Наше начало

***

      Утро 26 февраля Сегодня с самого утра какое-то странное чувство. Проснулся, а ноги болят ужасно, да и голова тоже. Просто хочется лежать в кровати и смотреть «Наруто». На улице вроде потеплело, +2 градуса, но вечером всё равно холодно — минусовая температура держится. Как-то лениво. Может, потому что в школу не идём сегодня. Или просто грустно. Ощущение такое, будто душа уехала с родителями, а тело осталось здесь, в Сеуле. Радует только одно — зима заканчивается, скоро станет тепло, и, может быть, не так грустно. Или, может быть, сложнее… или труднее? Я так и не понял разницы между этими словами. Вот и думаю: сложно ли или всё-таки трудно, одновременно танцевать и петь, не сбиваясь с нот и ритма танца?! Правильного ответа думаю нет!

***

Вчера перед сном нашёл в кармане папины наушники. Взял у него из машины — всё равно не пользуется, а мне нужнее. Думаю, надо позвонить ему и спросить, как они добрались. Позвонил — сказал, что доехали хорошо, но дорога была скользкой, поэтому немного задержались. Хальме тоже позвонил. Она спросила, смогу ли приехать на День независимости. Я даже забыл, что скоро красный день, на этой неделе уже. Отказать ей не смог — в этом году и на Сольналь не поехал, не ел её фирменный токкук и чапче. Скучаю по ней… Как она там без меня справляется со страховкой и коммуналкой? Заработаю много денег и позову её к себе жить. Она ведь без тоже меня не может. Да и оставлять её на хальбе не хочу — не могу простить ему ту историю с волосами. Наверняка сегодня пошла на рынок — как всегда, одна, с тележкой. Гордая, никого не попросит помочь. Но как торговаться и просить подешевле — так не гордая. Знаю я её! Сижу в комнате один. Так тихо. Кровать над головой не провисает, справа кровать, идеально заправлена. Наверное, все опять пошли в зал, а я снова остался тут. Чувствую себя каким-то самозванцем. Совесть снова проснулась, но сегодня не заставляет что-то делать — наоборот, парализует. Кажется, я не могу признать это вслух — только тут писать. Но нужно ли вообще писать? Сам не знаю…

***

Зашёл Чонгук. Тихо позвал меня, протянул моё одеяло и осмотрел комнату. Перестал думать о том, какой он странный. Просто принял, что мы разные. Наверное, отец прав: люди разные, и в этом нет ничего плохого и странного. Я вдруг вспомнил: в этом году я не ел токкук. А это значит... я не вырос на год? Решил спросить у Чонгука. — Ты о чём, хён? — На Сольналь я не ел токкук! — сказал я, вставая с кровати и забирая у него одеяло. — Я тоже не успел поесть, но думаю, это не так уж страшно, — ответил он. Не то чтобы успокоил меня, скорее просто сказал что-то, чтобы закончить этот пустой разговор. — А хальме ругала, — пробормотал я, кладя одеяло на кровать. Повернулся к Чонгуку — он всё так же стоял на месте и осматривал комнату. — У вас она больше? — спросил я. — Не совсем, но окно в комнате есть! — ответил Чонгук. — Ты сюда нечасто заходишь? — удивлённо посмотрел на него. — Не часто. Но бывал, когда ещё Джихун-хён в этой комнате жил. — А, ну в то время я жил на пятом этаже. — Да, а хён с того момента, как поселился в общежитии, жил здесь. — Почему ты принёс одеяло? — спросил я, присаживаясь на кровать. Хотелось как можно дольше разговаривать, чтобы не остаться наедине с совестью. — Я сегодня своё забрал. Спасибо, хён, оно мне пригодилось, — улыбнулся Чонгук. — А ты ел? — кажется, он тоже не торопился уходить, просто стоял и отвечал на мои вопросы. — Ещё нет. Но нам сегодня надо убирать тренировочный зал. Намджун-хён утром сказал, чтобы мы всё там прибрали. Он присоединится к нам, как только освободится после урока с Бан Пиди. — А вокал сегодня есть? — спросил я, вставая с кровати. — Нет! Пойдём поедим, хён, — предложил Чонгук, уже выходя из комнаты. Мы заглянули в холодильник, но там, кроме куриной грудки, ничего не было, поэтому пошли в магазин. По дороге много болтали про "Наруто". Иногда кажется, что только такие разговоры помогают не забыть, что мы всё-таки подростки, несмотря на работу и ответственность. Я скучаю по Чимину. И по хальме скучаю. И по родителям. Всё ещё не отошёл от того, что они уехали. В итоге решили поесть кимпаб и рапокки. — Я не могу есть рапокки, — сказал я, двигая тарелку к Чонгуку. — Ты не ешь острое? — удивлённо спросил он, продолжая жевать с аппетитом. — Ага. Мне хальме всегда пэк-кимчи готовит, — придвинул я к себе кимпаб. — Я тоже люблю кимпаб! — Чонгук вытаращил глаза, а я только усмехнулся и начал быстрее есть, чтобы ему меньше досталось. Аджуммы в кафе были как дома — шумные, весёлые. Мы даже пошутили, что если не доедим или сделаем что-то не так, нас могут отругать или даже стукнуть. Было смешно и вкусно. Обычно сюда ходим с Чимином после школы, но сегодня его не было — опять, наверное, на диете. — Вкусно? — спросил я, доедая последний кусок. Чонгук кивнул, доедая свой. На обратном пути я решил подурачиться. — Чонгук, ты знаешь, что очень похож на Сакуру? — засмеялся я. — Прекрати, хён! — буркнул он. — Даже не спросишь почему? — не унимался я, смеясь ещё громче. — Нет! Я же сказал, что мне нравится Саске! Я засмеялся ещё громче, перестав переживать о всякой ерунде. — Ладно, прекрати, хён, — пробурчал он обиженно, ускоряя шаг. — Спроси почему — тогда перестану. — Почему? — остановился он, ожидая меня. — Потому что у тебя характер такой же противный, как у неё! — Не смешно! Я пошёл первым, иди отдельно! Я побежал за ним. Иногда он такой смешной и глупый, не понимает моих шуток. Но почему-то хочется подкалывать его чаще. Когда спускались к тренировочному залу, наткнулись на менеджера. — Где вы ходите? — строго спросил он. — Я же сказал убрать тут! Мы одновременно поклонились — то ли извиняясь, то ли здороваясь. — С чего начинать будем? — спросил Чонгук, оглядывая зал. Честно говоря, зал напоминал логово драконов. Мусора было так много, что его проще снести и заново построить, чем убирать. Но по мне нормально... — Хён! Сначала нужно собрать мусор и вынести его. А ещё нам велели помыть зеркала. — Я помою зеркала, а ты собирай мусор, — предложил я, но Чонгук сразу же начал возражать. — Нет уж! Давай вместе и мусор уберём, и зеркала натрём. Противный малый, совсем меня за хёна не считает. Иногда такой надоедливый, но зато весело. — А где искать пакеты для мусора? — спросил я, оглядываясь. Так и начался наш день — с уборки и подшучиваний друг над другом. Точнее я над ним.