Товарищ капитан

У Бустера в зале всегда полно сомнительных персонажей. Игорь их и не запоминает даже – бесконечные «Саньки», «Ржавые», «Васи-паровозы» интересуют Игоря только как потенциальные попаданцы в КПЗ и спарринг-партнеры, которых можно без вопросов избить, выпустив пар после трудного дня. Что тут, среди отбросов и Игоря, забыл огромный мрачный мужик на очень дорогой машине, Игорь вообще не понимает, но к Бустеру в «кабинет» тот заходит без стука, о чем-то трет, а потом идет переодеваться. Разминается и лезет на ринг. Ушатывает пару очередных Васянов и уезжает. Игорь идет к Бустеру, спрашивает: это кто? – А-а-а, Игорёнь, это же Олежа Волков, звезда буквально, я тебе отвечаю. Говорит, заебался в этих дорогих залах-клубах: там нос человеку сломаешь случайно – а он сразу в суд, приходится ему еще пальцы ломать. А тут у нас чё, считай, все как родные, все понимают. – А занимается он чем? – Ой, у него там работа нервная: знаешь эту заю рыжую, который, значит, с детдома поднялся до миллиардера? Вот он у него там вопросики по безопасности решает. Эта зая рыжая, говорят, та еще стерва, вот Олежа и ходит расслабляется, как может, после своих выебудней. – Какая еще рыжая зая? – спрашивает Игорь, теряя нить разговора. – Да Разумовский же. Чё, не слышал? «Вместе», вот это все? Слухай, Игорёня, давай я тебе телефон подгоню, не могу уже смотреть на этот раритет, сердце кровью обливается, тебе не сегодня-завтра майорские погоны надевать, а все ходишь, как школьник, за Родину обидно же, ну? – Да не, мне нормально. Ладно, я понял, спасибо. Волков в зал приезжает трижды в неделю, в лице не меняется, и то, что должно быть спаррингами, больше всего похоже на избиения. Дерется Волков технично и без лишней жестокости – неотвратимо, неуловимо грязно, очень, очень быстро. Игорь подозревает, что без спецназовской подготовки тут не обошлось. В первый раз встает с ним в спарринг через две недели. Кивает. Тот цепко осматривает Игоря темными восточными глазами – татарин, что ли? – и перетекает в стойку. Игорь не уверен, наблюдал ли Волков за ним, а вот он за Волковым – да, все это время. Впервые за эти две недели Игорь видит на лице у Волкова что-то похожее на удивление, когда Игорь не просто не дает себя избить по-быстрому, но еще и отвечает – пару раз кулак ощутимо врезается в крепкие ребра. Правда, Игорь все-таки проигрывает, когда, привыкший к боксу, оказывается каким-то непонятным образом уложен на пол, бережно почти, и с коленом на шее. Но Волков почти сразу поднимается на ноги, улыбается и протягивает руку, помогая Игорю встать. Игорь понимает, что это признание. В раздевалке Волков, уже одетый в костюм, подходит к нему сам, протягивает ладонь. Игорь пожимает. – Олег. – Игорь. Волков смотрит ему в глаза, что-то там выискивает, спрашивает: – Боксер? – Да, разрядник. – Ну неплохо. Повторим? Игорю, с одной стороны, не улыбается выступать для Волкова разминочным снарядом, с другой – с ним драться было реально интересно, впервые за долгое время. Игорь кивает. Тянет куртку из шкафчика, из кармана вываливается удостоверение, раскрывая стыдное нутро. Волков смотрит удивленно: – Мент, что ли? Серьезно? – Сотрудник полиции. Волков неожиданно усмехается: – Ну, бывает. Не приговор. – Ой, на хуй иди. Волков хлопает его по плечу, скалится весело и уходит. В следующий раз Игорь приходит позже – видит, как на ринге происходит очередное избиение. Так Васяны у Бустера скоро закончатся. Игорь спокойно месит грушу в углу, когда за спиной бесшумно вырастет огромная тень. – Пошли? – спрашивает Волков. – Ну пошли. Посмотреть на них после прошлого раза собираются почти все, даже Бустер вылезает из своего заваленного ворованными долларами «кабинета». Игорь понимает, что шансов у него нет, конечно, но сдаваться сразу не собирается. Дерется почти по-серьезному, но Волков, по ходу, только кайфует от этого, становится еще быстрее и, сука, даже с дыхания не сбивается. В этот раз Игоря не роняет, лупит в печень, радостно скалясь, сам получает по почкам пару раз. Заканчивается все удушающим – опять нечестно, короче. Волков прижимает Игоря к себе плотно, горячий, веселый, пахнущий потом и победой. Игорь все-таки бьет локтем назад, куда попадет, чисто чтобы тот перестал радоваться. И попадает же, но Волков только ржет. Отпускает, правда, снова хлопает по плечу, говорит негромко, наклоняясь к самому уху: – Нормально, товарищ капитан. – А ты сам-то в каком звании, а? – Ни в каком. Я ж не офицер. И уходит. Уезжает быстрее, чем Игорь успевает перехватить его в раздевалке. Игорь пробивает по своим каналам – Волков действительно работает на Разумовского, его можно найти на фотках с публичных мероприятий где-то на периферии всегда, в черных костюмах и с непроницаемым выражением лица. Копнув еще немного глубже, Игорь узнает, что тот, и правда, служил в спецназе, а потом уволился и на несколько лет пропал из поля зрения родного государства. Игорь не тупой, он знает, что такое тщательное исчезновение бывает, только если само же государство заинтересовано в результате. Значит, скорее всего, работал на частников. Видимо, у Разумовского слишком спокойно, не хватает привычного адреналинчика – Игорь с таким типажом знаком: эти на гражданке вообще изнывают от безделья и лезут в криминал просто потому, что там могут получить хоть что-то из того, к чему привыкли. Волков, который Разумовскому не просто подчиненный, но еще и друг детства – на то, чтобы это разрыть, уходит пара часов, особо и не скрывают – видимо, не по своей воле ушел с предыдущей работы, судя по тому, с каким кайфом он раз за разом избивает сначала кого попроще, а потом уже Игоря. Игорь даже спрашивает его в раздевалке после очередного месилова, которое, почему-то, называется «спаррингом»: – А чё, нахуя ты тут сидишь? По тебе ж армия плачет. Волков смотрит цепко, стоит в одних трениках, от пота весь блестит. Говорит: – Пробивал меня, да? Не стыдно служебным положением пользоваться, товарищ капитан? Не плачет по мне армия уже. – В смысле? – Списали меня. – За что? – Да там. Инцидент был. Неуставные. Игорь с трудом сдерживается, чтобы не почесать в затылке. – Избил кого-то, что ли? – Трахнул. Игорь смотрит на Волкова и по непроницаемому лицу пытается понять, шутит тот, или нет. – Ну вы, товарищ капитан, близко к сердцу-то так не принимайте. Волков стягивает остатки сырых насквозь шмоток и идет в душ. Игорь пялится на длинные ноги, крепкую задницу и татуировку в полспины. И чё теперь со всем этим делать, думает. По всему получается, что ничего. Самое обидное во всем этом с Волковым, что Игорь его так ни разу и не побеждает. Иногда Игорь даже думает, что Волков может в первую же минуту его скрутить из любого положения, и спарринг продолжается исключительно из его, Волкова, прихоти. Игоря так все это бесит, что ему уже хочется принести табельное, под челюсть этому упереть и спросить: а щас кто победил, а? Правда, Игорь подозревает, что с пистолетом Волков тоже справится играючи. Тридцатого декабря приходит в зал совсем поздно – дописывал отчет годовой. Приходит чисто на автомате, хотя бы грушу побить. В зале пусто почти – пара запоздалых Васянов таскает блины в углу. В раздевалке тоже тихо – на лавке сидит одинокий Волков. Оборачивается на шум сразу. – А, товарищ капитан. Вы поздно сегодня. – Отчет писал. – Елку-то купил уже? – Куда ее мне? – Ну не знаю, детям там. Жене. Игорь усмехается. Волков понимающе скалится в ответ. – А ты чё тут, а не со своим работодателем по Куршавелям? – Да вертел я эти Куршавели – там, короче, что бы ты ни делал, все равно два дня блевать. Заебало. Сам как-нибудь справится. – А не пристрелят без тебя? – Не должны. Игорь меняет тему: – Чё, ты все уже? – Вообще да. Но для тебя могу сделать исключение. Пошли? Волков легко поднимается на ноги, потягивается. Когда лезут на ринг, Игорь не ждет ничего особо, разминается посредственно, лишь бы суставы не вылетели. Васяны в углу заканчивают звенеть блинами, убираются в раздевалку, и они с Волковым остаются наедине. Игорь крутит башкой, хрустят позвонки – ненавижу отчеты, думает. – Я давно спросить хотел: ты тогда сказал про неуставные. Это правда, или пошутил так? – А какая разница? – Ну, просто интересно. – Что-то мне подсказывает, что ментам не бывает «просто интересно». Волков стоит напротив – футболку не стал надевать, под исчерченной шрамами кожей перекатываются мышцы. – Давай так, – говорит, – победишь меня – расскажу. – А если проиграю? – Тогда покажу, – отвечает и кидается на Игоря. Ну пиздец, думает Игорь. Волков как с цепи срывается, бьет сильно, больно, но по-прежнему не зло, веселится. Лицо только не трогает. Игорь в ответ лупит, стесывая кожу на костяшках. И уже сам чувствует, что в шаге от того, чтобы вмазать, наконец, по породистому носу. В конце концов Игоря на спину опрокидывает опять, как в первый раз, садится сверху, руки Игоря прижимает к полу, улыбается. – Все? – спрашивает. – Не все, – отвечает Игорь и чудом каким-то Волкова с себя скидывает, заваливает, как на задержании, руку заламывает. Тот только смеется. Легко говорит: – Ладно, будем считать, победил. Слезай. – Неа. Давай, чё там у тебя с неуставными было? – Игорь сам уже не знает, что в ответ ждет услышать, смотрит на красивый профиль и тени от ресниц на щеках. Волков под ним горячий и сырой. – Я не шутил. Был там один… Мы с ним зацепились что-то, слово за слово, и начали трахаться. В конце концов нас спалили и списали обоих. Что теперь? Руки мыть пойдешь? – Не пойду, – отвечает Игорь и свободной рукой пытается стянуть с Волкова штаны. – Товарищ капитан, мы так не договаривались, – говорит Волков и внезапно легко из захвата выпутывается – как вообще? – но Игоря не скидывает, проворачивается под ним, смотрит в глаза. Игорь под этим взглядом из-под черных ресниц плавится. Говорит: – Ну так можем же? – Что? Договориться? – спрашивает Волков. – Ты с мужиками-то трахался вообще? – Нет. – Тогда я тебя порву – смазки нет. – А почему это ты меня? Волков говорит серьезно: – Всегда мечтал мента выебать – как символа прогнившей государственной системы. Пелевина читал? – Чё? – Так, ладно, – говорит Волков и Игоря с себя аккуратно снимает, садится рядом: – Смотри: я не против, мне такое по кайфу, но только если ты реально хочешь, а не закрываешь свои ментовские гештальты. Какие еще ментовские гештальты, думает Игорь. И чё делать? Целовать его? Волков закатывает глаза: – Ну рожай уже. Или по домам пошли. Игорь осторожно Волкову руку на плечо кладет – он до этого его трогал без стеснения, а тут – вы не понимаете, это другое. Волков реагирует моментально – хватает Игоря горячей рукой за затылок, тянет к себе у лица замирает, смотрит на губы – у Игоря сердце заходится – лижет по губам, пахнет еле слышно сигаретами, усмехается, в губы все-таки не целует, кусает за шею. Игорь ртом воздух хватает – это больно и одновременно прошибает удовольствием каким-то животным. Волков его укладывает на лопатки, нависает сверху, Игорь на локтях приподнимается. Волков лезет ему руками под футболку, не переставая грызть шею, водит по животу, через штаны член оглаживает, и Игорь кожей чувствует, как тот скалится, растягивает губы в улыбке. Волков отрывается от него, смотрит в глаза, говорит: – Извините, товарищ капитан. За что, хочет спросить Игорь, но не успевает, потому что Волков стекает вниз, сдергивает с Игоря штаны, рассматривает без смущения. В рот не берет – горячим влажным языком проходится по яйцам – Игорь от ощущений забывает, как дышать. – Блядь, я бы тебя вылизал, – говорит Волков неожиданно, – но тогда я не удержусь и все-таки тебя трахну. Оставим на следующий раз. Игорь по охуеванию норматив уже выполнил, не знает, как это комментировать – член у него стоит так, что почти больно, смазка уже начинает на живот течь. Волков все-таки насаживается ртом. От того, как тот кайфует от этого – Игорь по лицу видит – едва не кончает. Волков выпускает изо рта: – Эй, не так быстро, товарищ капитан. И снова опускается на член. Волков хорошо сосет. Очень хорошо, а главное, с таким удовольствием, что даже как-то неловко за всех баб, с которыми Игорь спал. Волков отрывается от Игоря, оставляя член влажно блестящим от слюны, когда тот стонет в голос и уже и не надеется, что сможет удержаться. – Так, – командует Волков, – я давно так не трахался, так что буду сверху, иначе слишком больно будет. Постараюсь не раздавить. Пока Игорь пытается осознать, что Волков имеет в виду, тот поднимается на ноги, стягивает с себя штаны вместе с бельем. У Волкова стоит, разумеется. А еще Волков очень красивый. Игорь невольно сглатывает. Волков опускается вниз, плюет на руку, размазывает слюну по члену Игоря, так же смазывает себя. – Готов? – спрашивает. Игорь кивает. Волков встает на колени по обе стороны от бедер Игоря и начинает медленно насаживаться сверху. Дышит глубоко. Говорит тихо: – Бля, давно не… – смотрит Игорю в глаза: – А ты большой. Люблю большие. И опускается еще чуть ниже. Запрокидывает голову, выдыхает. Приподнимается, выпуская полностью, снова плюет на руку, смазывает себя и без предупреждения опускается до конца. Игорь под тяжелым телом дышит с трудом, но не от тяжести – Волков внутри обжигающе горячий, стенки давят на член так, что больно почти. – Ща, погоди, привыкну, – шепчет Волков, и Игорь удивленно думает, как тот вообще может говорить. Волков осторожно покачивается из стороны в сторону, а потом чуть приподнимается и опускается снова. Игорь мысленно представляет себе нудистский пляж в Алупке, чтобы только не кончить раньше времени. Помогает так себе. Больше всего Игоря впечатляет, что у Волкова стоит, не опускаясь, но Игорь не уверен, можно ли трогать. А говорить словами через рот Игорь натурально разучился. Волков, видимо, привыкает, потому что амплитуду движений увеличивает, стонет, сам себе нужный угол выбирает, берет свой член в руку и начинает дрочить в такт. Игорь мечтает только об одном: продержаться достаточно. И кто тут кого вообще трахает – у Игоря же никакого контроля над ситуацией. – Эй, товарищ капитан, прием, – говорит Волков тяжело дыша, – я щас кончу, готовься. К чему, думает Игорь на автомате. А потом Волков кричит. Выплескивается Игорю на грудь горячим семенем и сжимается так, что Игорь ничего сделать не успевает и кончает внутри. Думает, как извиняться за такое. И надо ли. Волков слезает с него, тихо стонет сквозь зубы, утыкается лбом Игорю в ключицу, успокаивает дыхание. Игорь осторожно кладет ему руку на затылок. Волков поднимает голову, смотрит Игорю в глаза, спрашивает: – Ты как? Ну пиздец, думает, Игорь. Это я, наверное, должен спрашивать. – Нормально, – отвечает хрипло. – А ты? Волков скалится: – Давно так хорошо не было. В душ идем? Поднимается на ноги легко, чуть морщится, руку Игорю протягивает. Следы развлечений на ринге затирает своими же штанами. Игорь смотрит, как у Волкова по бедрам течет, но тот вообще внимания не обращает. Уже в раздевалке после душа Игорь, чтобы поддержать светскую беседу, говорит: – Надеюсь, камер тут нет. – А если и есть – похуй, – отвечает Волков лениво, натягивая черный свитер. – Тебя домой подкинуть? – Да я тут недалеко. Волков кивает, закидывает вещи в сумку. Блядь, почему он такой, думает Игорь. Решается: – А чё, на завтра у тебя какие планы? Волков смотрит на него, приподнимает бровь: – Ну, допустим, приготовить самый охуенный оливье во Вселенной и пересмотреть «Джентельменов удачи». А что? Игорь мнется. – Можем вместе, например, – говорит. – Два условия: у тебя, и ты купишь елку. Серый мне за мента в своей башне все мозги проест, он у нас идейный. – Договор. А это, елку настоящую надо? Волков смотрит на него, как на дебила. – Конечно, – вздыхает: – Ладно, поехали, я посмотрю, что там у тебя с квартирой. И с продуктами. Ты же понимаешь, что у меня высокие стандарты? А, еще я курю по утрам под кофе. – Ага, понял уже, – думает Игорь, представляя, что такой Волков ему скажет за туалет без двери. Но полностью к этому готовый.