Лёд

— Казалось, что все хорошо, не так ли? — руки сжимаются на шее. — Ты сумел так быстро собрать себя, слепить из кусочков почти того же Минхо, что и раньше. Ты так стремишься создать ощущение нормальности, что заталкиваешь все острые углы поглубже, раня себя еще больше. Минхо пытается вырваться из стальной хватки и вернуть себе доступ к кислороду. Холодные голубые глаза смотрят с насмешкой и явным преводсходством и омегу накрывает волна ужаса, когда он узнает в своем душителе себя же. — Узнал меня? — ухмыляется двойник. — Я не., — хрипит Минхо, не бросая бесполезных попыток освободиться. — Нет, ты это я. Точнее, то что ты с собой делаешь. Видишь эти синяки и шрамы? — затуманеный взор омеги скользит по чужому лицу. — Ты подумал, что я выгляжу также как и когда Джихо избил нас? Но эти синяки оставляешь ты сам. Почему бы нам не принять меня? Я такая же часть нас, как и та, которую каждый день видят наши детишки и Чан. Хватка на шее слабеет и Минхо поспешно вдыхает. Холодный воздух раздражает легкие и он заходится в приступе кашля. — Ты думаешь, что такие мы не заслужили любви? Думаешь, что от нас только проблемы? Я знаю, что ты бы отдал все, чтобы стать обычным, но за что ты так ненавидишь нас? — Потому, что мы отвратительны. Мы ужасны, — вздыхает Минхо. — Чем? Разве мы сделали кому-то плохо, кроме нас самих? — Если бы мы не были плохими, нас бы не оставили. — Неужели, то что нас предали, делает нас плохими? Минхо не находит что ответить. — Прими нас, Минхо. Это будет больно. Прямо как сейчас, словно ты душишь себя своими же руками, — шипит двойник. Его руки вновь сдавливают шею. — Но мы лучше, чем ты о нас думаешь. Мы заслуживаем всего, от чего ты отказываешься. — Ты в этом уверен? — руки двойника Минхо резко слабеют, а сам он рассыпается на мелкие осколки льда. Из тьмы выныривает знакомое лицо со звериным оскалом вместо улыбки. — Ты врешь себе, Минхо. Ты ведь знаешь, что рано иди поздно, тебя предадут, оставят, бросят. Так было всегда и будет. Неужели ты думал, что сможешь измениться? — Заткнись, Джихо, — Минхо закрывает уши руками, стараясь абстрагироваться от происходящего. — Ты лишь очередной кошмар! — Может и так, — смеется альфа. — Но я здесь. И ты знаешь, что все, что я говорю — правда. — Н-нет, — Минхо пытается предать своему голосу больше уверенности, но из горла вырывается жалкий всхлып. — Тогда почему ты позволил сделать с собой это? Джихо кивает вниз и Ли опускает глаза. У его ног лежит он же. Пустые глаза смотрят в никуда, а тело изувечено окровавленными ледяными цветками. В этом теле Минхо узнает своего двойника, который минутой назад умолял его принять себя. Беззвучный крик застревает в его глотке. Минхо просыпается. Кашель раздирает его горло и он, не особо аккуратно, перелезает через Чана и падает на пушистый ковер. Проснувшийся Чан что-то говорит, но безумное биение своего же сердца заглушает его голос. Минхо задыхается, но находит в себе силы подняться и выбержать из комнаты. Громкий хлопок дверью в ванной, кажется, смог разбудить весь дом. Ли включает свет и прислоняется лбом к холодному зеркалу. Он откручивает кран — шум воды немного успокаивает его. Дыхание постепенно приходит в норму и он вытирает мокрые, от подступивших от удушья, глаза ладонью. В зеркале он видит себя — испуганного и измученного кошмарами. Он касается своей шеи и немного оттягивает ворот худи — кожа чистая, след от веревки, которой его связал Джихо, полностью исчез пару дней назад, а новых следов на шее не было. Он подставляет горячие ладони под холодный поток и понемногу приходит в себя. Это был всего лишь очередной из кошмаров. Чан дергает за ручку — закрыто, что ожидаемо. — Сейчас выйду, — обессилено говорит Минхо и ополаскивает лицо водой. Чан встречает его обеспокоенным взглядом и открытыми для объятий руками. Омега сразу же прижимается к чужому теплу и обнимает руками шею альфы. — Что случилось? Минхо молчит и лишь всхлипивает. — Ему снятся кошмары, — Хван появляется из темноты их с Ханом комнаты. — Минхо, это правда? — Чан пытается не давить на младшего, но все же ему хочется услышать правду. Он был безумно рад, что после похищения и тех двух ужасных недель, что Минхо провел в заточении, он остался таким же веселым и, иногда, ворчливым. Небольшая тревожность все же присутствовала, но Чан понимал, что бесследно такие события не происходят. Подозрение о том, что Минхо лишь ведет себя, будто все в порядке, начали появляться, когда младшего отпустили домой. Чан начал замечать, что он плохо спит, иногда впадает в ступор на несколько секунд, будто напуган чем то. Путем наблюдений, Чан понял, что так он реагировал на звон ключей и щелчок входной двери, когда она открывалась снаружи. Альфа связял это с травмирующими воспоминаниями, когда младший был заточен, а похожие звуки он слышал каждый раз, как приходил его пленитель. Чан вызвал мастера и поменял дверной замок на кодовый — так он попытался ограничить неприятные звуки и улучшить состояние Минхо. Ему на некоторое время показалось, что все налаживается, но когда Сонджин сообщил, что Джихо сбежал — омеге стало хуже. Хоть он и пытался скрывать это, Чан все чаще просыпался от того, что младший метался по кровати во сне. Минхо стал боятся выходить на улицу, но все же пересиливал себя, но большая толпа, как, например, в метро или в торговом центре, нередко доводила его до приступа паники. Больше, чем опять быть похищенным Джихо, Минхо боялся только того, что он причинить вред кому-то из ребят. Это было единственное, в чем он признался прямо, ведь остальные проблемы он все же спрятал внутри себя, хоть они с каждым днем становились все очевиднее. По этой причине Хёнджин и Джисон остались жить в их квартире, хоть Академия и нашла им другие апартаменты. Что более всего радовало Минхо, это то, что Феликс и Чанбин, воспользовавшись отпуском, который был продлен еще на пару недель, улетели в Австралию на некоторое время — Со давно хотел познакомиться с семьей Феликса. Когда Минхо, в порыве защитить, решил, что он поселит стажеров в их гостинной, Сонджин подключился и организовал им съемную квартиру прямо над апартаментами Минхо и Чана. Так Минхо хотя бы немного был спокоен. У Чана сердце кровью обливается, когда он видит такого Минхо — поникшего и напуганного. Он всеми силами старается быть рядом, подарить чувство безопасности и комфорта, но Минхо словно лишь больше от этого закрывается. — Рассказывай, — тяжко вздыхает Хёнджин, когда садится на кресло — на диване напротив расположились Чан с Минхо. — Не дави на него, — фыркает старший, поглаживая по плечу сжавшегося под его боком омегу. — Все в порядке, — подает голос Минхо. — Это правда. Мне действительно снятся кошмары. Уже довольно долго. — Почему ты не сказал раньше, котенок? Это ведь не хорошо. Мы бы сходили к врачу… — Потому что я не хотел причинить неудобства, — всхлипивает омега. — Я должен быть сильным… Я… Он сказал… Сказал, что если я не буду удобным… — Кто тебе сказал такую глупость, дорогой? — мягко уточняет Чан, вытирая слёзы со щек младшего. — Джихо, — шмыгает носом омега. — Когда я был там… в том подвале. — Ты ведь говорил, что не помнишь ничего. Ты соврал мне? — Прости, — Ли стыдливо закрывает лицо руками. — Я… Я просто не хотел, чтобы ты беспокоился. — Я всегда буду беспокоиться о тебе, котенок, я ведь люблю тебя. И в этом нет ничего плохого, понимаешь? Ты ведь беспокоишься обо мне, о детишках, правда? — Минхо кивает. — Это нормально, беспокоиться о тех, кого ты любишь. И ты не обязан всегда быть сильным. Все люди имеют право побыть слабыми иногда. Тем более, после всего, что случилось, ты имеешь право побыть слабым и позволить кому-то побеспокоиться о тебе. Все, что тебе сказал Джихо, это не правда, слышишь? Я не буду любить тебя меньше из-за того, что у тебя какие то проблемы. Также и ребята. Мы все любим тебя за то, какой ты есть. Тебе не стоит притворяться, что все хорошо, если это не так. Каждый из нас готов тебе помочь, тебе стоит только позволить себе принять нашу помощь. Минхо еще пару минут беззвучно рыдает, обрабатывая услышанное, пока не успокаивается немного и Чан вытирает его лицо салфетками. — Джинни, позвони Ёнхён-хёну утром, попроси принять меня побыстрее, пожалуйста. — Хорошо, хён, — кивает Хван. — Все, что сказал Чан — правда. Мы не станем любить или уважать тебя меньше, из-за того что ты позволил себе немного побыть слабым. Ты это заслужил. Всегда заслуживал, но всегда отрицал. Хенджин поднимается с кресла и касается лба Минхо двумя пальцами и тот сразу же обмякает в руках Чана. — Что ты сделал? — немного настороженно спрашивает Чан. — Усыпил его. Я повысил содержание кислорода в воздухе вокруг него. Обычно я использую этот прием, чтобы увеличить силу своего пламени. Действует как очень сильное снотворное, думаю, хён проспит до обеда. — Хорошо, спасибо.

***

Чан еще раз всматривается в листок, который ему дал Ёнхён после приема. Фармацевт в аптеке смог разобрать его почерк и выдать ему нужные лекарства, но сейчас альфа едва может разобрать строчки, где указана дозировка. — Ну почему у всех врачей такой почерк, — стонет Чан. — Что там, хён? — интерисуется Джисон. Они с Минхо решили поиграть в приставку и старший пошел на кухню за напитками. — Не могу разобрать, — Крис показывает листок Хану. — Ну, — круглые глаза быстро пробегаются по рецепту. — Вот эти, — омега показывает на одну из пачек, лежавших на кофейном столике. — Вечером перед сном одна таблетка, принимать шесть дней, а далее только если хён не сможет или будет плохо спать. Те другие дважды в день примерно месяц. — Ты волшебник, Хани, — улыбается Крис. — Хён тебе купит ведерко мороженого в знак благодарности. Джисон изображает радостный танец, и Минхо от приступа смеха чуть не роняет бутылки с газировкой, когда видит радостные конвульсии своего тонсена. — Ни одна газировка не упадет, когда на дежурстве волшебник Хани, — омега немного напрягается и три колы выскальзывают из рук Минхо и, описывая круги в воздухе, приземляются на столик. — Узрите же великую магию, друзья! — Выпендрежник, — хмыкает Ли и плюхается на диван между Чаном и Джисоном. — Тебе же нравится, детка? — Хан играет бровями. — Скажи, детка, разве ты не счастлив, когда великий Хани рядом, чтобы помочь своему милому хёну? — Совсем дурак, что ли? — Минхо толкает младшего пяткой в бедро, но не может сдержать улыбки. — О, детка, почему ты так жесток? — хнычет Хан. — Разве я не достоин твоей любви? — Я, вообще-то, все еще тут, — напоминает о себе Чан. — Не всей любви, хотя бы щепотки, — сразу исправляется младший. Минхо хватает подушку и начинает нещадно колотить Джисона. — Да за что ты меня бьёшь, хён?! — возмущается омега. Минхо, на останок бросает подушку младшему в лицо и громко хмыкает. — Видишь, Чани-хён, как зла иногда бывает любовь, — вздыхает Хан. — Не беси меня, — фыркает Минхо. — Злой хён, — дуется Хан и включает приставку. Он передает Минхо джойстик и плюхается обратно. Хан довольно смеется, когда понимает, что очередной бой закончится в его пользу. — Да хватит одним ударом бить! — Ли краснеет от возмущения. — Это тактика, хён! Минхо бросает джойстик на диван, когда проигрывает третий бой и достает из кармана телефон. Он что-то быстро печатает и гримаса возмущения меняется на слишком уж довольную рожу. Джисон это не замечает за празднованием своей победы и расслабленно потягивает газировку. Через пару минут входная дверь открывается, Минхо вздрагивает и замирает, на что Чан тут же приобнимает его и поглаживает по плечу. — Я пришел, — весело тянет из гостинной Чонин. Он громко шаркает тапочками и с садится между Джисоном и Минхо. Хан, не ожидавший нарушения личного пространства, проливает на себя немного газировки и расстроено вздыхает. — О нет, я же только постирал эту футболку. — Закинь в корзину, я вечером буду стирку загружать, — Чан пользуется резким уменьшением свободной площади дивана и пересаживает Минхо себе на колени, на что омега довольно урчит. — Так, я пришел защитить честь хёна путем победы в виртуальной дуэли, — у Чонина было очень хорошее настроение — Минхо помог ему избежать уборки, которую внезапно затеял Сынмин. — Кого тут размотать? Минхо кивает в сторону вернувшегося, уже в чистой футболке, Джисона. — Приготовь чистые трусишки, Инни, — ехидничает Хан, беря в руки джойстик. — Тебя ждет самая потная катка в жизни! Чонин лишь улыбается своими лисьими глазами. Через пару минут комнату наполняют отчаянные вопли Джисона и самоуверенные смешки Чонина, в перемешку с хаотичными кликами падов на джойстиках. Даже Чан оторвался от чтения какой то статьи в телефоне и попутного щупания округлившихся форм Минхо — он довольно быстро набрал свой прежний вес после того, как его выписали. Хоть Чан и любил младшего любым, ему было больно смотреть на впавшие щеки и ножки-спички, Минхо было намного лучше с небольшими щечками и массивными бедрами. Ли раз заикнулся, что слишком много набрал, из-за чего ему пришлось выслушать долгую оду его округлостям, получить много объятий и поцелуев и даже несколько нежных укусов. Более он не то что не говорил, даже не думал о подобном. Две пары глаз с интересом наблюдают за происходящим на экране. — Ну н-е-е-ет, — расстроено тянет Джисон, когда проигрывает в третий раз. — О Да! — злобно хихикает Минхо и взерошивает волосы Чонина. — Макне он топ, — напевает Чонин, закидывая руку на плече Джисона. — Каково ощущать себя лузером, хён? Джисон бросает джойстик на стол и скрещивает руки на груди. Он хмурится и его щеки забавно округляются. Минхо цокает языком и поднимается на ноги. Чан проводит его взглядом и Ли исчезает в дверном проеме их комнаты. Через минуту он возвращается и бросает Джисону пачку его любимых конфеток. У Минхо был небольшой тайник со сладостями, потому что после переезда Джисона и Хёнджина надолго на кухне не задерживались никакие вкусности. — Утешительный приз, — пожимает плечами Минхо, когда Хан вопросительно смотрит на него. Улыбка возвращается на лицо Хана и он открывает упаковку и предлагает сладости друзьям. Чонин закидывает пару конфет в карман, он потом отдаст их Сынмину, потому что сам Ян не особо любил эти конфеты. — Что ты предложил Чонину за то чтобы он сыграл за тебя? — интерисуется Чан, когда Минхо возвращается к нему на колени. — Я оплачу его часть за курочку и лапшу, которые мы закажем вечером. — Мы закажем курочку?! — удивляется Хан. — Хён предложил это в общем чате еще с утра. Ты разве не видел? — Джисон отрицательно качает головой. Чонин лишь хмыкает. — Этот хён такой безответственный. — Я вообще-то тут, — возмущается Джисон. — Почему ты говоришь обо мне так, будто меня здесь нет?! Хан еще долго и очень громко возмущается, пока вернувшийся Хёнджин не хлопает входной дверью. Он приносит с собой свежий морозный воздух разбавленный своим собственным острым запахом имбиря и елового дыма. Вместе Хан и Хван пахли как зимние праздники. — Я дома! Чан убедил Хвана пойти домой, когда они оба пришли с Минхо на прием к Ёнхёну, и младший сначала отказался, но когда увидел рекламный флаер на столе о том, что недалеко проходила художественная ярмарка и сегодня был последний день, он не смог удержаться. Хван приносит полный рюкзак и небольшой пакет принадлежностей для рисования и оставляет их в своей комнате. — Я принес вам вкусности, — весело тянет альфа. Он снимает пальто и выпутывается из шарфа, который очень долго, но очень стильно завязал ему Хан еще утром и находит свои тапочки. Начинается небольшая потасовка между Чонином и Джисоном за пакет с мандаринами, который принес Хван, из которой, внезапно, победителем выходит их любимый макне. Видимо, сегодня не день Джисона. Чонин берет несколько, как ему казалось, самых красивых мандаринок и принимается их чистить. — Будешь? — спрашивает Минхо, когда многострадальный пакет, наконец, попадает ему в руки. — Я почищу. — Тогда буду, — хитро улыбается Чан. — Ты манипулятор, Кристофер, — вздыхает Минхо и принимается чистить яркие плоды. Хёнджин возвращается к ним уже в домашней одежде. Он устало растекается по креслу, вытягивая свои длинные конечности во все стороны. Джисон, набив щеки фруктами, несется на кухню, чтобы сделать альфе кофе, о котором тот его попросил. Хван достает из кармана широких спортивок небольшой тюбик с кремом и начинает методично втирать его в покрасневшую от мороза кожу рук. — Как прошел прием у Ёнхён-хёна? — интересуется Хенджин. — Неплохо. Выписал таблетки, поговорил со мной о всяком да и тот свой фокус со светом сделал, — пожимает плечами Минхо. — Чувствую себя получше. — Нужно было пойти к нему еще когда я впервые об этом заикнулся, — хмыкает альфа. Ёнхён — друг Сонджин-хёна. Хоть он и был психокинетиком, как Хёнджин и Минхо, пользы от него было побольше в качестве психотерапевта, чем бойца. Его душа проявлялась в этом мире в качестве света и для совместной охоты с другими экзорцистов этот навык не подходил — Ёнхён не мог достаточно контролировать его и всегда была угроза если не ослепить союзников, то сжечь их вместе с нечистью. Ёнхён — очень добрый и светлый человек. Он любил помогать окружающим, когда была возможность он всегда помогал в госпитале при Академии, где лечили раны, оставленные сверхъестественными существами и где работали его родители. Он заметил, что множество экзорцистов, несмотря на чудовищьные ранения, больше страдают от тьмы в своей душе. Как сказал один из философов — когда ты смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит на тебя. Тогда еще старшекурсник, он долго засиживался в библиотеке, изучая то, как можно влиять на душу человека, он часто видел двух младшекурсников — один был холодный, как льдышка, а второй вспыльчив, словно искра на сухой траве. Он знал, что эти двое были на попечении одного из старших экзорцистов и часто помогал младшим достать нужные книги. Пока тот, что был, как огонь, просто рассматривал красочные рисунки, второй взахлеб читал книги по искусствоведению, старые сказки и мифы. — Тебя так интересует исскуство? — просил однажды Ёнхён у мальчика-льдышки, в очередной раз доставая ему иллюстрированную энциклопедию с верхней полки стеллажа. — Ну, больше чем скульптура и прочее, меня интересуют танцы, — краснеет подросток. — Но я умею создавать лед и я хочу, чтобы он был красивым. По этому я много читаю об исскустве и стараюсь что-воплощать своим льдом. Подросток протягивает ладошку и приоткрывает глаза. Старший видит, как из ничего формируются несколько ледяных кристалов, которые сжимаются и превращаются в цветок. Мальчик протягивает это маленькое чудо ему. — Держи, хён, это цветок папоротника. Я где-то читал легенду, что папоротник цветёт один раз в год и тот, кто найдет его, будет очень удачлив. Никто не видел этот цветок, но так его представляю я. Ёнхён берет изящное ледяное изделие и восторженно осматривает. — Спасибо. Мальчик улыбается и убегает. Через пару часов цветок растаял, но этот мальчик натолкнул его на мысль о том, как он и его свет могут быть полезны. Он работал над своей техникой почти год и за несколько дней до того, как он должен был продемонстрировать ее высшему руководству Академии, чтобы они либо разрешили ее использовать, или наложили запрет, случилась беда. Его друг, Сонджин, он был немного старше и уже работал в Специальном суде по делам экзорцистов. На одном из заданий он сошелся в дуэли с одним мощным демоном и смог его изгнать, но сам попал под его влияние. Любой контакт со сверхъестественным оставлял на душе темный след. Кого-то хватало на долго, кто-то уходил из экзорцистов через несколько лет после выпуска из Академии. Иногда, тьма в душе доводила экзорцистов до безумия и они сами становились добычей для охотников, которые еще вчера были их друзьями и коллегами. На границе такого безумия и остановился Сонджин, готовясь вот вот свалится в темную бездну. Но Ёнхён решил не дать своему другу так безславно уйти. Под покровом ночи он пробрался в госпиталь и проскользнул в палату Сонджина. Тот умолял его уйти, чтобы он не видел его таким жалким в, возможно, последние минуты пока он был в своем уме. Младший лишь приложил палец к губам, прося хёна быть потише и подошел ближе. Его немного потряхивало, потому что у него не было достаточно опыта в использовании своей техники на людях, но и дать своему другу потерять себя он не мог. Он касается напряженных взмокших висков и его глаза встречаются с глазами Сонджина. Тот удивленно охает, когда видит теплый свет, зарождающийся на дне зрачков чужих глаз и жмурится, когда этот свет начинает слепить его глаза. Яркая вспышка где-то, будто, внутри головы на секунду оглушает его и когда он приходит в себя, то видит лишь обеспокоенное знакомое лицо. — Что… Что ты сделал? — ошарашенно спрашивает Сонджин, чувствуя, как тьма, что сковала его душу, медленно тает, как утренний туман в лучах солнца. — Я пока не могу убрать всю тьму за раз, но это то, над чем я работал в последнее время. Когда Сонджин поправился, он ушел из суда и перешел в отдел по работе со стражерами, а Ёнхён получил разрешение на использование своей техники и начал набиратся опыта, попутно штудируя книги по психологии и беря лекции у нескольких проффесоров, которые помимо экзорцизма работали обычными психотерапевтами. Через пару лет, когда он отточил свое мастерство, получил диплом и набрал обширный багаж знаний, он снова встретил того самого ледяного мальчика и его огненного друга. Жаль только, что повод был не особо радостным.

***

— Ну за что мне все это? — чуть ли не плачет Минхо, когда три пары маленьких ручек тянутся к нему. — Феликс, быстрее тащи свой зад сюда! — Иду, хён! — плаксиво тянет младший откуда то из ванной. Минхо пока не мог похвастаться полной стабильностью своей жизни. Сеансы с Ёнхёном пошли ему на пользу — кошмары больше не тревожили его, темных мыслей и загонов стало меньше, но полностью они не исчезли, тревожность и реакция в виде секундного ступора на некоторые тригеры, как тот же звон ключей, громкие щелчки дверей и боязнь толпы еще не прошли полностью, но хён говорил что это нормально, и со временем пройдет. Ребята тоже видели положительные изменения в нем и радовались этому, что передавало Минхо больше сил. Самой большой его поддержкой был, конечно же, Чан. Он ненавязчиво напоминал Ли принять вовремя лекарства, замечал, когда ему становилось не по себе и сразу же пытался закомфортить своего парня и подарить чувство безопасности. Минхо старался не оставаться в долгу и делал все, что было в его силах, чтобы ребята и, в первую очередь, Чан чувствовали себя так же хорошо, как и он. Когда его головные боли прошли, он часто пропадал на кухне целыми днями, чтобы порадовать вкусной едой своих детишек, Чану делал массаж каждый раз, как тот возвращался с Джисоном из зала, а потом и Хёнджина научил массажу, потому что Джисон тоже хотел чтобы его разминали после нагрузок. Когда Чанбин и Феликс вернулись, Академия, время от времени, начала выдавать им несложные поручения, чтобы команда понемногу вернулась в строй. Во время одного из таких поручений и случился конфуз. Минхо и Феликс отправились в больницу, потому что младшего несколько дней очень болела спина и Ли-старший вызвался сходить с ним, так как ему тоже нужно было к врачу — ребра все еще побаливали. Чан и ребята отправились выполнять поручение, которое им прислала Академия — найти и запечатать разбушевавшегося тануки в одном из буддийских святилищь за городом. Ничего сложного — это одни из самых простых поручений, на которых отправляли даже стажеров без опыта. Минхо с Феликсом изготовили для ребят несколько талисманов, чтобы усмирить призрачного енота и со спокойной душой отправились в лечебницу. Минхо ждал Феликса под кабинетом невропатолога, когда ему позвонил Чан. — Слушаю, малыш, — весело отвечает омега на звонок. — Минхо-я, — хныкает детский голос на той стороне трубки. — Ч-чан? — переспрашивает омега. У него глаза на лоб лезут, когда в детском голосе смутно угадывается голос альфы. На заднем фоне он слышит еще несколько плачущих детишек. — Я хочу домой, — громко шмыгает носом ребенок. — И Джисон-и замерз… — Я скоро буду, только не плачь, хорошо? — звонок резко обрывается. Феликс выходит из кабинета. — Что то случилось? — интерисуется младший видя глаза-блюдца своего хёна. — Феликс, это пиздец. Минхо рассказывает о звонке и омеги сломя голову несутся к машине. Повезло, что Чанбин сегодня разрешил погонять Минхо на своей железной ласточке, как называл свой транспорт Со. Феликс едва успевает пристегнутся, когда машина срывается с места и выруливает на дорогу. Двадцать минут — и они сворачивают на грунтовки дорогу, которая вела к буддийскому храму в небольшом лесу, куда несколькими часами назад отправились их друзья. Ли тормозит у ворот и выскакивает из машины. Феликс бежит за ним, держа в руках свой запасной меч, который хранится в их с Чанбином машине под задним креслом. На всякий случай. Старое, повалившеся на бок, деревянное здание храма выглядит немного жутко, что не странно, ведь эта святыня заброшена уже добрый десяток лет. Он осторожно обходят его и со стороны сада слышится приглушенный детский плач. Однофамильцы бросаются туда. — Хён, — растерянно начинает Феликс. — Только не говори… — Этот чертов тануки превратил их всех в трехлеток, — заканчивает за младшим Минхо. Кудрявый малыш, в котором Минхо узнал Чана, первым замечает прибывших омег. Он, громко хныкая, неуклюже бежит к Минхо, вытянув ручки вперед. За ним и остальные замечают их и с громким плачем бегут к омегам. — Что мы будем делать, хён? — спрашивает Феликс, пытаясь успокоить подбежавших к нему малышей. — Ну… Минхо был растерян не меньше Феликса. Он бегло оглядывается и видит неподалеку статую тануки, облепленную несколькими печатями, что они с Феликсом сделали. Значит, духа они успели запечатать и чары провисят на них три-четыре дня. Это хорошо, ведь не смотря на свои познания в колдовстве, Минхо не мог снять чары ёкаев. Хёнджин скорее всего сможет выжечь пламенем своей души эти чары побыстрее, чем остальные. — Сначала заберем их домой, — выдыхает Минхо. Сейчас ему некогда быть растеряным. Феликс возвращается из ванной с несколькими полотенцами смоченными теплой водой. За ним хвостиком бегает маленький Чанбин. Минхо не думает, что разум трехлетки понимает, что Феликс его омега, но он неосознанно тянется к нему, как к чему то самому теплому и родному, как и Чан тянулся к нему. Джисон и Хёнджин сидели держась за ручки и прижтмаясь друг к другу, а Чонин и Сынмин облепили Минхо с двух сторон, обнимая колени хёна. Под входной дверью лежит полный детской одежды пакет — Феликс в панике скупил, наверное, большую часть детского отдела первого попавшегося магазина с одеждой. Хоть тануки уменьшил и одежду бывших взрослых, но они были из головы до ног измазаны грязью со снегом. — Давайте сначала снимем грязную одежду, а потом пойдем купаться? — с немного нервной улыбкой начинает Минхо. Он хоть и любил детишек, но столько мелких в одно время свалившихся ему на голову, его выбили из равновесия. — Кто первый? Ожидаемо, первым к нему тянется Чан. — Отлично, идем, малыш, — пока Феликс вытирает чумазые лица остальных детишек, Минхо подхватывает Чана на руки и идет с ним в ванную. Он быстро настраивает теплую воду и достает со шкафа большое пушистые полотенце. Чан оказывается довольно послушным ребенком — он помогает омеге снять с себя одежду и послушно стоит, пока Минхо усердно смывает грязь, в которой он успел извалятся пока их с остальными ребятами не нашли. Он даже не хныкает, когда шампунь попадает ему в глаза, а спокойно ждет, пока нежные руки Минхо смоют всю пену с его лица. — Вот так, — немного припеваючи, омега заворачивает маленького альфу в большое пушистые полотенце. Он усаживает его на стиральную машинку и другим полотенцем просушивает влажные кудряшки. — Я сейчас вернусь, подожди меня и смотри не упади, хорошо? Чан кивает и провожает омегу глазами. Минхо возвращается с пакетом, который Феликс оставил у двери. Он там находит теплый плюшевый костюм, футболку, пару белья и носочки. Остальное содержимое пока откладывается в сторону. — Хён такой красивый, — шепчет Чан, пока Минхо помогает ему одеться. — Чани, ты заставляешь меня краснеть, — улыбается Минхо и застегивает молнию на новой одежде мальчика. Маленькие ладошки охватывают щеки и омега чувствует легкий чмок на кончике носа. — Что за милый ребенок! Когда Ли, с Чаном на руках, возвращается в гостиную, он видит устроившеглся на коленях Феликса Чанбина, который не подпускал других ребят к нему. — Ого, какой буйный! — улыбается Минхо. Он усаживает Чана на кресло и вручает Феликсу фен, чтобы он высушил ему волосы. Конвейер по отмыванию маленьких взрослых успешно запустился и работал как часы, если не учитывать капризы Джисона и истерику Чанбина — он не захотел оставлять Феликса, и тот самостоятельно помыл и переодел его в последнюю очередь. Стоило Минхо на секунду остановиться, чтобы привести мысли в порядок, как его за руку кто-то схватил. — Хён, — огромные глаза Джисона смотрели на него так грустно. — Я кушать хочу. К нему присоеденяются и другие малыши. — Хорошо, я сейчас приготовлю вам покушать, — Минхо нежно треплет Хана по голове. — А пока посидите с Феликсом, хорошо? Малыши тут же облепляют младшего омегу и тот на несколько секунд растерялся, но потом быстро собрался и начал гуглить детские сказки. Минхо достает из холодильника заготовки на сегодняшний обед, которые он сделал вчера вечером и берется за готовку. — Привет, Сонджин-хён, — пока жарится мясо и греется суп, омега решает позвонить и отчитаться о проделанной ими работе, хоть и с небольшим нюансом. Хён внимательно выслушал и поблагодарил их за выполненную работу. Без сдержанно смешка, когда речь зашла о шестерых парнях, на время превратившихся в детей, конечно же не обошлось. — Спасибо за выполненную работу. Статую того тануки я отправлю кого-нибудь забрать. Позаботьтесь хорошо о детишках. Минхо сбрасывает вызов и прячет телефон в карман. Он поспешно надевает фартук, ведь он так и не успел переодеться в домашнее, а запачкать белый свитер не хотелось. Он закатывает рукава, когда замечает любопытные глаза в дверном проеме. — Что-то случилось? Иди ко мне, — зовет мальчика омега, приседая на корточки. Чан подходит к Минхо и охватывает ручками его шею. Ли обнимает малыша и с легкостью подхватывает его на руки. Когда он еще сможет его дорого Чани поносить на руках? — Просто заскучал за хёном, — лепечет Крис. Минхо хихикает. Непривычно, Чан зовет его хёном. Он поддерживает ребенка одной рукой, а второй помешивает суп и снимает мясо с огня. Кристофер все время о чем то болтает, и Ли конечно же старается ему отвечать. Когда приходит время накрывать на стол, ему приходится посадить альфу на стул. — Хочу помочь хёну. Минхо очарован. Конечно же это тот самый Чан, который будет пытаться помочь ему во всем. Даже сейчас, когда он, буквально, ребенок. Омега дает ему полотенце и ложки и Чан принимается их тщательно вытирать от влаги. Когда стол накрыт, он зовет остальных. Кухня тут же наполняется детскими голосами и Минхо помогает детишкам взабратся на стулья. Джисона ему пришлось усадить себе на колени — он самый мелкий и не дотягивается до стола. — Тебе лучше не усердствовать, — говорит Минхо Феликсу, когда тот заходит на кухню с Сынмином и Чонином на руках. — Они хоть маленькие, но тяжелые. Спина будет еще сильнее болеть. После обеда, во время которого дети вели себя довольно прилично, Минхо складывает грязные посуду в раковину и выходит в гостиную, где Феликс вовсю кряхтел, пытаясь успокоить детей. Они хныкали и капризничали, потому что после обеда им захотелось спать. Минхо двигает диван и столик в угол, пока Феликс достает из шкафа футоны и принимается их расстилать. Старший приносит еще подушки и одеяла, чтобы детишкам было комфортнее. Пока ребята укладываются, Минхо натирает больную спину Феликса мазью и помогает одеть поддерживающий корсет — он в этом профи, ведь провел в нем почти месяц. Когда Феликс и Минхо забираются под одеяла, их сразу же обнимает несколько пар рук. Ли-старший сразу же был поделен между Чаном и Джисоном — они трогательно прижались к его бокам и уже дремали, а Феликс послужил подушкой для Чанбина и Чонина. Хенджин и Сынмин удобно устроились посреди импровизированной кровати, между Феликсом и Минхо, раскидывая конечности в разные стороны. Через пару минут тишину нарушали только тихое сопение. Минхо и Феликс переглядываются. — Формально, мы брошенки с прецепами, — выдает Минхо. Феликс чуть не задыхается от смеха.

***

На второе утро после их удачно-неудачной миссии Феликса разбудил странный глухой звук в ванной комнате. Он легонько толкает Минхо, стараясь не разбудить спящих рядом с ним Бана и Хана. Минхо не сразу, но просыпается. Он трет глаза кулачками и приподнимается на локтях. — Что такое? Уже поздно? Я что-то проспал важное? — сонно говорит старший. — Там какой-то звук странный, — Феликс кивает в сторону ванной. — И Хёнджина нету. До Минхо пару минут доходит смысл сказанного и он поднимается. Ли не успевает сделать и шагу, как из ванной выходит Хёнджин в одном полотенце на бедрах. Взрослый Хёнджин. — Какого тут происходит? — начинает громко возмущатся альфа, но тут же переходит на шепот, когда Минхо снимает с ноги тапок и замахивается в его сторону. — С возвращением, — радостно щурится Феликс. — Я что был ребенком? Опять? — в ответ Хван получает два кивка. — Охренеть. Я почти ничего не помню, только разве что мы пытались поймать тануки. А потом только что то мягкое и теплое, приятно пахнущее ванильным мороженным и персиками, а потом — бам! И я оказался голышом в ванной. — Ну, все как ты и рассказал, с поправкой на то, что мягкое и теплое это мы с Феликсом, которые не дали твоей трехлетней заднице убиться где нибудь ненароком. Иди оденься уже! — фыркает Минхо, укладываясь обратно. Его шею тут же обвивают цепкие ручки крошки Чана. Хван возвращается через пару минут уже в футболке и штанах, и хватается за сердце, когда видит маленького Джисона, спящего у Минхо под боком. — Разве он не ангелочек? — нежно шепчет Хван, оглаживая круглую щечку. — Боже, разве можно быть таким милым? — Джисон прижимается к Хёнджину как только тот залетает под одеяло. — Ты тоже милый, но не настолько, как Джисони, — это было в сторону Сынмина, который скрутился в клубочек под его боком. — Спи уже, — хмыкает Феликс. — Каждая минута сна для молодого отца бесценна, скоро ты это поймешь. Хёнджин что-то ворчит в ответ, но его уже не слышат. Хитрый маленький Чан быстро понял, что его конкуренция за внимание Минхо сократилась — Джисон был полностью увлечен резко повзрослевшим Хёнджином, который ни на шаг от него не отходил, а Сынмин, Чонин и Чанбин облюбовали Феликса еще с первого дня и не собирались менять свои предпочтения в сторону Минхо. Маленький альфа ходил за омегой по пятам, пока он занимался домашними делами, а когда Ли присел на диван, чтобы отдохнуть, Чан тут же забрался на его колени. Минхо оставлял самые теплые поцелуи на его лбу и щеках, а еще пах лучше всех. — Когда Чани вырастет и станет большим и сильным альфой, хён выйдет за Чани замуж? — с детской непосредственностю спрашивает малыш, заглядывая Минхо в глаза. Омега краснеет и звонко смеется. — Конечно выйдет. Ты только расти быстрее. Ближе к вечеру третьего дня чары спадают с Чанбина. Случилось это когда Феликс повел его в душ. Он уже настроил теплую воду, как вместо мелкого круглощекого ребенка он обнаружил рядом мощного широкоплечего альфу. Чанбин бы в таких же непонятках, как и Хёнджин сначала, но быстро понял, что к чему. Он напрочь отказался спать на полу и после того, как помог Хёнджину убрать футоны, подхватив под талию Феликса, который убаюкал у себя на руках Чонина, и закинув себе на плече сонного Сынмина, ушел наверх. Минхо попросил их с Феликсом пожить вместе со стажерами, пока Джихо не будет пойман. Парочка согласилась и вселилась в одну из комнат квартиры над ними. Хёнджин унес спящего Джисона в их комнату и Минхо тоже решил, что пора готовится ко сну. Эти несколько дней в заботах о детишках прошли так быстро, будто они с Феликсом нашли внезапно помолодевших коллег не три дня назад, а три часа назад. Минхо был вымотан, но чувствовал себя отлично. Особенно когда маленькое кудрявое нечто так доверчиво жалось к его коленкам или смущенно целовало в щечку. В такие моменты у него трепетало сердце и растягивается счастливая улыбка на лице. — Чани, малыш, пора в кроватку. Сонный альфа кивает и слезает с кресла. Он шагает за Минхо и с его помощью забирается в кровать. Чан терпеливо ждет, пока Ли переоденется в одежду для сна и торопливо помогает ему накрыться одеялом, когда омега ложится. — Спокойной ночи, малыш. Только дождавшись поцелуя в лоб, Чан засыпает. Поздно ночью Минхо просыпается от внезапно охватившего его жара. Он пытается дотянутся до ночника, но его руку резко перехватывают. Он не совсем понимает, что происходит, когда тяжесть чужого тела вжимает его в кровать. Ли напуган и начинает мелко дрожать. — Чани? — сдавленно выдыхает Минхо, когда чувствует влажные губы на своей шее и сильные руки на бедрах. — Все хорошо, котенок, — отвечает знакомый голос. — Это я, не волнуйся. Тусклый свет ночника озаряет комнату и Минхо удается разглядеть родное лицо. Он не успевает ничего сказать, когда Чан прижимается к его губам в требовательном поцелуе. Омега тяжело дышит, когда Чан отстраняется от него и тихо скулит, когда старший оставляет еще несколько поцелуев на его шее и потом несильно кусает. Чан перелезает через Минхо и ищет наощуп в шкафу хотя бы белье — детская одежда была разорвана в клочья, когда чары спали и альфа резко увеличился в размерах. Он поспешно надевает боксеры, которые первыми попались ему под руку и возвращается. — Давай, двигайся к стенке, как обычно, — младший послушно выполняет просьбу альфы. Чан ныряет под одеяло. Его руки сразу находят теплое тельце его омеги и притягивают ближе. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Котенок, с тобой я чувствую себя прекрасно, — Чан оставляет еще несколько поцелуев на губах младшего. Как бы Минхо не нравился маленький Чан, ему не хватало таких привычных объятий и поцелуев и он безмерно рад, что магия того тануки, наконец, рассеялась. — Отдыхай, я знаю, что ты очень устал за эти дни. — Ты помнишь что происходило? — удивляется младший. — Не совсем. Но я догадываюсь. Тот енот и превратил меня в ребенка последним. И я помню твой запах и твои нежные руки. Ты наверняка заботился обо мне и остальных пока мы были в детских телах. Ты будешь отличным родителем. Минхо прячет свое покрасневшее лицо. — А ты был очень милым ребенком. Я сделал много фото, утром покажу. — Отдыхай, котенок. Рука Чана скользит по спине Минхо, рисуя причудливые узоры. Приятное тепло расползается по спине омеги и убаюкивает его. Утро встречает Чана слепящими лучами солнца из окна и тяжестью в правой руке. Он поворачивается и видит светлую макушку, удобно улегшуюся на его предплечье. Как бы ему хотелось подольше вот так полежать рядом с Минхо — физиология берет свое. Он бережно уложил младшего на подушку и бежит в ванную комнату. В коридоре он сталкивается с сонным Джисоном. Тот приветственно кивает и скрывается за дверью своей комнаты. Чан делает свои дела, умывается и возвращаются в комнату. Минхо все еще спал. Он трогательно обнимал уголок одеяла, снизу зажимая его бедрами. Его губы были приоткрыты и обнажали кроличьи зубки младшего, которые казались Чану очень очаровательными. Темные реснички подрагивали, видимо Минхо снится какой то сон. Чан убирает несколько упавших прядок со лба омеги и нежно целует его. — Минхо, какого.? — вскрикивает Чан, когда его рука оказывается заломана за спину, а сам он оказался на животе, вжатым чужим весом в матрац. — Господи, Чан, прости! — омега слезает со спины старшего и отпускает его руку. — Я… Я забыл, что ты больше не ребенок и испугался. Прости! Тебе больно? Ли суетиться, помогая Чану обратно сесть и ощупывает его плече на предмет болезненных ощущений. Он расстеряно смотрит из-под отросшей челки, ожидая реакции альфы. — Все в порядке, котенок, — улыбается Чан. — Возможно, мне не стоило вот так подкрадыватся. Я тебя прощу, если дашь хёну большие обнимашки! Не дожидаясь ответа, Чан опрокидывает Минхо на кровать и обнимает поперек груди, удобно устроив свою голову на его плече. Ли задорно хихикает и тут же запускает пятерню в темные кудри. — Большие обнимашки, — довольно урчит Чан, потираясь носом об грудь омеги. — Ты не замерз? — интерисуется младший, ощупывая голую спину. — Я только проснулся и сходил в туалет. Еще не успел одеться. Чан еще долго тискает младшего, пока его утренний поток нежностей не прерывает стук в дверь. Он идет к шкафу искать себе одежду, пока Минхо открывает дверь. — Джисони! — радостно пищит Ли. — Ты ж мой круглощекий малыш! Наконец то ты взрослый! — Минхо крепко обнимает младшего, пока сам Хан чуть ли целиком не залез на старшего, открыто радуясь таким утренним нежностям от хёна. — Я так-то тут по делу, — начинает Хан, когда старший его отпускает. — Мы голодные. Минхо-хён, можешь приготовить что-то вкусное? Пожалуйста? Минхо закатывает глаза. — Я прощу тебя за то, что делаешь меня своей личной кухаркой, лишь потому, что ты был самым сладким и послушным малышом, после Чани, конечно же. От долгой готовки Минхо спасает куча замороженных полуфабрикатов, которые он делал, когда ему было скучно. В недрах морозилки он находит большой пакет с сырниками. Пока Джисон и Хёнджин ворковали на подоконнике, залитом солнечном светом, Чан принялся мыть посуду, оставшуюся с вечера, а Минхо принимается готовить заготовки. — Позвоните или сходите наверх, может ребята тоже захотят позавтракать с нами. Джисон хнычет, что не хочет выходить в холодный подъезд и Хван, накинув на плечи пушистый плед, выходит из квартиры. Через пару минут через входную дверь заваливается шумная толпа и сонные, но не менее громкие от этого, голоса наполняют квартиру. — О, я вижу все уже в порядке, — Минхо пробегается взглядом по младшим и возвращается к готовке. — Все себя хорошо чувствуют? — Спать только хочется, — зевает Феликс. — Сынмин пришел в порядок после полуночи, а Инни через пару часиков. Мы с Чанбином даже поспать не успели толком. — Будете кофе? Или вам колдовского энергетика заварить? После этих слов, Чанбин издает странный звук, который похож скорее на попытку сдержать просящийся наружу желудок, чем на какой то внятный ответ. У него был неприятный опыт, связанный с волшебными энергетики от Минхо. — Понял, варю кофе, — смеется омега. — Давай помогу, — подключается Чан, закончив мыть посуду. — Но у нас закончились капсулы для кофемашины и есть только растворимый кофе. После завтрака все разбрелись обратно по своим комнатам и квартирам. Минхо позвонил Сонджину и сообщил, что все пострадавшие уже вернулись в норму. — Что?! — внезапно громко возмущается Ли, от чего сидевший рядом Чан подпрыгивает от неожиданности. — Нет, хё-о-он, только не нас, пожалуйста! Ну нет, впереди Рождество ты не поступишь так с нами! Ну, Сонджин-хён! — Да что такое? Что он сказал? — интерисуется Чан, немного впечатленный столь бурной реакцией обычно спокойного омеги на слова их куратора. Возмущения Минхо были такими громкими, что из своей комнаты вышли даже Джисон с Хёнджином, чтобы узнать в чем дело. — Собирайте трусишки — мы едем в деревню, — сердито булькает Минхо и бросает телефон куда-то на диван. — Что? К-как в деревню? — Хан резко побледнел. — На сборы четыре дня, а в понедельник отправляемся за четыреста километров от Сеула, — горько вздыхает Минхо. — А я так хотел сходить на каток перед Рождеством. — Зачем? — спокойный голос Чана звучал рудиментом среди подвываний и всхлыпов младших. — Архивная работа, — Хан за сердце схватился. — В той деревне жил старый экзорцист, который умер недавно при невыясненных обстоятельствах. Он изучал и хранил старые артефакты. Нужно будет упорядочить записи и… В общем, провести полную инвентаризацию того всего барахла. Хван написал о их внезапной командировке в общий чат и его тут же наполнило негодование в лице Феликса и Чонина. — Господи, я надеюсь что там хотя бы будет горячая вода, — тяжко вздыхает Хёнджин.

***

— Стоит ли нам взять с собой еды? Чан запихивает последний чемодан в багажник. — Хоть это и деревня, я все же думаю там будут магазины. Разве что на сегодня и завтра возьмем. Минхо почти смирился с их отъездом в деревню. Как и Хёнджин с Ханом, он молился каждый вечер о том, чтобы в их временном жилище была горячая вода и не было тараканов. Чан был настроен более оптимистично. — Ну ладно, — Крис закрывает багажник. — Пора выбирать машины! — радостно вскрикивает Феликс. Кроме железной ласточки Чанбина, в их распоряжении была еще машина, которую им для поездки выделила Академия. — Кто хочет быть в Машине Минхо-хёна? — спрашивает Феликс. Руки поднимают все, кроме Ли-старшего и Чанбина. Альфа недовольно закатывает глаза и складывает руки на груди. — Будете бежать за машиной тогда! — хмыкает Со. — Сейчас, — вздыхает Минхо, видя что без самостоятельно эта проблема не решится. В протянутой руке появляется непрозрачная шкатулка с отверстием наверху. — Тяните. Первым руку в ледяной ларец опускает Хёнджин. Он долго думает, перед тем как вытащить ледяной шарик с мультяшной мордашкой Минхо и первым занимает пассажирское место в его машине. Так, волей случая к Ли-старшему в салон, кроме Хвана, отправляются Чонин и Феликс. Чану не повезло — он вытащил шар с лицом Чанбина. Такого грустного лица старшего Минхо еще не видел. Перед отправкой в дорогу Ли целует альфу в нос. — Ты даже заскучать не успеешь. — Я уже скучаю. Минхо сначала почти пожалел, что Джисон отправился в другую машину, ведь их омежий клуб был не полон — Чонин единственный среди них был бетой, но иногда присоединялся к хёнам. Но Хёнджин стал отличной заменой Хана — сплетница из него еще та, и он с удовольствием обговаривал с омегами (и одним бетой) всякие мелочи и, немного, ребят из другой машины. — Хёны так хорошо выглядят, — Чонин о Чане, Чанбине и Хане. — Может тоже начать с ними в зал ходить? — Ни в коем случае! Они сделают из тебя такого же монстра, как из моего дорогого Хани! — Тебе же нравится, — хмыкает Феликс, подло хихикая. — Мускулы это горячо, я не спорю, — Хван сжимает лямку ремня безопасности. — Но он слишком демонстрирует свою силу, понимаете? Я должен взимать его в постель, а не он меня! — Но тебе же нравится, — вмешивается Минхо. Он стал случайным свидетелем нескольких сцен, которые бы хотел никогда не видеть. Да, это было горячо, но это Хан и Хван, которые для него почти что братья. — Да не в этом дело! — густо краснея, возмущается Хёнджин. — Я иногда боюсь его. — Джисона? — уточняет Ли-младший. — Это ж перекачанная белка-переросток, чего его бояться? — Джисони может пугать, — возражает Минхо. — Когда он чем-то слишком увлечен или что то ему нужно, то даже мои колени дрожат. У него безумные глаза и немного пугающаяя улыбка. В нем есть что-то опасное, но в конце концов, это всего лишь Джисон. Если он будет тебя обижать, Джинни, говори мне, я всегда готов посочувствовать. — Я думал ты мне поможешь, хён, — дуется альфа. — О нет, Джинни, я не настолько тебя люблю. За громкими подпеваниями популярным песнями из радио несколько часов дороги проходят незаметно. — Чанбин, мелкий говнюк, ты как водишь, мудила? — в один голос возмущаются оба Ли, когда машина Чанбина их подрезает. Стоп, что? — Феликс-хён, ты.? — Чонин удивлен. Самый спокойный и милый хён редко использовал такие слова. — Я ненавижу, когда он так ездит! Я уже угрожал его на фарш нашинковать, если он не перестанет так опасно водить! Деревушка, в которую они приехали, была милой и не очень большой. Они долго искали нужный им дом, но зато успели хорошо осмотреться. Минхо подробнее укутывается в пуховик и вылезает из машины. Под ногами приятно хрустит снег, а волосы колышет легкий ветерок. — Добрый день, молодые люди! — высокие ворота открываются и в них показывается невысокий улыбчивый старичок. — Добрый день, — уважительно кланяется Минхо, а за ним и остальные ребята. — Вы господин Кан Сонмо? — Он самый, — кивает старик. — Я ваш сосед, живу напротив. Я слышал, вы из той организации, где работал Сухо? — ребята кивают. — Хороший был человек, — вздыхает дедушка. Экзорцисты остановились напротив большого трехэтажного дома, обнесенного высоким кованным забором. В дворе было много маленьких деревьев, а дорожки и площадка перед домом покрыты брусчаткой. — С тех пор, как умер Сухо, я приглядывал за домом. Он теперь полностью в вашем распоряжении. — Здесь есть горячая вода? — выпаливает Хёнджин. Пожалуй, это самый животрепещущий вопрос для большей половины из них. — Милок, — кажется, господин Кан очень удивлен таки и вопросом. — Это деревня, а не безлюдный остров. Конечно, здесь есть горячая вода. В этом доме паровое отопление и теплые полы, только котел работает от твердого топлива. Вам нужно будет колоть дрова, детки. Мой внучок приезжал на прошлой неделе и наколол немного дровишек, чтобы трубы в доме не замерзли, но я уже старый и не смог наколоть вам дров еще хотя бы на сегодня. — Не беспокойтесь, дедушка, — улыбается Минхо. — Мы сами справимся с этим. Спасибо, что приглянули за домом. — Обращайтесь, детки. Если буду нужен — я всегда дома. У меня есть собачка, но вы не волнуйтесь — она не кусается. Приходите, в случае чего. Старичок, опираясь на трость, бегло проводит экскурс для Чанбина и Чана по тому, как правильно топить котел, отдает Минхо ключи и уходит к себе домой. Компания заваливается в дом. Изнутри он выглядел очень уютно — теплые тона, светлая мебель, кухня, отделенная от гостинной широкой барной стойкой и большие окна. — Прохладно, — вздыхает Чан, касаясь еле тёплых батарей. — Мы с Чанбином наколем дров, чтобы разогреть дом. — Можем ли мы использовать Хёнджин-хёна в качестве печки? — интерисуется Сынмин, задумчиво потирая подбородок. — Я тебе покажу печку! — возмущается Хёнджин, но Хан быстро его успокаивает. — Тогда занесите вещи из машины в дом, а я пойду с Чаном и Чанбином. Ребята разбредаются по своим делам. Минхо семенит за Крисом на задний двор, где размещалась небольшая котельная. Посреди дворика лежал в большая куча неколотой древесины. — Не перенапрягайся слишком, хорошо, Чани? И ты тоже, Чанбини. Альфа быстро выпроводили Минхо обратно в дом и принялись за дрова. Сначала получалось нелепо, но потом они оба поняли что к чему и щепки разлетались во все стороны. Через полчаса на подмогу пришел Хенджин. Замахнуться топором у него не очень получилось, но аккуратно складывать наколотую древесину у него выходило отлично. Когда они возвращаются в дом, их откутывает приятная теплота и запах чего то вкусного. — Мы закончили, — оповещает Чанбин. — Теперь только время от времени нужно будет подкидывать дров в огонь. На кухне были Феликс и Джисон. Они суетились вокруг плиты, желая побыстрее приготовить ужин для проголодавшихся коллег. — О, вы уже все, — Минхо спускается с лесницы на второй этаж. — Батареи начали немного нагреваться и из крана течет теплая вода, что не может не радовать. Вы отлично поработали. Хёнджин и Чанбин плетутся на кухню, чтобы попить и получить внимания от своих омег. Чан получает поцелуй в щеку и теплые объятия, что ему было очень нужно — кончик его носа, щеки и руки покраснели от мороза. — Я занял нам комнату на втором этаже. Она небольшая, но теплая и уютная. А еще, — Минхо приближается к ушку альфы. — Тут отличная шумоизоляция, а наша комната самая дальняя. Щеки Чана покрываются густым румянцем, когда он понимает о чем ему говорит младший. Минхо отлично понимал важность регулярной половой жизни. Особенно после того, как на одном из сеансов Ёнхён-хён намекнул на то, что это более чем хороший способ расслабиться. С хёном Ли не увидится, пока они не закончат порученное им задание, а значит нужно искать свои способы удержать душевное равновесие. И желательно, чтобы эти способы не были деструктивными. После ужина Чан отправился в душ, а Минхо принялся готовить кровать ко сну. Он не прогадал, когда решил взять с собой два комплекта постельного белья и пару полотенец — хоть он и нашел тут шкаф с бельем и полотенцами, они слишком долго пролежали без дела и перед использованием их нужно хорошенько постирать. Минхо хотел немного развлечься с Чаном и провел в ванной немного больше, чем обычно. Он не утруждает себя бельем и надевает лишь футболку и короткие пижамные шорты. Его кожа приятно пахнет лосьйоном, который дополнял его природный запах, а волосы немного просушены и зачесаны назад. Его планы на вечер были идеальными, только он не учел одного — Чана. Когда Минхо возвращается из ванной, альфа уже спал. Ли подходит ближе и аккуратно касается его лба, убивая упавшие волосы — Чан даже не шелохнулся. — Ты должно быть очень устал, малыш. А чего Минхо ожидал? Махать топором было для Чана в новинку и не странно, что он так вымотался. Ли осматривает чужие ладони на предмет скалок, которые альфа мог загнать себе под кожу и натирает их жирным кремом для рук. Кожа Чана становилась очень сухой на морозе и без питательных кремов в холодное время года ему было не обойтись. Минхо натирает кремом лицо старшего и несколько раз приходится увлажняющим бальзамом по губам. Ли выключает свет и наощуп взбирается на кровать — ночника тут не было, а телефон он оставил заряжаться на полу возле кровати. Он не успевает перелезть через Чана к стенке, где он любил спать, когда альфа охватывает его руками и закидывает свое бедро на его. Дыхание Чана приятно щекочет шею. Минхо накрывает их одеялом и ложится спать.

***

— Разочарован, но не удивлен, — зевает Минхо, когда его разбудил не поцелуй Чана, который еще спал у него под боком, а настойчивый стук в дверь. — Сейчас! Недовольно пыхтя, Ли выбирается из-под одеяла. — Хён, — за дверью стоял испуганный Чонин. — Там п-п-призрак! Бровь старшего медленно ползет вверх. — Что, прости? Призрак? — Чонин активно кивает. — Ты издеваешься надо мной? Или ты забыл, где учился столько лет? — Но… — Хён! — прибежавший Феликс перебивает Чонина. — Что опять? — вздыхает Минхо. Ему просто хочется еще погреться в объятиях Чана, а не это все. Странно, что альфа еще не проснулся, не смотря на шум. — Чанбин не просыпается! — чуть ли не плачет Феликс. — В смысле? Может он устал просто и хочет еще поспать? — Хён, я тебе об этом и говорил, — ноет Чонин. — Сынмин и Хани и Джинни-хёны тоже не просыпаются! И у всех есть метка на спине. Минхо быстрым шагом возвращается к кровати. Он сдергивает одеяло с Чана и приподнимает футболку — на спине альфы тоже была черная метка. — Круг, вписанный в квадрат? — уточняет Минхо. Младшие кивают. — С чего вы взяли, что это призрак? Видели тень? — Я видел. Оно было возле Чанбина, а когда я проснулся и заметил его, то оно улизнуло в вентиляцию. — Странно, — Минхо накрывает Чана обратно и выходит из комнаты. Пол неприятно холодит ноги. — Инни, сбегай подкинь дровишек в котел, а то холодно. Пока младший отлучился в котельню, Минхо молча размышлял. — Если это призрак, то у него должна быть какая-то система, верно? — Феликс соглашается. — Можно бы было подумать, что он выбирает своими жертвами альф, но тогда эту схему рушит Джисон. Тишину, застывшую между омегами, нарушает хлопок двери, которая вела к на задний дворик — Чонин вернулся из котельной. — Или нет, — Феликса вдруг озаряет. — Помните вчера долго не работала ванна, та что на втором этаже? Они успели помыться в ванной на первом этаже, а потом там забился сток и мы с вами заканчивали в ванной наверху. — Неплохая догадка, Ликси, — хвалит младшего Минхо. — Пойдем проверим. Чонин застает хёнов в ванной — Феликс раскручивает слив, а Минхо возился с решеткой вентиляции. — Боже, щас блевану, — пищит Феликс, когда его рука пачкается в черно-зеленой слизи. Он всегда был очень чувствителен к следам жизнедеятельности призраков. — У меня то же самое, — Минхо стряхивает слизь с рук и тщательно вытирает полотенцем. — Гадость. — Видимо, оно перемещается по вентиляции, — Феликс обратно скручивает слив и долго моет руки в мойке на кухне. — Я, кажется, знаю, в чем дело, — Минхо бежит вверх по лестнице и поднимается на третий этаж. До их приезда он был опечатан Академией и Минхо вчера бегло там осмотрелся, чтобы прикинуть объемы работы. Весь третий этаж был завален ящиками с тысячами страниц разных исследований, дневников, разных старинных фолиантов. Среди множества плотно закрытых коробок и ящиков он вчера приметил одну, которая словно была вскрыта в спешке, а вокруг нее раскиданны листы бумаги. Минхо собирает разбросанные записи и пробегается глазами по тексту. Это была опись содержимого в подвале. Судя по записи, господин Сухо хранил там множество артефактов. Минхо спускается обратно на первый этаж. — Это Госпожа Снов, скорее всего, — Ли ставит список на стол перед Чонином и Феликсом. — Вот, здесь указано, что у господина Сухо на хранении была бутылка с запечатанной Госпожой Снов. — Кто это? — интерисуется Чонин и получает колкий сердитый взгляд. — Нужно было хорошо учится! — Хён, не сердись на него, — заступается за младшего Феликс. — Госпожа Снов — это призрак, который выкачивает жизненные силы через сны. Видимо, она вошла в контакт с хёнами через воду в душе и оставила метки. Их часто запечатывают, так как их потом можно использовать в личных целях. Пока Госпожа запечатана — она служит своему господину, но если сосуд разбить, то она начинает сверепствовать. Пока Феликс читал небольшую лекцию Чонину, Минхо нашел связку с ключами. Они противно позвякивали в его руках, пуская стаи мурашки по спине. Он поспешно снимает с кольца ключ от подвала и бросает связку обратно на комод возле входной двери. Феликс проводит ладонью по лезвию своего меча и тусклый бледный огонь освещает его лицо. Ли-старший уже сорвал с дверей подвала опечатывающую ленту и повернул ключ в замочной скважине. — Я не знаю исправно ли освещение в подвале, так что подсвети, хорошо, Ликси? Минхо чувствует себя немного виноватым, что вчера не обследовал еще и подвал, после третьего этажа, но разум, голосом Чана, детишек и Ёнхёна, успокаивает его, говоря что он не должен был в первый же день нырнуть в работу, свалив на свои плечи побольше обязанностей. Минхо с этим соглашается. Высокая лестница проходится быстро — Феликс вложил в меч больше силы и он горел еще ярче, благодаря чему никто не споткнулся на узких ступеньках. — Смотри, хён, — Чонин подходит к длинному шкафу с множеством ячеек во всю стену. — Здесь все пронумеровано. Не помнишь, какой номер был нашей Госпожи в списке Сухо? — Вроде как сорок восемь. Чонин быстро находит нужный ряд ячеек. Минхо подходит к нему. Ячейка номер сорок восемь вырвана из шкафа и отброшена в сторону, сорок девятая приоткрыта и в ней лежит старый веер, обклеенный талисманами, а пятидесятая — открыта полностью и пустая. Чонин находит осколки бутылки, в которой раньше был заточен призрак и подзывает старших. Минхо садится на корточки и рассматривает битое стекло, переворачивая его ледяной палочкой, чтобы не касатся руками. — Да, это она, — подтверждает старший, замечая обрывки запечатывающих талисманов на осколках. — Одна из ячеек пуста, эта вырвана, еще одна открыта, будто в спешке. Ящик на третьем этаже со списком всего, что здесь находится, тоже вскрыт будто в дикой спешке. Видимо, кто-то очень торопился, ища то, что было в пятидесятой ячейке и случайно вырвал эту ячейку и разбил сосуд Госпожи. — Что мы будем делать? — Чонин нервно перехватывает рукоять своего пистолета, слыша шорох где-то в темноте. — Изгоним ее, что нам еще осталось? Нужно, чтобы ребята проснулись, — Минхо поднимается и лед растворяется в воздухе. — Потом выясним, что пропало и кто мог его стащить. Чонин кивает и странный, будто потусторонний, холод охватывает его с головы до ног. Он чувствует прикосновение к своей шее и резко оборачивается, целясь куда-то в пустоту. Феликс подходит ближе и свет от его клинка освещает парящую полупрозрачную фигуру женщины. Свет парализовал ее, но она неустанно тянула руки вперед, будто желая схватить пальцами чужую шею. Чонин делает несколько выстрелов и призрак, охваченный белым светом, исчезает, оставляя после себя горстку золы. — Отлично, Инни, — Ли-старший хлопает в ладоши. — Это был твой первый призрак. Ты у меня уже такой большой мальчик! Молодец! Оба Ли и Чонин еще раз внимательно осматривают подвал и поднимаются на верх, закрывая дверь в подвал на ключ. — Боже, я щас умру, — из одной из комнат на первом этаже показывается Чанбин. У него под глазами темные круги, и видок, будто он не спал дней пять. Феликс тут же подскакивает к нему. Со, явно ожидавший чего-то вроде утреннего поцелуя или объятий, очень удивлен и вяло протестует, когда Ёнбок его резко разворачивает и поднимает футболку. Он облегченно вздыхает, когда видит, что спина его альфы чиста. — Ликси, какого хрена? — возмущается Чанбин, наконец получая законные обнимашки. — Уже все в порядке, хён. Чонин бежит проверять Сынмина, а Минхо поднимается на второй этаж. Первым делом он заглядывает к Хёнджину с Джисоном, хоть он мог этого и не делать — уже в коридоре было слышно, что они о чем-то громко, хоть и вяло, спорят. Минхо интерисуется их самочувствие, и видит, что видок у них почти такой же как у Чанбина и просит не перенапрягаться. — Чанни-и-и, — тянет Минхо, заходя в их с альфой комнату. — Доброе утро! Крис приподнимается на локтях. У него глубокие круги под глазами и совершенно уставший вид. Ли присаживается рядом и вводит альфу в курс случившегося, но Крис его не слушает. Он умостил голову на бедро омеги и обнял его талию, потираясь носом в живот, явно прося немного утренней ласки. — Ты совсем меня не слушаешь, да? — Минхо тихо хихикает от вида Чана и запускает руку в темные волосы, нежно массируя кожу головы. — Слушаю, — возражает Чан, плавясь от приятных прикосновений и растекаясь довольной лужицей по бедрами Минхо. — Чонин застрелил Госпожу Снов… Чан долго противится подъёму. Он хныкает, как ребенок, и просит Минхо посидеть с ним вот так еще немного. — Давай вставай, малыш, — Минхо сжимает щеки старшего и немного оттягивает, от чего тот забавно щурится. — Я сварю тебе вкусный чай, чтобы ты лучше себя чувствовал, хорошо? Омеге удается так убедить Криса подняться и спустится на кухню, но совсем не ради чая. Он, разумеется, привез с собой свою колдовскую шкатулку. Чтобы состояние альф и Джисона вернулось в норму, нужно было подождать несколько дней, чтоб их жизненные силы восстановились. Минхо не мог прямо повлиять на это, но он знал рецепт отвара, который поможет ребятам чувствовать себя получше. Только он не был вкусным, как чай, который Минхо пообещал Чану. Когда стоны и причитания о том, что Ли напоил пострадавших водой со вкусом половой тряпки, заканчиваются и ребята понемногу оживляются, Чонин интересуется: — А что было в ячейке номер пятьдесят? Феликс шуршит бумагами, которые Минхо утром оставил на столе и вдумчиво вчитывается в строчки. — Там было что-то с названием Сердце воды. — Что это? — Чонин переводит взгляд на Минхо в ожидании ответа. — Я без понятия, — пожимает плечами старший. Думаю, мы найдем ответ в записях господина Сухо.