кричит, не смотря на препятствие. — Не смей! Нас найдут, все будет хорошо! — Кто? — со смешком оборачивается первый. — Твой Хосок? Омега замирает. — Не спасет. Ему плевать. Ты для него очередная игрушка. Способ утешится. Знаешь, сколько у него было таких, как ты, до тебя? — Нет! Он… — Где твоя метка? — перебивает его альфа. — Где она? Или, может, он признавался, клялся тебе в любви? Он был твоим альфой по-настоящему? Чимин собирается что-то ответит, сквозь пока еще не замечены слезы, но его перебивают. — Кукла. Игрушка, не больше. Так было со всеми до тебя. Так было с моим Тэёном. Так и с тобой. — Тэ-эё-ён? Альфа, названный Джихеном, улыбается и машет куда-то в стекло у потолка. Его улыбка ужасна, а слова как нож… Чимин знает Тэёна. Он приехал за неделю до Хосока, и они быстро подружились. Он рассказывал ему об альфе, которого так любил, о том, что у них отношения были не похожи на обычные, но омега верил, что это просто особенность альфы. А потом, спустя пару недель, он заговорил по-другому. Сказал, что альфа его больше не замечает. Метку он никогда не хотел ставить, а в один день сам признал, что он ничего для него не значит. Он говорил много о нем, но Чимин не подозревал, что все время тем альфой был его Хосок! — Я не прав? — продолжает сыпать соль на рану. — Чимина, не слушай, все не так! Мне Тэхён говорил, что все не так! Хосок влюблен, влюблен в тебя! — Тэхён? — тут же подбираются мужчины. Чонгук не упускает дрожь в голосе. Боятся? — Да! Отпусти нас! Я омега Тэхёна! — Ха… Хахаха — в унисон начинают ржать альфы. — Пом, — обращается первый, — знал ли ты, что “твой” Тэхён глава Сеульской мафии? Владелец самых популярных клубов, казино и борделей в том числе? Знал ли ты какие дела проворачивает “твой”, — брезгливо выделяет слово, — альфа? — Да блять! — рычит второй, разрываю тонкую рубашку на теле Чимина. Тот вскрикивает, пытается ускользнут, ведь альфа задействовал две руки, но его грубо перехватывают, снова сжимая горло. — Чимин-а! Тварь, отпусти его! — Гук кричит, а первый усмехается и тихо произносит второму, так, чтобы омега не слышал: — Не сдерживайся. Это прекрасный вариант. Действенный. Но Чимин слышит. Он все понимает. — Гуки! Послушай! — его затыкают рукой, но он со всей силой кусает руку и выкрикивает: — закрой глаза! — пока его со всей дури не бьют по лицу, отпуская в падение на холодный пол. — Чимина!!! — Посмотрите-ка… — подходит и садится на корточки второй. — А на тельце то синяки… Не от пальцев… Хлыст? Любишь пожестче, малыш? — он проводит рукой по лицу омеги, больно надавливая, а потом резко разворачивает его на спину и дарит сильную пощечину. — Достаточно жестко? Голова Чимина раскалывается от падения и ударов, но он еще тут. Гуки… Он не должен это видеть. — Глаза… — простанывает омега, набирает сил и кричит: — Гуки закрой глаза! Не слушай их, не слушай ничего! Его снова бьют. Но уже ногой в живот. Омега на миг теряет связь с миром, но резкий холод в области паха отрезвляет. Его раздели. Полностью. Один поворот, и он уже в коленно-локтевой. И пошевелиться не может. Альфа сил не жалеет, держит крепко. — Прекратите! Пустите! — плачет Чонгук. Ему больно как никогда. Лучше бы его вот так терзали. Он готов. Пусть снимают кожу живьем, что угодно! Он даже пытался вызвать зверя, но он и малейшего понятия не знает, как это делать. — Глаза! — выкрикивает Чимин, но Гуки не закрывает. Прямо на его глазах альфа входит насухо в друга. Тот вскрикивает от боли, пытается слезть, но грубая рука хватает за шею, не переставая вдалбливаться так, будто бьет боксерскую грушу. Альфа шипит, бьет по ягодицам омегу, но чтобы не делал с ним Хосок, это и близко не стояло со словом “нестерпимо”, но то, что делают сейчас с ним — и близко не стоит со словом “больно”. Это хуже, намного. Чимин кусает губу, не давая выйти ни малейшему звуку, просто надеясь, что Гуки послушал его. Альфа резко переворачивает омегу, наплевав на твердый пол и то, что тушка под ним больно с небольшой высоты плюхается на пол. Ему плевать на все: на заплаканное лицо, на губу, из которой льется кровь, на синяки, что уже видны под его хваткой на шее, на то, что он порвал омегу, и теперь с его когда-то прекрасной дырочки течет кровь. Ему плевать. Он натягивает до упора, вдалбливается понемногу и хрипит: — Недостаточно жестко? Тебе не нравится? — не жалея сил бьет по члену Чимина, от чего тот уже не может сдерживаться, и крик полон боли вылетает вместе с воздухом с тела. — А так? Нормально? — он возвращает руки на шею омеги и сжимает еще сильнее, отпуская одну периодически лишь для того, чтобы нанести очередной удар просто куда попадет, главное пожестче. — Прекратите! Пожалуйста! — зверь внутри, как и сам Гуки, мечется, ищет путь спасения, но его нет. Омега бросается к прутьям. Плевать на яд, что заходит под кожу, плевать на шипы, что прознают руки, он просто рвется. Рвется к родному. — Ахххх!!!Да!!! — альфа замирает, изливаясь внутрь Чимина, он отпускает руки и падает прямо на окровавленное тело. Кажись, альфа забыл снять кольца перед побоями. Упс. Он выходит из него, поворачивается на спину и, как маньяк улыбается. Потом резко вскакивает и подбирает пальцем кровь с его семенем, что вытекает с омеги: — Нет, нет, оставь это себе. Пусть хоть что-то живое в тебе останется. Чонгуковое сердце падает вниз. Ему больно смотреть на тело. Его взгляд поднимается к шее, где даже не синие, а уже черные следы, и дальше на лицо… Он замерло… Оно в слезах, что больше не текут… Оно не двигается… — Чи… — он не может сказать и слова. — Мертв он, — поднимается мужчина, довольно застегивая ширинку. — Отслужил свое по полному, — и замахивается ударить в живот, но рев заставляет обернуться. Комната содрогается от такого звука и больше нет того маленького мальчика, что готов был просить и молить. Теперь в клетке огромный зверь. Его глаза горят, и он бросается на прутья. Бросается и рвет их, рвет себя, вонзает новые и новые шипы, вгоняет яд, что тут же уменьшает его силу. Но он должен. Он должен его спасти. Он спасет! Сквозь пелену на остатках человеческого сознания он видит, как второй поднимает бездушное тело. Оно неестественно бледное и окровавлено. Он уносит его друга, и это срывает Гука с катушек. Он слаб и не будет противиться. Он отдает полную власть зверю. Чтобы не случилось, но Чимин… его тело… он должен коснуться его. Он должен еще раз увидеть его, какое бы обличье он не имел. Дверь с грохотом закрывается, как и человеческое сознание в теле Пома.