Пять ударов сердца

С тех пор, как отец вернулся из Цишань Вэнь, нрав его стал еще жестче и непримиримей. И если Не Минцзюэ давно научился себя отстаивать, то Хуайсану доставалось все больше — и тот, словно в отместку, то все больше запускал учебу, доводя до белого каления учителей, а за ними и отца, то вдруг затихал и начинал усердствовать, что, впрочем, своих плодов не приносило и лишь разъяряло отца. Не Минцзюэ напоминал Хуайсану о необходимости продолжать упорствовать, отстаивал того перед отцом — и итогом стала договоренность, что отец Хуайсана не трогает, а тот отправляется в Облачные Глубины к Лань Цижэню. “Если он не вколотит ума в этого мальчишку, то это никому не дано”, — мрачно проговорил отец, покидая резиденцию, и дело было решено. Хуайсан на сообщение об этом не отреагировал ни радостью, ни огорчением, хотя Не Минцзюэ подспудно ждал последнего, помня о строгих правил ордена Гусу Лань. — Если вы с отцом так хотите этого, — ответил он меланхолично, не отрывая кисть от зимнего пейзажа, — то я повинуюсь. Брат будет по мне скучать? — Будет, — честно ответил Не Минцзюэ. * До отправки Хуайсана в Облачные Глубины отец не дожил. Сломанную саблю похоронили в семейном некрополе, и ночью Не Минцзюэ рыдал в объятиях Хуайсана. То был первый и последний раз, когда он позволил себе слезы. Спустя полгода Хуайсан все же отправился на учебу — по настоянию брата. * Первый раз Хуайсан возвращался из Гусу с легким сердцем. Будучи человеком от природы не склонным к глубоким переживаниям, он все же расчувствовался от привычного с ранних лет союза скал, окруживших Нечистую Юдоль, и легкого бега облаков в вышине. Он отсутствовал три месяца, и все это время сердце его не томилось тоской по дому, но именно в это мгновение он со всей ясностью понял, что именно здесь ему дышится вольнее и легче. Брата он нашел, разумеется, на тренировочном поле; с саблей наголо он шел на пятерых адептов Не, у которых на лицах был написан откровенный ужас. “Только что коленки не трясутся”, — усмехнулся Хуайсан, спрятав лицо за веером. Тренировку он решил не прерывать, позволив себе удовольствие полюбоваться яростью и силой брата. За те три месяца, что Хуайсан проводил в ночных попойках, учил имена всех заклинателей Гусу до десятого колена да пытался с первого раза сдать хоть один экзамен, его брат, кажется, вырос в духовной силе в несколько раз, и стал воистину неостановимым. Для того, чтобы одолеть всех противников, ему потребовалось пять ударов сердца. — Брат, — окликнул его Хуайсан, не подходя ближе, и Не Минцзюэ обернулся. Улыбнулся — открыто, радостно. “Жаль, — подумал Хуайсан, — что придется стереть радость встречи с его лица”. Лань Сичэнь отказался писать своему старому другу предупреждающее письмо с новостями о заваленных экзаменах Хуайсана, и теперь ему предстояло сообщить эту весть самостоятельно. Хуайсан только что видел своего брата в бою, пусть и тренировочном, и теперь ему стало бы страшно, если бы не твердая уверенность: брат его не обидит. Медленно выдохнув, Хуайсан пошел вперед по песку. Веер он предварительно сложил. “Чтобы брат не запихнул его мне туда, куда солнце не светит”, — малодушно решил он. Решение, о котором он не пожалел. — Как все прошло? — спросил Не Минцзюэ, когда после теплой встречи они прошли в его комнаты, из которых тот жестом отослал слуг. — Успешно ли ты завершил обучение и не обезумел ли ты от правил Гусу? — Боюсь, мне нечем порадовать брата, — прямо ответил Хуайсан, спрятав взгляд. — Лань Цижэнь остался недовольным моими ответами на все заданные им вопросы. Взгляд Не Минцзюэ потемнел, а рука непроизвольно сжалась в кулак. — Я учился, — замахал руками Хуайсан, — я честно учился, но, кажется, у меня совершенно нет таланта ни к заклинательствам, ни к запоминанию всех этих бестолковых вещей! Брат, ну я же не глава ордена, так ли уж мне нужно знать все эти глупости? — Хватит тараторить, — холодно одернул его Не Минцзюэ. — Глупости? Я не злюсь на тебя, Хуайсан, и я не разочарован тобой. Но ты наследник. Отец погиб, и ты наследник, ты понимаешь это? Хуайсан коротко кивнул. — Тогда будешь ездить в Гусу, пока не выучишь все, что нужно, чтобы порадовать старика Лань Цижэня. И не спорь. — Как будет угодно брату, — уронил Хуайсан. — А теперь, — еле улыбнулся Не Минцзюэ, — мы пойдем на тренировочное поле, чтобы я проверил твои боевые навыки. Небось этим ты в Гусу точно не занимался. В ответ Хуайсан простонал. Вечером, изнуренный тренировкой, он пришел в спальню к брату — за три месяца Хуайсан изголодался по его присутствию, приученный к нему с детства, и теперь не мог надышаться им, как не может жаждущий напиться родниковой водой. Не Минцзюэ сидел на полу у кровати и гребнем расчесывал волосы, спадающие ниже лопаток. — Брат правда не злится на меня? — спросил Хуайсан, подсаживаясь к нему и забирая гребень из руки. — Правда, хотя стоило бы, — ответил Не Минцзюэ, поворачиваясь к нему спиной. Хуайсан взял в руки тяжелые пряди и провел по ним гребнем. — Я не могу обещать, что больше не разочарую тебя, — честно добавил Хуайсан. Не Минцзюэ повернулся к нему, посмотрел в глаза — и Хуайсан не смог прочитать его взгляд, от чего у него по рукам побежали мурашки — и промолчал. Хуайсан тоже ничего не стал говорить, а лишь продолжил осторожно расчесывать его волосы. * Тем летом Хуайсану исполнялось пятнадцать. В его честь был проведен праздник, на который съехались люди со всего Не, и самые красивые девушки и юноши танцевали под мелодии придворных музыкантов, а повара приготовили вепря, убитого лично Не Минцзюэ. Вино лилось рекой, и ни один гость не ушел недовольным — и все в голос славили молодого господина Не. Летом Не Минцзюэ исполнялось девятнадцать, но день рождения главы ордена совпадал с днем смерти его матери, и праздник прошел тихо. Спустя неделю после дня его рождения в Нечистую Юдоль приехал Лань Сичэнь — как будто бы случайно проезжавший мимо и решивший заскочить к старому другу. Обменявшись приветствиями и новостями, которые не доверишь переписке, друзья решили тем же вечером сходить на ночную охоту — тем более, из деревни Синьбаньчжан поступили сообщения о лютой мертвой медведице, задравшей уже семь охотников за минувшие две недели. Взяв с собой трех учеников ордена Не, а также младшего брата главы ордена, друзья отправились в путь. Для Хуайсана это была первая ночная охота. Уничтожение нежити и защита крестьян всегда казались ему делом благородным, но чуждым его натуре. Теперь же ситуация сложилась удачным образом — под защитой таких отважных и сильных заклинателей, как его брат и Лань Сичень, ему было спокойно, да и чего страшного может быть в лютой медведице? Примерно таков был ход его мыслей, и взяв с собой саблю, он надеялся, что расчехлять оружие для боя ему не придется. У деревни их встретила молодая крестьянка. — Глава ордена Не, — поклонилась она, — благодарим вас за то, что так быстро откликнулись на наш зов. Не Минцзюэ кивнул. — Скажите, госпожа, где мы можем найти медведицу? — В направлении восточных болот, — откликнулась она. — Но будьте осторожны, молодые господа, ходят слухи, что она не просто убивает охотников, но пожирает их тела! — Про какую нечисть не ходит подобных слухов, — улыбнулся Лань Сичэнь. — Обещаем, госпожа, что мы избавим вашу деревню от этой напасти. Крестьянка поклонилась еще раз и, пятясь, отошла обратно к домам. Хуайсан задумчиво посмотрел ей вслед. Девушка была почтительна, но что-то в ее поведении наводило на мысли, что она что-то скрывала от них. У мертвой медведицы, что они нашли в лесах у болот, были выкаченные огромные кровоточащие глаза, причем не только на морде — по всему телу, от спины до лап, и темная энергия, которую она источала, казалась слишком сильной для лютого зверя. Когда она зарычала и бросилась на Ланя Сичэня, Хуайсан задрожал. Нет, не на такую охоту он рассчитывал! Когда же из-за их спин выскочили с десяток лютых мертвецов — кажется, тех самых охотников, Хуайсан быстро ретировался за ближайшее дерево, и ему не было за это стыдно, пусть он и понимал — брат не придет в восторг от его трусости. Если вообще ее заметит — Не Минцзюэ бросился на медведицу, и Бася пылала зеленым огнем. Сичэнь и старшие ученики атаковали мертвецов. Хуайсан медленно двигался назад, пока не споткнулся о темный комок. Сердце его чуть не выпрыгнуло из груди, когда он понял, что это было. Мертвый медвежонок. — Пусть брат с этим разбирается, — жалобно сказал Хуайсан трупу животного. За его спиной раздался шорох, он резко обернулся, заметил замахнувшегося на него мертвеца — но не успел испугаться сильнее, как из груди показалось белое лезвие. — Это был последний, — улыбнулся ему Сичэнь. Хуайсан вытер лоб рукавом ханьфу. — Я тут кое-что обнаружил, — сообщил он. Не Минцзюэ выглядел так, будто голыми руками потрошил медведицу — залитый черный кровью с ног до головы, со сверкающей улыбкой и белками глаз. Давишняя крестьянка, увидев его, отшатнулась. — Не хочет ли госпожа нам кое-что сообщить? — спросил он. — Что именно интересует господина? — осторожно отозвалась та. — Это действительно была не просто лютая медведица. Это был демон, родившийся из мести, и рядом с ней сражались трупы охотников. — Не скажет ли госпожа, — тихо спросил Хуайсан, — по правилам ли проводится местная охота? Крестьянка совсем стушевалась и ответила: — Месяц назад охота и вправду прошла неправедно. Охотники убили медведицу, оставив медвежонка. Но никто не мог знать, к чему это приведет! — Она восстала и сперва убила тех, кто убил ее, а потом увидела, что ее медвежонок умер от голода? Верно? Кивок. — Откуда же вы это знаете, госпожа? — Я и сама была на той охоте, — прошептала она. Вечером того же дня они отмечали победу над демонической медведицей. Чтобы соблюсти приличия, Не Минцзюэ принимал ванну, отмываясь от черной крови — перед этим посмеявшись, что эта кровь его главный трофей, и следует чествовать победу, не смывая ее. Волосы он распустил по плечам, откинулся на деревянный бортик. Хуайсан присел рядом. — Прости, я сбежал сегодня, как испуганный зайчонок от волка. — Это была твоя первая охота, — лениво ответил Не Минцзюэ. — Но не смей так же вести себя на второй. Мой брат — не трус. — По сравнению с тобой трусом кажется любой, — тихо сказал Хуайсан. — На самом деле я не боялся. Я знал, что ты меня защитишь. — Не стоит всегда рассчитывать на мою защиту. Хуайсан помолчал. — Помочь? — предложил он. Братья не ведали стеснения перед друг другом, и подобное давно стало для них привычным. Не Минцзюэ кивнул, и Хуайсан, взяв мыло, начал оттирать кровь с его пальцев. Спустя час они уже сидели втроем в главном зале, и пока слуги носили вино, Лань Сичэнь заговорил о ситуации с орденом Вэнь: старший сын главы ордена, Вэнь Сюй, захотел заклинательской славы и разворошил гнездо нечисти на границе с землями ордена Юньмэн Цзян, отчего пострадали окрестные деревни — Вэнь Сюй не убил всех лютых мертвецов, и те разбрелись по окрестным лесам. — Возмутительно, — покачал головой Не Минцзюэ, — когда-нибудь Цишань Вэнь получит по заслугам. — Когда-нибудь, — опустил взгляд Лань Сичэнь. — Невозможно сотворить столько зла и остаться безнаказанными. Хуайсан, заслушавшись рассказом Ланя Сичэня, попытался ухватить пиалу с вином у брата, но Не Минцзюэ заметил и коротко ударил его по руке. — Тебе нельзя! — У Хуайсана прошла первая охота, — заметил Лань Сичэнь, — неужели ты не позволишь ему выпить вина? — Брат, послушай его! — закивал Хуайсан. Не Минцзюэ усмехнулся. — Я и так тебя балую, хотя стоило давным-давно переломать ноги. Вот отправишься осенью опять в Облачные Глубины, там тебе напомнят, что благородный заклинатель не должен потакать своим низменным желаниям. И так Хуайсан узнал, когда ему вновь придется уехать. * В месяц отъезда Хуайсан расписал еще один веер — ночной горный пейзаж, облака разрезает всполох зеленой молнии. Нетипичный сюжет, в классических трудах о живописи он упоминался всего пару раз, но Хуайсан вспомнил ночь охоты на медведицу, и решил отразить испытанные чувства. Веер он поднес в подарок брату накануне отбытия. — Если осенним вечером брат вдруг ощутит недостаток прохлады, то веер может подарить ему желаемое, — улыбнулся Хуайсан. Не Минцзюэ поднял брови и сперва промолчал, потом отрывисто сказал: — Если, как ты выразился, осенним вечером я испытаю недостаток прохлады, то скорее обольюсь… — он прервал себя на полуслове, словно поняв очевидное, и принял подарок. — Спасибо, Хуайсан. Возвращайся летом. — Приложу все усилия, чтобы сдать экзамен, — кивнул Хуайсан, до конца не понимая, говорит ли он правду, и спустя пять ударов сердца добавил: — Буду с нетерпением ждать встречи. И вот это уже точно была правда.