Две недели, чтобы понять друг друга

      Облокотясь на спинку кресла в малой комнате, Ленский с недовольством смотрел в залу, наблюдая за многочисленными парочками, кружащимися под звуки вальса, движения их ног и рук, шорох атласных дамских юбок, блеск начищенных туфлей, дорогих украшений и взволнованных молодых глаз — всё это ужасно завораживало. Завораживало настолько, что человек увидавши всё это действо однажды, захочет остаться в этом обществе навсегда, он конечно будет отрицать это, порицать, выказывать скучающий вид, всячески насмехаясь, но уйти, убежать, бросить это всё, он будет не в силах, ибо сделать это окажется выше человеческих сил. Так и наш герой смотрел, смотрел с яростью, злобой, болью, непониманием, хотел было всё отвернуться, но продолжал смотреть, заворожённый, с тихо тлеющей в сердце надеждой. И смотрел он до тех пор, пока меньшая из сестер Лариных, кончив танец, юрко не вбежала в комнатку, чтобы остановившись у зеркала, поправить свои и без того прекрасно уложенные вьющиеся локоны. — Ужели заслужил я от вас такой насмешки? Что сделал я? — Ах, друг, Владимир, не понимаю, в чем же виновата я? — Да разве равнодушно я видеть мог, когда все вальсы, все экосезы вы танцевали с ним, а не со мной? Я приглашал вас. Когда тебе он руку жал и что-то на ухо шептал, ах, разве мог терпеть я хладнокровно в томленье молодой души, смотря, как славно с ним кокетничала ты. — Ах, боже мой, Владимир, это странно. Напрасно все ревнуешь ты, он так чудён, но очень мил. — Ах, мил. Меня ты более не любишь? Иль котильон со мной танцуешь? — Нет, со мной. Не правда ль, слово вы мне дали? — проговорил, откуда появившийся неизвестно, Евгений. — Да, правда, ежели и так должна я клятву исполнять, а вас за ревность наказать.       «Ах, что же?» — Ольга! — Владимир прикоснулся к её руке и подняв глаза встретился со взглядом Евгения. Темные, голубые глаза Ленского, прежде всегда искрившие счастьем, теперь горели, не то из-за ярости, не то от непонимания. В секунду уведя взгляд в сторону, Владимир отпустил ольгину руку, отступив назад. — Глядите, все барышни идут с Трике. — Кто он? — с поддельным интересом спросил Онегин. Краткое: «Француз» — послужило ему ответом.       Обворожительная Ольга вбежала в залу, как и все восхищённая французом, она устроилась за клавикордами счастливая и готовая играть давно знакомые ноты. Евгений, стоявший у выхода малой комнаты, (он решил все же остаться там) решительно перехватил под локоть Владимира, намеревавшегося с свою очередь, как можно скорее покинуть эту самую комнатку. Отойдя с видного места вглубь комнаты, они встали подле стены и Онегин заговорил. — Ты дуешся. — Я дуюсь? О, немало! Любуюсь какой ты друг прекрасный. Тебе видно одной Татьяны мало, да, видно из большой ко мне любви и Ольгу ты желаешь погубить. Прельстить, игрою слов своих смутить, запутать, все для того, чтоб после посмеяться ты над нею мог!       В то время в широкой зале уже звучало пение интересного француза Трике под аккомпонимент милой Оленьки.

Comtemploms la charme et la beauté.

Son aspect doux et enchanteur

— Постой, Владимир, ты не прав. Послушай, видишь человек старается, куплет поет, а ты мешаешь, некрасиво. Будь тише, я тебя прошу. — Владимиру, право особо дела не было до прочих гостей, но при своём мягком характере он все же не хотел доставить кому-либо неудобство и потому решил послушать. — Тебе ли говорить о приличиях, помнится, не я весь вечер танцевал с чужой невестой. — Mon ami, мне помнится, вы не были ещё помолвлены. Меня послушай ты, я не смутил ещё и право не имел совсем желанья, смущать ничей земной покой. — Тогда зачем ты ей шептал, она краснела и смеялась. Что, что ты говорил ей?

Répand sur nous tous sa lueur. De is voir quel plaisir, quel bonheur!

— Послушай, Ленский, это глупо из ничего ты распри разводишь. Совсем безумен ты! — Чудесно, меня же оскорбляешь ты, меня же ты зовешь помешанным. Я презираю вас! — Послушай, друг мой, что за бредни, поверь и в мыслях не было моих! — Да можете же вы, ужель в своих поступках объясниться?

Que le sort comble ses désirs, Que la joie, les jeux, les plaisirs Fixent sur ses lévres le sourire!

      Владимир приблизился к нему на шаг, в глазах напротив он не мог прочитать ничего, лишь тайну, большую загадку, которую ему никто не осмеливался раскрыть. Тогда, не спуская взгляд, он нервно, замешкавшись стянул с руки белоснежную перчатку и ткнул ей в грудь Онегина, отдавая.  — Вы бесчестный. — Обойдя приятеля, Владимир встал у выхода комнатки, пока Онегин не сразу смог сообразить произошедшего. Поняв, что то был вызов, он обеспокоенно подошел со спины, положив руку на плечо юноши.  — Да «пошутил» уж слишком я небрежно. Я виноват.  — Всё решено, оставьте это, коль в вас осталась хотя бы капля l'honneur, чести.  — Владимир…  — Я не желаю больше слышать вас, подите прочь, скорей, сейчас.

Etoile qui toujours brille et luit, Elle éclaire nos jours et nos nuits.

      Как только куплет, исполняемый французском, был кончен, Владимир тенью выскользнул из залы, потом с сеней и незамеченным покинул торжество. Уже надев после игры свои перчатки, прекрасная Ольга юрко, как и всегда, проскользнула в комнатку, туда где и оставила своего кавалера. Завидев её, Онегин опомнился и поспешил скорей проститься.       — Ах, Ольга, что же, мне пора. Возникли срочные дела. Но все ж прошу, мой ангел дорогой, принять вас благодарность от меня душевно. В компаньи вашей время пролетело незаметно, чудны так ваши вечера. — Не дождавшись ответа он выскочил на улицу, добавив мысленно «найдите же себе другого кавалера», именины его ни сколько не интересовали, путь его теперь лежал в другое место, в другое поместье и ни как иначе, просто так этого оставлять нельзя.       Уже спустя чуть больше получаса сани Онегина подъехали к имению его дорогого друга. Остановившись, Евгений мигом помчался к дому по пути проваливаясь по колено в снег. Войдя в дом, незваный гость быстро пролетел через многочисленные коридоры и совсем уже подойдя к входной в комнату Ленского двери, его сердце сковал страх. Стоя в шаге от своей цели, он не мог сдвинуться с места вовсе, голову его заполнили смятения, раздумья, опасенья, такого кажется не бывало ещё раньше, хотелось бросить всё, сбежать и никогда не возвращаться. Но смуту всю прогнал внезапно появившийся слуга. — Ба-тю-шки. Помилуй Господи, не признал вас барин сразу. Что ж вы это в такой час. Барин наш уж почивать изволил. И до утра велел его не беспокоить. — Что ж, правда поздний час, — растерянно и неловко отвечал Онегин — смущать тогда не стану вас. А в прочем, обещаюсь я быть здесь же завтрашнего дня. — Он был раздосадован, что не получил теперь ровным счётом ничего и ещё, более того он был раздосадован на себя самого за эту ужасно глупую и отвратительно недостойную выходку на балу.       Собственные мысли вновь не давали ему покоя: «Почему я так поступил, зачем? От чего не остановился? Надо было, а я… И сейчас же, следовало бы поговорить, от чего же тогда я бегу, как трус последний. Да в прочем, Бог с ним, что теперь сделать, не будить же. Я однако наверное пойду, оно и к лучшему может быть: посплю, он поспит, может в голове всё уляжется и вовсе по другому смыслить стану, не то что сейчас, там и порешаем, утро вечера мудренее. Приеду завтра.»       И Онегин (медленно и неловко), но вышел из поместья, сев в сани и велев ехать домой, с твердым намерением ехать сюда завтра. Проезжая до дому, по пути его, вокруг не было ничего, одни лишь высокие сосны белые — покрытые снегом верхушки, которых не видно было, ибо они стремились, смывались и растворяясь в черном ночном небе, мерно покачивались от дуновений ветра. Вокруг на многие километры вперёд не видно было ничего, кроме бесконечного поля снегов, и его все продолжали и продолжали осыпать белоснежные, вечно кружащиеся в лёгком вальсе, нежные хлопья снега. И так причудливо однако было видеть, как с этого высокого, темного, непроглядного неба сыпались тихие, ласковые и хрупкие снежинки, казалось, эти снежинки были звёздами до этого смиренно сиявшими на небосводе, теперь решившими упасть бессильно на землю. Одна луна, как тихая сестра оставшись на небе, смотрела вниз, грустно вздыхая, освещая все кругом серебристым светом, даруя успокоение странникам и скитальцам. Да, он точно вернётся завтра. Нельзя будет этого оставить вот так.