Она помнит

      Она помнит руки – широкие и сильные почти-лапы.       У Мэри брекеты, очки и тусклый каштановый хвостик на затылке, а ещё картинки воспоминаний – (мама настаивает, что снов) – о цветастых дверях, детском смехе, исчезающей ящерице, густой синей шерсти – (клок такой она нашла на своей детской пижаме) – и в оставленном у кровати рюкзаке тетрадь по биологии пестрит чудаковатыми рисунками на полях.       Она помнит глаза – странного цвета, но человеческие.       Отблески утерянных деталей Мэри повторяет из раза в раз, расплескав зелёную краску, карандашным грифелем изображая пурпурные росчерки поверх широкой спины – за тобой никто не придёт, в шкафу только одежда, под кроватью пыль, из зеркальной глади твоё лицо, забудь, Мэри, на что ты надеешься?       Она помнит тепло – звериная шерсть, объятия, покой.       В комнате у неё на нитях свисают с потолка бумажные самолётики, в соседней спальне бормочет телевизор, часы в коридоре отсчитывают минуты, на телефон приходит новая смс, этажом ниже работает стиральная машинка – у Мэри жизнь самая обыкновенная, с заданиями от учителя по математике и чтением классической литературы.       Она помнит голос – низкий, хриплый, страшный.       Мэри делает вид, что все отлично – находит друзей, сдает экзамены, заводит собаку, молчит у школьного психолога, покупает каждую неделю карандаши – (синий и зелёный быстро заканчиваются) – оставляет дверь шкафа открытой, засыпает рано для своего возраста.       Влюбиться в воспоминание ведь ужасно глупо, так?       У Мэри остаётся ожидание.       И надежда.       Просто кроме монстров такие девочки никому не нужны.