полынь и ковыль

— Путешественница, прошу, помоги мне, пожалуйста. Люмин не любила холод, она с раздражением думала о Драконьем Хребте, пока Сахароза всучивала ей в руки маленькую бутылочку, на дне которой ласково потрескивал яркий огонёк. Девушка удивленно прижала склянку к своей груди и молчала, пока Сахароза активно жестикулировала, указывая рукой на карту и делая отметки. Путешественнице оставалось просто молча кивать. Странное чувство одиночества наполнило её изнутри, даже не смотря на то, что рядом увлечённо переговаривались Эмбер и Паймон. Одиночество во вселенной. Казалось, будто весь Драконний хребет напрягся, собрал в пучок свои черные фибры, отбирая энергию у окрестных полей на мили вокруг. Сверчки перестали стрекотать. Они ведь никогда раньше не умолкали. Никогда. Мир исказился мутной рябью и, казалось, был близок к тому, чтобы рухнуть во мрак. Девушка прикрыла глаза. Раз. Два. Три. Четыре. Она сама заламывала себе руки, пока в груди сердце горело огнём. Пять. Шесть. Холодная рукоять меча удобно лежала в руке, всегда на изготове. Семь. Восемь. Девять. Скоро всё это закончится, всё закончится, просто нужно было потерпеть ещё немного. Десять. А снег всё никак не прекращался. ═══○◊○══○◊○═══ Ветер въедался в кожу ледяными иглами, залезал под одежду; снежинки сливались в один сплошной хаотичный хоровод, больно царапали щёки и руки. Бесконечная жестокая зима отделяла её от подруг — метель яростна и беспощадна. Люмин чувствовала всю злобу, охватывающую это место, будто яд. Пальцы в черных перчатках ловко притянули к себе, уводя подальше от метели – ближе к весело потрескивающему огню, туда, где пахло сушенными цветами, потертыми страницами старинных книг и зельями. Люмин невольно щурилась, ловила себя на том, что глупо улыбалась. Альбедо обеспокоенно осмотрел девушку, укутал её в свой теплый белый плащ. Его движения были плавными, словно игра лиры или перезвон цветов в поле после летнего дождя. Люмин уловила тонкий запах мяты и душистой полыни, когда Альбедо наклонился к ней ближе, поправляя цветы в её волосах. – Ты как себя чувствуешь? – спросил Альбедо и протянул ей кружку с горячим чаем. Люмин благодарно улыбнулась и кивнула головой. Всё её внимание было приковано к разным стеклянным колбам и огромному количеству старых потрёпанных книг, написанных на другом, туманно знакомом ей языке. Как только она надпила душистый чай, сразу стало тепло и уютно. – Не знаю, как тебя благодарить, – тихо ответила Люмин, пытаясь согреть околевшие руки о чашку. Альбедо, заметив это, подбросил дров в костёр. – Ты спас меня от холодной смерти в горах. Люмин устало тёрла глаза, измучено жмурилась сильно-сильно, так, что перед ними начинали плясать цветные круги. Алхимик присел рядом, вкрадчиво говоря: «Ты так много думаешь о других, может настало время позаботиться о себе?», отчего у девушки под рёбрами распустились какие-то нежные цветы – медовые, с привкусом имбиря. Она смотрела на причудливый узор, в который сложились чаинки на дне её чашки, в попытке отвлечь себя от неловкости и смущения. Альбедо был самим воплощением эстетики; её сердце в одно мгновение зашлось в танце, когда он элегантным движением снял перчатки со своих рук. Люмин считала ужасным преступлением скрывать такие красивые руки, длинные музыкальные пальцы и проступающие под кожей вены. Он поднял улыбающийся взгляд на неё, и смотрел глаза-в-глаза. Мягко. Перед Люмин доверчиво открылась ещё одна тайна мироздания — руки у Альбедо очень теплые. Он натянул свои перчатки на её небольшие ладошки, поправил каждый пальчик, будто она совсем маленькая: – Совсем же замёрзла. Она тихо фыркнула под его тихий смех, и, смутившись, только тогда заметила, что практически полностью одета в его одежду. ═══○◊○══○◊○═══ На следующий день никто даже не вспоминал о вчерашней миссии. Никого не интересовало, как именно рыцари Ордо Фавониус это сделали, главное, что опасность была устранена. И никому не обязательно было знать о принце с ледянной горы, который совсем немножко помог. Темнота наполняла город, как черная вода, разлитая над домами. Люмин любила Мондштадт за его свободу и стремление к жизни. Жизнь таилась повсюду: в городских сплетнях, в запахе чая из одуванчиков, в скрипе кресел-качалок. Тихие разговоры горожан тревожили светлячков и бездомных котов, веранду оплетал клематис. — Добрый вечер, миледи. — Здравствуй, Альбедо, — Люмин улыбнулась и кивнула на плетёное из лозы кресло рядом с собой. Посиделки на веранде летними вечерами доставляли такое удовольствие, умиротворение и блаженство, что от них ни в коем случае нельзя было отказаться. Алхимик с интересом разглядывал жёлтые занавески за окнами, пока Люмин копошилась в доме. Вышла она с двумя бокалами и бутылкой вина. — Дилюк как-то подарил, — поясняет она. — Не хотелось пробовать самой. Альбедо и Люмин сидели рядом, едва касались друг друга ногами, но и этого хватало с головой. Вино приятно расслабляло, немного туманило мысли и в этом Люмин видела свой шарм. Она указывала рукой вдаль, говорила, что там обитают огромные, по-летнему тихие ветры, и плывут в зеленых глубинах, незримые, точно призрачные киты. Альбедо слушал, затаив дыхание. Они проболтали весь вечер; теперь парень знал о том, что мерцающий свет осветит дорогу тем, кто ищет настойчивее всех, и запутает тех, кто не уверен в том, где блуждает. Узнал о музыке ветра, об узорах созвездий и параллельных вселенных. Альбедо с нежностью смотрел на уснувшую в кресле девушку, боясь потревожить её сон, но не смог сдержаться и оставил быстрый поцелуй на тёплой щеке, а потом ещё один — на тонком запястье, усыпанном звёздной пылью. Сонная Паймон вылетела из дома в тот момент, когда Альбедо аккуратно поднимал путешевенницу на руки. Под чутким надзором феи Люмин оказалась в своей кровати, бережно накрытая прохладной узорчастой простынёй. Как чудесно Альбедо было идти обратно домой в ночи трав, в ночи негромких сонных голосов, все они шелестели, и слетались, и из них была соткана тьма. ═══○◊○══○◊○═══ Ходить в гости друг к другу у них вошло в привычку: из жаркого лета прямо в зимнюю стужу. Заснеженные горы уже не казались такими пугающими и тёмными, пока под ногами тихо скрипел снег. Альбедо слишком много времени проводил за работой в лаборатории: смешивал разноцветные растворы, с увлечённым видом делал миллион заметок в секунду. Люмин мало что смыслила в алхимии, но сосредоточенный парень не мог оставлять её равнодушной. Она просто сидела рядом — молчаливая поддержка и добрая улыбка. Девушка провела рукой по далеко знакомым символам на корешке книги, пытаясь вспомнить где могла их видеть. Вкрадчивый шепот на ухо, заставил густо покраснеть: «Люмин, ты же прекрасно понимаешь, что мы с тобой вдвоем не из этого мира?». Девушка прижала книгу к груди, развернулась на каблуках и зацепила своим взглядом его взгляд. — Я родился не здесь, и ты не здешняя, — Альбедо говорил мягко, вкрадчиво, — это очень бросается в глаза. У искусства алхимии долгая история, а её секреты давно позабыты. Там откуда я родом, известна истинная её сила. — Откуда же ты? — Из королевства почти стёртого в прах, погребенного завалами металла и тяжёлой судьбы. Нет смысла говорить об Каэнри'ах, думаю, что домой я точно не вернусь. — Извини, мне жаль. — Все в порядке, — он снова улыбнулся, — ведь тут я встретил тебя. В этот вечер она на прощание поцеловала Альбедо в щёку, смущаясь своего же порыва. От него пахло облепиховым чаем, мятой и немного усталостью; в светлых волосах лениво запуталось солнце. ═══○◊○══○◊○═══ Альбедо вёл себя, как рыцарь из детских сказок. Кли часто просила Люмин их почитать, в последнее время они гуляли достаточно часто. При каждой встрече девичьих рук касались тёплое дыхание и сухие губы, Люмин, под смех маленькой Кли, всегда краснела. Ветер был летний — теплое дыхание мира, неспешное и ленивое. Вот тут она начиналась, настоящая свобода и жизнь, в тени раскидистых ветвей ароматного кедра. Альбедо сидел в тени, искусстно водя карандашом по блокноту, и Люмин поняла, что больше не может ждать. Первый шаг был самым сложным, тот самый первый шаг навстречу. Шаг, два, выдох, третий, Альбедо смотрел на неё вопросительно, будто кот наклонял голову в бок. Она почти что упала рядом с ним на траву, поправила своё платье и светлые волосы алхимика, которые падали ему на глаза. Люмин касалась губами его губ сначала осторожно, боязливо пробуя, чувствовала, как Альбедо придерживал её за талию. — Ну наконец-то, — он вплел пальцы в её светлые волосы и тяжело дышал. Гладил большими пальцами поалевшие скулы, мягко сминая влажные губы, мимолётно проходясь по ним языком. Они много целовались, упав на душистую траву, переплетали пальцы. Люмин слышала, как он улыбался ей в губы, чувство это собиралось странным теплом внизу живота. В этот вечер солнце не просто взошло, оно нахлынуло как поток и переполнило весь мир. ═══○◊○══○◊○═══ В полумраке комнаты глаза Альбедо светились лунным серебром. Алхимик мягко накрыл её щеки своими ладонями. Они у него были тёплые, нежные. Люмин в блаженстве закрыла глаза. Парень целовал её ласково, почти невесомо, аккуратно очерчивал пальцами подбородок девушки, а после ненадолго разорвал поцелуй. Смотрел на неё в упор, хотя прекрасно знал, что глаза она не откроет, не сейчас. Альбедо счастливо улыбался. Свободной рукой он медленно скользил по её платью. Проводил тыльной стороной ладони по её ключицам, наслаждаясь тем, как тело поддавалось ему навстречу. Подушечки пальцев смело, но ненастойчиво исследовали выемку между ключицами, гладили, вырисовывали узоры и спускались ниже, осторожно касаясь груди. Альбедо постепенно отстранился от её губ, спустился чуть ниже, продолжая целовать её кожу, провел языком по шее, старался не задерживаться подолгу на каком-то одном месте, потому что ему жизненно необходимо было знать, какие поцелуи и где ей нравились больше всего. Он обхватил свободной рукой её талию, второй поглаживал внутреннюю сторону её бедра. Люмин инстинктивно поддалась вперёд, навстречу его языку и рукам, слабо осознавая, что делала. Альбедо легонько толкнул путешественницу назад. Неожиданно для самой себе Люмин оказалась на спине, часто-часто задышав ртом, почувствовала, как пальцы мягко проталкивались внутрь. — Пожалуйста, скажи мне, если будет неприятно. Договорились? — шептал Альбедо, его дыхание опалило кожу её шеи, и Люмин быстро кивнула, запуская свободную руку под его рубашку. Широко разведённые бедра мелко вздрагивали, стоило только влажному языку пройтись по промежности и скользнуть внутрь. Девушка сделала титаническое усилие над собой, приподнявшись на локтях, чтобы рассмотреть светлую голову, покоящуюся между её ног. Тогда Альбедо поднял взгляд и языком обвёл клитор, не разрывая зрительный контакт. У Люмин сердце застучало в горле. Боже, какой же он красивый, всё так же смотрел на неё. Нет, так нечестно, так нечестно, совсем нечестно! Альбедо снова толкнул пальцы, пошло причмокивая, и самодовольно улыбался, замечая, что творилось с его девушкой. Альбедо сунул ей подушку под поясницу, вопросительно улыбнулся и после того, как Люмин кивнула, мягко качнулся внутрь. Она обнимала парня за шею, гладила Альбедо по пшеничным волосам, цеплялась за него, как в последний раз. Люмин не могла сконцентрироваться ни на чем, кроме устойчивого ритма, заданного парнем. Они ещё долго нежились в кровати, осыпали друг друга невесомыми поцелуями, улыбались и хихикали. ═══○◊○══○◊○═══ В их маленьком, тёплом мире пахнет сиренью и слышен шум моря. Солнце качнулось стеклянным розовым шаром к вечеру, а днём — сочилось так нежно и по-южному жёлтым апельсиновым соком по краю их небольшого дома, по самой его кромке. Кли радостно смеётся, откусывает кусочек яблочного пирога и падает в объятья Альбедо. Всё самое важное рядом. На Люмин легкое серебристое платье с звёздным узором. Оружие и доспехи сложены в дальней комнате, там, где в углу стоит деревянный мольберт и пахнет маслянной краской. Альбедо любит рисовать летнее небо, потому что оно всегда разное, пыль на свету, одуванчики на дне чашки, всех оттенков Мондштадт в спешке и Люмин. На портетах она была разной: сонной в лучах утреннего солнца, радостной, читающей, смущенно возбужденной, улыбающейся. Люмин любила каждую работу Альбедо, ещё больше она любила самого художника. Наконец-то в её жизни всё было хорошо.