Попала...

      Свет прокрадывался в палатку сквозь тонкую ткань, ложась на пол и края одеяла золотыми полосами. Было рано — лес ещё не проснулся до конца, но птицы уже подавали голос, а воздух казался особенно свежим. Я лежала, не шевелясь, слушала, как ветер шевелит листья за пределами укрытия, и чувствовала рядом мягкое дыхание Паймон.       Она свернулась клубочком, почти полностью укрывшись, оставив снаружи лишь светлую макушку. Изредка посапывала и чуть вздрагивала — будто даже во сне продолжала с кем-то спорить. Или с самой собой.       Я выбралась наружу тихо, стараясь не потревожить её. Утренний воздух был прохладным, но не холодным. Солнечные лучи уже проникали на поляну сквозь кроны деревьев, окрашивая всё в мягкое золото. Костёр, потушенный на ночь, почти остыл. Я развела его заново — привычно и быстро — и занялась приготовлениями.       На завтрак решила сделать что-то простое, но сытное: мелкая дичь, пойманная вчера в силки, немного сушёных трав и кореньев, системная крупа — всё это вместе обещало быть вполне съедобным, а главное — тёплым. Когда вода в котелке закипела, я уже очистила мясо, бросила приправы, и над лагерем потянулся ароматный пар.       Паймон проснулась на запах — иначе и быть не могло. Она высунулась из палатки, сонная, взъерошенная, с полусонным выражением лица.       — Ммм… пахнет… едой… — протянула она, медленно подлетая.       — Доброе утро, — я улыбнулась. — Как спалось?       — Как на облаке… — зевнула она. — Паймон чувствует, будто спала тысячу лет. А теперь… еда!       — Подожди. Сначала — умыться, — я протянула ей полотенце и кивнула на флягу с водой. — И не забудь расчёску. На голове катастрофа.       — Это естественная Паймон-причёска! — фыркнула она, но подчинилась.       Мы умывались по очереди, не торопясь. Паймон игралась с отражением в воде, хлюпала ладошками, а я просто наслаждалась звуками леса. Всё вокруг дышало спокойствием.       После завтрака мы устроились у костра с кружками отвара. Паймон от души похвалила суп, а потом уже с серьёзным видом зависла рядом.       — Так что, двигаем в Мондштадт?       — Ага. Ты у нас проводник, так? — я приподняла бровь.       Паймон расправила плечи и всплыла чуть выше:       — Самый лучший! Паймон точно знает, куда идти. Сначала к статуе Архонта, а уже потом — в город.       — К статуе?       — Ну… — она замялась, — через неё можно попробовать связаться с Архонтом. Или хотя бы попросить совета. Вдруг нам ответят? Вдруг ты узнаешь что-то о брате… или о Паймон.       — Ты это откуда знаешь?       Она замерла, хлопнула себя по лбу и заговорила другим тоном:       — Вот только не спрашивай… Паймон и сама не понимает. Просто знает. Где ближайшая статуя, как к ней идти — будто это всегда было в голове.       — Понятно, — я кивнула. — Интуиция. Или память. Как бы там ни было — пойдём. Сколько нам идти?       — До города? Если без больших остановок — дня четыре, может, пять. Всё зависит от погоды… и от того, как ты быстро ходишь! — Паймон лукаво ухмыльнулась.       — Всё с тобой ясно. Не тебе же топать. Жулик, — я закатила глаза.       — Зато Паймон — компас! И вдохновляющая мотивация! — она гордо всплыла выше и сделала круг почёта. — Пока ты устаёшь — Паймон указывает путь и поддерживает моральный дух!       — Щедро, — хмыкнула я. — Может, ты тогда ещё и петь будешь по дороге?       — Пф! Паймон — не бесплатный бард!       — Обидно.       Мы переглянулись и засмеялись. Было легко.       — Тогда собираем лагерь, сходим за водой — и в путь, — я потянулась.       Пока я складывала палатку и утварь, Паймон зависла у верёвки с сушкой. Её комбинезон и плащ высохли идеально. Я тоже переоделась, а остальное сложила в инвентарь. Затем мы направились к озеру, утопающему в утреннем золоте.       Водопад шумел вдали, разбиваясь о скалы, а над водой клубился лёгкий туман. Я заполнила фляги и канистры, даже одну бочку — теперь с собой было порядка 600 литров. Когда я наполняла последнюю флягу, Паймон вдруг зависла над озером и ткнула вниз:       — Смотри! Там, на дне… что-то блестит!       Я прищурилась. Среди камней на мелководье угадывался золотистый отблеск. Металл. Точно не просто камешек — лежал слишком ровно. Солнце выхватывало чёткий силуэт цепочки.        — Подожди здесь.        Я стянула сапоги, задрала подол платья и медленно зашла в воду. Она была ледяной, но кристально чистой. На дне виднелись округлые булыжники, между ними — ил и водоросли. Осторожно ступая, я добралась до находки.        Металл обвился за камень — цепочка с небольшим круглым корпусом. Я наклонилась, достала находку, чувствуя, как водоросль срывается с крышки. Часы. Карманные, старинные, тяжёлые. Видимо, пролежали тут долго — корпус потускнел, но гравировка ещё читалась. Стекло треснуло, но не разбилось.        Я вернулась к берегу и поднесла находку к свету. Паймон заглядывала мне через плечо:        — Ух ты… Это часы? Как в древних историях! И… они золотые?        — Почти. Позолота только снаружи. Но наверняка ценное. Ручная работа.        Я стряхнула воду с цепочки, на миг убрала её в системный карман и вызвала интерфейс: [ПРЕДМЕТЫ → СТАРЫЕ ЧАСЫ НА ЦЕПОЧКЕ] Наименование: Старинные карманные часы на цепочке Класс: Предмет Редкость: ☆☆☆☆ Состояние: Прочность 39% Вес: 0.28 кг Энергетическая сигнатура: слабая Преобладание типа Эфира: Гео Описание: Пара старинных карманных часов с тонкой цепочкой, изготовленная вручную. Корпус покрыт тусклой позолотой, механизм встал, стрелки застыли между часами. Есть повреждения стекла. Несмотря на годы, вещь излучает лёгкий резонанс с эфиром земли — вероятно, когда-то была личной принадлежностью человека, связанного с этим элементом. Пищевые свойства: Не съедобен. Примечания: • Механизм остановлен, требуется ремонт или замена деталей. • Может быть продан коллекционеру или использован для разбора на составляющие.        — Ну, теперь мы точно нашли клад, хорошая вещица. — прокомментировала я, убирая находку в инвентарь.        — Или это он нас нашёл… — Паймон поджала губы, глядя на озеро.        Мы направились обратно в лагерь. Последняя проверка вещей — и в путь. Солнце уже поднялось высоко, небо сияло безоблачной синевой, а лес шумел листвой, будто сам желал нам доброго пути.        На то, чтобы отыскать хоть сколько-нибудь безопасный спуск в долину, ушло больше двух часов. Ландшафт был капризным — плоскогорья наслаивались друг на друга, как слои выветренного пирога, с узкими щелями между скалами и обрывами, поросшими травой и колючими кустарниками. Некоторые тропы были обманчивы — стоило приблизиться, и становилось ясно: туда и зверь не пройдёт.        Мы петляли вдоль кромки, прокладывая путь почти вслепую, пока не добрались до небольшого выступа. Там, где деревья немного расступились, а скалы уходили вниз плавным откосом, открывался широкий обзор.        Я поднялась на край, опершись на сухой ствол, и замерла.        — Паймон… — выдохнула я. — Ты тоже это видишь?        — А? Ага… О… Ого?!        Высоко над горизонтом, не касаясь облаков, медленно парил титанический кусок земли. Воздушный остров. Целый массив, казавшийся невозможным по размерам. Он висел в небе, как сон, как мираж, как нечто чуждое — и в то же время неотъемлемое для этого мира.        Селестия.        До этого я видела её только мельком — размытым силуэтом сквозь листву. Но сейчас… она была явной. Громадной. Невыразимой. Если бы не понимание расстояния, её размер бы не потряс меня так сильно.        — По ощущениям, она в стратосфере… — пробормотала я, щурясь. Даже при всей своей монументальности остров оставался далёким и немым. Ни форм, ни построек — лишь контур, пара белеющих игл на крошечных островах в «орбите» главного массива.        Паймон тоже молчала. Лишь спустя минуту тихо сказала:        — Странно… Паймон не думала, что она такая… большая.        — В каком смысле? — я вздрогнула: её тон звучал так, будто она уже видела Селестию. Но Паймон только пожала плечами:        — Не знаю… просто снова это чувство — будто она изменилась.        Я лишь покачала головой и, вернув взгляд на землю, почти с удивлением осознала, как сильно отличается пейзаж под нашими ногами. Земное и небесное — такие разные.        Внизу простирался густой лес — плотный, зелёный, почти непроходимый. Кроны деревьев сливались в одно сплошное покрывало, прерываемое редкими полянами — то ли выжженными светом, то ли вытоптанными зверьём. Там и тут мелькали озёра — гладкие, тёмные, похожие на рассыпанные по долине зеркала. Склоны вздымающихся холмов напоминали бурные штормовые волны, застывшие в движении. А дальше, меж ними, — едва уловимая белая пелена. То ли туман, то ли пыль, то ли сама граница горизонта.        Ни города, ни башен, ни даже намёка на Мондштадт. Лишь лес, лес да воздух.        — Он действительно где-то там? — спросила я, всё ещё не веря.        — Кто, город? Конечно! Паймон точно знает! — фея всплыла повыше и уверенно ткнула пальцем в ту сторону, где, по её словам, должен был быть Мондштадт. — Просто отсюда его не видно. Деревья мешают. Да и далеко ещё.        Я кивнула. Пришлось поверить ей на слово.        — Ну, раз ты уверена… — я бросила взгляд вниз, на наш потенциальный путь. — Веди, проводник.        — Всегда пожалуйста! — с гордостью откликнулась Паймон. — А теперь — вперёд, пока солнце не стало злым!        Я усмехнулась. Лес ждал. Долина звала. И где-то впереди, сквозь корни и тропы, через реки и холмы, был город.        Путь вниз занял куда больше времени, чем я рассчитывала. Долина то приближалась, то ускользала за новым холмом, за очередным уступом. Склоны здесь были коварные: тропы терялись в зарослях, корни цеплялись за лодыжки, мох под ногами скользил, как лёд. Приходилось идти осторожно, шаг за шагом, не теряя из виду Паймон, порхающую над деревьями.        Мы уже почти дошли до конца спуска, когда она вернулась с очередной воздушной разведки. Но на этот раз выражение её лица отличалось от обычного воодушевления — в ней чувствовалось нечто большее. Волнение, азарт… восторг.        — Люмин! — выпалила она, зависая в воздухе почти вплотную. — Я нашла сокровища!        Я даже не сразу поняла, что она сказала.        — Что? Где?        Паймон указала куда-то в сторону леса, туда, где сквозь зелень просвечивал тёмный провал.        — Там, внизу, у скалы! Я увидела крестик! Прямо на камне! И… под ним сундук!        Я нахмурилась. Звучало как-то… нереалистично и подозрительно.        — «Сундук в таком месте? Как в игре?»        — Это немного не по пути, но… — Паймон, похоже, неправильно поняла мою мимику и вдруг поникла, глядя в сторону предполагаемого сокровища. Я вспомнила, как просила её выбирать кратчайшие маршруты — идти до Мондштадта предстояло не меньше четырёх дней, и лишние петли не радовали.        Я мягко вздохнула:        — Веди. Ради «сокровища» можно сделать петлю.        — А, да?! Ура!!! — и, не дожидаясь, фея юркнула в чащу.       Я спешно рванула следом. Но, в отличие от Паймон, мне приходилось карабкаться через ветки, пробираться сквозь кусты и высокую траву. За её стремительным полётом мне не угнаться, но по мере приближения ко склону стало легче: мох сменился камнем, деревья расступились, и я вышла на небольшую поляну, почти прижатую к отвесной скале.        Там, в самой тени камня, среди густых корней и пучков папоротника, стоял… сундук.        Хотя нет — скорее старая, потемневшая от времени коробка. Частично закопанная, поросшая мхом, с трещинами в деревянных стенках и ржавыми металлическими вставками. Замка не было видно, но одна сторона напоминала крышку.        Паймон кружила над ним, как сова над мышью, и, когда я вышла на поляну, радостно подпорхнула ко мне:        — Помоги Паймон открыть, пожалуйста! Не терпится узнать, что же там внутри!        Я взглянула на шкалу выносливости: 516 из 600. Вполне хватит, если понадобится применить силу.        — Выглядит… давно забытым, — я присела на корточки, разглядывая потускневшее железо. — Удивительно, что ты его заметила.        — Так там на скале крестик! Из трещин! Только если не знать, что искать — не видно.        Я подняла взгляд. И правда — чуть выше в камне сходились три глубоких трещины, образуя нечто вроде символа. Натуральный. Но… если смотреть с правильного угла — очень убедительный.        — Может, это просто… брошенная вещь, — пробормотала я. — Остатки старой свалки. Кто-то выкинул и не забрал.        — У-у-у, как мрачно! — Паймон скрестила руки. — Сокровища всегда прячут в сундуках! Не разрушай романтику, Люмин!        Я усмехнулась, достала топорик. Подошла сбоку, прицелилась и нанесла удар снизу — в то, что казалось затвором. Дерево треснуло, часть железа отлетела… но крышка не открылась.        — Хм… — Я наклонилась ближе. И только тогда поняла: я выбила ручку. А ящик — всё-таки сундук — вовсе не лежал горизонтально, как казалось, а уходил в почву почти вертикально. То, что я приняла за крышку, было декоративной вставкой. Настоящая крышка скрывалась под слоем земли.        — Он стоит вертикально… — пробормотала я, — и глубже, чем казалось.        — Так откроем? — Паймон снова вспыхнула интересом.        — Ещё бы, — я начала осторожно расчищать землю, разрыхляя и отгребая влажную почву лопатой и руками. Слой за слоем сырой перегной уступал место дереву, пока наконец не показался край крышки. Простая, потемневшая, с резным орнаментом по краю — она выглядела куда древнее, чем ожидалось.        Я поддела её остриём топора, надеясь, что дерево давно сгнило и не выдержит даже слабого усилия. Но крышка едва дрогнула. Не поддавалась. Словно держалась изнутри — или что-то мешало извне.        Покружив вокруг, словно хищник, я наконец заметила его: замок. Он проржавел и стал почти неотличим от кома грязи, сросся с мхом и корнями. Но даже так… сохранил форму. И, что хуже, прочность.        Я нахмурилась. Так просто не возьмёшь. Но теперь, поняв, что сундук не так прост, я чувствовала лишь азарт. Если добраться до содержимого сложнее, чем казалось, — значит, есть что прятать.        Я изменила тактику. Прицелившись, ударила в боковую стенку. Древесина прогнулась, заскрипела. Поддела лезвием топора, вдавила глубже, надавила. Гвозди, державшие внешнюю прослойку, погнулись, и доска отломилась, открыв… металл. Внутри оказался второй слой — плотная металлическая стенка, уходящая вглубь.        — Вот же ж… жуки навозные, — я выругалась сквозь зубы. Попробовала зацепить замок — тщетно. Он сидел намертво, словно врос в конструкцию. Ударила наотмашь по металлу — и тут же почувствовала неприятную отдачу в кисть. Не сильную, но неожиданную. Топор затупился — и ни царапины не осталось на покрытой ржавчиной поверхности.        — Что за… — я прищурилась, активируя восприятие эфира.        Да. Слабое, но устойчивое излучение Гео. Даже в таком состоянии металл сохранял эфирную насыщенность. Система не обманет: обычный инструмент, не содержащий Гео-составляющей, просто не может навредить материалу с активной эфирной основой. Это как пытаться поцарапать камень куском дерева.        Даже древесина, пропитанная дендро-энергией, порой давала отпор моим инструментам. Но тут было хуже. Намного хуже. И в голове уже вертелось: почему сундук с такой эфирной защитой оказался брошенным в дикой глуши?        Я осмотрела крышку внимательнее. Окантовка из металла охватывала её полностью. Замок, петли, края — всё покрыто одним и тем же сплавом. Я не могла просто выдрать древесину, как с боковой части. Всё остальное было охвачено этой проклятой защитной «обоймой».        Я отступила, стряхивая с пальцев приставшую пыль, и зло выдохнула:        — Проклятая жестянка…               — Эй, Люмин… — Паймон медленно подлетела сбоку, в её голосе прозвучало беспокойство. — Всё в порядке?        — Не поцарапать, не вскрыть. Гео-металл. Обычный инструмент бесполезен.        — У тебя же была ещё лопата… — начала она.        — Даже топорик только притупился. Тут всё серьёзнее.        — Мда… — фея зависла, облокотившись на воображаемый подлокотник в воздухе. — Может, это магический замок? Или какая-то древняя печать?        Я не ответила. Молча полезла в инвентарь. Надо было думать. Когда собирала ресурсы, я хватала и камни, и руду — вдруг среди них осталась хоть одна эфиронасыщенная порода, пригодная для того, чтоб ею хорошенько ударить по замку.        Одно за другим я просматривала иконки. Камни, ветки, ягоды, травы, сломанный остов лодки с пляжа… и вдруг взгляд споткнулся. Меч?       Окно сверкало. Даже рамка вокруг него была не обычной серой или зелёной — она сияла золотистым. Словно сама Система подсказывала: это важно. Я замерла, глядя на миниатюрную иконку…        Я округлила глаза и медленно ткнула в значок.        — Люмин? — позвала Паймон. — Ты чего опять?        Я не ответила. Передо мной открылось системное окно. И то, что я увидела, заставило сердце забиться быстрее. [ИНВЕНТАРЬ → СНАРЯЖЕНИЕ → МЕЧ] Наименование: Солнце Класс: Оружие (одноручное) Редкость: Особое ★★★★★★ Состояние: Прочность — неразрушимое Вес: 2,3 кг Энергетическая сигнатура: максимальная Преобладание типа Эфира: Чистый эфир Описание: Легендарный одноручный меч, выкованный из звёздной стали системы С-453-03-88 (85%), усиливающей резонансы с эфирными частотами одного типа. Структура усилена аурихалком второго цикла (7%), стабилизирована кварцитовой сеткой Лиан’Тея (3%) и укреплена червоточинным шёлком (2%). Золотистое свечение и усиленный резонанс обеспечиваются внешним покрытием из иритовой плазмы (3%). Клинок адаптируется под эфирный Исток владельца, усиливая направленный поток энергии, и оставляет в воздухе светящийся след при активации. Его вибрация ощущается как отклик живого источника, находящегося в полной синхронизации с пользователем. Пищевые свойства: Не съедобен. Примечания: • Бонус к урону: +80–90% при полной синхронизации. • Может использоваться как эфирный ключ, маяк или проводник энергии любого типа. • Привязан к первой активации, требует соответствующей чистоты сигнатуры. [УСПЕШНО: Меч синхронизирован с текущим носителем]        На фоне полупрозрачного интерфейса медленно вращался меч. Анимированный свет пробегал по его клинку, зажигая золотые прожилки, будто в металле текло жидкое солнце. Каждый изгиб, каждая грань казались выверенными не рукой кузнеца, а волей чего-то несравненно более совершенного. Я смотрела, не дыша. Он был похож на что-то знакомое, но ни одно воспоминание так и не всплыло в памяти. Вместо этого — восторг и трепет.        Я медленно протянула руку, вызывая сокровище из инвентаря. Он не просто «лежал» — он ждал.        Пальцы сомкнулись на рукояти. В грудной клетке отозвался знакомый звон — как в момент отклика интерфейса, только чище, глубже… ближе. В этот миг меч был не просто вещью. Он стал продолжением меня.        И, будто почувствовав это, Паймон осторожно приблизилась.        Я всё ещё держала меч, не спеша. Хотелось рассмотреть его как следует — не как предмет, а как явление. Он был удивительно лёгким для своих размеров, но не казался хрупким. Напротив — внушал странное спокойствие, будто не просто защищает, а обнимает.        Клинок был гладким, без сколов, без единого изъяна. Металл отливал бледным серебром, а по его поверхности тянулись тонкие золотые прожилки — не вырезанные, не нанесённые краской, а будто выросшие изнутри, как живые линии, пульсирующие слабым светом. Они сходились ближе к основанию лезвия, собираясь в золотистую сферу, вмонтированную прямо в перекрестие. В этом фокусе ощущалась сила, застывшая в равновесии.        Гарда — прямая, почти тонкая, но при этом изящная и непоколебимая, с резьбой, повторяющей узор лезвия. Рукоять — вытянутая, обтянута тёмной кожей, мягкой на ощупь. Завершалась она утяжелённым навершием с вырезанным в нём отверстием — не просто декоративным, а, казалось, предназначенным для резонанса. Весь меч был продуман до мелочей. Не случайность. Не импровизация. Он был как музыка — гармония в стали.        Я не могла оторвать глаз. И — удивительно — чувствовала радость. Хотелось улыбаться просто от того, что держу его. Меч был прекрасен.        — Он… светится, — прошептала Паймон, глядя на лезвие с не меньшим трепетом. — Прямо как… как артефакты из древних храмов. Только красивее.        — Не знаю, откуда он взялся… — тихо ответила я. В голове промелькнуло воспоминание о спасении Паймон, получении оповещений о подключении к миру, навыков и предмета. Про последний я и забыла — меня целиком увлекло общение с новым другом. Я улыбнулась:        — Но это подарок. Или знак.        Паймон подлетела ближе, изучая оружие с искренним восторгом, и вдруг хихикнула:        — Теперь ты точно выглядишь, как герой легенды! Осталось только корону на голову и найти дракона!        — Ты смерти моей хочешь? — усмехнулась я. — Спасибо, но пока обойдусь крабами, чайками… или сундуками в качестве противников.        Я сжала рукоять покрепче и с уверенностью двинулась к проклятой коробке. И я не прогадала.        Хватило одного единственного замаха, чтобы клинок прошёл сквозь ржавый замок, будто через мокрую бумагу. Звук был тихий, почти вежливый — никакого звона, только лёгкий треск, когда лезвие разошлось с металлом. Словно тот сам признал поражение.        Я нанесла ещё два коротких удара — по краям крышки, где она заросла мхом и окаменевшей глиной. Прожилки на мече вспыхнули ярче, и вся конструкция не выдержала: старый металл лопнул, крышка приподнялась, и я наконец смогла вцепиться в край, чтобы откинуть её в сторону. С усилием, хлюпающе чавкнув, крышка открылась.        Хотела уже заглянуть внутрь, но не успела — Паймон с визгом радости нырнула в сундук раньше меня.        — Ха! Вот это было круто! Ты просто — бац! — и всё развалилось! — послышался её восторженный голос из сундука.        Я только хмыкнула, всё ещё слегка удивляясь тому, с какой лёгкостью меч разрезал проклятую конструкцию. И тем приятнее было наблюдать, как фея копошится внутри, полностью забыв обо всём на свете, кроме своей охоты за сокровищами.       — Ну что там у тебя? — спросила я с тёплой насмешкой, глядя, как Паймон, бурча и пыхтя, пытается вытянуть что-то слишком тяжёлое для её миниатюрного тела.       — Там два мешка, и Паймон не может их поднять… Паймон злится! Люмин, поможешь?       — Конечно.       Я уже наклонилась, оценивая прилипшую к дощатому дну мешковину. Она буквально вросла в дерево, и, скорее всего, внутри давно поселился грибок. Я осторожно срезала горловину мешка чуть ниже потемневшей от влаги верёвки и отогнула ткань. В нос ударил тяжёлый, но не неприятный запах: смесь сырости, пыли и… камня?       Внутри, среди рыхлой ветоши, лежал плотный иссиня-серый обломок металла, напоминающий фрагмент метеорита. Он был треснут, но не разрушен, поверхность покрыта поблёскивающими кристаллическими вкраплениями. Даже без интерфейса было ясно — эфир здесь чувствуется, но… какой-то необычный?       Я активировала инвентарь на миг. Интерфейс подтвердил: [ИНВЕНТАРЬ → РЕСУРСЫ → ЗВЁЗДНОЕ СЕРЕБРО] Наименование: Звёздное серебро (осколок метеора) Класс: Материя Редкость: ★★★★☆ Состояние: Прочность — 92% Вес: 6,8 кг Энергетическая сигнатура: Сильная Преобладание типа Эфира: Пустотный (загрязнённый) Описание: Обломок космической руды, предположительно фрагмент метеора, насыщенный эфиром. Структура плотная, требует специализированной обработки. Используется в производстве оружия, усиливающего синхронность с пустотным эфиром. Обладает способностью поглощать внешний фон. Пищевые свойства: Не съедобен. Примечания: • Стоимость: 5000 фрактов за килограмм.        — Ого… — выдохнула Паймон, зависнув над краем. — Это… это выглядит круто. Оно светится?        — Немного, — подтвердила я. — И стоит немало.               — Правда? Ихихи! — малышка радостно потопталась в воздухе и уточнила: — Ты такие уже видела?        Я неопределённо пожала плечами. Ну не говорить же, что у Системы спросила. Фея просто кивнула, будто оценивая полезность находки, и перешла ко второму мешку. Я уже помогла приподнять его, снова срезав ткань, — и сразу поняла, что содержимое пострадало куда сильнее.        Внутри оказались две промокшие книги, одна из которых — дневник: обтянутый кожей, с выгравированным узором из ветвей. Пошедшая волнами бумага хрустела, чернила расплылись, но часть текста всё ещё читалась.        — Эй, тут… ещё и кошелёк! — Паймон с азартом потрясла находку. — И он… тяжёленький!        Я развернула его. Местные монеты — мора. На каждой — отчеканенный трикветр, символ устойчивости и власти. Я быстро посчитала сумму через инвентарь — 55 563 моры. Неплохое начало пути в город.        Кроме основного содержимого, в углу второго мешка нашлось ещё пара безделушек: старинная брошка с эмалевым цветком, потускневшая, но всё ещё изящная; и маленькая металлическая статуэтка в форме птицы с расправленными крыльями — возможно, оберег. Ни одна из них не обладала эфирной активностью, но в них было что-то… личное. Как будто они хранили чью-то историю.        — Всё это… просто валялось в сундуке? — Паймон округлила глаза. — Ты думаешь, кто-то это спрятал? Или просто… оставил?        Я посмотрела на потемневшую древесину и проржавевший металл. На покрытую мхом скалу.        — Думаю, кто-то спрятал. Надеялся вернуться… но не смог.        Паймон немного притихла. И мы молча, с неожиданным почтением, начали складывать найденное в инвентарь.

***

      Мы спустились вниз по склону, оставляя позади камни и сундук. Лес встретил нас прохладной тенью: кроны сомкнулись над головой, отсекая прямой свет и оставляя лишь мерцающие пятна, что дрожали на влажной подстилке под ногами.        Шли на восток — не по тропинке, их здесь не было, — а петляя меж стволов, кустов и корней, шурша старой листвой. Под ногами мягко пружинили остатки прошлогодней осени, напитанные весенними дождями. Лес пах терпкой прелостью, влажной корой и чем-то ещё — грибами, мхами, тонкой зеленью, пробивающейся сквозь гниющие корни.        Птицы не умолкали ни на миг. Высоко в кронах перекликались трели — звонкие, лёгкие, как брызги воды. Где-то справа отмерял ритм дятел. Тепло поднималось от земли, сквозь прошлогодний хлам пробивались грибы — знакомые, с округлыми серыми шляпками, и незнакомые — вытянутые, светящиеся мягким голубоватым сиянием. Эфирные. Их я собирала осторожно.        В просвете между деревьями мелькнули два рыжеватых силуэта — юркие, как тени. Белки.        Мы остановились, не сговариваясь. Зверьки играли в догонялки, перебегая с ветки на ветку. Я успела заметить странные полосы на их спинах, будто у бурундуков, и тонкие, поблёскивающие чешуйки у основания лап. Возможно, защита при лазании. Или нечто большее. В Тейвате даже белки могли быть особенными.        — Они милые… — прошептала Паймон. — А может, одну поймать? Просто посмотреть поближе!        — Я не буду, но ты попробуй, если получится, — усмехнулась я. — Только потом верни. А то кто знает, может, у них тут свадьба.        Фея хихикнула и взмыла вверх, но белки в тот же миг скрылись. Только пушистый хвост мелькнул напоследок — лёгкий, как перо.        Путь продолжился. Под ногами всё такая же мягкая, влажная земля. Мы шли всё медленнее, внимательнее. Лес будто подсказывал, куда стоит взглянуть. Постепенно мы начали расходиться: я задерживалась возле деревьев, Паймон — парила выше, заглядывала в кусты, с интересом разглядывая листья. Она то и дело звала меня — показать странный гриб, сверкающую улитку или подозрительно блестящий корень. Мы вели себя как дети. Ей нравилось поражать меня своими находками, а мне — пополнять коллекцию причудливых материалов. Почти идиллия.        Вот я подошла к растрескавшейся ели с корнями, тянущимися в стороны, словно когти древнего зверя. Тонкий, сладкий запах эфира привёл меня сюда, и я не сразу заметила гул. Только заглянув в дупло упавшего дерева, поняла — пчёлы. Много. Очень.        — Прелестно, — пробормотала я, ощущая, как волосы на затылке встают дыбом.        Можно было отступить. Наверное, следовало. Но… я посмотрела на дерево и приняла простое, пусть и жестокое решение. Хлопнула ладонью по стволу — и убрала его в карман. [ИНВЕНТАРЬ → РЕСУРСЫ → ЖЕЛЕЗНАЯ СОСНА С УЛЬЕМ] Наименование: Железная сосна с ульем диких пчёл Класс: Материя / Органика Редкость: ☆☆ Состояние: — Сосна: Прочность — 71% — Улей: Целостность — 43% — Пчёлы: Мёртвы (2391 особей + 1 матка) Вес: 82.6 кг Энергетическая сигнатура: слабая Преобладание типа Эфира: Дендро / Гидро Описание: Старое дерево с крепким, идущим вглубь стволом, внутри которого дикие пчёлы обустроили улей. После помещения в пространственный карман пчёлы погибли. В сотах остались частично сохранившиеся запасы эфирного мёда. Улей пострадал от времени, но способен сохранить остатки мёда при осторожной обработке. Пищевые свойства: Съедобен (после извлечения сот и предварительной очистки от загрязнений) Примечания: • Мёд обладает слабой эфирной активностью, особенно эффективен при использовании в зельях и настойках.        — Ну что ж, массовый геноцид ради сладкого. Прости, природа… Зато Паймон точно оценит.        Спустя секунды дерево вернулось — уже без жужжащей угрозы. Я осторожно извлекла соты: плотные, золотистые, пропитанные эфиром. Упаковала их в контейнер. Совесть… Ну, совесть сделала вид, что её тут не было.       Я уже собиралась найти Паймон, чтобы поделиться добычей, как вдруг над лесом раздался визг — короткий, пронзительный. И тишина.        Я не помню, как сорвалась с места. Ветви били по лицу, листва хлестала, как плеть. Сердце стучало в ушах, как набат.        — Паймон?! — голос сорвался, стал хриплым. — Паймон, отзовись!        Я вырвалась из зарослей — и застыла. Поляна. Кусты. Пусто.        — Паймон?! — почти закричала.        — Я здесь! — голос. Близко. Слишком близко.        Я резко обернулась — никого.        — Где?! — я металась глазами, напрягая слух, ища хоть шорох.        — Я… я тебя вижу, Люмин! Почему ты на меня так смотришь?.. Что с тобой?        — Что со мной?! Паймон, тебя не видно!        И вдруг — искра в воздухе. Словно у эфирной бабочки. И… она появилась. Живая. Целая. Только волосы взъерошены, а глаза — огромные, испуганные.        — ЧТО?! — воскликнули мы одновременно.        — Как ты это сделала?! Почему ты кричала?! — я с трудом начинала дышать ровно.        Паймон заморгала… и чуть покраснела.        — Эм… Паук. Он… он упал мне на лицо! Прямо в лоб!        — Паук?        — Большой! С ножками! — торжественно уточнила Паймон.       Я застыла. Просто смотрела на неё пару секунд. Лицо само собой застыло в выражении: «стоп… серьёзно?»        Потом выдохнула. Долго. С шумом.       На смену панике пришло странное, почти детское облегчение. Я слегка усмехнулась — с тем нервным оттенком, который появляется только после пережитого страха. Паймон виновато пожала плечами. И тогда мы обе… просто выдохнули вместе. Улыбка родилась сама. Следом лёгкий хохот.        — Так… ты теперь умеешь становиться невидимой? — я вытерла уголок глаза, не веря, что только что почти рыдала — от страха, а теперь вот…        — Похоже… — она смущённо поёжилась. Я кивнула. Интересно…        — А если поэкспериментируем?        — Ну… Паймон попробует?        Так мы и узнали: она могла уносить с собой мелкие предметы. Всё, что держала, исчезало вместе с ней. Но если отпустить — предмет пропадал. Совсем. Будто никогда и не существовал.        Это тревожило. Но я пока просто приняла это как факт.        — А если… попробовать спрятать и меня?        Паймон подлетела, коснулась… и тут же отпрянула, побледнев.        — Не могу… Слишком тяжело…        Она выглядела уставшей, почти измотанной. Я не стала настаивать.        Позже она снова исчезла — и попыталась коснуться меня. Я не почувствовала ничего. Ни давления, ни тепла. Будто дотронулась не она… а ветер.        — Странно… — прошептала она, появляясь вновь. — Я вроде бы здесь… но будто меня нет. Я как… тень.        Она не могла проходить сквозь предметы. Но и взаимодействовать с ними — тоже. Всё вокруг становилось… недосягаемым. Но голос… Голос я слышала.

***

      После экспериментов мы снова двинулись в путь, и лес принял нас обратно под свой изумрудный полог — чуть плотнее, чуть тише, словно проверяя: готовы ли мы идти дальше.       Тропа, если её можно было так назвать, шла под уклон. Корни выползали наружу, сбивая шаг, земля под ногами местами размокала и становилась скользкой — приходилось идти осторожно, проверяя каждый шаг. Я держала равновесие, то обхватывая ствол дерева, то ловя себя на ходу, стараясь не влететь лицом в кусты.       — Ай! — Паймон недовольно подпорхнула в сторону. — Эти ветки специально устроили засаду на Паймон! Почему деревья такие цепкие?       — Наверное, думают, что ты слишком воздушная, и пытаются тебя приземлить, — усмехнулась я, придерживая гибкий стебель, чтобы не хлестнул по лицу.       Спустившись в ложбину, мы пересекли мелкий ручей. Он журчал чисто и весело, разбиваясь о камни. Я зачерпнула пригоршню воды — она была прохладной, как свежий ветер, и оставляла на ладонях аромат мха. Паймон парила чуть выше потока, внимательно наблюдая, как струи бегут, натыкаясь на мелкие препятствия.       — Паймон любит такие звуки… — пробормотала она. — Будто лес поёт.       Ниже по склону нас встретил овраг — неглубокий, но обрывистый. Я аккуратно спустилась, цепляясь за корни и уступы, а Паймон пролетела над ним, подбоченившись:       — Вот и разница. Ты всё обходишь, а Паймон — как ветер! Легко и грациозно!       — А потом будешь жаловаться, что парение утомляет, и попросишь устроить привал пораньше? — хмыкнула я риторически, перешагивая промытую трещину.       Мы обменялись взглядами — и улыбнулись. Лес раскрывался перед нами разными сторонами: то дарил удобные тропинки, то рассыпал на пути камни и цеплялся ветками.       Иногда я останавливалась, чтобы срезать корень или гриб с эфирной пульсацией.       Паймон наблюдала, комментировала, подчас с сомнением:       — А этот точно съедобный?.. Он подозрительно блестит. Как жук.       — Тогда будем надеяться, что вкуснее, чем выглядит, — ответила я, убирая добычу в карман.       В какой-то момент, когда солнечные лучи пробились сквозь редкий просвет в кронах, из-за поворота тропы показался олень. Высокий, стройный, с серебристым мехом и рогами, как корни деревьев. Он замер — и мы тоже. Несколько бесконечных секунд — и он исчез среди деревьев, как тень.       — Ух ты… — выдохнула Паймон. — Он как нарисованный…       К вечеру небо потемнело — не от грозы, а просто потому, что день клонится к закату. Лес стал прохладнее, звуки чуть стихли. Воздух нёс в себе терпкий запах трав и сырой древесины.       У подножия скалы мы нашли ровную площадку, покрытую мхом и опавшими листьями. Я вдохнула поглубже и, улыбнувшись, кивнула:       — Здесь и заночуем. Тело не ноет, но отдых ему точно не повредит.       — О, Паймон одобряет! — фея с облегчением опустилась пониже. — Даже у идеальных проводников есть пределы выносливости!       Я улыбнулась, и мы начали готовиться к ночлегу — не торопясь, с чувством заслуженного привала.       Устроиться на ночлег оказалось делом приятным. Я быстро накидала сухих веток в центр площадки. Камни по периметру для очага, немного мха под сиденье, пара заготовок травы — и костёр вспыхнул тёплым сердцем среди сумерек. Потом я расположила палатку, внутрь мягкую постель.       Я разложила походный стол — щёлкнули замки, ножки встали ровно, несмотря на неровную почву. С одной стороны уже потрескивал костёр, на подставке — котелок, прогреваемый ровным жаром углей. Самое время заняться ужином.       Мясо. Я достала из инвентаря филе птицы и мелкой дичи — свежее, как и всегда, плотное, с лёгким налётом сока. Капля масла на дно, и, как только оно зашипело, положила куски в котелок. Воздух сразу наполнился аппетитным ароматом — мясо подрумянивалось, покрываясь золотистой корочкой.       — Осторожно, горячо, — предупредила я Паймон, когда та подлетела слишком близко, пытаясь заглянуть внутрь.       — Я только смотрю! — обиженно надулось маленькое милое личико. Но тут же Паймон взяла ножик и принялась нарезать грибы, ей порученные. Режет их она немного неуверенно, но аккуратно. Видно, старается.       — Эти точно не ядовитые? — спросила она, заглядывая мне в лицо.              — Точно, просто доверься. Даже если мне в еду подмешают яд без вкуса и запаха — я это пойму. — Я немного помолчала. — Хотя… Разве что у тебя есть аллергия на что-то, то скажи.       — Фух, нет. У Паймон нет аллергии! — облегчённо выдохнула Паймон и вернулась к грибам.       Я усмехнулась, перемешивая мясо. Когда оно поджарилось, добавила к нему нарезанные корнеплоды из системы — яркие, будто только что с грядки, и местные овощи, собранные сегодня в лесу. Потом грибы. В конце — щепотка соли, немного сушёных листьев с лёгким цитрусовым ароматом и пара знакомых специй. Всё перемешала, накрыла крышкой, сбавила огонь.       Когда всё было готово и оставалось лишь ждать, я села ближе к костру, вытянув ноги к теплу, и достала одну из книг из найденного сундука. Ту, вторую, что мы откопали в злополучном сундуке. Я собиралась узнать, смогу ли я читать на местных языках так же хорошо, как и говорю, и… Я смогла. У меня в руках оказался рудный атлас. Потрёпанный, с волнистыми от влаги страницами, он всё ещё был читаем.       Хотя… не таким уж и увлекательным. Страницы мелькали перед глазами, пока я не наткнулась на слово, которое словно упрямо ускользало от понимания. Не считывалось — будто система споткнулась. Я нахмурилась, затем повернулась к Паймон:       — Эй, Паймон, глянешь сюда? Что это за слово? Оно у меня не распознаётся.       Фея подлетела, щурясь на страницу, и после секундной паузы пояснила:       — А, так тут часть букв стёрта… Это «уголь»! Просто чернила размылись.       — Ага… Спасибо, — кивнула я, перевернув страницу. — Слушай, а это вообще какой язык?       — М? Старо-мондштадтский, вроде… Но он не так уж сильно отличается от нынешнего.       — А говорим мы сейчас на каком?       — На всеобщем! — бодро отозвалась Паймон.       — И в чём между ними разница?       Фея задумалась, почесала лоб, как будто пытаясь сформулировать.       — Ммм… Ну… — она глянула вверх. — Сложно сказать!       — Хорошо, давай с другой стороны: ты сколько языков знаешь? Ты можешь говорить на мондштадтском?       — Нет, Паймон умеет только на всеобщем, — фея покачала головой.       — Подожди, — я удивлённо подняла брови. — Но ты же только что прочитала слово из книги. Как можно уметь читать язык, но не говорить на нём?       — Ты не поняла! — Паймон всплеснула руками. — Все говорят на всеобщем. Разве что… в каждом регионе акценты немного отличаются. Но всё равно — язык один. Это… как дыхание! А вот письменность — да, она везде своя. Пишут по-разному. У кого-то — как кружочки, у кого-то — как палочки с закорючками… А там, откуда ты, разве не так?       Я помедлила. В голове вертелся образ того, как система «переводит» мне язык. Когда я говорила — губы будто двигались иначе, чем в голове звучало. Как будто само тело… подстраивалось. Не язык учился, а я становилась понятной миру.       — Не так, — произнесла я, глядя на огонь. — У нас язык и его запись были связаны напрямую. Если ты пишешь — ты и говоришь… ну, если есть чем.              — Ого… странно! Это же… ужасно неудобно! — Паймон поджала ноги, устроившись на тёплой подушке, что положила на один из раскладных стульев.       — Есть такой момент… — хмыкнула я и встала проверить готовящуюся еду. Рагу было готово. Я позвала Паймон к столу, снимая котелок с огня, разложила парящий обед по тарелкам. Заставила фею вымыть руки и сама сделала то же. Я ела не торопясь, а Паймон — словно с голодного края. Опустошила тарелки три, прежде чем разомлела от счастья и не попросила перейти к сладкому.       Я кивнула, подкинула к едва пляшущему меж угольков огоньку топливо и повесила над ним небольшой чайник, наполнив тот водой. Скоро вода в чайнике закипела, и мы насладились тихим вечером с кружками горячего травяного чая и шоколадного рулета из системного магазина. Время тянулось неторопливо, как стекающий по краю чашки пар. Мы сидели у костра, почти не разговаривая.       Воздух становился прохладнее, ночная влага вплеталась в листву и траву. Лес не спал — только менял тембр. Вместо пения птиц пришли потрескивания, вздохи, шелест. Звуки ночи и ветра.       Паймон лениво болтала ногами, прижимая к себе остатки рулета, будто боясь, что я передумаю и отберу. Глаза у неё слипались, но она всё ещё пыталась казаться бодрой, озираясь по сторонам с видом охранника лагеря.       — Спать хочешь? — я улыбнулась, убирая кружки в инвентарь.       — Не-а… Паймон бодра как никогда… — зевнула она в ту же секунду.       Я хмыкнула и встала первой. Сладко потянувшись и зевнув, краем разума подметила, что только что в точности повторила движениями анимацию «ожидания» игровой модельки Люмин. Эта мысль меня рассмешила, а не напугала. Затем, словно назло воображаемым игровым скриптам, я потанцевала максимально по-дурацки, стоя на месте.       — М? Ты чего это? — Паймон, сонно дожёвывая рулет, не упустила моего перформанса.       — Дурачусь, — ответила я, сняв за один миг с себя всё, кроме нижнего белья. Призвала большую футболку из системы и надела её как ночнушку. Затем достала и вещи для Паймон, но… не дала ей лечь спать, пока не отмоется от липкого шоколада и крошек. Мы вместе почистили зубы — и только тогда легли.       Паймон зевнула ещё раз — тянуто, почти певуче — и плавно опустилась мне под бок, натянув на себя край одеяла.       — Спокойной нооооо-ааачи, Люмин, — зевнула малышка, по-прежнему напевно.       — Спокойной, — кивнула я.       Паймон ещё что-то пробормотала и скрылась под одеялом с головой, ткнувшись мне в бок. Меня захлестнуло приступом любви и умиления. Не стесняясь, я приобняла фею, словно подушку, и закрыла глаза.

***

      Вокруг раскинулась тёплая, дышащая солнцем равнина. Трава шелестела на ветру, раскачиваясь, как волны, — в ней стрекотал целый хор кузнечиков, а где-то вдали токовали луговые птицы, перекликаясь звенящими трелями. Над головой — синяя вышина, по которой ветер гнал редкие облака, а за ними, будто стражи неба, скользили две крупные хищные птицы. Они чертили круги, всматриваясь в траву, и один их крик — пронзительный, короткий — разрезал тишину дня.       Травы пахли нагретым сеном, полевыми цветами и чем-то сладким — то ли клевером, то ли медовой пыльцой. Воздух был густой, летний, полный пыльцы и света.       К полудню следующего дня мы с Паймон наконец выбрались из леса и теперь шли по широкой равнине. Дорога, если её можно так назвать, представляла собой две параллельные ухабистые колеи — следы телег и редких путников, вдавленных в землю годами. Но после лесных зарослей даже такое направление казалось роскошью.       — Вон там деревенька, — сообщила Паймон, возвращаясь с очередной воздушной разведки. Она указала вперёд, слегка выше горизонта. Я прищурилась.       Цветные крыши домов — охра, кирпичный, сланцево-серый — уже были видны. Казалось, что дома лепятся к невысокой каменной стене, над которой торчали колья частокола. Деревня была далековато, но не настолько, чтобы остаться вне поля зрения. Где-то сбоку паслось стадо — десятки светлых и бурых животных, похожих одновременно на овец и коров. Они неторопливо бродили вдоль опушки, где блестела речушка, заросшая у берега кустарником.       Картина казалась почти нарисованной: поля, склоны, стадо и деревня. Уютная пастораль, застывшая под небом.       Я на миг замерла. Внутри вспыхнуло желание — свернуть, подойти ближе, заглянуть в чужие окна, вдохнуть запах деревенского хлеба… И всё же, подавив это чувство, я покачала головой. Сперва — статуя Архонта. Сперва — проверить, смогу ли резонировать со стихией. Всё остальное — потом.       Но мысль вернуться… Я её тихо отложила за ухо, как сухой цветок в книге.       Солнце палило безжалостно. В открытом пространстве не было ни капли тени, и жар давил сверху, щекоча кожу сквозь ткань. Второй день оказался неожиданно знойным — если до этого дневные температуры держались в пределах двадцати трёх, то сейчас было не меньше тридцати.       Я подала Паймон бутылку с водой, глядя, как она устало приземляется, шлёпнувшись на плащ. Она благодарно кивнула, приложившись к горлышку. Я, в свою очередь, бросила взгляд на тёмную полосу леса впереди. Теперь наш путь лежал туда — к новому плато, укутанному в тень и прохладу. И, если повезёт, к статуе.       — «Дойдём ли?.. Как бы удар солнечный не заработать…» — я поморщилась, прикрывая лоб ладонью. Жара жгла открытые участки кожи. «И ладно я — в своём читерном платье мне просто чуть припекает, будто загораю нагишом… А вот каково Паймон?»       Я скользнула взглядом по фее. Она как раз с громким «ох!» отрывалась от бутылки с водой, щеки розовели от перегрева, волосы слегка прилипли ко лбу. Бутылка, всё ещё прохладная, перекочевала в мои руки.       — Ты как? Может, привал? В палатке хоть тень будет, — предложила я, сделав несколько глотков. Вода была уже теплой из-за частого вытаскивания из кармана, но всё равно живительной.       — Паймон в порядке! — бодро, хоть и с запоздалым вздохом, ответила малышка. — Нам осталось совсем немного до озера. Там и отдохнём… Только если ты не устала слишком сильно…       Она замялась на секунду, словно оценивая обстановку. В её взгляде промелькнула тревога.       — Нет, всё-таки Паймон не советует останавливаться тут. Недалеко отсюда Паймон видела не только деревню… но и лагерь хиличурлов. Нужно быть осторожными.       — Я не устала, можем идти, — кивнула я. — Но если станет плохо — скажи. Не геройствуй.       Пауза. Я вспомнила, что фея упомянула монстров как-то мимоходом — а мне, якобы новичку в этом мире, должно быть любопытно.       — Хиличурлы?.. Это какие-то бандиты? — спросила я небрежно. — Я читала про них утром… в дневнике. Но там мало конкретики — и ещё меньше читаемой информации.       — О, точно! — Паймон хлопнула себя по лбу. — Паймон всё время забывает, что ты не местная…       Она поднялась с пыльной земли, отряхивая подол плаща. Мы двинулись дальше — по колее, среди пыльных трав, что жаром обжигали щиколотки.       — Хиличурлы — это агрессивные монстры, — продолжила она уже на ходу. — Они… немного похожи на людей, но таковыми не являются. Могут использовать простое оружие, носить маски, жить племенами… Встречаются по всему Тейвату. И очень не любят, когда кто-то появляется рядом с их лагерем. Особенно — если этот кто-то идёт один, как мы. Лучше с ними не сталкиваться.       Я молча кивнула. До тех пор, пока не освоюсь с оружием — а особенно с мечом, привязанным ко мне системой, — влезать в схватку с толпой хиличурлов явно было не лучшей идеей.       Конечно, если они такие же медлительные, как в игре… Проблем быть не должно. Но надеяться только на удачу не хотелось. Мы ускорили шаг. Колея вытягивалась вперед, как тугая нитка, и где-то за горизонтом, в пятне жара, манило невидимое пока обещанное озеро.       Деревенька и пастбища остались далеко позади. Слева снова начали подниматься скалы — не такие крутые, как в лесу, но всё равно угрюмые. Впереди, наоборот, лежал спуск — пологий, заросший кустарниками и молодыми деревцами. Справа, в отдалении, распластались явно рукотворные насаждения: деревья росли в чётких рядах, а вместо зелени их кроны пестрели оттенками цветов. Вероятно, фруктовые сады. Ранее мы даже пересекли развилку — от нашей колеи уходила дорога на запад, в сторону этих посадок.       Сейчас же мы с Паймон медленно приближались к низине, где, по словам проводника, располагалось Озеро Звездопадов со статуей Архонта. Но тут фея остановилась и спикировала вниз быстрее обычного.       — Там… кажется, сломанная телега, — сообщила она напряжённо, возвращаясь после разведки.       Я напряглась. Если бы это были просто обломки — Паймон не выглядела бы так. Я молча кивнула, подбадривая жестом: «продолжай».       — Паймон думает, на обоз напали монстры. Но самих монстров не видно. Людей — тоже. Только оставленная телега… и куча птиц.       — Вороны?       — Угу. Целая стая. Чёрные, шумные. — Фея передёрнула плечами.       — А телега пустая?       — Паймон не разглядеть отсюда… Подойдём ближе?       Я помолчала, мысленно перебирая варианты. Если бы там кто-то был жив — надо бы помочь. Но если всё, что осталось — это вороны…       — «Если нападавшие всё ещё рядом, птицы не стали бы слетаться. Но и просто так они туда не слетятся… Тьфу. Только бы не трупы…»       — Давай посмотрим, — решила я вслух. — Не думаю, что нападавшие до сих пор там. Но, пожалуйста, будь начеку. Лети выше, осматривай всё вокруг.       Паймон кивнула и вспорхнула, забравшись выше в небо. Я, доставая из инвентаря меч, ускорила шаг.       Сердце гулко отозвалось под рёбрами. Место возможной бойни — совсем близко. И пусть ничего страшного там нет, просто увидеть подобное… Всё равно тяжело.       А если всё хуже?       — «Этот мир — не игра. Даже если он на неё похож…» — Я крепче сжала рукоять меча. — «Здесь может быть ловушка. Бандиты или что похуже».       Но тут же в голове всплыл другой довод, неожиданно логичный.       — «Мирный человек, увидев стаю ворон над дорогой, скорее всего, развернётся. Не станет подходить. Только кто-то с оружием, с решимостью или глупостью — проверит. А тем, кто устраивает ловушки, не нужны такие «проверяющие». Значит… скорее монстры?»       Я не сбавила темпа. Скорее наоборот — шаг ускорился, превратился в бег. Сердце колотилось уже не только от страха. В теле пульсировала энергия, горячая, звонкая, как натянутая струна.       — «Даже если я не дралась раньше — меч острый. Одного укола может хватить. Если напасть первой. Если не дрогнуть…»       Внутри поднялось чувство, неожиданное и почти странное — удовольствие, предвкушение. Мягкое, как прилив тепла после холода. Привычное и в то же время новое. Я узнала его — это было то же чувство, что однажды появлялось… когда я в той жизни, в школе впервые дала сдачи хулиганам. Когда победила. Когда общество осудило, но внутри осталась гордость.       Сейчас же это чувство не пряталось. Оно рвалось наружу, поднимало голову, разрешённое, оправданное.       — «Я справлюсь. Должна справиться», — повторила я про себя, сжимая меч крепче. Ветер бил в лицо, дорога ныряла вниз, к Вороньему кругу. К месту, где, возможно, начнётся моя первая настоящая битва.       Как только злополучная телега попала в зону моей видимости, я сбавила шаг. Все чувства — на пределе. Сканировала местность взглядом, эфирным восприятием, слухом, даже внутренним напряжением. Проверила Паймон — фея всё ещё парила чуть выше, настороженная, готовая в любой момент исчезнуть с глаз.       — «По крайней мере, она не пострадает…»       Я подошла ближе. Птицы, пирующие у повозки, с хриплыми криками метнулись в стороны. Взметнулись, оставляя за собой перья и звонкое раздражённое карканье. Они осели на ближайшие ветки, не отрывая от меня глаз.       Теперь я могла разглядеть, что же их так привлекло.       Запряжённое животное — скорее мул, чем лошадь, судя по вытянутым ушам и скудному облезлому хвосту — лежало, заломив шею. Та была рассечена почти до основания. Один удар — мощный, грубый, с хрустом позвоночника. Остальное доделали птицы. Куски мяса были вырезаны из фланков, часть шкуры содрана, глаза — выедены. Брюхо вспорото. Желчь, кровь, кишки… Всё вперемешку с землёй и навозом.       Но тело ещё не пахло. Только железо, желчь и лёгкая кислинка пота.       — Похоже, убили недавно… — пробормотала я вслух.       Странно, но отвращения не было. Ни ужаса, ни шока. Лишь сдержанное напряжение — и внутренний анализ. Наверное, сказалось то, что я уже не раз разделывала туши дичи, и вонючее нутро кролика отличалось лишь масштабом. А может… Я просто привыкаю.       И всё же… В этом месте было что-то странное. Знакомое.       Дежавю.       Сосредоточившись, я поняла — картина напоминала сцену из другой игры. Из другой жизни. Ведьмак. Разрубленная лошадь. Обглоданные останки. Следы на влажной почве.       — Вот блядь… Только королевского грифона здесь не хватало, — пробормотала я, вскинув взгляд.       Никаких деревенщин под телегой не обнаружилось. Только кусты, сорванные с корней, да торчащие из травы куски сломанной упряжи.       — Люмин? Ты чего? — обеспокоенно окликнула Паймон.       Я моргнула, сбрасывая оцепенение. Да, это не Каэр Морхен. Здесь всё другое… И слава вселенной…       — А… Да просто… воспоминание накрыло, — пробормотала я. — Похожая ситуация. Но другие монстры.       Фея выглядела озадаченной, но кивнула. А я вновь обвела взглядом местность.       Мухи кружили над мясом, не обращая внимания ни на воронов, ни на людей. Жужжали пронзительно, методично. Поля вокруг просматривались хорошо: трава пока не доросла, кусты невысоки. Нападавших здесь не осталось — это было ясно.       — «Но долго оставаться всё равно не стоит».       Я попросила Паймон держаться настороже — и забралась в кузов. Повозка оказалась почти пустой. Один ящик с луком, брезент, куски скорлупы. Обломки стекла от бутылки, в осколках донышка — остатки молока.       Но главное — влага на досках, от которой веяло холодом, и лёгкое, но яркое сияние эфира.       — «Точнее, по-местному — Крио элементом. Нахваталась же от системы…» — я фыркнула, осторожно провела пальцем по следу. Кожа тут же ощутила морозную щекотку.       — «Крио слаймы?.. Или хиличурлы с элементами?.. Хотя нет… Слишком насыщенный след». Видела пару раз уже такие, пусть и не самих этих желейных монстров.       — «Скорее всего, слаймы были в повозке. Вместо морозилки. Продовольствие. Тогда это не нападение ради мести или злобы. Это кража еды».       Сделав вывод, я вылезла из телеги и присела у края дороги. Почва была мягкой от крови, и на ней легко читались следы. Да. Нечеловеческие. Когтистые лапы, глубокие отпечатки — группа ушла к северо-востоку.       Совсем не туда, где Паймон видела лагерь. Я показала направление, и фея тут же вскинулась:       — Паймон не может видеть всего… Там начинаются холмы и скалы. Может, это другое племя? Если хочешь — Паймон ещё раз осмотрит округу.       — Посмотри, пожалуйста. Особенно — нет ли других тел, — попросила я. — Только… в невидимости… Для безопасности.       Я покосилась на стаю падальщиков. Их стало больше. Они не торопились улетать, наблюдали. Некоторые, казалось, не сводили взгляда с ребёнка в воздухе.       Паймон заметила это тоже — и бесшумно исчезла. Прошло около тридцати секунд. Когда она вернулась, выражение её лица стало серьёзным. Она сообщила прискорбное: неподалёку она обнаружила тело хозяина повозки.       Я направилась к месту, что указала фея.       Тело лежало метрах в двадцати от дороги, прямо в высокой траве, лицом вниз. Судя по положению, мужчина пытался убежать — вероятно, в сторону деревни. Но не успел. Удар чем-то тяжёлым пришёлся в затылок. Череп был проломлен, волосы слиплись от запекшейся крови. Над местом стоял тяжёлый запах — влажная земля, железо и… ваниль?       — «Странно…» — отметила я про себя, уловив эту нотку. Запах не вписывался в картину. Но я не стала останавливаться на нём, продолжила осмотр.       Одежда мужчины была разорвана — не в бою, а, скорее, уже после смерти. Грубо, без понимания, как снимать. Всё остальное оставалось на месте — никаких следов пыток, ран или лишнего вандализма.       — «Похоже, ткань показалась ценной, но… снимать аккуратно никто не умел».       Мы с Паймон провели короткое, но осмысленное обсуждение. В итоге решили забрать тело с собой. Дорога до города не близкая, а тревогу в деревне, скорее всего, поднимут лишь тогда, когда торговец не появится в срок. Если оставить его здесь — тело сгниёт или станет добычей зверья. Лучше просто доложить властям. Они и похоронят, и разберутся. Делать захоронение самостоятельно? Возможно, было бы благородно, но бессмысленно. У нас есть инвентарь. Перенос тела не потребует сил. А у города — свои обряды.       Оставив за спиной тушу копытного — хищникам, воронам и монстрам — мы продолжили путь. Без лишних слов. Нет, нас не подкосило. Мы не знали погибшего. Мы не рыдали. Но и веселье в груди исчезло. Исчезла лёгкость. Даже Паймон стала тише, поглядывала по сторонам чаще, вздрагивала от шорохов. И я тоже. Осторожность поселилась в плечах.       Скорее всего, мы избежали погони только потому, что оставили тушу на месте. Кому-то было чем заняться.       Солнце клонилось к закату, когда лес поредел, и мы, наконец, достигли Озера Звездопадов.       Здесь пейзаж менялся. Лес уходил в стороны, уступая дорогу широкой влажной прогалине, где в густой траве пестрели островки рогоза и осоки. Камыши покачивались от ветра, шелестя, будто шептались. Воздух стал тягучим, тяжёлым — пах ивовой корой, прелыми листьями и илом. Где-то далеко каркнула цапля. Перепевались жабы, жужжал гнус.       Впереди раскинулся водный массив, глубокий, спокойный, с зеркальной гладью. На поверхности блестели серебристые круги от прыгающих насекомых. А чуть поодаль, в самом сердце озера, возвышался остров. Маленький, зелёный, с белой мраморной фигурой в центре. Статуя Архонта.       Я остановилась. Озеро не выглядело труднопреодолимым… Но и очевидного пути к острову не было.       Мы с Паймон прошлись вдоль берега в поисках лодки, но безуспешно. Оставалось только плыть. Выбрав, по моему мнению, самый узкий участок между берегом и островом, я сняла с себя всё лишнее и осталась в нижнем белье. Вода встречала мягко. Сомнений в том, что я умею плавать, не было — тело помнило. Мышцы работали слаженно, спокойно, но…       Чем дольше я плыла, тем больше что-то меняло ощущения. Сначала едва заметно, а потом всё отчётливее — вода будто сгущалась. Она липла к телу. Становилась вязкой, тягучей, словно не хотела отпускать. Я замедлилась, настороженно вглядываясь в воду. Поверхность чуть дрожала, отражая сереющее небо. Я активировала восприятие эфира.       Гидроэнергия. Тонкие потоки медленно, почти лениво, ползли ко мне со всех сторон. Как будто что-то в моём присутствии их манило. Это было не агрессивно — скорее… любопытно? Но всё равно неприятно. Казалось, стихия обвивает меня незримо, стягивается, как перчатка, медленно утяжеляя каждое движение.       Я ускорилась. Плыть становилось труднее, но до берега оставалось немного. Только ступив на твёрдое дно, я ощутила, как сопротивление исчезло. Потоки энергии тут же рассеялись, а по телу прошла волна облегчения. Я отдышалась и обернулась к фее, летящей следом.       — Ужас! — вскрикнула Паймон. — Паймон знала, что водоёмы для неё опасны… Но теперь и на тебя эта проклятая стихия покушается?!       — Это… нормальное явление для Тейвата? — спросила я, глядя на рябую от ветра гладь озера. Энергия больше не стремилась ко мне. Напротив — она расползалась по воде, как тушь по промокашке. Резко, будто испугалась прикосновения к земле.       — Нет, конечно! Хотя… Паймон уже не уверена… Может, просто не помнит?       Я не стала её мучить вопросами. Некоторое время вела рукой по воде, вызывая едва заметные круги, пытаясь снова привлечь стихию, но безуспешно. Всё выглядело мирно.       В доказательство я шагнула в воду снова, по грудь, несмотря на ворчание феи. Гидроэнергия всё так же молчала… пока я не оторвалась от дна. Стоило телу «всплыть» — и волны эфира снова потянулись ко мне.       — Колдунство какое-то… — пробормотала я, опускаясь обратно. И снова стихия исчезла, будто забыв обо мне.       — Люмин! Вот зачем ты так пугаешь Паймон?! — взвилась фея, надувшись, будто шар.       — Не преувеличивай. Ничего опасного не было. Я всё контролировала, — мягко ответила я, выжимая волосы. Возможно, я действительно немного рискнула… Но лучше узнать особенности мира заранее, чем попасть в беду потом.       — Мне ещё плыть обратно, — добавила я. — Так что сейчас самое время проверить условия этой… аномалии.       — Ладно… Паймон согласна. Это имеет смысл… Просто… Не хочется, чтобы с тобой что-то случилось, — сдалась малышка, немного потупив взгляд.              Меня переполнило тепло. От нежности, заботы, любви. Её тревога была приятно искренней. Потому, закончив вытираться, я тихо подкралась… и попыталась схватить её в обнимашки.       Паймон, разумеется, уловила момент. Визгнула: «Эй!» — и исчезла в своём стелс-режиме.       Но стоило ей хихикнуть, вновь мигнув искрами в пространстве, — я знала, где она. И охота началась. Мы гонялись друг за другом между камышами, я скользила по влажной земле, едва не падала, а Паймон дразнила, взмывая вверх и внезапно возникая за спиной.       Так мы играли в салки почти десять минут, пока не стемнело. Потом, уставшие, но довольные, мы поставили лагерь на краю острова. И уже после ужина начали подъём наверх — к статуе Архонта, чьи очертания терялись в прохладных сумерках.       Остров был небольшим — не больше шестидесяти квадратных метров. Несколько лиственных деревьев разных возрастов и заросли кустарника теснились ближе к вершине, где возвышалась платформа. Подступы к ней почти полностью скрывались под молодыми клёнами, переплетёнными травами и листвой. Пришлось пробираться.       Лунный серп едва цеплялся за верхушки ветвей. Внизу становилось темно, и я достала лампу-подсвечник — решила использовать именно её, на случай, если в будущем нам предстоят ещё тёмные переходы. Раньше хватало лишь костра.       Изначально я попробовала воспользоваться обычным фонариком. Но стоило нажать кнопку, как внутри щёлкнуло, пошёл дым… Ещё один — та же участь. Я изучила остатки в свете пламени и поняла: батареи буквально оплавились, будто от перегрева или… магического возгорания.       — «Опасно. Хорошо, что не взорвалось. И да, похоже, здешний мир не терпит технологию, не вписывающуюся в его магический ритм. Всё, что не способно резонировать с эфиром, здесь отторгается? Как живой организм отторгает чужеродное. Странно и… по-своему логично», — поняла я и решила не чинить дальнейшие эксперименты. Вокруг не было ни одного звука, кроме шелеста листвы и лёгкого покачивания веток. Паймон зевала, в полусне витающая рядом.       Мы приблизились к статуе.       Высокий постамент из побелевшего от времени камня едва проступал из земли. Он был изъеден ветром, по краям покрыт мхом. Колонна, на которой возвышалась фигура, вся в трещинах и сколах. Камень здесь осыпался, там был пророс корнями. Статуя Архонта, издалека казавшаяся незыблемой, теперь выглядела почти хрупкой.       Барбатос стоял с закрытым лицом — капюшон скрывал взгляд, оставляя лишь обтекаемый профиль. В его ладонях — шар, едва заметно поблёскивающий в свете моей лампы. От него исходило тонкое эфирное дуновение, ощущаемое больше сердцем, чем кожей. Анемо энергия текла из центра, но не щедро — скорее как дыхание спящего.       — «Здесь давно не было никого…» — поняла я. Воздух застоялся. Земля под ногами давно не знала чужих следов. Это место — забытая святыня.       Я обошла постамент, всё яснее ощущая: мир магии жив. Он не разрушил это место — он просто дал ему уснуть.       Освободив руки, поставив лампу у подножия, я остановилась. Лёгкая дрожь прокатилась по спине. Это был миг надежды — почти молитвы, пусть я и не осознавала этого. Сердце стучало всё громче, когда я медленно протянула ладони к барельефу в виде щита. В груди поселилось странное чувство — как будто я собиралась загадать желание. Мне очень хотелось… очень нужно было, чтобы получилось.       Я надеялась, что… в этом мире… в этом теле смогу коснуться магии. Что смогу покорить Анемо. Стать хоть немного значимой и особенной.       Но ничего не произошло.       Первые секунды — пустота. Ни вспышки, ни движения. И только затем — лёгкий отклик, едва уловимый, как слабое эхо. Нечто внутри статуи среагировало. Я почувствовала движение нейтральной энергии, заметила, как по её структуре проскользнуло нечто пустотное. Были похожие ощущения, как при активации точки телепортации, а в статуе, судя по эху гудения пустотной энергии, что-то происходило… Но сама я не чувствовала в себе изменений. Перед глазами выскочило лишь:

Внимание!

Проведена синхронизация с миром. На карте открыта ближайшая область. Активирован пространственный маяк телепортации. Новая точка перемещения отмечена на вашей карте. Наименование: Статуя Анемо Архонта.

Хотите переименовать?

Да / Нет

      Я нажала «Нет». В груди что-то сжалось. И всё же я выдохнула — не разочарование, а скорее… печаль. По крайней мере, я попыталась… Иметь систему — уже не плохо.       Красные кристаллы на щите замерцали. Цвет сменился — от золотого, вспыхнувшего едва заметным отблеском, до мягкого небесно-голубого и… Оживление потоков ветра, что заплетали нити Анемо в причудливый узор, оказалось ново для меня.       Подняв голову, я могла наблюдать, как шар в руках Архонта — тот, что прежде казался вырезанным из камня, — теперь дышал. Он был центром этого узора. Я наблюдала, затаив дыхание: внутрь шара втекала энергия, вызывая его мягкое, ровное свечение — в спектре, различимом и без магического зрения. Он наполнялся… пока не вспыхнул, сконцентрировав внутри себя плотный голубой сгусток.       И тогда… сгусток отделился. Он плавно всплыл, завис, а затем, как одуванчиковое семя, подхваченное ветром, скользнул в мою сторону. Медленно, но неумолимо.       Я не отстранилась. Улыбнулась — сначала растерянно, затем почти с верой. Протянула руки…       Но… Вскоре эта улыбка потухла.       Когда сгусток ветра соприкоснулся с моим телом, я ощутила, как он сначала разлился по коже, словно жидкость, скатывающаяся по стеклу, цепляясь за каждый миллиметр. Он не стремился внутрь — он изучал, пробовал, сталкивался с сопротивлением моего тела. Но стоило мне вдохнуть — и всё изменилось.       Сила Анемо хлынула в меня через лёгкие. Я тут же закашлялась, почувствовав, как дыхательные пути будто вспыхнули. Было несложно вдохнуть — но каждый вдох обжигал изнутри. Словно я тонула, но не в воде — в ветре.       Паймон испуганно замельтешила рядом, что-то крича, пока я сгибалась, прижимая руки к груди. Ветер, просачиваясь сквозь лёгкие, проникал в кровь, разносился по венам. Каждое сердцебиение лишь ускоряло его путешествие. Но это не была та лёгкая энергия, что раньше танцевала на лице лёгкими бризами. Это было… нечто иное. Более плотное, неподъемное.       Моё тело начало бледнеть, кожа приняла нездоровый бирюзовый оттенок. Я села, пытаясь жестами остановить фею и одновременно с этим — себя. Паника разрасталась. Я попыталась вытолкнуть вторженца, но было поздно: стихия уже проникла вглубь, подчиняя моё тело своему ритму.       Единственным облегчением стало то, что я смогла снова вдохнуть. Но вместо облегчения пришёл зуд — неприятный, невыносимый, как будто под кожей ползали колючие нити. Вены начали светиться — слабо, но различимо, в холодном голубом свете. Слёзы выступили сами собой — не от боли, а от ужаса.       Я хватала воздух ртом, не в силах оторвать взгляд от собственных дрожащих рук. Даже в свете лампы они выглядели чужими. Цвет… движение… дрожь.       Согнувшись, я прижала руки к груди, сжимая ткань платья. Сердце болело, словно его наполнили осколками стекла. Я чувствовала, как вихрь энергии окутывает мой энергетический клубок — ту самую сферу, что до этого была нейтральной, тихой. Анемо элемент начал разрушать её, перемалывая, как жернова пыль. Остатки старой силы исчезали. И когда не осталось ничего, кроме оболочки… ветер прорвался внутрь.       Я сжалась в комок. В груди сдавило. Звенело в ушах. Мир потемнел. Это был конец — так казалось. Наказание за самонадеянность. Глупость. Урок. Только… Вдруг, в последнюю секунду, что-то изменилось.       Изнутри, сквозь трещины на оболочке, хлынула новая сила. Она не походила ни на что, с чем я сталкивалась. Плотная, густая, как мёд и как свет. Золотая. Её тепло обволакивало, как весеннее солнце после долгой зимы. Как дождь после засухи. И оно… не отталкивало ветер. Оно впитывало его.       Анемо-энергия пыталась сопротивляться. Поглотить. Подчинить. Но у неё ничего не вышло. Золото окрасило бирюзу в яркий, насыщенный оттенок — и сплело её в единое целое с собой. Поток двинулся вспять — от сердца по телу. Он вытеснил страх. Успокоил. Исцелил.       Я тяжело выдохнула, чувствуя, как мышцы расслабляются, как исчезает зуд, уходит дрожь. Мир возвращался. Цвета. Звук. Тепло.       И первое, что я увидела, — это глаза Паймон. Она трясла меня за плечи, её руки были горячими от волнения. В её глазах блестели слёзы, голос дрожал:       — Люми-и-ин! Что с тобой?! Тебе больно?! Паймон не должна была говорить тебе идти к статуе! Если бы Паймон знала, что Анемо Архонт… Дальше был только тарабарский язык, всхлипы и мокрые щёки.       Я поднялась, медленно, осторожно. Всё ещё анализируя своё состояние, я протянула к ней руку — всё такой же рукой, но теперь наполненной… чем-то большим. И, едва коснувшись её головы, улыбнулась сквозь остатки боли:       — Всё хорошо, Паймон. Я… просто… — пробормотала я, всё ещё тяжело дыша, одновременно прокручивая в голове всплывшие системные сообщения:

ВНИМАНИЕ.

Обнаружена энергия повышенной плотности. Идентификация: ошибка совместимости. Уровень облучения оболочки чужеродной энергией — 98,89%. Энергетическое давление на каналы достигло критического значения. Протокол подавления: ошибка. Недостаточно энергии. … Обнаружена аномалия… … Доступ к мана-истоку: восстановлен. Протокол подавления: активация успешна. Обработка энергетического отпечатка … Реверс-манаоборот: деактивирован. … Сканирование потока… Совместимость подтверждена. Повреждений энергетики: не обнаружено. … Интеграция завершена. … Идентификация параметра: мана — восстановлена. Получено сродство с эфиром воздуха.       — Знала, что… это чувство тяжести от ядра в груди было не зря, — выдохнула я, — но теперь всё… нормализовалось?       Сомнение всё ещё звучало в моём голосе. Несмотря на лёгкость, вернувшуюся в тело, и ту энергию, что приятным покалыванием разливалась по мышцам, я помнила боль. Слишком ярко, слишком явно. Не забыть.       — Ты точно в порядке?! — Паймон опустилась рядом, её нос шмыгал, а голос был почти плаксивым. — Это выглядело… так, будто тебе очень больно!       — Честно? — Я попыталась улыбнуться, хотя губы дрожали. — Понятия не имею… Но, думаю, нам стоит просто лечь спать. Пережить всё можно — особенно если рядом кто-то, кто волнуется за тебя.       Паймон хотела возразить, но, посмотрев на моё лицо, смолкла и кивнула. Через миг она даже попыталась помочь мне встать, подставляя ладошки под плечи. Выглядело это трогательно — будто этот белый комочек старался удержать целый мир.       Я слабо рассмеялась, но не позволила себе опереться на неё, только притворилась, а после вместе мы добрались до палатки. Устроившись рядом, я не стала сразу засыпать. Закрыв глаза, ушла внутрь себя — в медитацию, наблюдая за собственным телом.       Что-то изменилось.       Энергия — золотая, густая, теплая — продолжала пульсировать внутри. Она заполняла каждую клетку, будто укрепляла, утрамбовывала, делала плотнее. Анемо энергия больше не вырывалась из-под контроля. Напротив — она шла послушно по энергетическим каналам, встроилась в новый поток. Как будто перестала быть «чужой». А вот нейтральная… исчезла. Её больше не было, ко мне не липла из округи.       — «Похоже, энергетический голод исчез… благодаря золоту. Но… откуда оно?» — я нахмурилась, продолжая прощупывать энергетическое ядро. Оно всё ещё оставалось в груди, но теперь — с трещинами. Через них медленно сочился свет.       Я активировала системный статус, ожидая привычных цифр. Но: Имя: Люмин Уровень: 0/1 (0 / 1000) Титулы: Путешественник Профессия: — Здоровье: ??? идёт подсчёт… Мана: ??? идёт подсчёт… Выносливость: ??? идёт подсчёт… Урон: ??? идёт подсчёт… Защита: ??? идёт подсчёт… Ловкость: ??? идёт подсчёт… Очки характеристик: 0 Живучесть: ??? (+100 здоровья за ед.) Мана: ??? (+100 маны за ед.) Выносливость: ??? (+100 к выносливости за ед.) Сила: ??? (+1 к урону за ед.) Защита: ??? (+1 к защите за ед.) Ловкость: ??? (+1 к ловкости за ед.)              — «Сломалось?» — пронеслось в голове. Но я понимала: причина в другом. Энергия всё ещё трансформирует тело. Цифры не могут стабилизироваться, пока продолжается перестройка.       — «Наверное, я стану сильнее, когда процесс завершится…» — подумала я, зевая. — «Но почему Анемо больно, а Золото — нет?.. Может, дело в том, кто подстраивается под кого?»       Сонливость навалилась неожиданно. Мысли начали путаться. Тело ныло от усталости, но теперь это была приятная тяжесть — как после долгой тренировки, после победы.       Я повернулась на бок, собираясь укутаться одеялом, как вдруг рядом шевельнулась Паймон. Она тихо, почти неслышно, скользнула ближе и уткнулась мне в бок. Я приоткрыла один глаз.       — Ты что? — прошептала я.       — Проверяю, спишь ли ты, — фея шмыгнула носом, потом обняла меня за талию. — Паймон всё ещё волнуется.       Я молча обняла её в ответ. Сжала чуть крепче. Она тёплая, маленькая.       — Не бойся. Я не сдамся. Ни ветру, ни этому миру, — прошептала я в тишину.       Паймон тихо выдохнула и прижалась плотнее. Мы уснули почти одновременно.