Из пепла

Питер исчезает, плавится, растворяется в воздухе, растекается, словно лужа, и следа не остаётся совсем. Иногда он тает как льдинка на тёплой ладони в морозный день, иногда проваливается сквозь землю прямо к планетному ядру, каждый раз не забывая сказать, почти плача: «Простите, мистер Старк».

***

Тони просыпается в поту, ошарашенно рассматривая свои руки, будто на них тотчас появится пепел — тот самый пепел. Пеппер тут же подскакивает, глядя понимающе, сочувствующе нежно, и вкрадчиво полушепчет, не напрягая чувствительный послекошмарный слух: — Питер в порядке, Тони, и он спит в другой комнате. Если тебе станет легче, можешь к нему зайти и снова приставать всю ночь, я не буду на тебя ругаться. Старк хмыкает, благодарно целует жену в уголок губ и притворно уверенно встаёт с кровати. Его всё ещё шатает, и он всё ещё чувствует то, что больше не хотел бы чувствовать никогда.

***

Питер — солнце, радость для недо-папаши с обострившимся отцовским инстинктом и огромная, самая большая причина для сердечных волнений. Питер — нежный, заботливый котёнок, его личная гордость и счастье. А ещё Питер — невозможный упрямец, и это перекрывает почти всё.

***

— Это не экскурсия, здесь билет в один конец! Понимаешь?! Питер задумывается лишь на секунду, а затем выпаливает со всей серьёзностью: — Нельзя быть дружелюбным соседом, если соседей нет! И Тони — сам мать его Тони Старк — впадает в ступор. Питеру — шестнадцать, Питер — ребёнок, а ещё Питер самоотвержен, как никто, и пунктик по поводу спасения людей у него огроменный. В моменты непревзойденной доблести мальчишка уже и не мальчишка вроде, глаза его направлены в глаза напротив, а поза-нападение говорит сама за себя. Его мальчик, чёрт возьми, настоящий мужчина. Тони гордится им безумно, хоть и скрывает это от парнишки, дабы не зазнавался, и украдкой улыбается: «Герой».

***

— Простите, я не уловил суть ваших отношений, он что, ваш, не знаю… Стажёр? Тони лаконично отрезает, не задумываясь, и хитро ухмыляется: — Сын. Физически слышно, как шестерёнки в голове Паркера начинают неистово крутиться. Глаза Питера готовятся вылезти из орбит, лицо его покрывается багровыми пятнами, и кажется, что ещё чуть-чуть, и оно сольётся с красным костюмом в едином оттенке. Тони находит предстоящую перед ним картину крайне умилительной, не забывая упомянуть это вслух, и Питер протяжно стонет, закрыв лицо руками. Доктор Стрэндж молчит, норовя сделать фэйспалм, и завывает тихо-тихо: «Приду-урки».

***

— Ваши силы — ничто по сравнению с моими. — Да. Но Паук смотрел больше фильмов.* Питер широко улыбается, едва ли не высунув язык как верный пёс, когда чувствует пятерню Старка в своих непослушных волосах, и в груди его разливается приятное тепло. — Молодец, карапуз. В глазах — отцовская гордость, на устах — похвала, и Питеру достаточно и этого, чтобы почувствовать себя счастливым.

***

— …а костюм на интуитивном управлении. Так что технически — ваша вина, что я сейчас здесь. Тони пропускает между ушей почти всю бессвязную тираду Питера, медленно закипая, — раздражение и усталость берут своё: — Ты что сейчас сказал?! Паркер выпучивает глаза, только сейчас осознав, какую яму он себе вырыл, и тут же закрывает рот ладонью: — Нет! Нет, это не то… Тони хмурится и смотрит сурово, уже планируя наказание, достойное призванного чувства вины. Да, Питер прав, и виноват лишь отчасти, но Железный человек сейчас слишком зол, чтобы обращать внимания на подобные пустяки.

***

— Я не хочу уходить, мистер Старк, не хочу… Питер цепляется за плечи Тони, едва ли не поваливая его на землю, шепчет, словно в бреду, глаза его бегают, и пальцы дрожат так сильно, что скользят по костюму, не прекращая, — железо не предназначено для судорожных хватаний. Тони Старк чувствует, как паника подкатывает к горлу, но не отводит взгляда от умоляющего лица мальчишки. Глаза его как два засохших озера поздней осенью — глубокие, но глубина эта не на руку совсем, — беспощадный снег затопит, не даст возможности вздохнуть, лавиной задушит. Тони и не замечает, как сам начинает дрожать будто в такт рваным вздохам, кладя мальчика на мутную от пыли землю. На земле — ни травинки, и сухо, будто в пустыне. Её блеклый цвет сочетается с таким же тусклым лицом парня, и это всё же заставляет Тони начать паниковать. Губы Тони, консистенция которых под воздействием безветрия напоминает чернослив, сохнут и это его, почему-то, безумно бесит. Он фокусируется на этой эмоции, стараясь не поддаваться истерике, и на какое-то мгновение кажется, что у него получилось. Руки парнишку не слушаются, медленно разжимая крепкую хватку вокруг массивного железного локтя, и падают безвольно, до ужаса обречённо. Питер, казалось, смирился, и смотрит теперь куда более осознанно на наставника, морально готовясь прощаться. Только наставник прощаться не готов. Он руками вжимается в чужие плечи и уверенно говорит, так, что сам почти верит: — Ты не умрёшь, Пит. Я же обещал твоей тётушке тебя оберегать, так что… Договорить Тони не успевает. Его перебивает слабый, еле слышный голос угасающего мальчишки: — Простите, мистер Старк. Руки Старка сгибаются непроизвольно, он теряет равновесие и падает на землю. Туда, где прежде лежал Питер. Тот самый Питер, который его солнышко, гордость, счастье и…

***

— Мистер Старк? Мистер Старк! Питер сидит на кровати, ладонями стирая остатки дорожек слёз, и тут же подрывается к дверному косяку, не стесняясь воспроизведённого шума: — Мистер Старк, я… Тони всё ещё не может поверить, поэтому решает удостовериться самостоятельно, крепко притягивая парнишку к себе. Голова опускается на его макушку, и он больше не боится снова взглянуть на свои руки: пепла больше нет и не будет никогда. Тони снова может вздохнуть без хрипа. Паркер глупо тыкается носом в грудь Тони, не решаясь двинуться с места. Он не замечает, как покрасневшие глаза его наставника заполняются водой, не чувствует, как на его мягкие и сухие прядки падает нечто сырое, солёное и горьковатое. Единственное, что заботит Питера сейчас: — Вы живы, мистер Старк! Тони тут же напрягается, неспешно отстраняясь от мальчика, и смотрит в упор, как бы говоря: «Отмазки не принимаются, паучок. Правда и только правда». — Снова снилось, как я умираю после щелчка? Питер прикрывает глаза и быстро кивает, ругая себя за чрезмерную экспрессивность, и снова оказывается заключённым в крепкие объятия. Тони, как и требовалось, отвлекается от своих кошмаров, отдавая всего себя эмоционально нестабильному мальчишке, и судорожно придумывает, как поднять настроение ребёнку: — То-то же, я думаю, что за звуки, вот и пришёл тебя проведать. Старк кивает головой в такт своим словам, и Питер, в случае незнания того, что у его наставника кошмары такие же, если и не хуже, поверил бы в его искренность без раздумий. Но он не дурак, чтобы не замечать очевидное, и не дурак, чтобы на этом же очевидном заострять внимание. Поэтому ему гораздо легче снова и снова прижиматься к Тони, слыша успокаивающее: «Я рядом, шкет», благодарно принимать новые технологические подарки, вроде парного напульсника-автоматической-кнопки-вызова, которая в случае чего заработает сама по себе, и Тони примчится на помощь пугливому карапузу, ведь тот один точно не справится, и делать вид, будто он не понимает, что подобные вещи успокаивают совсем не его.