корзина с еловыми шишками.

      сонхун с семьей каждую осень проводит в лесах около тэгу. все леса хороши с их грибным воздухом и шелестом листьев. особенно хороши леса вблизи моря. тут прекрасно слышен шум прибоя, постоянный туман и от обилия влаги буйно разрастается мох.       однажды хун, гуляя по лесу, встретил мальчика с корзиной еловых шишек. — как тебя зовут? - спросил сонхун. — ким сону, - вполголоса ответил мальчик.       он ответил вполголоса не от испуга, а от смущения. было немного заметно, что у него щеки слегка покраснели. со стороны это выглядело умилительно. — эх, - сказал сонхун, - мне нечего тебе подарить. — у меня есть мячик, - ответил мальчик, - у него были приклееные глазки. это выглядело так смешно!       мальчик посмеялся, показывая свою прекрасную улыбку и чуть прикрывая глаза. когда он вновь открыл глаза, то пак заметил, что зрачки у него коричневатые и в них будто что-то поблескивает. — но его глазки отклеились, - печально добавил сону. — слушай, сону, - сказал сонхун, - я придумал. но подарить я тебе это смогу только через десять лет. — оу, это же так долго! - сону даже всплеснул руками. — знаешь.. мне еще нужно сделать этот подарок. — но что это такое будет? — потом узнаешь. — разве за всю жизнь, - серьезно спросил ким, - ты можешь сделать всего пять или десять игрушек?       пак смутился. — да нет же, это совершено не так, - неуверенно проговорил сонхун, - я сделаю её, возможно, за несколько дней. но такие вещи рано дарить в твоем возрасте. — я не разобью твой подарок, - умоляюще говорил сону, - и не сломаю. вот увидишь! у моего папы есть игрушечная лодка из стекла. я стираю с неё пыль каждый день и ни разу не отколол даже самого маленького кусочка.       «этот сону, он меня совсем запутал», - подумал с досадой сонхун и сказал то, что обычно говорят детям, когда оказываются в неловком положении: — ты же еще маленький и много не понимаешь, сону-щи! нужно учиться терпению. а теперь дай мне свою корзину с шишками, ты её еле как тащишь. давай я тебя провожу, и мы поговорим о чем-нибудь другом.       сону тяжко вздохнул и протянул сонхуну свою корзину. она вправду была очень тяжелой. в еловых шишках много смолы, чем в сосновых. поэтому они весят гораздо больше.       около дома сону они остановились. — ну, дальше уже доберешься сам, сону-я. в корее много мальчиков с таким же именем и фамилией. как зовут твоего отца? — сокван, - ответил сону, - разве ты не зайдешь к нам? - спросил он, наморщив лоб, - у нас есть красивая вышитая скатерть, рыжий кот и стеклянная лодка! папа позволит взять тебе её в руки. — спасибо, сону. но сейчас мне некогда. прощай, сону-я!       сонхун передал корзину сону, погладил его волосы и ушел куда-то в сторону моря. сону, насупившись, смотрел ему вслед. корзину он держал боком, из-за чего шишки чутка высыпались.       «я напишу музыку, - решил сонхун, - на заглавном листе я попрошу напечатать: "ким сону - сын лесника ким соквана, когда ему исполниться девятнадцать лет"».

***

      в тэгу все было по-старому.       в комнате сонхуна было очень пусто. там стоял один большой диван, где когда-то он спал вместе с сестрой, пока она не уехала учиться в столицу.       друзья сонхуна говорили, что его комната выглядит очень одиноко. её украшало только пианино. человек с творческим воображением мог услышать среди этих белых стен восхитительные вещи - от рокота северного океана, до песни девочки, баюкающей тряпичную куклу.       учитель всегда рассказывал о том, что пианино может петь совершенно обо всем. начиная от любви, заканчивая порывами человеческого духа к великому. красивые, тонкие пальцы сонхуна бегают по белым и черным клавишам, убегая из-под них, смеясь, тоскуя, гремя бурей и гневом и вдруг разом смолкали.       стало слышно, как, отсчитывая секунды с точностью до метронома, капает из крана вода. капли твердили поспешить с задуманым и успеть сделать все.       сонхун писал музыку для сону больше месяца. к сожалению, музыку невозможно передать словами, как бы не был богат наш язык.       пак писал о глубочайшей прелести юности и радости. он писал и видел, как мальчик бегает по полю, босиком, задыхаясь от счастья и падая прямо посреди поля на спину, закрывая глаза и ярко улыбаясь солнцу.       о чем хун думал, о том и писал. все что было у него на уме. что-то ему подсказывало, что его подслушивают. так и было. это была его мать, пак минсо. светлая женщина, поддерживающая своего сына в каждом его начинании и помогая всем, чем возможно. она подглядывала за ним через чуть приоткрытую щель двери.       этого слушателя сонхун ценил больше, чем нарядных и вежливых посетителей его концертов.

***

      в девятнадцать лет сону окончил школу.       по этому случаю отец отправил его в сеул, к его сестре сиджин. пускай его сын посмотрит, как устроен свет и повеселится.       сиджин работала театральной визажисткой. муж её донгю работал в этом же театре парикмахером для актеров.       жили они в доме, неподалеку от самого театра. оттуда был виден прекрасный вид на парк ханган.

***

      ким часто ходил в театр. это было очень интересным и увлекательным занятием для него. но после этих спектаклей сону часто плакал в своей постели. до того он эмоционален.       напуганный этим дядюшка донгю его успокаивал. он говорил что не нужно слепо верить всему, что показывают на сцене. но тетушка сиджин говорила, что, наоборот в театре нужно верить всему. ведь зачем тогда вообще нужны были театры? и сону верил.       дядюшка донгю настоял на том, что все же для разнообразия можно сходить хоть раз на концерт.       был теплый июль. стояли белые ночи, поэтому концерты проходли в городском парке, который видно из окна дома тетушки, под открытым небом.       на этот раз сону пошел на концерт вместе с сиджин и донгю. он хотел одеть свой единственный белый костюм, но тетушка была против этого и начала свою длинную речь. в общем, вся её речь сводилась к тому, что в белые ночи, нужно быть обязательно в черном и, наоборот, в темные сверкать в белом.       так как перепорить сиджин было чем-то невозможным, сону надел свой черный костюм и все же одел белую бабочку. — посмотри, сиджин, - сказал донгю, - сону так хорош, будто идет на первое свидание! — вот именно! - согласно ответила тетушка, - что-то я не видела около себя такого же безумного красавца, когда ты пришел на наше первое свидание.       сиджин поцеловала донгю в голову.       концерт начался на закате. несмотря на вечер, ни дирижер, ни орекстанты не включили лампочек над пультами. вечер был настолько светлый, что фонари, горевшие в листве лип, были зажжены, только для того, чтобы придать торжественность концерту.       сону впервые слушал симфоническую музыку. она произвела на него непонятные чувства. во время прослушивания сону представлял множество картин, похожих на сны.       но ким неожиданно вздрогнул и резко открыл глаза. ему показалось что мужчина во фраке, объявлявший программу концерта, назвал его имя. — донгю, ты меня случайно не звал? - сону спросил дядюшку гю, взглянул на него и сразу же чуть нахмурился.       он смотрел на сону не то с ужасом, не то с восхищением и удивлением. тетушка сиджин смотрела на сону точно так же. — что случилось? - неуверенно спросил сону. — просто слушай! - вполголоса сказала сиджин, взяв кима за руку.       тогда сону услышал, как мужчина во фраке сказал: — слушатели из последних рядов просили меня повторить. итак, сейчас будет исполнена знаменитая музыкальная пьеса пак сонхуна, посвященная сыну лесника ким соквана ким сону по случаю того, что ему исполнилось девятнадцать лет.       сону вздохнул настолько глубоко, что у него чуть было заболела грудь. он пытался таким способом сдержать слезы, чего не вышло. он прикрыл свой рот не то от шока, не то от тихих всхлипов.       сначала ким ничего не слышал. внутри все переворачивалось, шумит буря. потом он, наконец, услышал пение пастушьего рожка ранним утром и в ответ ему откликается струнный оркестр.       мелодия росла, бушевала, как ветер, неслась по вершинам деревьев, срывала листья, качала траву и слабо била в лицо прохладными брызгами. легкий порыв воздуха, исходящий от музыки, позволил сону успокоиться.       вся композиция, напоминала сону его лес, его родину. его горы, песни рожков, шум его моря!       звук скрытно переходил в спокойный перезвон лесных колокольчиков, в свист птиц, в ауканье детей. сону слышал это все у себя в горах.       так, значит, это был он! тот мальчик, что помог ему донести до дому корзину с еловыми шишками. это был пак сонхун, великий музыкант. а ведь сону укорял его, что он не умеет быстро работать! так вот тот подарок, что он обещал сделать ему через десять лет.       и вот сону вновь плачет. плачет слезами благодарности. к этому времени музыка заполнила все пространство. казалось, от мелодических волн на облаках появилась легкая рябь, а сквозь неё ярко светили звезды.       музыка перестала петь. она начала звать. звала за собой в ту страну, где нет никакой грусти, что могло охладить любовь, где никто не отнимет друг у друга счастья. где вечно горит солнце, будто корона в волосах сказочной волшебницы.       в наплыве звуков, вдруг возник знакомый голос. «ты - счастье, - говорил он, - ты - самый яркий блеск зари!».       и вот, музыка стихла. сначала медленно, а потом все быстрее разрастаясь, зазвучали аплодисменты.       сону быстро встал и побежал к выходу из парка. все оглядывались на него. возможно, некоторые уже и поняли, что он и был тем самым ким сону, которому пак сонхун посвятил этот подарок.       ким стоял на неком мосту и смотрел на небо. сегодня оно особенно красивое. сону ярко улыбался, не известно кому. он слышит, как кто-то подходит к нему, кладет свою руку на его макушку и легконько поглаживает. — ах, сону-я, - начал пак, уже убрав свою руку куда-то в карман, - и ты даже не скажешь как тебе понравилось? — пак сонхун? - сону ожидал увидеть дядюшку гю, но сонхуна?.. - мне.. мне правда понравилось, спасибо тебе большое, я..       он запинался. ему было очень жаль, что нельзя было передать всю благодарность через слова.       сонхун повернул сону к себе, взял маленькое личико себе в руки и вытер большими пальцами слезы с щек. неизвестно сколько они простояли в такой позе, заглядывая друг другу в глаза. — ким сону, - начал хун, - я вас люблю, можно ли украсть ваш поцелуй?       это прозвучало настолько уверенно, что сону смутился и слегка покраснел. — пак сонхун, вы можете украсть мой поцелуй, - ответил сону вполголоса.       еще немного смотря в глаза сону, сонхун подался вперед, опуская одну руку на талию юноши.       поцелуй был столь нежным, медленным, спокойным. кожа сону будто горела под руками сонхуна. пак отстранился первый, все также улыбчиво глядя в глаза на против.       сонхун подтянул сону за талию и обнял. это объятие было очень желанным, долгожданным. оно ждало целых десять лет и вот, как говорится, мечты сбываются, если бежать и следовать им.