Фарфоровые горы.

— Нин-сан, доверься мне, — парень тянет руку и приглашает подойти ближе. Первокурсник не торопится. Летний ветер пронзает тонкую, смуглую кожу, проникая через лёгкую одежду и вызывая мурашки. Июль — самый жаркий месяц, но сегодня ему ужасно холодно. На ватных ногах, что совсем не слушались его, парень подходит к бортику на крыше и смотрит вниз. Четыре этажа — хён говорит, совсем ничего не значат. Но Чонину было страшно, сама затея прийти сюда в самое пекло вызывала тревогу. — Кэйташи, — забываясь, Ян выглядывает на людей, что неспешно заходят в здание суда и чувствует как голова начинает кружиться. — Мне не по себе, я думаю, сегодня не выйдет… Почему не получится? Его японский хён — Кейташи Ито, с которым они познакомились в так называемой «курилке» у его университета. Чонин не курит, и сам не помнит как оказался в такой компании. «Таши» был студентом по обмену и пару раз поболтав, он Яну сразу понравился — был таким смелым, будто не от мира сего, интригующим как старая детектив игра на его ноутбуке две тысячи девятого года. Узнав друг друга поближе, Чонин так и не понял, чем мог в ответ понравится японцу, но их прогулки стали частым мероприятием, а университет скоро и вовсе был любимым местом встреч. Он любил политику, игру на гитаре и аниме — казалось бы, обычный парень? Чонин видел в нем нечто большее. Японец с красивыми большими глазами и милой улыбкой. Рваная стрижка, которая вдохновила Чонина тоже отрастить волосы — а вскоре и вовсе утонуть в нём. Казалось, их встреча была судьбой и отношения быстро набирали свой темп, пока помимо звания «лучший друг», Кэйташи заслужил ещё «первая любовь и поцелуи». — Твой отец полицейский, а ты боишься всего лишь фото сделать, — вербовать младшего казалось ему лёгкой задачей, но вот они уже у финиша, и Чонин даёт заднюю. Тогда то, пришлось выйти на новый уровень: — Нин, — придержав парня за талию, он чуть надавил пальцами на мягкое место. Чонин прогнулся в спине и слышно сглотнул. — Ну же, всего одно фото и наша петиция готова. Все узнают тебя, ты станешь талисманом в Корее, м? Он имел ввиду митинг. Политика в Южной Корее, по словам Кэйташи, зашла в тупик, и его острое желание поменять власть очень зацепила ведомого Яна. Не то чтобы Чонин совсем не разбирался в ситуации, но помочь народу казалось ему лёгкой задачей. Митинг, петиции — возможно правительство заметит их… Но оглядываясь назад, за плечо — все тело сводило до онемения. — Я понимаю, Таши, но мне страшно. Может, в другой день? Надежда во взгляде, но в чужих глазах нарастает агрессия. Чонин замолкает, опуская глаза вниз. Смотря на свои кроссовки, он пытается успокоиться. Вот черт, хочет помочь стране, а какое-то фото для плакатов сделать не может. — Все будет хорошо, я буду держать тебя за руку, — пытаясь заглянуть в глаза парня, он оставляет лёгкий поцелуй на его губах, и привлекая внимание, ярко улыбается. Чонин натягивает улыбку. Набирая в лёгкие больше горячего воздуха, от которого уже тошно, дрожащими ногами он перелазит через ограждение. Таши и правда не отпускает его. Похвала фотографа, что кажется, все в порядке. Вот только сердце ужасно сильно колотится. Дыхание перехватывает, двумя ногами он становится на железный козырек, Ито осторожно отходит, меняя ракурс. Через тонкую подошву кед Ян чувствует, какой всё-таки нагретый солнцем под ним пол. — Т-так, да? — смотря вниз, и тут же закрывая глаза от страха. — Хорошо, спустись пониже, сядь, — фотограф присел на корточки, оказываясь диванным критиком, ведь находился в безопасности все это время. Легонько отпуская слабую кисть руки, Чонин натягивает улыбку. Щелчок — один снимок готов. Ян сглатывает, трясясь и присаживаясь на корточки спиной к фотографу. — Давай Ян-ни, солнце все портит, — щелчки старого фотоаппарата никак не давал сосредоточиться. Дыхание вскоре перекрыло все внешние звуки. Только биение сердца, вздохи и невыносимая головная боль. Он последний раз смотрит на черные кеды, перед тем, как услышит заветное — есть! — Нин, давай, вылазий оттуда, — Кэйташи прищуром разглядывает готовые снимки и чуть отходит от бортика. — Д-да, сейчас, — помощи не последовало. Потягиваясь рукой назад, никаких перекладин будто совсем не было. Дрожа и оборачиваясь, он понимает как низко ушел. Придется встать. — Слушай, т-ты мне не поможешь? — Да-да, мой любимый Нин-сан, — все ещё не отлипая от готовых снимков, — сейчас я подойду… Чонин стал бояться ещё сильнее. Лёгкая футболка колыхалась по ветру, а пот все интенсивнее скапливался на лбу. Волосы стали влажными, как и воздух. Люди внизу начали собираться, замечая подростка на крыше, но Чонин их не замечал и не слышал. Отвлекаясь на подозрительные звуки, японец долго молчит, а позже резко хватает сумку, впопыхах бросая все свои беспечные дела: — Ян, уходим! — Ито слышно приближается сзади, трясущимися ногами Чонин встаёт на автомате. Лёгкий скрип под подошвой — было скользко, или дело в материале его кед? Ян тянется к перекладине и закрывает глаза от приставучего светило. Руки вспотели, но всё-таки он поймал его, перетягивая на себя. Чонин, радуясь, сделал шаг, который навсегда изменит его жизнь. — Всем оставаться на своих местах, — полицейский навёл оружие на «местных» пропагандистов, от неожиданности японец выдавливает из себя ругательство и машинально поднимает руки вверх. Чонин оказывается без поддержки. Подросток пугается, приподнимая руки и чувствует, как что-то тянет его назад. Равновесие теряется, и тот самый летний ветер сдувает одежду назад. Вот, взмахом ресниц закрывая напуганные глаза, чувствуется невыносимая, острая боль в спине. Всего мгновение, перед тем как его жизнью станет эта красная лужа крови. Кэйташи — где он сейчас?

***

       Когда Крис впервые увидел его, первое, что пришло в голову загруженную обязательствами – «с ним будет трудно».        Когда Чонин впервые увидел его, решил пожаловаться своему папе. — Здравствуй-те, — протягивая руку. Чонин поморщил губы и отвернулся ненадолго, но вскоре все же пошел навстречу. Карие глаза не сдержались, то и дело бегали изучающим взглядом по белым кудрям и привлекающим внимание пухлым губам незнакомца. Этот мужчина выглядел уставшим, и как ни странно, замученным. Отец притащил их сюда из-за какого-то пустяка: да, Чонин сделал большую ошибку в своей жизни. Теперь, сидеть в коляске и заново учиться ходить — не так сложно, как ежедневно слушать лекции в папином полицейском участке — вот его настоящее наказание. Но зачем здесь этот парень? Уже год он отлично справлялся и без помощи каких-то там «помощников». — Чонин, ты меня понял? — настойчиво, мужчина в форме разъяснил сыну как так получилось и почему теперь этот мужчина будет сопровождать его всюду. Ян поджимает губы в тонкую нить и все же высказывается: — Извините, — обращаясь к парню, — но с ним, я никуда не пойду. Ты же знаешь, и без помощи я отлично справлялся. Но отец его уже не слушал, что-то приказывал своему «рабу» и совсем не обращал на возмущённого сына внимания. Чонин нахмурился, ударяя колесом коляски по столу и еле-еле разворачиваясь, направился к выходу. Кристофер, отвлекаясь от разговора с полицейским, замолчал. Смотреть, как этот бедолага пытается дотянуться до дверной ручки было жалко. — Я помогу? — поджимая губы, но в ответ мужчина посмотрел как-то незаинтересованно. — Я помогу, — уже утверждая, Чан приоткрыл дверь для юноши. Тот злостно сверлил его взглядом: «И сам справлюсь». — Да, Кристофер, и пока он не встанет на ноги — не мечтайте о прекращении дела. Бан тяжело вздохнул, а наглый парень от которого он отвлекся, назло чуть не переехал ему по пальцам сильно разгоняясь в коридоре, будто кто-то его догонять собирается. Сверля парня, хмуря брови и провожая глазами прочь — длинные волосы собранные в хвост запомнились больше всего. Он выглядел необычно на фоне остальных, это привлекало внимание. Познакомились…

***

      Бумажный полупустой пакет с продуктами падает на гладкий стеклянный стол. Вес продуктов тянет пакет в лежачее положение, отчего непослушные апельсины катятся по поверхности вниз но ловкая хватка останавливает падение. Кристофер не любил закупаться надолго — каждую пятницу ходить по магазинам за перекусами казалось ему хоть каким-то развлечением. Тем более, многие магазины в Сеуле — без продавцов, и возможность покупать все необходимое без лишних глаз очень хорошая задумка. Чего не скажешь о его родине — России. — Мам, — мужской голос то и дело перебивался порывистым смехом. Рассматривая в руках оранжевый фрукт, мысленно — он был дома, — да, скоро всё закончится и я приеду. Обещаю. Счастливая мать в надежде скорее увидеться с сыном на радостях лишь благодарила весь мир — скоро гордость их семьи будет дома. — Сынок, тебе точно не нужна наша помощь? — «Нет, все в порядке». — Тогда, я надеюсь ты приедешь не один! — Что? — Кристофер постепенно терял азарт, и прикрыв глаза от усталости, всё-таки согласился: — Да, мы приедем вместе. Женщина уже обрадовав всю семью, наконец, нашла повод быстрее повесить трубку — домашний телефон разрывается от звонков. Несколько тысяч раз отправив звуки родительского поцелуя, они, наконец, попрощались. Теперь он снова один, ну, не считая тех полицейских у подъезда, что его караулят; хотя бы помыться отпустили. Рука неспешно тянется к пакету, откуда достает одну порцию онигири — разве это можно считать ужином? В Корее он много чего не понимал. Чан приехал в Корею совсем недавно, приезд в Сеул был незапланированным, а скорее затяжной «командировкой» — так думали родственники в России. Решение отдохнуть в другой стране очень интригующее, хотя, что ещё можно было ожидать от Чанбина? Пригласил в гости, потом в бар, хотели познакомиться с девушками, и вот сюрприз — теперь на нём статья за приследование. Девушки здесь очень буйные и пугливые, а ведь Чан просто просил ее номер… По национальности он чистокровный Кореец, но жил и родился в России, в Москве, поэтому о корейцах мало что знал и в менталитете был, так сказать, изгоем. Удивительно, насколько всё-таки иерархическая страна стала такой прогрессирующей и популярной; а вот до тотальной толерантности корейцам ещё далеко, как и русским. Ну и, ещё он считает что людям здесь не хватает немного расслабиться. Снимая квартиру в аренду в первый же день, он выбрал дешёвый вариант, ведь не планировал оставаться здесь надолго. Полтора месяца пролетели незаметно, и есть рис двадцать раз за день уже казалось ему смыслом жизни. Рис был везде: в листах нори, в пирогах, в роллах, даже покупая суп в местной столовой рис давали бесплатно. На свой первый и единственный день рождения в Корее от Чанбина он получил рисоварку — до сих пор непонятно, шутка это или он серьезно. Бин совсем не пострадал, потому что ухаживать за девушками ему в принципе неинтересно. А вот Бан кажется совершил страшный по словам девушки поступок — решил по пьяне проводить ее, и когда та побежала от него, Чан побежал следом — думал она так играет. Та расплакалась, атаковала его перцовым баллончиком прямо в лицо и вызвала полицию. Честно, он совсем мало что помнит, но полицейский участок всю оставшуюся ночь точно его взбодрил. Наверное, люди здесь не умеют расслабляться.       Что насчёт характера — он у него был не скромный, и по своему упёртый. Некоторые считали его адекватность зажатостью, но близкие люди знали, каким Бан является наедине с друзьями. Серьезный, и в то же время любящий оторваться на полную мощность. Добрый, справедливый, заботливый, но иногда настолько вредный и доминантный, что от холода зубы стучат. Особенно важно для кореянок — щедрый! Но пытаясь создать отношения в этой стране, видимо, ничего путного из этого не выходило. Возможно, это были просто не те люди, или просто сильная стадия опьянения. Но мама надеется, что приедет он с кем-то. Чан любил отрываться по полной и думал, что знает меру. Походы в караоке с компанией, хотя бы иногда — бары до раннего утра. Но никакой пошлости, частых пьянок каждый день, и никаких драк. По крайней мере, пока никто не станет провоцировать. Считал себя хорошим гражданином, но корейцы считают иначе — враг народа, насильник, маньяк и ещё много что в заголовках писали. Иностранец охотящийся за девушками — его любимое! Российский дикарь, неотёсанный русский.       Что насчёт того парня — Чонина. Да, если честно, Кристофер не против помогать ему, если его правда без скандала отпустят в Москву, но тот парень сам не горит желанием. Это как давать совет другу – что не хочет жить, – не являясь психологом. Как он слышал от полицейских, пока был в участке: Чонин — сынуля главнокомандующего. По словам очень добрый, но многое себе позволяет и ведёт себя неуважительно, если заговорить о его «проблеме». Но, для Криса естественное поведение не считается чем-то криминальным. В Москве все выглядят и ведут себя как захотят, а в Корее с этим чуть строже. Поэтому, с кем-то общаясь неуважительно, ты уже автоматически попадаешь в черный список — он это очень сильно понимает. Для них сразу кажешься невоспитанным. Но, скорее всего, мнение Бана по поводу корейцев навсегда останется лишь стереотипом.

***

      «Динь-дон» или какой там обычно звук у дверного звонка? Летний ветер хоть и был мягким, но пыль поднимал. Если в любой другой день Бан этого не замечал, то стоя у чужого дома уже около двадцати минут — пришлось заметить! — Ян Чонин, откройте дверь, или мне придется применить силу. — Бесполезно. Он не хочет. — Пожимает широкими плечами мужчина рядом. — А у вас есть другой инвалид? — шутливо спросил Бан, а полицейский сопровождающий его очень скептически нахмурил лицо. «Окей, помолчим…». Многие в его камере за трое суток хотели подлизаться к начальству через его сына. Видимо, вакансия всегда актуальна; а Кристофер изначально вообще был против, потому что надеялся на друга. Но оказывается, с коррупцией в этой стране все строго… — Я сейчас вернусь. — Задумчиво и как всегда серьезно пробурчал надзиратель. Крис хлопает уходящего «коллегу» по плечу и смотрит вслед. Мужчина направляется в обход дома, вдруг Чонин просто не слышал их? Не успел тот пропасть из виду, как Чан почти дёрнулся с места и побежал прочь, а там до аэропорта и «прощай, Сеул». Дверь всё-таки распахнулась. Парень смотрел на неизвестного снизу вверх, пытаясь хоть как-то взглядом передать тому свое чувство недовольства. Кристофер так и замер, одной ногой на одну ступень ниже. Чонин сдул с лица непослушную прядь длинных волнистых волос, нахмурив брови, выражая неприязнь к очередному помощнику. — Здравствуйте. — Пытается заглянуть за незнакомца, но рядом никого не было. — Добрый день, — разглядывает полосатую кофту, что то ли «так модно», то ли «мне нужна была помощь», ведь она была настолько помятой, что смотреть больно. — Я Кристофер, ваш новый раб, — улыбался, пряча руки в карманы джинсовки. — Можно было и не приходить! — Чонин не язвит, но ситуацией недоволен. Он прячет взгляд и стыдливо поправляет летнюю одежду. — Неужели отец серьезно… Не успевает опомниться, как его коляску уже поднимают от пола и он оказывается почти в чьих-то руках, также быстро приземляясь на землю. Сильные руки были покрыты венами от напряжения, но ничуть не дрогнули. — Отпустите меня, — сопротивлялся Ян, но, кажется, его мнение не учитывается. Не то чтобы он был против прогулок, но не в домашней одежде с пятнами от рыбного соуса. — Я могу и сам все сделать! Ответа не последовало, парень не обращая внимания стал бегать глазами и звать какого-то «надзирателя» — отлично, подумал Ян, – ещё один грубиян! Что ж, его папа сильно постарался. — Боже, что происходит… Вы все в этом участке невоспитанные грубияны? — гундосит Ян. Чан, уловив слова, опешил. Чонин продолжал бормотать недовольства, отчего становилось не по себе. Пристраиваясь сзади, он берет управление в свои руки и плавно, прокатив всего пару сантиметров, замирает. Засада! Ладонями, он сопротивлялся нежеланной скорости. — Отпустите, я не поеду! — Господин Ян, не переживайте… — пришедший полицейский одним лишь взглядом отодвинул Чана. — Ох, лейтенант Ким, — улыбался Ян видя компетентное лицо, — извините, но я хочу домой, и пусть этот… Мужчина, уходит прочь, или откуда там его отец достал. Наклоняясь к уху непослушного ребенка, Ким сухо произносит: — Господин, не надо капризничать, ваш отец знает что делает, а этот… Будет рядом, если вам что-нибудь понадобится. Обращайтесь с ним как хотите, это его наказание и ваши ноги. Кристофер опешил, вот это у него «шутки». Наверное, Чонину неприятно такое слышать. Чонин замялся, но не сдался, хоть следом и напрягся: опасный пригорок был у его дома, а его как назло и оставили возле склона. Ким же не отпустит его прямо сейчас? — Лейтенант, Ким, п-пожалуйста, аккуратнее… Тут очень крутой спуск. — Он прав, — заглядывая вперед и приближаясь к опасности для колясочника, Крис попытался помочь, но его не подпускали, а от подступающей паники и непонимания Чонин вот-вот начнет ругаться. Лейтенант Ким не отпустил коляску и продолжал разговор по рации, когда молчание между двумя «наказанными» стало неловким. — Что ж, могу сказать что шутки у него ужасные. — Острил иностранец. Вопреки слухам, Ян оказался куда вежливее и воспитаннее, чем о нём говорили, поэтому на замечание Бана ответил пронзительно-недовольным взглядом. Смотря в глаза этому неизвестному, Чонин хлопал ресницами и не мог в ответ даже улыбнуться, не хватало ещё им всем начать шутить про его инвалидность, или тот знаменитый случай с плакатами. Ким ещё раз отвлекся, подзывая напарника по рации, а услышав помехи, невольно отступил, отпуская коляску из рук. Кристофер вообще не рассчитывал на такой вариант событий, но коляска стремительно поехала вниз, так что остановить ее перед тем, как из-за поворота выскочит какая-нибудь машина — стало практически невозможно. Как и совсем не рассчитал, какая реакция будет у этого бедолаги. Ян Чонин моментально вцепился в коляску и закричал, что от этого страха даже (не)контролирующего ситуацию Киму стало тревожно. Коляска поехала вниз с неожиданной скоростью и почти выскользнула на проезжую часть по гладкой бетонной дорожке. Чонин сильно зажмурил глаза, из которых уже почти сочились слезы, своими попытками остановиться он мог только перевернуть коляску, иначе — хуже. — Юный господин. — Потянулся Ким. Чонин, вскрикнув, упал. Смотря на это, Кристофер замер от непонимания, что ему делать в таких ситуациях? Но вот что его удивило — Ян молча потянулся, и даже замечая кровь на зелёной траве, не срывался на истерику. Пальцы дрожали, но он все же, пытался встать, опираясь лишь на тренированные руки. Послышался четкий шлепок по затылку и диалог знакомого голоса. Кристофер не понял за что получил, но сорвался с места первым: — Ты цел? Кто-то обхватил его за плечи, присаживаясь рядом на колени. Бан руками потянул парня на себя, бережно поднял его и взял, укладывая на свои колени. Чонин ни в какую не хотел прижиматься к нему и что-то бормотал, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди. — Я с-сейчас помогу… — не понимая как помочь и просто осматривая, лишь бормотал поддерживающие фразы на русском. — Что-нибудь болит? — Бан никак не мог отойти от мысли, что парень будто совсем ничего не весил, а его ноги и вовсе не подавали признаков жизни. Конечно, он знал что травма позвоночника лишает чувств ниже пояса, но никогда не понимал насколько тяжело и страшно оказаться в таком теле. Окровавленные руки показались на глаза — он пытался остановиться самостоятельно вопреки боли? — Да ничего я уже не хочу, нигде мне не больно! — Срывается на крик младший, сдержать гнев от испуга правда было сложно, а кровь на руках пульсировала с болью. — Лучше п-помогите мне встать, пожалуйста… Когда длинные волнистые волосы рассыпались из ленивого хвостика на затылке, взгляд настоящего воина встретился с его русской хмуростью. Белые кудри Бана и чёрные волны младшего — сочетание не из обычных. Кристофер не мог не сделать этого, поэтому уважительно выполнил просьбу. Чонин продолжал немного дрожать кровавыми руками, пока его не подняли и сильнее не прижали. Он почувствовал как в страхе бьётся сердце в широкой груди и как крепкие руки надёжно держат его при себе, прежде чем усадить. Крис, оценивая ситуацию, оказался отвергнутым, лейтенант Ким оттолкнул его, и кажется, слишком много извинялся. Чонин смотрел в глаза Бану и вроде умолял оттащить льстеца подальше. Стоило ему вернуться в пострадавшую от падения коляску, неотвественный виновник и вредитель в одном лице ругал только своего подопечного, при этом мерзко гладил ноги Яна, нагло переигрывал и подбирался к бедрам в поисках возможных ссадин. — Не трогайте. — Отстранился Ян. Бан, сглатывая, немного отвлек лейтенанта разговором и тот принялся его отчитывать. — Я выслушаю вас, но сначала лучше обработать раны. — Спокойно рассуждая, на удивление даже для себя, говорит Бан. Он всё-таки из России, там и не с такими ужасами сталкиваешься. Полицейский продолжал кричать и пугать, что усадит его в тюрьму надолго и быстро, если отец Яна узнает, что тот его оставил без присмотра. Доказывать было бесполезно, что виноват не он, но здесь все очень хорошо прикрывали свои задницы оправдываясь «старше», «опытнее» и «выше по статусу». Кристофер в России, вообще-то, тоже не прост собой! Чонин дышал быстро, но не плакал. Смотря в лицо «спасителя» и «предавшего, для чужих оплошностей» одновременно.

***

      Вернулись ли они домой? Нет. Выгуливая бедолагу с бинтами на кистях по лесопарку, недалеко от частных домов, их объединяла только тишина. Эксперимент Кима сработал — Чонин и правда больше никому не дерзил, но вот досада — теперь он с ним вообще не разговаривает. Сидит спокойно, тихо дышит и изредка шмыгает носом. Их летняя прогулка, что оказалась первой, точно не была удачной; но зато, она всё-таки состоялась. Кристофер шел медленно, пытаясь что-то сообразить, но в голову ничего не приходило. Его белые кудри вот-вот станут гладкими, как после утюжка, но сейчас от нервов. Чонин смиренно оглядывался по сторонам, ведь больше ничего не оставалось. Вдруг они сворачивают к воде, и лёгкая паника во взгляде, что прячется за волосами, настигла Яна. Припарковав его у реки, надёжно и уже не отпуская поручни, Бан, присаживаясь рядом на колени, наконец, заговорил: — Извини, но виноват не я, этот придурок не должен был оставлять вас без присмотра. Сначала Ян ему отвечать не хотел, но самовнушение, что ему его жаль сработало: — Уже извинялись… — Чонин был обижен, но обижаться не хочется. Возможно, они оказались в непростой ситуации и выйти из нее можно очень просто: — слушайте, — разбавляя летнее пение птиц, — я не хочу для вас проблем. Давайте просто, сделаем вид что вы мне помогаете, а я прикрою перед отцом, обещаю. «Было бы славно» — думал Крис, но казалось что такие варианты работают всегда очень плохо. По крайней мере, так было в фильмах, что он смотрел. — Нет, — выглядел серьезным и сосредоточенным, — я хочу попытаться. Чонин посмотрел на него и замолчал. Странно, что он против такого предложения, всё-таки они оба будут в непростом положении; но принять помощь — ему не трудно, только из-за того, что он не верит в выздоровление. Интересно, этот хён серьезно рассчитывает на это или просто хочет получить свою выгоду? — Извините, но, — разочарованно улыбаясь, Ян немного опешил, — зачем вам это? — Мне кое-что пообещали. – Встречаясь взглядом с ним, Бан наблюдает, как лицо собеседника спустя пару секунд медленно кивает самому себе. Даже если парень разочарован, ему какое дело? Отворачиваясь, он снова невольно возвращается взглядом. Чонин смотрел на реку и молчал, плавно моргая и даже не пытаясь придумать какой-то ответ, просто сидел молча. Подмечая худое тело, лицо и скулы — становилось грустно. Это была нездоровая худоба. Его раненные руки в бинтах мирно сложены друг на друге, будто обнимая себя. Даже находясь в таком положении, парень, что не мечтал снова встать на ноги, не разрешал себе опустить руки. Но разве ему есть до этого дело?