По велению судьбы

Desperado// (Slowed & Pitched)

Вокруг холод и тьма, а в комнате жара и гирлянда. Огоньки мигают разными цветами, переливая тело обнаженного омеги разными цветами. Альфу ведет, он руку на макушку кладет, но не жмет, власть не отбирает, а просто наблюдает. Чимин глазки вверх смахивает, смотрит на Хосока, но занятие свое не прекращает. — Чимин, детка, — выдыхает Хосок, опуская голову на подушку… Тело все сковывает и пробегает сладкая дрожь. Он уже близко, а эта лисичка все не угомонится, все набирает темп, да так смотрит, что на части душу рвет. — Мини… — шипит альфа, но уже сам толкается в такой развратный ротик. — Да… Малыш… — а тот облизывается, сглотнув все, и поднимается выше, целует альфу до потери пульса, с нотками грубости, но только с одной стороны. — Тебе же понравилось? — томно шепчет омежка на ухо. — Да, солнышко… Но нет. Мы не будем. — Ну Хо! — Чимин садится на бедра альфы, надувая губки. — Ну один разочек. Ну пожалуйста!!! Ну хотя бы с одной игрушкой… — Чимина… — Хосок! Я хочу! Я… — омега опускает глазки. — Я принес… — и губку закусывает. Ну как после этого Хосоку отказать? — Давай сюда, — руку протягивает. А Чимину только и надо. Улыбается, как ребенок, что добился своего, и протягивает маленькую белую коробочку. Бровь Хосока вопросительно взлетает вверх. Это не то, что он думает… Или то? — Чимина? Омега слазит с Хосока, садится рядом по-турецки, а губка так и остается между зубками. О да. Хосок явно подумал о том, что и было задумано, но он даже примерно не знает, что именно задумал Чимин. У Хосока уже снова стояк. С такой омегой рядом он у него чуть ли не на 24/7 обеспечен. Он открывает коробку, но вместо той вещицы, что лежала изначально внутри, лежит записочка: “Люблю тебя”. И постскриптум: “Твой приказ так же уже исполнен”. — Мой приказ? — но, кажется, член вспоминает раньше альфы. — Чимин-а ты же не… Омега облизывает пересохшие губы и немного ерзает. — Боже, Мини, ты меня с ума сведешь! — альфа резко валит теперь уже Чона на кровать. — Решил поиграть, пока дом полон гостей? — а рука уже опускается по телу вниз, — Господи!!! — под стон омеги вырывается из груди, стоило пальцам нащупать ту самую черную пробку. — Не так уж и полон… — выдыхает Чимин, пока альфа целует его живот и пальцем играет с пробкой внутри. — Всего два с половиной людей… — альфа поднимается, чтобы поцеловать омегу в губы, параллельно включая ту самую музыку. — Ах… Хо! — Чимин выгибается дугой. Вибрация проходит по всему телу, но помимо этого Хосок все продолжает пихать игрушку туда-сюда. Он поднимается, остановив все свои игры пальцами и выключив музыку. — Хосок? — щеки омеги раскраснелись, взгляд затуманен, тело желает продолжения или как минимум не этой тихой равномерной вибрации в заднице. — Я же сказал: никаких игрушек. Но ты не послушал. Теперь носи ее в себе. Альфа разворачивается, чтобы скрыть ухмылку. — Хо… Там же гости… — Сам же сказал, что их не много, — Хосок бросает омеге теплый махровый и такой мягкий халат. — Хо… — Давай, давай, пойдем. Омега дует губки, а альфа ждет. Он уж проследит, чтобы Чимин не нарушил его правила игры.

***

— Нет же, нет! Отдай сюда! — Чонгук отнимает нож у альфы и встает сам нарезать. Тэхён не против, он обнимает омегу со спины, поглаживая выпуклый животик. — Как я люблю тебя! — альфа целует омегу в шею, но тот брыкается. — Ты меня отвлекаешь! — Кажется, ты прав, — продолжает целовать шею. Одной рукой он убирает нож в сторону, поворачивая Чонгука к себе. Целует его нежно, но с силой, исследуя языком весь рот. Их языки уже давно воюют за главенство. И Чонгук не поддается. Альфе нравится такой напор, хотя он значительно удивился, когда его малыш однажды пришел домой с проколотыми бровью и губой. Тэхён уже хотел было возмутится, но стоило Чонгуку поцеловать альфу, стоило тому дернуть за колечко языком, как стон сорвался с губ младшего. Вот тогда он понял, что пирсинг не так уж и плохо, особенно когда он так хорошенько проходится холодным колечком по его члену. Вот тогда альфа все звезды увидел. Вот только Тэхён и не догадывался, что тем минетом младший извинялся. С того вечера все и началось. Вначале омега просто настаивал на постоянной помощи в делах, несмотря на то, какими бы они не были. Он уже давно мог посостязаться с многими альфами в ловкости и силе. Так и добился звания, которым его наделило все окружение главы: консильери. А потом он решил, что надо выглядеть под статус. Вот и понеслось. Первая, вторая… Третья… А потом Тэхён сбился со счета, и все, что ему оставалось делать: любоваться накаченным упругим телом младшего, полным тату. Ох, эти рисунки! Они точно когда-то сведут его с ума. Зато сейчас это смотрится так необычно, когда вот этот консильери и по совместительству муж главы мафии, весь в чернилах, с пирсингами, со строгим пронзающим взглядом и… с животиком. — Эй! Постыдились бы! Мало того, что ворвались в дом со словами мы на пару неделек, так еще и почти трахаетесь прямо на столе! — спускается, возмущаясь, Хосок с улыбкой на губах. За ним плетется Чимин и якобы бормоча, но в тоже время так, чтобы услышал только альфа: — Они хотя бы трахаются, а не бросают все на полпути… Омега резко затыкается, прикусывая губу и хватаясь за перила лестницы. Дышать. Ему нужно дышать глубоко, потому что блять! Пробка вибрирует с такой силой, что тело разносит. — Детка, ты что-то сказал? — ухмыляется альфа, уменьшая скорость, и довольно идет к “неожиданным” гостям. — Чимин-а, все в порядке? — подбегает к нему Чонгук, наплевав на альфу. Омега кивает, одаривая Хосока злобным взглядом. Вот так и живут. Пока они отдельно — пока принадлежат альфам, но стоит этим омегам встретиться, как альфы тот час же начинают ревновать и уже ненавидеть, что встретились. Ведь их же омеги бросают их полностью! Такое впечатление, что эти двое истинные и живут в своем мире. Чонгук всегда возле Чимина крутится. Все опекает и были случаи, что во время одной течки он даже Хосока подпускать не хотел. А как они справились? Да так. У Чонгука тогда тоже, к счастью, течка началась. И был единственный вариант: груповушка. Как же тогда омеги издевались над своими альфами. Они их дразнили всеми возможными способами, игрались друг с другом, заставляя альф смотреть на них. Такой горячей ночки у них давно не было. — За нас. За то, что мы все вместе! За… — Ты никогда не умел говорить тосты, — фыркает Чимин за столом, тут же жалея о своих словах, сводя ноги, что есть силы, пытаясь не застонать вот прям тут. — Прекрасный тост! — он поднимает бокал шампанского, быстро стукается с бокалом сока младшего и выпивает все залпом. Его уже конкретно потряхивает. Усидеть нереально и даже кажется, что пробка уже и не так хорошо сдерживает выделяющеюся смазку. — Мы были у врача, — улыбается Чонгук, кладя руку на животик. — Правда? И что?! И кто там у вас? — Чимин наклоняется, не церемонясь, задирает вверх футболку младшего и припадает губами к животику. Тэхён поднимает свой бокал, щелкает по бокалу замершего Хосока и тоже выпивает залпом все. Чонгук иногда не дает ему вот так прикоснуться к нему. Говорит, не распускать руки при посторонних, а вот этому омеге можно все! Он даже сейчас улыбается, поглаживая того по мягким волосам. — Омега… Хрупкий омежка. — Правда?! — Чимин прям подпрыгивает. В их семье иметь хрупкого омегу очень странно. — Как здорово! Просто супер! — он обнимает друга и снова возвращается к разговорам с маленькой омежкой внутри такого крупного папы. Хосок смотрит с дрожащей улыбкой на губах. Его омега всегда превращается в комочек нежности, когда вот так разговаривает с малышом. Он шепчет ему такие нежности, так бережно гладит. И всегда, всегда он смотрит на живот друга своими глазками-полумесяцами. Но Хосок уже не завидует. Он просто радуется видеть такую улыбку на лице его омежки. Чонгук даже однажды подал идею, чтобы они съехались и вместе растили малыша. Альфы не успели срубить затею с корня, поэтому она до сих пор витает в воздухе о планах об огромном особняке возле моря, где будут жить две-одна большая семья. Омеги еще не в курсе, что альфы сдались и даже уже давно начали строить тот самый дом мечты. Они перекусили, по крайней мере, альфы, а вот омеги лупили как не в себя. За две щеки, хоть Чимин не очень много говорил сегодня и все ерзал на месте. Чонгук даже волноваться начал, но тот все отнекивался и бросал гневный взгляд на альфу.

Gentrify - Da Vosk Docta

Наконец они сели в “мини-кинотеатре”, как назвали место младшие. Тэхён все же выбил себе Чонгука, и сейчас они вместе сидят на мягком ковре. Омега положил голову на плечо альфы. Тот одной рукой попивает вино, второй же гладит то своего малыша, то его животик со вторым любимым малышом. Вторые устроились на диване. Хосок также попивает вино, поглаживая омегу по плечу, но продолжая “заинтересовано” смотреть концерт в честь нового года на плазме. Вот только Чимину не до концерта. Он всем телом жмется к альфе, тянет ручонками за рубашку и стонет тихо в ключицу, вдыхая аромат альфы. Омегу легко трясет, и унять эту дрожь может лишь один, но он не обращает на него внимания. — Хо… — хнычет омега куда-то в грудь. А тот все издевается. Он прекрасно знает, что настроил легкий режим, но с разными частотами. Он уже давно чувствует запах его малыша. Такой сильный и желанный, но он ждет. Терзает обоих. — Хо… — хнычет Чимин. — Хо, пожалуйста… Хосок наклоняется, целует лобик, что покрылся легкой испариной, и шепчет на ухо: — Разве не этого ты хотел. Чимин отпихивает альфу в сторону. Он хотел Хосока! А не пробку, что уже бесит, но и вынуть ее никто не дает. — Тогда я без тебя справлюсь! Ким Чонгук! — омега вскакивает, но от резкого движения пробка проходит по простате, и хорошо, что Хосок подхватывает того, уберегая от падения. Названый не реагирует. Он давно посапывает на плече, дыша своим альфой. — Кажется, он тебе не поможет, — шепчет альфа, притягивая Чимина за талию. Омега выдыхает, но поворачивается к тому. — Но ведь… — ведет рукой по груди Хосока вниз, пока рука второго запустилась внутрь халата и поглаживает спинку, — Папочка поможет… — рука спускается на пах, сдавливая мощный стояк, — своей детке… — уже слова смешиваются в стоне. — Ну раз детка так хочет… — Идите нахуй отсюда! — рычит шепотом Тэхён. — Именно это Чимин-и сейчас и сделает, так ведь? Омега кивает, позволяя альфе увести обратно того в их заветную комнату. Дверь не успевает закрыться, как Чимина силой вжимают в стену. Тот откидывает голову на поверхность, пытаясь хоть так держать равновесие, пока Хосок одной рукой сжимает запястья омеги над головой, а второй разматывает пояс халата, вжимаясь языком в губы напротив. Он захватывает ротик со всей властью, с напором и нажимом, которого у них давно не было. Его дерзкие поцелуи переходят на шею, оставляя красные отметины, и каждый из них сопровождается громкими стонами. — Хосок! — дергается Чимин, пока тот втягивает и прикусывает сосок омеги. Альфа отпускает омежьи руки, позволяя тем упасть на плечи, подхватывает его, заставляя обвести его бедра ногами, и несет к кровати, не переставая целовать и уничтожать воздух из легких. Чимин летит на кровать, но тут же над ним нависает такой желанный мужчина с желтыми драконьими глазами. — Хо! — Чимин кончает, стоило увидеть глазки во время вдавливания пробки пальцами внутрь. Альфа улыбается. — Все еще такой нежный… — альфа целует нежно, вытаскивая уже полностью проклятую Чимином пробку. — Детка хочет меня внутри? — Да… — шепчет, — пожалуйста. — Хочу почувствовать, насколько ты меня хочешь, — целует в уголок пухлый губок. — В коленно-локтевую, детка. Чимин дрожит от такого голоса. Член уже стоит снова. Он покорно переворачивается, выставляя свою попку и вертя ею прямо перед носом альфы. — Послушный малыш, — целует в правую ягодицу. Чимин только в ответ сильнее прогибает спинку. Хосок целует вторую половинку, а потом переходит на розовенькую дырочку. Он целует края, поглаживая их языком. Его малыш течет конкретно. И только из-за этого альфы. И Хосок наслаждается одновременно и видом, и вкусом. Его язык медленно проникает в растянутое колечко под вскрик омеги. Он вылизывает все хорошенько, но как бы ни старался, все новая и новая смазка вытекает наружу. Чимину хорошо. Даже больше. Он уперся головой в подушку и тихо стонет-скулит. По лицу бегут слезки, настолько ему превосходно. — Хо! — выкрикивает тот имя, ведь альфа входит в него резко, неожиданно и по самое немогу. Он склоняется над омегой, целуя его плечи и в такт со стонами и шлепками тело об тело, двигается. Его омега не сдерживается, и тонкий голосок забирается в самую душу, откладываясь в памяти, как нечто самое ценное. — Хочу… — в промежутках между стонами. — Хочу твой… Узел! — выкрикивает, когда член внутри проходится по простате, да так хорошенько. — Конечно… — целует альфа. Узел всегда приносит им безумный кайф, и сцепка у них происходит довольно таки часто. Но сколько раз ни было, Чимину не прекращает нравится то ощущение наполненности. Но сейчас Чимин ведь даже не подозревает того, что для него задумал альфа, который уже мысленно извиняется за предстоящею боль. — Хо… Я… — стонет Чимин. — Знаю, детка… Он резко переворачивает омегу на спину, не вытаскивая, продолжая вбиваться. — По… поцелуй… — хрипит омега. Хосок сразу исполняет. Наклоняется, целует глубоко, но не очень долго. Он переходит поцелуями на мочку, одну из самых чувствительных точек на теле омеги, и мягко шепчет: — Будет больно… И не дав омеге опомнится, как его глаза наливаются желтым еще ярче, зрачок превращается в полосочку, а из рта выглядывают удлиненные клыки, что тут же вонзаются в мягкое тело. С Чимина вырывается крик, который альфа сразу глушит, приложив ладонь к губам. Вместе с болью по телу проносится волна удовольствия, и омега обильно кончает на свой и Хосока живот. Альфа тоже тут же изливается внутрь, заполняя немного, но вскоре его узел набухает, закрывая любую возможность вытечь семени, что в еще большем количестве входит в омегу. У того даже животик немного увеличивается и приложи руку, можно почувствовать альфу внутри. Микрооргазмы все накрывают тела обоих, каждый раз, стоит сперме вытечь из члена внутрь. Хосок целует метку. Он дождался. — Теперь ты полностью и окончательно мой, — выдыхает в губы. — Давно пора, — нежно язвит в ответ. Хосок переворачивается на спину, притягивая к себе Чимина. Тот утыкается в его грудь носиком. Есть огромный плюс вязки: в ближайший час Хосок не сможет оторваться от него ни на миллиметр. Он его, он в нем. Полностью.

***

— Вот ты спишь и страдаю я один. — Не сплю, — вяло приоткрывает глаз Чимин, что тут же закрывается. — Если тебе не сидится на месте, ты всегда можешь перебраться ко мне на ручки, — с надеждой предлагает Тэхён. — Альф, которые ничего не говорят, не спрашивают, — шипит Чонгук с заднего сиденья. — Угу, — бурчит Чимин и опускает голову на коленки Чонгука, мостясь поудобней. Ему нравится вот так засыпать, слыша, как пинается малыш. Лежать то, конечно не очень удобно, но пока срок почти только пятый месяц, еще нормально. — Мини, как ты себя чувствуешь? Тот бурчит что-то, снова проваливаясь в сон. Хосок только выдыхает и сжимает руль. — Все хорошо. У него точно нет температуры, — отвечает Чонгук. Прошло уже около двух недель с нового года, а эти альфы решили в честь праздника куда-то отправиться. Может, еще до лета подождали? Подумаешь, отпраздновать новый год спустя пару месяцев, зато тепло было бы. Да и что-то Чимин приболел. Вообще не лучшее время для путешествий! Чонгук всматривается в окно. Красотище! Они покидают вечерний город, что мигает им на прощание фонариками. — Еще один туда же, — улыбается Тэхён и поворачивается обратно к дороге. Оба альфы улыбаются, соблюдая тишину и лишь слегка перешептываясь, а на заднем сиденье умиротворенно спят две омеги, периодически улавливая голос своих любимых и засыпая дальше с чувством тепла и защиты. — Мини… — Куки… Оба открывают глазки. Чимин сонно потирает их кулачками, промаргиваясь. Вокруг тепло, где-то светят фонарики, но все равно ничего не видно, или тут действительно ничего нет? — Гуки!!! — кричит омега, вырывая второго ото сна. — Смотри, смотри! Гуки!!! Смотри!!! — Мини, оденься! — быстро говорит Хосок, блокируя дверь, не давая возможности выскочить в тонком свитере. — Это… — Гуки так же радостно смотрит в окно, возвращая глазкам тот детский блик, что так редко можно разглядеть. Омеги в спешке накидывают на себя всю одежду, как считалось мотают шарф и смыкают дверцы. Они уже не заперты, и как птицы из клетки омеги выпархивают на песок. — Море! — кричит Чимин, разводя руки в стороны и подбегая почти к самой воде. — Море! Это море! — кричит и кружится, ловя вся капли волн, что разбиваются у берега. Хосок улыбается и идет к омеге вместе с Чонгуком и Тэхёном, что идут за ручки. Хотя видно, что Чонгук уже тащит своего альфу вперед, но тот упорно не отпускает руку, чтобы тот ненароком не упал. Обе парочки стоят у воды, освещенные луной. Тэхён обнимает Гуки, что стоит с закрытыми глазами, положив голову альфе на плечо. Его руки лежат на Тэхёновых, а те, в свою очередь, на достаточно выпуклом животике. Хосок стоит пока один, пряча руки от холода в карманах. Ему так и не удалось поймать этого лисенка, что носится туда-сюда. Было б теплее, ну точно бы в эту же воду нырнул. — Чимин! — альфа говорит громко, заставляя того замереть. — Быстрее! Сюда. Бегом! Чимин испуганно оборачивается, но не видит никого, вот только спокойствия от этого не прибавляется, и он бросается в объятия альфы. — Что там? — шепчет в шею, вдыхая аромат. Да. Он был прав. Его альфа пахнет морем. — Ничего, — уже спокойно отвечает альфа, одной рукой поднимая макушку к себе за подбородок, второй же предусмотрительно крепко держит за талию. — Просто мне срочно нужно тебя поцеловать… — что альфа и делает. Чимин не убегает. Заводит руки за шею и отвечает сладко. — Мы в дом, Гуки замерз, — глубокий голос возвращает в реальность, к несчастью для Хосока, ведь Чимин, как дитя, снова отрывается от него, готов понестись вдаль. — Дом? Но мы только приехали. — Да, еще чуть-чуть, — просит Чонгук. — Обними нас покрепче, и мы не замерзнем, — улыбается, водя рукой по животику. — Утром сюда вернемся, малыш, — он целует того в лобик и отходит в сторону, предоставляя взору омеги то место, где расположены фонари, освещающие небольшое побережье. Чонгук так и замирает с застывшим ртом. Чимин прослеживает взгляд и… — Хо… — Да, солнышко, — он обнимает омегу со спины. — Это НАШ дом. — Здорово! — омеги вырываются, хватаются за руки и несутся лишь вперед. — Блять, снова?!… — Спокойствие, Хосок, — хлопает альфа друга по плечу. — Ночью он перестанет быть ребенком и будет отдаваться тебе целиком. Хосок нервно проводит рукой по волосам и отправляется следом. Но чем ближе он подходит к дому, тем более тревожно. Шаги сами ускоряются, и альфа влетает в дом. — Чимин! Омег не видно, но к ним подбегает дворецкий-бета. — Господин, омеге стало резко плохо, он в уборной. Хосок срывается. Говорил же, что лучше отложить и дождаться выздоровления, но этот упертый и слушать не хотел. — Тэ! — кричит вслед. — Я вызову. Когда альфа подбегает, Чимин уже умытый выходит из ванной. — Мини, как ты? — Все норм… — У него резко закружилась голова, а потом еще и стошнило. — Чонгук! — Хватит, Чимин! Ты уже не первый день болеешь, врач должен тебя осмотреть. — Хо, мы же не вернемся? — цепляется омега за куртку альфы. — Мне тут нравится, я не хочу в город. Альфа обнимает Чимина, притягивая к себе и целуя в макушку: — Нет, малыш. Доктор приедет сюда. Пойдем в комнату.

*

Двое сидят в гостиной, ожидая выхода врача. Третий мечется по комнате, не зная, куда себя деть. Его не раз просили выйти, но он ни в какую не хотел оставлять. Раньше у Чимина было несколько проблем с горлом, когда он перенапрягался или слишком много говорил, а это было часто. Но уже вроде бы все полностью прошло бесследно. Неужели что-то снова случилось? Или он просто простудился? И зачем вообще проводить такой дотошный осмотр? Нет, он не против, чтобы, не дай Бог, ничего не пропустить, но разве нельзя сказать хоть что-то. Наконец-то врач выпрямляется, а Чимин тут же сворачивается клубочком, садясь и поджимая коленки. Хосок подседает к нему, обнимает и смотрит на доктора. — Вашему омеге может быть плохо еще пару дней. Его тело очень ослаблено. Ему обязательно нужно постоянно находится в тепле и хорошо питаться. — Что с ним? — Разве так сложно догадаться? — доктор улыбается, но парочка только переглядывается, ничего не понимая. — Поздравляю вас. У вас будет ребенок! Все слова застряли в горле и, кажется, оба не дышат. — Это… Разве это возможно? — Чимин не дышит, так что пришлось спросить Хосоку. — А разве нет? У вас примерно вторая неделя беременности, — говорит доктор и покидает комнату. Они все продолжают сидеть, не веря услышанному. Чимин накрывает рот ладошкой, но слишком поздно, и громкий всхлип проносится по комнате. Хосок резко поворачивается к нему, держа за плечи. Чимин тихо плачет. — Мини… Солнышко… Малыш… — он притягивает его к себе, обнимая так, будто тот вот-вот вырвется и убежит. — Спасибо… Спасибо, малыш… Спасибо… — шепчет альфа, прижимаясь еще сильнее. — Мини… — он берет заплаканную мордашку в руки. — У нас будет малыш, слышишь… — Чимин кивает, немного расплываясь в улыбке. — Я люблю тебя, солнышко! — он целует нежно и на лице омеги трогается первая улыбка, когда альфа опускает ладонь на пока еще плоский животик, наклоняясь и шепча слова любви и то, как они рады этому малышу. Он делает это так же нежно, как делал Чимин. Но теперь над своим собственным малышом. Теперь настала очередь Чимина сидеть и улыбаться, глядя на такого альфу, запускать пальчики в его волосы, пока тот нежно целует животик, на который периодически падают теплые слезки радости. Теперь все будет отлично. Они все вместе. Две семьи, что стали одной. Два холодных и грозных альфы, которых усмирили две омеги, теперь навсегда будут счастливы, растя и своих взрослых, и пока еще не рожденных малышей в огромном особняке у моря. Они счастливы. И так будет всегда.