фонари зажигаются, я держу тебя за руку

      Когда ночь уже на самом пороге, луна катится по темному небу, а на улице становится заметно прохладно, идти абсолютно никуда не хочется. Максимум на балкон прогуляться, чтобы насладиться классической слегка мрачной атмосферой российского города и выкурить очередную расслабляющую сигарету. Еще не все фонари включились, поэтому немногие улочки мерцают в теплом свете, а бóльшая часть двора почти не видна с высоты пятого этажа. Ваня подносит к губам почти пустую баночку Доктора Пеппера и одним глотком допивает ее содержимое. Это была последняя. Жаль конечно, но до утра потерпит. Из открытого балконного окна дует свежестью, растрепывая волосы и заставляя почувствовать мурашки на спине. Ваня стоит в одной футболке и спортивках, и если бы Сережа не спал сейчас, то обязательно дал бы затрещену — заболеешь, дурень. Но ощущение легкости и ветра кажутся в эти мгновения важнее. Впервые за долгое время внутри разливается чувство радости и спокойствия, трепещет что-то под ребрами, окутывая флером счастья. Прикрывая глаза, Ваня чувствует как ветер целует ресницы и все лицо, оставляя холодными касаниями ласковое тепло.       Дверь почти на грани дыхания скрипит, отчего Ваня открывает глаза, глядя в темноту рядом. Совсем близко на него блестят чужие, еще сонные и чуть прикрытые глаза. Ваня улыбается, наугад тянется к пушистым кудряшкам, которых не видно из-за освещения, и чуть треплет их. Слышится тихое довольное сопение, а через мгновение к нему подходят вплотную и обнимают сзади, укладывая подбородок на плечо. — Чего не спишь? — спрашивает Ваня, стараясь от чего-то сильно не повышать голос.       Сережа пожимает плечами и бубнит что-то нечленораздельное. Он трется щекой о плечо, носом чуть касается шеи и там же оставляет нежный поцелуй. В мыслях у Вани проносится, что обычно, когда Пешков ни с того, ни с сего начинает проявлять чрезмерные знаки внимания — надо ждать подвох. — Ванюш… — тянет Сережа сиплым голосом, не прекращая ласку. — М-м? — Сгоняй за пивком, а… А вот и подвох. — Серег, ты еблан? — Ваня чуть пихает Пешкова от себя, заставляя того выдать недовольное «э-э», — Ты время видел? Все норм? — Ну Ванечка… Еще одиннадцати нету, что те стоит? — Сережа вновь подходит ближе и у Вани нет особо никакого выбора, ибо балкон не такой уж большой, забиться некуда, а единственный выход из него закрыл собой сам Сережа.       Пешков вновь захватывает любимого в плен своих рук, уже с более твердым намерением не отпускать Ваню вообще. — Мне впадлу, бля, — фыркает Ваня, выплевывая попавшие в рот волосы, — И вообще, я поебланю в магаз, а ты тут будешь лежать? Неа, нахуй иди.       Ваня не видит, но кожей чувствует, что Сережа сейчас скривил недовольную мордашку и губу нижнюю выпятил, а потом показушно хлюпает носом и жалобно вздыхает. — Блять ну, — ругается Ваня, ибо ну просто физически не может отказать этому чуду, — Окей, только ты пойдешь со мной, ибо в темень и на ночь глядя мне вообще идти никуда не охота. — Ла-адно, — соглашается Сережа, радостно целуя Бессмертных в щеку, отчего тот чуть морщится, но сразу же отзеркаливает жест. — Все, пошли быстрей, а то закроется и будешь ныть, — Ваня подталкивает любимого ближе к выходу, и забрав с собой пустую банку Пеппера направляется следом.       Дома в отличие от балкона душно, воздух почти не циркулирует, ибо расположение квартиры какое-то ебаное. Летом душно, зимой холодно — никакой радости. Серега скрывается где-то в спальне, по видимому, взять деньги, а Ваня направляется на кухню — выкинуть пустую банку. Только справляется с поставленной задачей, отмечая, что в темноте (нахер свет включать, только деньги тратить, да) комната выглядит необычно загадочной, особенно в лунном свете, как слышит какой-то грохот со стороны Сережи. — Ты там шкаф уронил что ли? — быстро направляется в спальню, ибо от Пешкова можно ожидать что угодно и чем раньше узнаешь что случилось — тем меньше разгребать потом. В комнате обнаруживается сидящий на полу Сережа, чуть потирающий колено. — Да блять, ну стул ебаный, какого хера он тут стоит, блять, гандон. Ваня начинает угарать, складываясь пополам. — Ты его вечером сам к шкафу подставил, пх, чтоб до верхней полки достать, апхахпа, ай! В него прилетает валявшийся на полу носок, заставляя взвизгнуть и дернуться. Теперь уже смеется Сережа. — Еблан, вставай уже, а то никуда не успеем, — протягивает парню руку, помогая подняться, — Деньги хоть взял? — А, да, точнее, у меня карта в кармане была… Ваня качает головой и уже собирается пойти в коридор, но Пешков его одергивает: — Ванюш, кофту накинь, — подхватывает со стула черное худи и протягивает Ване. Тот, на удивление, ничего не сказав послушно его надевает. Обуваются (вау) без происшествий. Мысленно Ваня целует Сережу в макушку, в реальности лишь говорит тихое «шевелись» и выходит из квартиры. — Можт го пешком? — спрашивает Сережа, когда ключ в двери несколько раз щелкает и Ваня убирает его в карман. — Э, не, ты как хочешь, я на лифте. — Ха, ну и ладно, тогда кто быстрее! — улыбается Сережа и бежит к лестнице, тут же скрываясь с глаз. — Кто последний, тот лошара ебаный! — Сука! — выкрикивает Ваня, срываясь с места, чтобы догнать этого придурка. И несмотря на то, что он прилично так отстал, догоняет Сережу быстро, уже на третьем этаже. Тот заливисто смеется, забивая на то, что может помешать кому-то из соседей и даже успевает обернуться, чтобы показать Ване язык. И это оказывается большой ошибкой, так как он немного тормозит, а Бессмертных не сбавляя оборотов несется со всей скорости, обгоняя его прямо перед дверью к выходу. Но так просто Пешков сдаваться не намерен. Он подбегает и толкает Ваню, не давая нажать на кнопку, которая открывает подъездную дверь. Сам нажимает на нее, вываливаясь на улицу. — Э-эй, так нечестно! — возмущается Ваня, но Сережа лишь ржет из-за красного лица первого, случайно хрюкает и заливается еще сильнее, но теперь уже вместе с Ваней. — Балбес, бля. — А ты лошара ебаный! — глаза Сережи блестят от слез, и как же Ванино сердце сейчас счастливо, что это слезы радости. — Пиздец ты, конечно, охуел, Серег. — Ахахпах, видел бы ты сейчас свое ебало, — усмехается Сережа, а сам залипает. В слабом свете ночного фонаря Ванечка выглядит чертовски красиво. Взъерошенный, красный, тяжело дышит и моська такая смешная. Сережа тянется и быстро чмокает его в уголок губ, из-за чего Ваня взвизгивает. — Совсем еблан, а если кто увидит? Сережа отмахивается, мол, все спят, а даже если и увидят — рот он их ебал.       Ближайший продуктовый магазин находится минутах в семи ходьбы, поэтому они идут достаточно быстро. Сережа что-то рассказывает про планы на следующий стрим, про тупые тиктоки, который хуй знает как теперь загружать, поет какую-то старую песню и даже пару раз рыгает. Ваня лишь посмеивается, думая какой же у него охуенный парень. Открытый, искренний, с которым можно просто расслабиться и быть собой. Это так ценно.       На улице все еще темно, все еще плохая подсветка. До магаза остается пару минут, но Пешкова это не останавливает. Он вдруг замолкает, чем заставляет повернуться на него Ваню. Сережа улыбается, хватает его за руку, переплетая их пальцы, и тянет за собой, переходя на бег. Бессмертных немного теряется, но бежит за ним. Ветер бьющий ему в лицо доносит до слуха обрывки строчек из «Кайф ты поймала». Сережа бежит, хохочет и поет очень громко. Ваня крепче сжимает его руку и улыбается в ответ. До нужного магазина добегают так быстро, что Ваня даже теряется — думал он дальше находится.       На входе на всякий случай надевают маски. Хотя Серега сопротивляется немного — ебал я эти маски, все равно мы все сдохнем, че в них париться лишний раз. Ваня настаивает, ссылается на то, что они будут как крутые тиктокеры, которые лица прячут, поэтому под его внимательным взглядом Пешков все же маску натягивает.       Ходить по магазинам с Жожо — пусть даже и по обычной Пятерочке — зрелище забавное. Сережа смешно бежит к алкогольному стенду, немного по-детски покачиваясь, и незнающие точно косо бы смотрели на него — малолетка к алкашке пошел, кто ему продаст? Но благо в магазине только одинокая, явно скучающая кассирша, которая занята чем-то в телефоне и ей, видимо, вообще до лампочки все, кроме ее цветочков, ноготочков или еще какой-либо ерунды в мобиле.       Ваня плетется следом, грустно глядя на полку с газировками, где нет любимого напитка. Грусть, печаль, но что делать. Пока он идет в сторону Сережи, тот уже радостно идет к нему с двумя бутылками пива, сообщая, что — пиздец даже пиво подорожало, что за дела нахуй. Ваня ласково смотрит на лохматое чудо, забирает бутылки, направляясь на кассу. Продавщица все же косо смотрит на них. — Вот, — Сережа чуть мнется, но Ваня достает из кармана худи документ, подтверждающий, что продать напиток им можно, и Лариса Петровна — Ваня на бэйджике читает — все еще недоверчиво смотрит, но товар пробивает. Ваня добавляет к покупкам еще и мятную жвачку и оплачивает все. Спрашивается нахуй Сережа искал деньги, если в магазине всегда платит Ваня? Они выходят из душного помещения и Сережа сразу маску с лица срывает. — Такая херня. — Ну лучше было, что б нам пиво не продали, — чуть ерничает Бессмертных. — Блять, ну а их ебет, я ж без маски, не они, заболею и сдохну, им че? — Сережа кривит лицо. В тихом лунном свете оно будто подсвечивается. — Э, ты так не базарь, а, — не любит Ваня все эти тупые шутки про смерть, Сережа вроде шутит, а почему-то грустно от этого. — Да ладно тебе, — отмахивается тот, а потом резко кивает в сторону, — Ой, Ванюш, пошли на площадку! — Бля, Серег… — хочет отвертется, но его не слушают и бегут в указанном направлении. Делать нечего, Бессмертных идет туда же, неся в руках пиво. — Мало того, что заставил все тащить, так еще и убежал, пиздец, — догоняя жалуется парень.       Дворик маленький, не очень знакомый, пара лавок, какие-то сломанные качели и детская карусель в самом центре. Конечно же Ролтон выбирает посидеть не как нормальный взрослый человек на лавке, а на этой самой карусели. Садится, раскачивает ее ногой, но не толкается — ждет Ваню. Кудряшки смешно дергаются, чуть пушатся от ветерка и Ванька залипает. То ли сонный, то ли просто че-то с башкой сегодня. Виснет на ровном месте уже который раз. — Ванек, го сюда, — машет рукой Сережа, — Пиво давай. — Ага, хуй тебе. — В ротик? — Блять, Серег, на, — протягивает банку, морщится, но на карусель садится.       Сидеть с первых же секунд не особо удобно — колени упираются прямо в перекладину, сидушка маленькая, еще и скрипит жутко, когда Сережа начинает их немного раскачивать. Ваня открывает пиво и делает глоток. Освежает. Пешков делает тоже самое и чуть жмурится. Молчит пару минут, что-то выглядывая в темноте, видимо думая, и часто приникая к банке, от чего та быстро пустеет. Бессмертных не стремится прерывать тишину, ему с Сережей комфортно даже просто находиться рядом, без слов. Но парень все же отмирает, переводя свой взгляд на Ваню. — Спасибо, — почти шепотом произносит он, но в ночной тишине все прекрасно слышно. — Да не за что, все же не так сложно за пивом сгонять, — пожимает плечами Ваня, но Сережа головой мотает. — Не, я не только про это. Я вообще про все… Правда, спасибо, Вань, — накрывает чужую ладонь, лежащую на перекладине и крепко сжимает. Ваня переплетает их руки. — Правда не за что, Сереж… Я просто люблю тебя.       И смотрит так нежно-нежно, в душу Пешкова залазит, целуя кажется в сердце. И от этого так тепло становится, что прохладная ночь уже не морозит, вынуждая поежится, а остужает, отдавая свежесть. — Я тоже тебя очень люблю, — чуть смущенно произносит Сережа, на последок сжимая руку посильнее, — Так, а теперь — хватит тильтовать, время… раскатать!       Он вскакивает с места, ставя почти допитое пиво на землю, подальше от карусели, и протягивает руку за Ваниным. Тот немного недоверчиво смотрит, губы покусывает, но все же банку отдает. И не напрасно, потому что Сережа, поставив ее рядом со своей, с криком «Все на борт!» заскакивает на карусель, отталкиваясь одной ногой. Ваню чуть не сносит, поэтому приходится схватиться за железную перекладину со всей силы. — Серег, потише, улетим, бля! — но тот кажется вообще не слышит, смеясь и дурачась. Волосы у него лезут в глаза и рот, как собственно и у самого Вани, отчего тот смешно головой трясет и матерится невпопад. Вообще, Бессмертных уже давно заметил, что Сережа падок на всякие аттракционы. Они редко выходили гулять на улицу (да и все разы были исключительно по настоянию Пешкова), но каждый раз проходя мимо детской площадки кудрявый как ребенок бежал к качелям, горкам, лестницам и всевозможным турникам. Залазил, радовался, Ванечке то язык, то фак показывал, в зависимости от настроения, а потом также радостно спускался вниз. Чудоребенокhf. Смотреть офлайн бесплатно в любое время дня и ночи. — Все, хорош, я ща блевану, — все же останавливает Ваня, тормозя ногой о землю. Получается не с первого раза, но карусель все же замедляется. — Ну э-эй, опять все обламываешь, — кривит недовольную рожу Сережа. — Давай лучше я просто тебя покатаю, — чуть подумав предлагает Ваня, слезая на землю. — Мой Ванюшка будет меня катать на карусельке, ура! — парень радостно отталкивается, заставляя карусель крутится и, проехав рядом с Ваней, щипает того за зад. — Ай! Блять, Серег, щас сам будешь этой херней страдать, — ругается Бессмертных и слегка бьет того по плечу. Сережа наигранно стонет, а потом ржет. — Еблан.       Ваня хватается за карусель, начиная раскручивать ее, а Сережа смешно головой крутит, стараясь не отрывать от парня взгляд. Потом пару раз пытается вновь ущипнуть, но Ваня оказывается хитрее и уворачивается. На третью — удачную все же — попытку, Бессмертных подпрыгивает на месте и в отместку раскручивает карусель со всей силы. Теперь уже визжит Сережа, потому что его чуть сносит, а еще голова кружится начинает. — Блять, башка… — тянет он, когда аттракцион почти перестает крутится. — Прости… — чуть мнется Ваня, думая не преборщил ли, поэтому когда Сережа проезжает мимо него останавливает карусель вовсе и нежно целует. Совсем недолго, пару секунд, но так заботливо, что парень успевает растаять и забыть про головокружение. — Да забей, теперь я тебя покатать хочу, — довольно улыбается Сережа и на подозрительный взгляд Вани обещает, — Я буду аккуратен.       Бессмертных фыркает, но не останавливает. А Сережа и вправду раскручивает не сильно, а если вдруг видит, что перестарался — тормозит. Но, конечно же, великий Жожохф просто так ничего делать не будет. В мыслях Вани Сережа придумал какой-то особо коварный план, но он лишь покатав немного Ванечку, тормозит его около себя, быстро чмокает в губы, снова отталкивает, потом снова тормозит и целует… Сердце бешено бьется, а животе неизвестно откуда появляются бабочки. Их отношения длятся уже не первый месяц, но Ваня всегда дико смущается. Даже в сумерках сейчас видны его горящие щеки. Он улыбается, и несмотря на то, что его все-таки немного беспокоит факт того, что их могут увидеть, сам останавливает карусель уже полностью и припадает к любимым губам, вовлекая в глубокий поцелуй. Целовать Сережу, когда он выше — абсолютно не привычно, но до дрожи в коленях приятно. Он почти мурчит, гладит пушистые Ванины волосы, чуть трется своим носом о чужой. В общем, ластится, как может. — От тебя пивом несет, — шепчет Ваня в самые губы. — От тебя тоже, — улыбается в ответ Сережа, — Вкусно… Позади слышится какой-то несильный грохот, парни испуганно отрываются друг от друга… — Блять! Ебаные кошки, сука, блять! — Пешков хватает первую попавшуюся палку и кидает в след животному, что уронило их драгоценное пиво на землю. Пусть там и осталось немного, но все равно обидно. Больше сейчас они купить не смогут — время уже давно перешагнуло за одиннадцать. — Да ладно, Серег, завтра еще купим, — берет парня за руку в попытках утешить и тот моментально становится спокойнее. Вздыхает правда тяжко, чуть сжимает руку в ответ и кивает головой: — Ладно, пошли домой, там в холодильнике еще пару банок есть. Ваня хмурится, а потом стукает его по руке. — Ну ты гандон, пиздец. Сережа смеется, тянется чмокнуть его в макушку, но Ваня уклоняется, чуть морща нос. — Реально пиздец. — А что мне еще делать, если ты вообще гулять со мной не хочешь?       Ваня смотрит на пушистого, с блестящими глазами и улыбкой до ушей своего парня, и думает, что даже, наверно, не злится. Прогулялись неплохо, развеялись. Че бубнить-то? Ради счастливого выражения лица Сережи — Ваня готов хоть за пивом ночью, хоть на другой конец Москвы поперется, лишь бы парень улыбался. — Ладно, ласточка моя, пошли домой, — улыбаясь, встает Бессмертных. Когда они выходят со двора Ваня переплетает их руки и не отпускает до самого дома.