Под серпом луны

— Я… — у нее перехватило дыхание, а от тяжёлого взгляда из-под редких ресниц немного сводило живот. Гютаро двинулся вперёд, сокращая расстояние между ними: — Что ты себе опять надумала? — он подошёл к ней впритык, от чего ей невольно пришлось двинуться назад и упереться спиной в бамбуковые ворота. Его запах будоражил ее кровь, но она всеми силами старалась подавить накатывающее возбуждение. Он заметил ее метания и осторожно взял рукой за подбородок: — что случилось? Ты решила убежать, ничего не сказав мне? — голос его стал мягче, недовольные нотки сменились на негодование, — прошу, скажи, если я что-то сделал не так. Ее глаза наполнились слезами, в груди стало тяжело и горячо от того, как он с ней говорил: — Нет-нет! — она замотала головой, пытаясь собрать дрожащий голос по осколкам, — ты тут не причём! — дыхание сводило и она чувствовала, что вот-вот сорвётся на истерику, — просто… просто нам безопаснее быть по отдельности… — слёзы бесконтрольно текли по ее щекам, перекатываясь на его руку, которой он держал ее за подбородок. Слёзы немного жгли, распаляя в Гютаро необъяснимое желание. — Кто тебе сказал такую чушь, — он крепче сдавил ее подбородок и посмотрел прямо в глаза. Ее, полные слез и его, затянутые поволокой желания, — безопаснее всего тебе будет рядом со мной, поняла? — он второй взял ее за бедро и больно сдавил его, от чего она невольно дернулась, — и что бы ты там ни думала своей маленькой глупой головой, — его голос стал ниже, а дыхание частым, рука бесцеремонно развязывала пояс ее кимоно, а она покорно стояла и словно загипнотизированная, смотрела в его глаза, чувствуя как стремительно и сладко тяжелеет в чреслах, как призывно тянет набухшее лоно. Она не могла найти в себе силы сопротивляться ему, даже несмотря на то, что они находились на улице. Несмотря на то, что голоса людей в соседнем переулке становились угрожающе ближе, норовя вот-вот застать их за углом, — что бы ты там себе ни думала, не смей забывать, что ты моя и я не отпущу тебя от себя ни на миллиметр, — она вздохнула, а он жадно впился в неё своими губами, терзая мягкую и податливую плоть зубами и погружая свой язык глубоко в ее рот. Она мычала, стонала, упивалась его слюной, чувствуя как она собирается в уголках ее губ и прозрачными дорожками стекает вниз по нежной коже. Он хаотично сорвал с неё пояс, не отрываясь от ее губ и распахнул халаты кимоно, от чего холодный поток воздуха резко прошёлся вдоль ее нежной кожи, заставив ее слегка съёжиться. Руки его блуждали по ее молочным бедрам, грубо сжимая и пощипывая мягкую плоть, и прижимаясь к ней плотнее своим вовсю эрегирующим членом. Напряжение в его чреслах сносило голову и, когда он наконец оторвался от нее и заглянул своими затянутыми желанием, влажными глазами в ее глаза, она призывно застонала, руками потянувшись к его халату, лихорадочно распахнув его и ладошкой коснувшись горячего пульсирующего члена. Он замычал и оттянул рукой ее волосы так, чтобы она запрокинула голову в сторону и открыла ему вид на свою шею. Жилка призывно пульсировала на белой коже и Гютаро, не выдержав, впился в неё губами, смачно и жадно всасывая нежную кожу. Она застонала, руками вцепившись в его волосы и прижимаясь разгоряченным телом к его широкому торсу. Его руки лихорадочно блуждали по ее телу, жадно сжимая грудь, пальцами поддевая твёрдые соски так, что его прикосновения сладкой болью отзывались в матке. Она почувствовала как по ногам что-то начало стекать и на мгновение испуганно отстранилась, опасаясь, что это выкидыш: — Что не так? — Гютаро нехотя оторвался от ее шеи, оставив на коже глубокие засосы и вновь посмотрев в ее глаза. Заметив испуг на ее лице, он мгновенно пришёл в себя: — я сделал тебе больно? — Нет! — она чувствовала дикую пульсацию в районе матки, граничащую с оргазмом, но боялась делать лишние движения, не понимая от чего возникли подобные ощущения. Ноги ее дрожали, а на глазах выступили слезы: — мне кажется, у меня что-то не то… — она поднесла руку ко рту и закусила палец, глазами указав вниз. Гютаро отстранился от нее и посмотрел на ее молочные бёдра, по внутренней стороне которых обильно стекала смазка. Он облизнулся и осторожно потянулся руками к ее влагалищу: — Не надо! — хотела было воспротивиться она, но он второй рукой перехватил ее руку и коснулся пальцами набухшего клитора: — все хорошо, малышка, — протянул он хрипло и прижался лбом к ее лбу, — просто ты по мне очень истосковалась… — он не выдержал и выпустил низкой стон, погружая пальцы в теплоту ее напрочь намокшего влагалища. Она закатила глаза, не выдерживая приятной покалывающей боли внизу живота, что эйфорией разносилась по ее телу. Она никогда ещё не текла настолько обильно, его пальцы бесстыже хлюпали внутри неё, соками размазываясь по половым губам. Небо затянулось тяжёлыми облаками и где-то над ними раздался треск грома, от чего она съёжилась вокруг его пальцев и выгнулась стрункой. — Я люблю тебя… — чуть ли не пропела она, пока он пальцами скользил в ней взад вперёд и прижимаясь своим обнаженным телом к нему, — Гютаро, я так люблю тебя… — Мммм… — он промычал в ее шею и вынул свои пальцы, напрочь вымокшие и скользкие, — моя девочка…. Моя малышка, — он взял ее за подбородок влажными пальцами и остервенело впился в ее губы, мыча и тихим рёвом разносясь внутри ее рта. Она обвила его плечи своими руками и он подхватил ее под колени так, что его член уткнулся во вход ее влагалища. Потихоньку насаживая ее на себя и слушая как сладко она постанывает с каждым его толчком, он поймал себя на мысли, что готов убить любого, кто подойдёт к ним сейчас и прервёт этот сладостный акт единения. Она закинула голову назад, подставляя своё лицо небу и чувствуя как капли дождя мелкими осколками покрывают ее щеки, лоб, губы. Покрывают так, что она едва ли различает где ее слёзы, а где капли дождя. Он остервенело кусал ее щеки, ее губы, розовая мякоть которых распухла и покрылась капельками крови, ее длинную шею, исписанную рваными засосами, что истерично вопили об их любви. Она не до конца понимала, любовь это или зависимость, потому что его отсутствие болью отзывалось в ее теле вызывая самую настоящую ломку, бредом взывая к нему во сне. — Гютаро! — выкрикивала она его имя, пока он вбивался в неё своим членом, утыкаясь головкой в набухшую матку. Горячие потоки окатили его изнутри и он, не выдержав, зычно простонал в ее шею: — Малышка… — он крепче обхватил ее под колени и прижался всем своим телом, чувствуя как она дрожит от накатывающих волн оргазма, — люблю тебя… — он дёрнулся и выпустил струю спермы внутрь, обжигая ее лоно и горячими струями растекаясь изнутри. Она закатила глаза, по щекам ее текли слёзы вперемешку с каплями дождями, руки плотно вплелись в спутанные влажные пряди Гютаро, пока он сокращался внутри неё. По небу раскатился гром, заглушая их стоны и тяжёлые дыхания. Он прижалась к нему ещё теснее, захлебываясь в слезах и ещё не отойдя от недавно накрывшего ее оргазма. Гютаро, уткнулся носом в ее яремную венку на шее и почувствовал как сырая одежда липнет к его телу: — Даже думать не смей о том, чтобы покинуть меня… — он застыл в ней, чувствуя как его сперма стекает с ее влагалища и слегка щиплет кожу. — ты и все, что в тебе — мое.