True Aim

Нью-Йорк оказался лучше, чем Елена предполагала, хоть ее ожидания и были высоки с самого начала, с тех пор, как она впервые увидела «Друзей» или «Секс в большом городе». Громкий? Да! Воняло? Очень сильно. На такси было практически невозможно ездить, если не знать пару хитростей, да и метро в любом случае гораздо интереснее. Чтобы сделать впечатления от Нью-Йорка как можно более приятными при таком-то количестве людей, необходим ньюйоркец; Белова слышала, как кто-то однажды сказал ей об этом, поэтому она думала, что ей повезло больше других с высоким, великолепным, слишком энергичным ньюйоркцем. Кейт стремилась показать Елене каждый сантиметр города, будто та видела все это в первый раз. К своему третьему визиту Елена уже видела все основные достопримечательности — Эмпайр-стейт-билдинг, Хай-Лайн, Таймс-сквер, огромную рождественскую елку в Рокфеллер-центре. Кейт всегда было что показать и куда сводить блондинку, даже если это означало пробираться по переулкам, как уличные кошки (целуясь в темноте, приглушенно переговариваясь и блуждая руками друг по другу), или забираться на высокие здания, чтобы посидеть на их крышах, любуясь пейзажами, которые никогда не повторялись. Подобная компания в Нью-Йорке — лучшее решение из всех. Уже во второй раз, когда Елена ехала в город, она была уверена, что обязательно вернется. И будет приезжать как можно чаще, как можно на дольше, потому что не гул переполненного Большого Яблока (почему такое название? Она еще не спрашивала) заставлял ее вернуться, нет. Это была совокупность вещей: отличный разговор, великолепной попки, прекрасных голубых глаз и улыбки, способной осветить мир ярче самой яркой из лун. Невозможно, чтобы все это могло объединиться вместе в одном человеке, и все же Кейт Бишоп существовала. Белова не могла понять, каким образом она жила в одном времени с девушкой. Она определенно была самая счастливая, хотя редко говорила об этом вслух, но надеялась, что Кейт все равно это знала. Сейчас наступила весна, а последние пять месяцев были одними из лучших в жизни блондинки. Даже если сравнивать это с ее первой Олимпиадой, первой золотой медалью или получением визы, которая означала побег из родной страны. Все меркло по сравнению с тем, что она наконец-то чувствовала себя живой и настоящей, и ей редко приходилось оглядываться через плечо. Эмоциональная близость, по-прежнему давалась ей с большим трудом, так что иногда Кейт приходилось вытягивать из нее слова ртом, пальцами или просто разговорами. Однако ей все чаще удавалось заставить Белову говорить больше, даже те слова, которые засели глубоко в ее груди, заставляя сердце биться так, как за последние тридцать лет не удавалось никому другому. С каждым утром, когда она просыпалась рядом с Бишоп, с переплетенными пальцами и слюной на подушке, становилось все легче говорить о том, что блондинка чувствовала, чего боялась и на что надеялась. Огоньки в глазах Кейт и яркая улыбка, которая появлялась после каждого подобного момента, определенно стоили того. — Интересно, о чем ты задумалась? Игривый голос в сочетании с широкой улыбкой, которая немедленно возвращала Елену в настоящее, раздался у нее над ухом. Белова, оглянувшись, ответила ей ухмылкой. Кейт сегодня выглядела исключительно привлекательно, и, возможно, это было связано с тем, что всего полчаса назад она стонала имя Елены в своей квартире, облокотившись на кухонную столешницу, когда их совместные попытки приготовить завтрак провалились. Фантастически. Она светилась после оргазма, который Беловой стал слишком хорошо знаком, и смотрела на губы Елены. Блондинка была лишь немного расстроена тем, что они находились на улице, под ярким апрельским солнцем, а вокруг них повсюду сновали люди. Присутствие других людей обычно раздражало, когда Кейт так смотрела на нее, но витамин D очень важен, учитывая, насколько девушки казались бледными. — Ни о чем важном, Кейт Бишоп, — время от времени Белова все же называла полное имя, просто чтобы увидеть румянец на щеках Кейт во время прогулки за руки. Это была простая вещь, которую Елена никогда не думала, что сможет себе позволить, учитывая, где она выросла и как. Но никто не бросал на них косых взглядов, даже когда они останавливались и целовались при свете дня. Такую свободу ей не давала даже гимнастика. Теперь Елена Белова оказалась зависима. Возможно, даже слишком. — Просто думаю, насколько серьезно ты недооценила Центральный парк весной. Кейт засмеялась с этого замечания. Ее взгляд переместился с лица блондинки на мир вокруг них. Розовые, словно сахарная вата, которую девушки только что разделили, деревья во всю уже цвели. Трава была ярко-зеленая и усеянная разными дикими цветами, которые дети собирали и делали из них венки. Похоже, никто из окружающих их людей ни о чем не беспокоился, даже те люди в костюмах, которые спешили мимо, держа в руках телефоны. Но даже они иногда останавливались, чтобы оценить красоту позднего нью-йоркского утра. — Если я правильно помню, я сказала, что тебе понравится это больше, чем та шоколадная фабрика, на которую мы ходили в прошлый раз. Елена на это усмехнулась. — Ладно, тогда, возможно, ты переборщила. Нет ничего лучше шоколада. Бишоп улыбнулась еще шире, сжимая руку Елены, которую она постоянно держала, когда девушки выходили за пределы квартиры. Для Беловой, которая не любила, когда к ней прикасаются вне интимной обстановки, это стало привычкой, но приятной. Кейт все еще позволяла ей быть инициатором, с тех пор как закончился турнир. Блондинка не могла понять, как кто-то сумел понять ее настолько сильно, даже если они никогда не говорили об этом. — Ничего? Я могу подсказать тебе пару вариантов, — огонек сменился игривым, дразнящим блеском в глазах Кейт, и Елена не смогла удержаться от улыбки. — Ты флиртуешь со мной, Кейт Бишоп? — Я думала, это очевидно. Я всегда флиртую с тобой. — Правда? Обычно я не замечаю этого. Бишоп игриво стукнула девушку по руке. Они обе засмеялись, и все это было так легко и непринужденно, что Елена думала о том, как сильно она полюбила Кейт, хотя эти три слова все еще редко слетали с ее губ. Впервые они сказали друг другу «Я люблю тебя» за несколько месяцев до этого дня, но не в одно и то же время. Когда Кейт это сделала, у них был ужин в День святого Валентина. Это произошло во время напряженной игры в Лудо, глупую настольную игру, которую Елена привезла из Огайо. Слова сорвались с губ Бишоп, как будто они висели на языке дольше всего, пока она наконец не набралась смелости сказать их. Елена просто поцеловала ее в ответ, и продолжала целовать ее, пока игра не была сброшена на пол. Она продолжала целовать ее до раннего утра следующего дня, но блондинка не сказала этого тогда. В последующие дни между ними накалились страсти, напряжение кипело под поверхностью их домашнего уюта, но Кейт никогда не поднимала эту тему, а Елена не решалась. Она любила Кейт. Иногда ей казалось, что это длилось с того момента, как их глаза встретились в вестибюле отеля почти полгода назад. Однако эти чувства были настолько чуждыми вначале, замаскированными и похороненными под предлогом того, что ей просто нравилось общество Кейт, что блондинке просто хотелось ее целовать и проводить с ней каждое мгновение, и еще множество других «просто». Эта эмоция засела так глубоко в ее костях, что Белова привыкла жить с ней, вспыхивая каждый раз, когда они были вместе. Это чувство настолько укоренилось в ней, что, если дать Елене знать об этом, казалось, это непременно разорвет ее на части. И в то же время ее молчание разбивало Кейт на кусочки. Белова знала, что этого она не могла допустить. Наконец, она высказала все через неделю, когда девушки прощались в аэропорту. Бишоп проплакала все утро по причинам, которые она не раскрывала, но Елена их прекрасно осознавала. «Я надеюсь, что скоро увижу тебя снова!» — прошептала Кейт в объятиях, словно не веря, что это произойдет. Белова только крепче прижала ее к себе, чувствуя, что ее грудь разорвет, если она еще хоть на мгновение попытается скрыть свою уязвимость. «Я люблю тебя, Кейт...» — сказала она в ответ, и эти слова показались ей самой естественной вещью на свете. «Очень сильно!». Это заставило Елену почувствовать легкость на душе, которую она испытывала каждый раз, когда Кейт смотрела на нее. Они плакали по разным причинам, пока сотрудник авиакомпании не объявил последний шанс успеть на посадку. — Когда Фрэнни и Грир попросили встретиться с ними? — поинтересовалась Елена, снова возвращаясь в реальность, пока они сидели у фонтана, а телефон Кейт непрерывно жужжал. Это было обычным делом, когда Олимпиада стремительно приближалась. Телефон Беловой не был так загружен, поскольку большинство ее российских спонсоров прекратили сотрудничество с ней с тех пор, как отношения с Кейт стали публичными. Настолько публичными, насколько это было возможно, поскольку девушки отказались от общения с прессой после той фотографии в Санта-Монике в Instagram. Но и ее агент, и тренер регулярно информировали о том, сколько новых спонсоров, западных, боролись за нее с того момента, как она принесла золото на североамериканском турнире. Елена позволила им уладить эти вопросы, слишком сильно желая жить своей жизнью с Бишоп. Пусть это был малюсенький мир, пока их тренировки не набрали более серьезный темп. — Через двадцать минут или около того. Извини, тренер опять звонит. Клянусь, он не даст мне отдохнуть сейчас. Я скажу ему, что выходные — это не для работы. — Ладно, — улыбается блондинка. Их губы встретились в поцелуе, который затянулся и повторился еще дважды. Кейт удовлетворенно хихикала от ощущения сахарной ваты на губах Елены. Белова заметила, как язык ее девушки провел по нижней губе, даже когда та встала и начала ходить туда-сюда, как обычно, когда она разговаривала по телефону. Она достала свой телефон и увидела сообщение с фотографией от своей сестры Наташи, где половину снимка занимала Фанни на коленях Наташи. — Соскучилась по вам, — набрала она, бросая взгляд на Кейт, которая смеялась в трубку. Надо же, Белова могла бы слушать это весь день напролет. На самом деле, она так много говорила о смехе Кейт, что Наташа постоянно дразнила ее по этому поводу. Наташа дошла до того, что вынудила ее общаться с Бишоп во время семейного ужина в Огайо, чтобы увидеться с ней после того, как они выпили пару (больше, на самом деле) рюмок водки. Ее ужасно смущающая семья по очереди разговаривала с Кейт, которая с легкостью справлялась со всеми каверзными вопросами, несмотря на легкий румянец на лице и нервный смех. Боже, как же Елена ее любила. — Прости за это, малыш, — Беловой нравилось это слово, произнесенное Кейт, почти так же, как ей нравилось слышать стоны своего имени, когда они путались в простынях Кейт. — Ты готова к еще одному утомительному бранчу с моими лучшими подругами? — Единственное, что раздражает в бранче с твоими подругами, это то, что мы не часто его устраиваем. — Ты так говоришь только потому, что они рассказывают тебе истории про меня. — И все они — просто потрясающие, Кейт. — Еще бы ты сказала иначе. Елена смеялась, пока они шли на место встречи, сцепив пальцы и чувствуя, как яростно урчал ее желудок. Возможно, им стоило позавтракать, но кто мог обвинить Белову в том, что вместо этого она решила полакомиться самой известной в мире лучницей? — Думаю, я еще раз расспрошу их о том случае, когда ты обрадовалась, что я пришла посмотреть на твою победу в квалификационных раундах. Кейт бросила на нее взгляд, от которого Бишоп не смогла удержаться, но потом громко засмеялась. — Чтооо? — протянула Елена. — Это было мило. — Я не собираюсь быть милой, ты знаешь, — огрызнулась Кейт, но все еще улыбалась девушке. — Скорее сексуальной, захватывающей, горячей... — Ты можешь быть всем этим одновременно, — Кейт снова покраснела, а потом и вовсе разозлилась из-за этого. — Оставь это для тех случаев, когда мы одни, если только ты не хочешь подвергнуться публичному проявлению моих чувств. — Я бы хотела посмотреть, как ты попытаешься. И вот так между ними снова возникло напряжение, даже днем, даже если они шли по людной улице, в конце которой их ждали Фрэнни и Грир, широко улыбаясь, готовые заключить девушек в крепкие объятия. Бранч с тремя американками как всегда проходил интересно. Девушки вели себя почти так же шумно, как компания выпивающих русских. Беловой было трудно не тосковать по дому, где они перекрикивали друг друга, смеясь над какой-нибудь историей. С тех пор, как они вернулись с турнира, и каждый раз, когда Елена прилетала в Нью-Йорк, девушки вчетвером взяли за правило ходить вместе на бранч, есть вкусную еду и слегка пьянеть от мимозы. Несмотря на то, что они в первую очередь были друзьями Кейт, Елена поддерживала с ними связь, даже находясь в Огайо и вне их группового чата. Часть блондинки была счастлива, что подруги детства Кейт одобряли ее, несмотря на очень неудачное начало, включающее ее глупый поступок в одном конкретном клубе с девушкой, имени которой она уже и не помнила. Это было хорошей репетицией знакомства с родителями Бишоп, которое они запланировали на следующий месяц, когда Елена вернется. Эта мысль настолько ее нервировала, что она боялась этого больше, чем Олимпиады. Гимнастика — это неплохо, так же легко, как ходить, почти предсказуемо, если тренироваться так же много, как это делала Белова, но думать о встрече с семьей своей первой девушки, женщины, которую она любила так же сильно, как свою собственную семью, иногда даже больше, — это казалось адом на земле. По крайней мере, Лаки любил ее. Елена часто успокаивала себя так, когда она начинала думать слишком много. Остаток субботы они провели с Фрэнни и Грир, которые настаивали на том, чтобы они сходили в боулинг. В итоге девушки отправились на ужин, за которым было еще больше алкоголя и танцев, так что Елене пришлось чуть ли не на руках нести Кейт домой. Девушки спотыкнулись о дверь Кейт примерно в полночь. — Ты такая смешная, когда пьяная, — произнесла Бишоп с кривой улыбкой, пока блондинка раздевала ее, зная, что Кейт ей не поможет, если она слишком много выпивала. Даже в пьяном дурмане Белова не спешила скользить пальцами по горячей коже Кейт, которая всегда так контрастировала с ее прохладной кожей, наслаждаясь мурашками, которые она оставляла на руках девушки, по груди и по голым бедрам. Елена была чертовски уверена, что Кейт Бишоп стала бы музой для каждой картины, если бы они жили на пару сотен лет раньше. Не пошловато ли с ее стороны даже думать об этом? Ей было абсолютно плевать. — Я смешная? Это ты сейчас на своей кровати, тебя раздевает подвыпившая русская женщина. — Но ты моя горячая русская женщина. — Это виски говорит в тебе, — усмехнулась Белова. Ее речь прервалась, когда Кейт притянула ее к себе и глубоко поцеловала, пока они обе не застонали. — Я хочу тебя, но я не уверена, что чувствую свой собственный язык, — прошептала Бишоп, когда они отстранились друг от друга. Смех Елены эхом разнесся по пустой квартире. Кейт оставила Лаки в пентхаусе, где жили Элеонор и Джек Бишоп, зная, что они будут слишком заняты друг другом в первую неделю возвращения Елены, как это обычно бывало. — Я уверена, что утром твой язык будет чувствовать себя лучше. Тогда мы сможем вернуться к этому разговору, — ответила Белова, снимая с себя рубашку и джинсы. Она отбросила их в сторону и легла на кровать рядом с Кейт, которая почти сразу же прижалась к ней, закрыв глаза. — Я люблю тебя, — Елена услышала ее шепот из-под одеяла, надежно заправленного под подбородок. — Я тоже тебя люблю, Кейт, — всегда Кейт и никогда Кейт Бишоп, когда она говорит это. Слова были слишком серьезными, чтобы блондинка могла даже притвориться, что шутит. На следующее утро Кейт улыбалась, приветствуя сонную Елену, которая спускалась по лестнице где-то после одиннадцати часов. Бишоп, в свою очередь, каким-то образом умудрилась встать, принять душ и приготовить блинчики так, что Елена ее и не услышала, чего почти никогда не случалось. Белова догадалась, что и она, возможно, вчера выпила слишком много, хотя никогда бы не призналась в этом вслух Кейт, несмотря на явную головную боль и очень сухое горло. Блондинка была немного разочарована тем, что обещанное утро в постели не состоялось, но это чувство исчезло так же быстро, как и появилось, когда она увидела на обеденном столе свежую выпечку, апельсиновый сок и блинчики, приготовленные с любовью, а рядом сидела и ждала ее Кейт. Выражение ее лица напоминало то, с которым она встречала Елену ранним рождественским утром, с кучей подарков под елкой, умоляя ее сесть и открыть их вместе с ней. — Что все это значит? — горло неприятно пересохло, так что ей пришлось прочистить его, чтобы вернуть свой хриплый голос. Она не села за стол сразу, а выпила большой стакан воды, который Кейт уже приготовила для нее. Потом неспешно подошла к брюнетке, которая сразу же обхватила ее за талию. — Сегодня пять месяцев, как мы совершили пробежку и выпили в том маленьком баре, — Елена смотрела на нее и улыбалась. — Я знаю, что наше официальное свидание было в Санта-Монике, но я не знаю, тот вечер тоже был похож на свидание, потому что... — Потому что ты поцеловала меня, когда я провожала тебя до твоего номера. — Прости, я помню, что это было очень даже взаимно, — протестовала Бишоп, но она все-таки широко улыбнулась, похоже, испытывая облегчение от воспоминаний всех этих испытаний, связанных с пятимесячной годовщиной. Тем более девушки не отметили ни один из предыдущих месяцев каким-то особым образом, по крайней мере, не осознанно. Елена припоминала, что это было взаимно, и до сих пор вспоминала, как она пыталась сохранить самообладание после того, как ушла. Ее колени тряслись от поцелуя, она знала, что Кейт Бишоп не была обычной девушкой и, фактически, разрушит Белову для любых других потенциальных отношений в дальнейшем. Она решила проверить теорию с девушкой в клубе, глупо отказываясь верить, что один человек мог иметь на нее влияние после того, как поговорила с ней в общей сложности три раза. Однако тот поцелуй не мог сравниться с поцелуем Кейт ни на йоту. И ни один из предыдущих тоже. Страх был слишком силен, поэтому Белову попыталась загнать Кейт во френдзону, чтобы больше никогда не пришлось целовать ее, но это было невозможно. Только один этот поцелуй дал ей понять, что она сделает все возможное, чтобы Кейт Бишоп стала ее. К счастью, это произошло скорее рано, чем поздно. — Я просто веду себя как маленькая заноза. Это было очень взаимно, — сказала блондинка, поворачиваясь лицом к Бишоп. Кейт сделала то же самое, немного раздвигая колени, чтобы обхватить ногами девушку, за чем последовало множество мягких, любящих поцелуев, которые Елена оставляла на ее шее и на губах в качестве благодарности. Прилив нежности, который Елена ощутила, уютно устроившись на коленях Кейт, несколько омрачался чувством вины за то, что она ничего не сделала для Бишоп. Даже когда они разговаривали, ели и смеялись, Белова мысленно ругала себя за то, что даже не подумала о пирожных, или завтраке в постель, или о чем-то еще. Должно быть, ее мысли отражались на лице в виде хмурого взгляда в никуда, потому что Кейт прекратила жевать несчастный круассан. Блондинка тем временем осознала, что Бишоп действительно ходила утром в булочную за этим, и от этого ей стало немного хуже. — Что случилось? — спросила она, как всегда прямо, открыто и честно. Даже если Белова хотела, она не могла долго скрывать свои размышления от Кейт. Это был просто талант, которым Бишоп обладала, вкупе со многими другими. Елена полагала, что это фактически несправедливо по отношению к своей девушке. — Я чувствую себя отвратительно неловко, потому что ничего тебе не подарила, — выдала Белова практически сразу, она еще сильнее нахмурилась. — И не только сейчас, в любой из этих месяцев. Поцелуй с тобой впервые — это то, что я должна не забывать праздновать! К ее удивлению, Бишоп тихонько засмеялась, протягивая руку через стол, чтобы погладить ее ладонь. — Я напомню тебе обо всех цветах, которые ты прислала мне, когда я выиграла турнир, и когда я ничего не сделала в ответ. Елена улыбнулась при упоминании этого момента. — Я говорила тебе, что ты — мой лучший подарок. — Именно. Я чувствую то же самое по отношению к тебе. Елена не часто краснела, но когда это происходило, то обычно из-за слов Кейт. Это был определенно тот самый раз. — Я все равно должна была что-то придумать... — Вообще-то я знаю, что ты могла бы сделать, — Бишоп практически перебила блондинку, так что брови Елены с любопытством взлетели вверх. — Да? И что же? — Я хочу, чтобы ты заплела мои волосы так же, как свои. А еще я хочу, чтобы ты научила меня этому. После плотного завтрака и горячего душа Елена устроилась на диване над Кейт, которая сидела на деревянном полу, с почти полностью высохшими волосами и возбужденной ухмылкой на лице. К удивлению Беловой и жгучему чувству возбуждения, она только сейчас осознала, что длинные голые ноги Бишоп оказались раздвинуты перед ней. Под большой фланелевой рубашкой, которую Кейт небрежно застегнула, скорее всего, не было ничего, кроме нижнего белья. Должно быть, она переоделась, пока Елена была в ванной. Белова вовсе не жаловалась, обещая себе, что будет вести себя хорошо и сосредоточится на волосах, а не на чем-то другом, по крайней мере, пока они не закончат. — Почему ты не знаешь, как заплетать волосы вот так? — спросила она, раскладывая многочисленные заколки и резинки на диване рядом с собой, двигаясь к краю дивана и ставя ноги на пол по обе стороны от Кейт, сидевшей на полу. — Я не знаю! Я всегда больше любила хвостики. С ними было легче управляться, когда я ездила на чемпионаты одна. — Значит, твоя мама не научила тебя этому? На самом деле это очень легко и быстро, когда научишься. — Моя мама не очень-то любила заплетать волосы, — усмехнулась Бишоп. Блондинку подобный юмор немного настораживал. — Мне жаль. — Нет, все в порядке. Папа был тем, кто обычно делал мне прически, пока я была маленькой. Как-то так. Елена знала, что Кейт говорила не о Джеке. Бишоп вскользь затрагивала историю своей семьи во время первого пребывания Беловой в Нью-Йорке, но вообще-то Кейт всегда избегала этой темы, а Елена не настаивала. — Но да, я не очень-то это помню. Я была маленькой, когда он... понимаешь? И я узнала, что выгляжу очень мило с хвостиком, и с тех пор ношу его на чемпионатах. — Это правда. С хвостом ты выглядишь милой. Сексуальной. Красивой... — блондинка добавила два последних слова, вспоминая их вчерашний разговор. Кейт ударила себя по коленке. — Ха-ха, очень смешно. Как же ты собираешься научить меня заплетать косы, если я не вижу, что ты делаешь? Белова уже разделила волосы девушки на части. Ей сразу же показалось, что укротить их гораздо сложнее, чем свои собственные, но у нее был большой опыт, так что Елена лишь наполовину обращала внимание на то, что делали ее пальцы, пока они продолжали разговаривать. — Мы воспользуемся зеркалом, когда ты будешь заплетать мои косы, — объяснила Елена, а затем услышала, как Бишоп удивленно посмотрела на нее. Она, честно говоря, была не удивлена. — Ты позволишь мне трогать твои волосы? — Я все время позволяю тебе трогать мои волосы, — произнесла Елена с ухмылкой на лице, вспоминая сладкую боль от пальцев Кейт, схвативших ее. Последний раз это случилось чуть более двадцати четырех часов назад. — Замолчи, ты знаешь, о чем я. Ты сказала, что едва позволяешь своему парикмахеру стричь их. — Это правда. — Именно! Так что же делает меня достойной заплетать волосы Елене Беловой? — Это потому, что я тебе доверяю. Эй! — Кейт попыталась повернуть голову и посмотреть на нее, но Елена удержала ее на месте. — Не двигайся. Я почти закончила. — Перечеркни все, что я говорила о подарках раньше. Это лучший подарок из всех. — Ты такая дурочка, — ответила Белова с нежной улыбкой, фиксируя пряди заколками и любуясь своей работой пару мгновений. — Как-то так. — Уже закончила? — Твои волосы отлично подходят для косичек, но я не могу сказать, что это было легко, — на лице Бишоп сразу же появилась ухмылка, когда она откинула голову на спинку дивана и посмотрела на Елену. — Ты выглядишь уморительно вверх ногами, — Кейт широко улыбнулась. Блондинка улыбнулась в ответ, немного наклоняясь вперед, чтобы было легче обхватить лицо Кейт. — Смешно? — произнесла она низким голосом, прижимаясь губами ко лбу Бишоп, чувствуя, как ее кожа приятно трепетала от прикосновения, особенно когда рука Кейт потянулась вверх, чтобы коснуться девушки. — Твои нижние зубы похожи на верхние, а твой подбородок — это твой нос. Так забавно, — смеялась Кейт, но ее дразнящий тон немного дрогнул, когда Елена поцеловала кончик ее носа. — Да? — Ага, — язык Бишоп слегка прошелся по ее губам. Крошечный звук вырвался изо рта Кейт при соприкосновении губ, побуждая ее углубить поцелуй. Елена сделала это, наклоняя голову в сторону, чтобы язык коснулся нижней губы Кейт. Они обе застонали, когда поцелуй стал глубже. Белова никогда раньше не целовалась так — вверх ногами. Это неповторимое ощущение вызвало волну возбуждения прямо между ног. Когда Бишоп снова застонала и протянула руку еще выше, Елене пришлось прервать поцелуй, чтобы перевести дух. — Черт, вот это да... — прошептала Кейт, и это действительно было впечатляюще. — Кейт, — промурлыкала Белова, целуя лицо Кейт, расстроенная тем, что не смогла дотянуться до ее шеи в таком положении. — Д-да? — по крайней мере, Кейт разговаривала так же взволнованно, как и Елена. Возможно, «взволнован» — не совсем верное слово, но мозг Елены работал вполсилы. Ее внимание было полностью переключено на то, как кожа девушки ощущалась под ее пальцами, когда рука касалась ее шеи и ключицы, обследуя красную горячую кожу. — Ты не против оставить мою косу на потом? Кейт рассмеялась, задыхаясь, и повернула голову в сторону, чтобы поцеловать Елену. Белова судорожно пыталась разобраться с двумя пуговицами, которые все еще держали рубашку Кейт. — Почему? Что у тебя на уме? — блондинка почувствовала, как хватка Кейт на ее волосах усилилась, как язык проводил по ее коже, как это движение стирало с ее языка остроумные комментарии. Через секунду она оказалась на полу вместе с Бишоп. — Прикоснись ко мне, — снова сказала Кейт, ее ногти заскользили вверх и вниз по голым бедрам Елены. Это ощущение накаляло и без того чувствительную кожу блондинки. Одна рука направилась к груди Кейт, слегка сжимая ее, а другая забралась под шорты Бишоп — нет, под шорты Елены, которые Кейт надела. Осознание этого заставило ее возбуждение с новой силой разливаться между бедер. Дрожащий стон сорвался с губ Бишоп, когда два пальца Елены нашли ее клитор и скользнули дальше вниз, а затем снова вверх. — Вот так? — прошептала Белова, наслаждаясь тем, что могла укусить мягкую кожу шеи Кейт, нежно посасывая и снова прикусывая ее. В ближайшие пять дней им никуда не нужно выходить, поэтому она знала, что Кейт не откажется от крошечной отметины. — Да, вот так, — блондинка заметила, как Бишоп прикрыла глаза, ее губы пересохли и приоткрылись, полностью откинувшись назад к Елене. Белова провела большим пальцем по затвердевшему соску Кейт, затем снова взяла ее грудь и сжала до тех пор, пока Бишоп не начала хныкать. Ее бедра слегка выгибались навстречу все еще дразнящим пальцам. Кейт была невероятно мокрой, как и Елена, поэтому отсутствие трения для них оказалось практически болезненным. — П-просто... — Хм? — хмыкнула Белова, два пальца расположились на входе Кейт, а большой палец вырисовывал ленивые круги на ее клиторе; она даже не пыталась скрыть ухмылку, пока ее губы спускались к плечу Кейт и снова поднимались по шее, теперь уже более обнаженной. Голова Бишоп оказалась откинута назад к плечу Елены, их щеки прижимались друг к другу, несомненно, портя ее косу. — Трахни меня, пожалуйста... Белова сделала это, это медленно, и тщательно. Она была полна решимости вытянуть каждый стон из груди Кейт, пока Елена двигала пальцами, насколько это позволяло их положение. Тело Бишоп извивалось под ее руками, практически вызывая ее собственный оргазм без единого прикосновения. Не в первый раз, в конце концов. Несколько слов, таких как «быстрее» и «сильнее, пожалуйста», застряли в горле Кейт. Блондинка повиновалась, но только когда бедра ее девушки начали дрожать, а ее ногти оставляли на коже Елены яростные красные следы. — Детка... — простонала Бишоп. Запыхавшаяся Елена оторвала свои зубы от ее плеча, чтобы встретиться с губами Кейт в грязном поцелуе, с языком и зубами. Она снова почувствовала руку Бишоп в своих волосах, эту болезненную хватку, когда она громко и несдержанно ругалась, стараясь удержать себя, пока все ее тело содрогалось, снова и снова, снова и снова. Елена жадно хватала губами воздух, стараясь перевести дух, жар между ее ног был подобен магме. Белова сидела, сжимая ноги и прижимаясь бедрами к спине Кейт, чтобы хоть немного успокоиться, но все оказалось впустую. — Ты такая красивая! — Белова поцеловала за ухом Кейт, затем челюсть и ее щеку. Она хотела быть нежной и позволить Кейт довести ее до оргазма, просто сидя вот так спокойно, но у брюнетки, похоже, были другие планы. Она взяла пальцы, которые только что были в ней, и попробовала их на вкус. От этого зрелища и последовавшего за ним стона у Елены закружилась голова, все ее самообладание вылетело в окно. — Ложись на диван, — произнесла Бишоп, наконец-то поворачиваясь. Ее руки оказались на бедрах Елены, когда она одним быстрым движением стянула шорты и нижнее белье. — Ложись. Низкий, властный голос Кейт заставил Белову опуститься на диван. Она сделала это, опираясь на локти, а Бишоп спустилась на пол между ее коленями. Одного этого зрелища было достаточно, чтобы блондинка застонала. К счастью для нее, Кейт было не до поддразниваний. Ее пальцы провели по ногам Беловой, которые все еще жгло от ногтей Кейт. Брюнетка притянула девушку к себе в более удобное положение, прежде чем наклониться вперед. От прикосновений языка к клитору глаза Беловой сразу же закрылись. Бишоп знала наверняка, что ей нужно было сделать, чтобы сорвать с губ девушки стон. Этот звук, кажется, восхищал ее, поэтому-то Кейт жаждала большего, добавляя пальцы в это сочетание, отключающее любые связные мысли в голове блондинки. Ее внимание было сосредоточено только на пальцах Кейт, горячем дыхании Кейт и языке Кейт, делающем о-о-очень много. Как и каждый раз, когда она была близка к концу, а в этот раз она оказалась близка менее чем через три минуты, Елена перебирала русские слова, не в состоянии вспомнить ни одного слова на английском, кроме имени Кейт, которое она повторяла снова и снова, пока оно не застывало на ее губах вместе с остальным телом. — Моя косичка испорчена? — поинтересовалась Бишоп, забравшись на диван. Ее ноги охватили Елену, чьи конечности только недавно снова начали работать, и она отодвинулась достаточно далеко, чтобы откинуться на спинку дивана, не доверяя собственным мышцам. Смешок так и хотел вырваться из ее груди, когда она осматривала брюнетку, все еще пытаясь отдышаться. — Все еще в порядке. Я старалась не трогать ее. На этот раз засмеялась Кейт, ее руки обвили шею Елены. — О, ты много трогала, — пошутила Бишоп. Смех Елены разбавил тишину в воздухе между ними, а ее руки легли на оголенную спину. Вид Кейт в одних боксерах, которые она все еще носила, — это зрелище, с которым Елена не хотела расставаться, запечатлев его в своем мозге навечно. — Я не знаю. Думаю, я недостаточно прикоснулась, — пробормотала Белова, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать грудь Кейт, чувствуя ее прерывистое дыхание прямо над собой. — Почему у меня такое чувство, что сегодня я не буду учиться заплетать волосы? — спросила Бишоп, задыхаясь от переизбытка чувств. Елена почувствовала, как бедра ее девушки слегка дернулись вниз. Это стало более заметным, когда блондинка нежно провела губами по соску, ухмыляясь, когда он мгновенно затвердел под ними. — Я не уверена, ты хочешь научиться заплетать волосы сейчас или хочешь... — ее губы переместились ко второму соску, посасывая его, прежде чем слегка прикусить. — Повторить? Ответ Кейт не удивил ни одну из них. — Давай еще раз. Пожалуйста. Они не выходили из квартиры весь предыдущий день. Да и сегодня все складывалось очень похоже, пока у Елены не зазвонил телефон, прерывая четвертый оргазм Кейт за утро. Белова ни за что не позволила бы прерваться на этом, но то, что имя ее агента в третий раз мелькало на экране заставило ее яростно застонать, убрать пальцы от Бишоп и потянуться к телефону. Когда блондинка ответила, она была все еще немного запыхавшаяся, но ее бесстрастность исчезла, когда она услышала новости. Девушка поставила телефон на громкую связь, чтобы Кейт тоже могла слышать их разговор. «Гимнастическая команда Нью-Йорка предлагает лучшую зарплату и лучших спонсоров. Ты все равно частенько бываешь там, а их спортивные залы бесконечно лучше, чем все залы в Огайо вместе взятые. Я знаю, ты говорила, что важно быть ближе к семье, но ты знаешь, что они находятся всего в одном коротком перелете оттуда. Что ты думаешь?» Краем глаза Елена заметила, как Кейт прикрыла рот руками, широко раскрыв глаза. Это казалось бы очень милым, если бы брюнетка все еще не была полностью обнажена с красными следами, которые зубы Елены оставили по всему ее телу за последний день или около того. — Могу я тебе перезвонить? Я знаю, что тебе нужен ответ сейчас, но я на улице, мне нужно попасть домой и перезвонить тебе. Хорошо? — она все еще тяжело дышала. Однако когда услышала одобрение на другом конце линии, она чуть не уронила телефон, завершая вызов дрожащими пальцами. — Ты переезжаешь в Нью-Йорк? — полушепотом спросила Кейт, придвигаясь ближе к Елене. Предвкушение явно читалось, это было настолько забавно, что Беловой захотелось расцеловать девушку целиком и полностью. — Я знала, что это возможно, да и мой агент говорил об этом несколько месяцев. Но, — произнесла Елена. Бишоп, кажется, впитывала каждое слово. — Я не хотела говорить тебе, потому что боялась, что все сорвется и не получится, но, похоже, получилось. Какое-то время они смотрели друг на друга, и Кейт взяла ее за руку. — Я переезжаю в Нью-Йорк. К тебе, — заявила Белова, стараясь сохранить лицо как можно более невозмутимым, но кого она обманывала, ведь сердце колотилось о голую грудь как бешеное. Переезд в Нью-Йорк означал не только лучших тренеров и лучшее оборудование, но и больше Кейт. Вся Кейт, никаких больше дней и недель, украденных у них, никакого расстояния. Только Кейт и она, Лаки и Фанни, вместе завтракающие, вместе тренирующиеся, вместе изучающие город. Всего год назад блондинка и представить себе не могла такой жизни, а теперь она не могла вообразить свою жизнь иначе, чем рядом с Кейт. — Ты переезжаешь в гребаный Нью-Йорк! — закричала Бишоп, бросаясь на нее. Елена не понимала, кто кого ловил, когда они упали на кровать, кто счастливее или кто громче смеялся, и в конечном итоге это не имело никакого значения. — С твоим плечом все в порядке? Кейт кивнула, нервно ерзая, поправляя свой костюм так, чтобы он не казался таким тесным, хотя Елена знала, что дело было вовсе не в ткани. Девушки слышали рев толпы снаружи, и он значительно отличался от маленького североамериканского турнира или любого другого, на котором они появлялись вместе с тех самых пор. Это были Олимпийские игры, самый большой турнир из всех. Белова понимала нервозность Кейт. Оказалось трудно сохранять уверенность, но блондинка готова была находиться рядом с Кейт везде. Бишоп была готова отвечать ей взаимностью. Всегда. Ее темные волосы были заплетены, и хотя у нее все лучше получалось делать это самой, она умоляла Елену сделать это сегодня утром в их общем гостиничном номере. «Это будет ощущаться, будто ты со мной на поле!» — сказала она блондинке, так что Елена не смогла бы отказаться, даже если бы захотела. — Ты прошла долгий путь от того, что не могла поймать ту ручку в холле отеля, — пошутила Белова, пытаясь отвлечь девушку хоть на мгновение и разминая плечи Бишоп. Когда она увидела, как Кейт улыбнулась в зеркало, Елена поняла, что это сработало. — Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к моим рефлексам, дело в тебе. — Тогда я позабочусь о том, чтобы не смотреть на тебя, когда ты победишь кореянку в финале. Кейт повернулась, чтобы посмотреть как следует на девушку. Белова не была уверена, настоящая это злость или шуточная. — Не смей, Елена! Елена знала, что ее девушка победит. Особенно после стольких месяцев наблюдения за тем, как брюнетка тренировалась, как она плакала от стресса и рыдала во сне, а потом вставала утром и делала все заново. Лучше, сильнее, совершеннее. В мире не было никого, кто делал бы это так, как Бишоп. Так что Елена определенно знала — она наблюдала за ней дольше двух лет, до того, как Кейт вообще узнала о существовании Беловой. Это была одна из их любимых историй, которую они рассказывали своим друзьям, как старым, так и новым. — Ты справишься! — заявила блондинка, прижимаясь губами к ее лбу, как раз в тот момент, когда голос снаружи назвал ее имя. Кейт сжала руку девушки и глубоко вдохнула. Елена осознала, что никогда не устанет от этой улыбки. — Стремись к совершенству, Кейт Бишоп! Она так и сделала.