Коллекция экзотики

      Когда он увидел её в первый раз, невольно улыбнулся. Трудно скрывать свои эмоции, когда видишь таких личностей. Он был уверен, такие люди, как она — редкость, а может и вовсе она одна такая на весь свет. Может в силу возраста у Риндо было слепое детское восхищение, он об этом не задумывался. Когда брат был занят своими делами, чтобы не скучать мальчик выходил на детскую площадку вблизи дома. Там он первый раз и увидел эту девочку. Она вела себя как обычный ребенок, бегала с другими детьми, наслаждалась играми, шутила, рассказывала свои истории из домашней жизни. Все с интересом её слушали и тянулись к ней, словно цветы к солнечному свету. Бывали моменты, когда кто-то падал и сдирал кожу до крови в активных играх. Она же пыталась всегда помочь, утешала словами, помогала дойти до дома. А когда кто-то ссорился, вытягивала мизинец и серьёзно смотрела на конфликтующих.       — Давайте не будем ругаться. Весело же было, а вы на ровном месте из мухи слона раздули! — говорила она эти слова нежным голоском, но хмурилась, если её не слушали. Ребята вздыхали и протяжно отвечали: «Лааадно».       — Вот и хорошо! — с улыбкой произносила она, а следом все объединяли мизинцы, слегка подёргивая. — Мирись, мирись и больше не дерись. После этих незамысловатых слов ссора испарялась, как будто и не было. Риндо за этим безмолвно наблюдал, сидя на отдалённой лавочке. Подходить не хотел, ведь кому это надо? Себя он считал уже взрослым, а подобные развлечения — детские, в его понимании. Но, по необъяснимым причинам, хотел узнать имя этой девчонки. И в один такой день, когда он вновь вышел понаблюдать за происходящим на площадке, заметил, что детей меньше, чем обычно. Все играли в какую-то игру и та девочка сказала, что отойдет ненадолго, просив не идти за ней. Рин сначала не понял, куда она хотела отойти. Сильно же он удивился, в момент того, как она шла в его сторону и уже спустя незаметные минуты сидела рядом с ним на лавочке.       — Ты чего тут один сидишь? — спросила она, разглядывая лик вечно отстранённого молчуна.       — Я свежим воздухом вышел просто подышать, — ответил младший Хайтани, стараясь не смотреть на девочку.       — Я тебя уже давно тут вижу, постоянно сидишь один и смотришь за всеми, – продолжила спрашивать она. — Как тебя зовут?       — Риндо, — всё же повернувшись в её сторону, он смутился своей импульсивности, которую считал детской неотъемлемой частью. — Я Хайтани, — тут же исправился он, а затем уже более спокойно спросил её в ответ, скрывая интерес за вежливостью. — А тебя?       — Хах, я Мисаки Мацуда, — представилась девочка и нежно улыбнулась. — Хайтани, давай с нами в салочки?       — Ну давай... — с нотками смущения ответил мальчишка. Было трудно отказать, когда просят таким мягким голосом без какого-либо подтекста. И младший Хайтани в этот день впервые с другими детьми начал играть каждый день на площадке. Конечно, брату он про это не расскажет, ведь в глазах старшего хочется выглядеть серьёзным. Ран не играл с другими детьми, он постоянно ходил с какими-то ребятами постарше и командовал ими в школе. Риндо видел в старшем пример для подражания и когда пойдёт в школу будет ходить с ним рука об руку. А сейчас, пока есть такая возможность, в свободное время от тренировок с братом, начал наслаждаться беззаботностью детства. Если бы Мисаки не подошла к нему, он скорее бы продолжил наблюдать издалека и вскоре совсем бы забыл про всё это, когда пошёл в школу.       — Рин, — позвала его Мисаки, которой Риндо позволил обращаться к нему по имени, — я пойду домой. Поздно уже, мама и папа будут волноваться, — обняв друга напоследок, она собиралась уйти. — Ты тоже не гуляй долго, а то дома за тебя переживать будут. Сегодня Мисаки первый раз его обняла, объятия были очень тёплые и это тепло не такое, какое было от брата, а нечто иное. Парнишка немного покраснел и, проводив взглядом девочку, ушёл сразу же домой. За короткий летний отрезок времени, Риндо смог подружится с этой девочкой. А позже он узнал, что они одногодки и пойдут в одну школу. Он скрывал это, но был неимоверно рад, что сможет проводить с ней больше времени. После первой недели проведённой в школе, Риндо решил рассказать брату о своих одноклассниках и о новой подруге. Чтобы тот не зашугивал его класс, ведь Ран успел много кого побить за год обучения.       — Братишка, если какие-то проблемы с моими одноклассниками будут ты мне лично говори! И никогда не обижай Мисаки Мацуду, она очень хорошая девочка, точнее моя подруга, — говорил младший, слегка стесняясь, что говорит такие вещи Рану.       — Без проблем, — потрепав по голове, спокойно ответил старший Хайтани. Риндо мог бы рассказать о том, что она не просто хорошая девочка, но и очень любит своих родителей и брата, ценит их. Бережно относится к друзьям. Но больше всех разговаривает с ним, это мальчику даже льстило. Она заботливая, нежная, добрая и вообще чем-то напоминает маленькую пушистую кошку. Да и вовсе в его глазах она была лучшей и самой красивой. Однако Рин промолчал, не смог бы он такое брату рассказать. Думал, что Ран не поймет его эти «нюни». Прошло несколько лет, младшему уже двенадцать, старшему тринадцать. Риндо проводил ещё больше свободного времени с Мисаки, они начали ходить друг к другу в гости, смотреть вместе фильмы. Родители девочки были добродушными людьми и принимали с радостью её лучшего друга, про которого она много рассказывала. Ран же не обращал внимания, старался не мешать брату и стеснять его лишний раз.       — Рин, какой фильм сегодня посмотрим? — спросила девочка, перебирая кучу всяких коробок с записями.       — А ты чего хочешь? — спросил мальчишка, расслабленно распластавшись на кровати.       — Ну, не знаю, может ужастик? У тебя же много всяких, а боевики и комедии мы уже пересмотрели, — слегка задумавшись, вслух рассуждала Мисаки.       — Значит будем пересматривать ужастики, — ответил младший Хайтани, поправляя очки.       — Тогда смотрим про призраков в доме! — объявила девочка и нажала на кнопку включения. — Только я сначала таблетку съем от головы, а то разболелась.       — Хорошо... — произнёс он, внимательно наблюдая, как Мисаки лезет в сумку и кладет в рот пилюлю. В последнее время Риндо часто начал замечать, что Мацуда ест эти самые таблетки. Да и не только, она несколько раз за три месяца уходила на больничные и во время болезни, её нельзя было навещать. Он лишь, передавал всякие вкусности через родителей.       — Мисаки, а ты чем-то болеешь? — спросил мальчишка, надеясь узнать эту загадку.       — Нет, Рин, у меня просто иногда болит голова, а на больничные меня закрывают, чтобы меньше болела, — с невинной улыбкой ответила Мацуда. — Не переживай, это не серьёзно. Также помимо тёплой дружбы с Мисаки, у него с братом были весьма крупные планы на этот месяц. Они вдвоем хотели свергнуть старого главу Роппонги. Риндо занимался в другое время весьма грязной деятельностью, драки, разборки, ломал руки и ноги своим соперникам, шантажировал. Делал всё это вместе с братом, как они всегда и хотели. Его не пугало, что ему начал нравится страх тех, кого он избивал до алых следов на кулаках. Хруст вкупе с треском чужих костей давал извращённое чувство удовольствия. Поначалу внутри он немного боялся этой своей стороны, но принял свой гнев и вспыльчивость, выливая всё на своих соперников. «Ей незачем знать про подобное и даже думать об этом» И каждый раз Риндо думал, что, если Мисаки узнает про его «хобби» вне школы, то перестанет с ним общаться и вообще будет его презирать. Он надеялся, что она никогда не увидит, как он калечит очередную физиономию где-нибудь в подворотне. Всё, что она знала, лишь про авторитет Хайтани в школе, не более. Рин даже не подозревал о том, что она уже о многом наслышана. Такие обстоятельства трудно скрывать постоянно от одного человека. Мисаки, даже зная про его проделки, не стала хуже относиться, ведь с ней он показывал свои положительные качества и заступался за неё всегда. Не было и случаев, чтобы кто-то наехал на их класс. «Он защищает своих друзей, а чтобы быть в силах на такое, наверное ему приходится делать такие вещи» Смотря удивлённо на жуткую сцену в фильме разинув рот, Мисаки и не заметила, как Риндо потихоньку подбирался к ней. Почувствовав лёгкий поцелуй на коже щеки, она залилась краской и подвернулась в сторону друга, хлопая глазами.       — Рин... А... Ты только что... — медленно перебирая губами, говорила Мацуда и тут до неё с небольшим опозданием дошло, когда она увидела красноту на ушах мальчика. – Хехе. «Я так и знал, она посмеётся надо мной. А брат говорил, когда нравятся девочки, надо целовать... или обнимать... Слушать больше Рана я точно не буду» — именно сейчас Риндо впервые пожалел, что последовал совету старшего. Из лёгкого транса его вывели влажные прикосновения губ к его же щеке. По телу мальчика пробежались мурашки и теперь он пылал краснотой на пару с Мисаки.       — Я тебе тоже нравлюсь? — спросил он неожиданно для себя, нарушая тишину повисшей неловкости.       — Ага... — поднимая глаза на его лицо, тихонько ответила Мацуда. После этого вечера, они недолго просидели, смущённо отдавшись просмотру фильма, а следом и его обсуждению. Всёё время Риндо провожал её до дома, разговаривал с ней о многих вещах. Объятия и поцелуи в щеку стали их приятной традицией при встрече. Прогулки тоже были не редкостью, он всегда чувствовал приятное «послевкусие» от встреч с Мисаки. Как бы не хотелось с ней проводить много времени, но были и свои дела, несомненно и у неё было своё личное время: подруги, увлечения. Всё же пожалел, что мало с ней провёл времени на этой неделе. Сильно пожалел о том, что тот день был последним в ближайшие годы, когда он вновь сможет её обнять. Теперь он идёт в крепких железных наручниках, сковывающих его запястья. Сидит вместе с братом в одной машине со стальными прутьями на окнах, Ран улыбается, он получил чего хотел этим проступком. Осталось, лишь подождать пару-тройку лет и он выйдет полноправным хозяином всего Роппонги. Кроме власти ему нечего было терять. Риндо не был так рад. Эйфория, накрывшая ранее, обволакивая той же радостью, что и старшего брата, отступила и пришло осознание. Мисаки узнает о его поступке. Мир, увы, тесен и многое не скроешь, как бы того не хотелось.       — Братишка, чего пригрустил? — спросил Ран с довольной ухмылкой. — Если кто-то посмеет там тебя обидеть, я ему шею сверну.       — Как мне об этом Мисаки сказать... — нехотя, ответил младший Хайтани.       — Если ты ей действительно нравишься, примет таким какой есть. Не парься о таких вещах, — сделав умное лицо, заявил Хайтани старший.       — Я надеюсь... — тяжко вздохнув, произнёс Риндо. Спустя месяц. «Рин, я знаю, что ты сейчас в колонии. Мои родители запретили мне с тобой общаться, когда узнали, что ты с братом убил какого-то мужчину. Но для меня это не особо важно, думаю у вас были свои причины это сделать. Поэтому я иногда буду писать тебе, всегда когда смогу. Надеюсь ты про меня не забудешь, как и я про тебя. Так что я жду, когда ты вернёшься и мы вновь сможем обняться, так же как и в нашу последнюю встречу! Твоя Мисаски Мацуда~» Читая это письмо, Риндо невольно улыбнулся. Внутри словно камень упал с сердца. Стало легче. Даже не смотря на неприятный осадок, что мнение её родителей о нём ухудшилось до такой степени. «Ран был прав... Нет, дело не в его словах. Другая девчонка посчитала бы мои поступки мерзкими. Мисаки не такая как все. Она особенно добрая и понимающая.» На это письмо Риндо смог ответить и на другие письма, которые приходили в аккуратно запечатанном конверте. Она даже раз оставила след губной помады на конверте, словно в тех сопливых мелодрамах. Под влиянием этой девочки Риндо становился немного сентиментальным, хранил все конверты в надёжном месте, чтобы даже брат не смог увидеть. Серые будни полные насилия, жестокости, тяжелого труда, скрашивали эти строчки, написанные её рукой. В последний раз её письмо пришло полгода назад. Риндо перечитывал их иногда и задумывался, что Мисаки забыла о его существовании. «Неужели, это все было пустым звуком... Может родители тебе запретили отправлять письма? Или ты просто поняла, что такие люди, как я, не для тебя, что ты не можешь выдержать... так и не ответила...» Риндо много думал, но ему с трудом верилось, что она могла так просто изменить своё мнение на его счёт. При том, столь быстро и без всяких предупреждений. Он говорил с братом на этот счёт, а он лишь разводил руками, предполагая худшие варианты. «Она, наверное, забыла уже давно. Ладно, вам было-то двенадцать лет, не парься» — эти слова долго крутились в голове Риндо и он, в принципе, смирился, но хотел разочек посмотреть ей в глаза. Что она сама лично скажет. Это было важно для него. Разочарование или что-то более приятное. Шли годы, иногда он злился на себя, что тешит себя глупыми надеждами, детской влюбленности или привязанности. Выпускал пар на заключённых, попавших под горячую руку. Риндо и не заметил как стал очень вспыльчивым и агрессивным, за что получал от брата высказывания. Ран учил его скрывать истинные намерения. Младшему было трудно и он нашёл выход — скрывать свои эмоции за улыбкой и насмешками. Близился день освобождения, ему уже семнадцать лет, брату восемнадцать. «Интерсно какой ты стала... Что ты мне скажешь на этот вопрос...» Какая стала Мисаки внешне, какой у неё характер, изменилось ли в ней что-то с их последней встречи. Он на свободе, всё изменилось, но неизменно одно — он и брат имеют неоспоримый авторитет, а вместе с этим деньги и власть. Пусть преступным путём, но у них есть то, чего они хотели. Младшему Хайтани осталось понять одно — есть ли у него ещё что-то, кроме этого. За этим он стоял возле двери дома семьи Мацуда. Пусть её родители накричат на него, выгонят, но он заставит их позвать свою дочь. После стука, вышла не госпожа Мацуда и не её муж. Это был их сын.       — Хайтани? — спросил парень, немного пребывая в удивлении, которое резко сменилось грустью в глазах.       — Да, да, я. Не узнал, Ямада? — спросил Риндо, слегка приподняв уголок губ. — Позови, пожалуйста, Мисаки.       — Мисаки... Риндо, прости, но... Она просила меня это скрывать, родителей от друзей... – конечно, он узнал близкого друга своей сестры, он никогда не был против их общения, ведь он ей не причинял зла. – У неё был порок сердца с рождения и он обострился четыре года назад, с каждым днём ей было хуже. Приступы были постоянны, она не могла без таблеток. И перед новым годом ей стало легче, врач дал добро, забрать её домой на праздники. Наверное мама с папой зря это сделали, до сих пор жалею, что не отговорил их. Но она так скучала, одна там, постоянно заплаканная была от этих процедур... И она ушла спать, я пришёл будить её утром, а её сердце не бьётся, – говоря это всё, Ямада едва сдерживал слёзы.       — Так... Вот что она скрывала постоянно... Хах... эти таблетки были не «от головы», – в этот миг внутри Риндо что-то потухло. Он не готовил себя к такому варианту событий, словно удар в спину.       — Врачи сказали, что это инфаркт... — утерев выступившие капли слёз, заключил парень.       — Так то письмо, после нового года, ты отправил? — сквозь ком в горле, спросил Хайтани младший.       — Да, это было её последнее письмо, которое она писала в новогоднюю ночь, она оставила его в своей комнате, — ответил Ямада. — Я подумал, что, наверное, это было её последнее желание.

***

Сидя возле её могилы, он пытался смириться с реальностью. Что было лучше: разочарование или грёзы в дуэте со скорбью? Ведь теперь он понимал, она была единственным лучиком света. И она никогда бы не предала свои же слова и обещания. «Рин, у меня всё хорошо, надеюсь в эту новогоднюю ночь ты тоже не грустишь. Но, всё же меня мучает тоска по тебе, что именно в этот момент тебя нет рядом. Надеюсь я выдержу ещё и этот год и мы сможем встретиться. Честно, с каждым месяцем твоего отсутствия понимаю, что наверное ты мне не просто нравишься, а я в тебя влюбилась... Счастливого нового года, не унывай! Надеюсь в следующем году я смогу тебя навестить, ведь родители уже забыли про этот случай и перестали меня контролировать! Твоя Мисаски Мацуда.»       — Так вот что, ты имела ввиду под «надеюсь я выдержу»...