Дети тёмной стороны

Стоило Слендеру покинуть дом, как мне сразу стало не по себе. Вроде бы все хорошо, ничего страшного не случилось, трое из трех безликих живы-здоровы, остальное не так важно, да? Да, но менее скучно от этого не становится. Делать мне все равно нечего, поэтому, даже будучи порядком вымотаной от всей этой новогодней суеты, решила отправиться на помощь Сплендеру. Далеко идти не пришлось, комната Сплендера находится совсем рядом, и мне, даже не заходя внутрь, открылась простая истина: апокалипсис может произойти и в четырёх стенах небольшой(по меркам безликих, конечно) комнате. За дверью слышался настоящий похоронный марш–что-то гремело, с периодичностью вскрикивал Сплендер, бились игрушки, а затем что-то очень громко упало... Ёбн¥лось на пол, заорала кошка. Стоп, откуда здесь кошка?! Не выдержав больше ни секунды, без стука, хоть это и неправильно, вылетаю внутрь. - Сплендер, ты в поряд- !? Что за бл@диада тут происходит, извини за мой французский?! Львиную долю пола застилают осколки разбитых игрушек, вдоль стены валяется гирлянда, а вместе с ней, видимо, и виновник того невероятно громкого удара–оторвавшийся карниз. Среди всей это эпопеи стоит Сплендер, судя по его виду сам не понимающий, как это все вообще произошло. Думаю, ещё чуть-чуть, и он бы перекрестился. Глядя на всю это картину, не составляет труда понять, почему Слендер так боялся вернуться домой и застать его сгоревшим. Теперь уж точно верю в историю с кухней. - А... а? - Вопросов не имею. Ты, видимо, в ещё большем шоке, чем я. - Ага... - Что делать будем?–впервые за сегодняшний день я рада, что Слендера ещё какое-то время не будет. Хоть убрать успеем. Надеюсь. - Не знаю... Хотя знаю! В первую очередь убрать осколки тут!–Указал на внушительную кучу у двери, в которую я чуть не зашла недавно,– А потом вон те!–У шкафа. - Спленди... - И те, и вон те, и эти... - Сплендер. -А потом попробуем скрутить гирлянду, убрать искусственные ветки, повесить карниз... Знать бы только, как. Ну ничего, справимся! - Сплендер! - А-а? - Что мяукало? Выражение лица безликого(вот такой вот феномен) тут же поменялось с глубоко шокированного на привычное лучисто-доброе, не растаять от искренности которого просто не представляется возможным. Мужчина шустро переступил через несколько кучек разноцветных осколков, ловко лавируя там, где я бы вся изрезалась. Оказавшись рядом с кроватью, на которой покоилась часть массивного карниза, засунул руку прям под него, немного порыскав, и широко мне улыбнулся, когда мяуканье повторилось. Из-под завалов он вытащил плюшевую игрушку–рыжего усатого котеночка с повязанной на шее розовой ленточкой и большими голубыми глазами. Волнение тут же как рукой сняло, и его место заняло жгучее умиление, а на лице расползлась улыбка, по ощущениям еще бóльшая, чем у Сплендера. В порыве восторга я, сама того не заметив, подошла ближе к острой куче, слегка порезав правую ногу у выпирающей косточки. Жгучая боль загорелась на месте царапины, но также быстро и исчезла. - Сленди принёс, когда я был чуть младше,– заметив немой вопрос в моем взгляде, начал рассказ,– Понимаешь, я очень, ОЧЕНЬ сильно люблю котиков. Всем сердцем, правда! Всегда хотел себе парочку... Или пять парочек,–я тихо хихикнула,– Но, понимаешь, дело в том, что не смогу завести даже одного. Говоря это, он с тоской смотрел на плюшевую игрушку в своих руках, аккуратно поглаживая её и по-доброму грустно улыбаясь. - На то две причины: во-первых, Сленди животных не очень жалует. Хотя, думаю, он из тех, кто сначала яро сопротивляется, а потом засыпает в обнимку с котиком! Мне почему-то так кажется. Он этой умилительной картины спящего Слендера с кошкой под боком мне чуть не разорвало лицо от улыбки. Но я быстро собралась, вновь заметив на не смотрящем на меня лице младшего безликого лёгкую грустинку. Что-то в его таких аккуратных, трепетных движениях в отношении игрушки абсолютно не вяжется с атмосферой хаоса в комнате. - Во-вторых, у меня ужасная аллергия. Ха-ха, да, именно так! Видела бы ты сейчас свое лицо, Лисса! - Извини, не знала, что безликие могут быть аллергиками. - Ну, вообще такое редко встречается, но я и сам не шибко сильный, если честно!–теперь вся грусть ушла из его голоса, он снова счастливо улыбнулся, абсолютно не считая себя каким-то не таким, что меня очень порадовало,– А потом, в один из обычных, ничем не примечательных дней, Сленди вернулся из командировки и принёс мне это чудо! Представляешь, я был так счастлив! Она ещё и мяукает, как настоящая! У меня заболели щеки. *** Прошло дохерища времени, когда мы наконец смогли спокойно выдохнуть. Если раньше я чувствовала себя просто уставшей, то теперь мне хотелось пойти на озеро и утопиться. Добивающей точко стало то, что помимо уборки и возвращения карниза на место, с чем мы худо-бедно закончили, нам предстояло украшение комнаты. Первый в жизни Новый год ещё не начался, а он уже в печенках сидит. И вот я в почти предобморочном состоянии помогала Спленди развесить мишушу... Шуруру... Марашу... Да х¥й с ним, волосатые нитки! По комнате. Ещё мы нарядили небольшую ёлочку, на деле являющуюся деревянной напольной вешелкой, где Спленди хранил шляпы. Они перекочевали на крышу шкафа. А сейчас я стою на ящике, который стоит на ящике побольше, который стоит на табуретке, и держу гирлянду, которую нам нужно повесить на карниз. А лестницы в доме высоченных безликих монстров нет за ненадобностью. Никто не рассматривал перспективу появления такой п@здючки. Ну а я взяла и заявилась, чтоб жизнь малиной не казалась. Стою на этой конструкции, держу нитку с лампами, потому что Сплендер её закрепляет, обдумываю смысл бытия. Пришла к выводу, что все же немного простудилась, о чем и сообщила Сплендеру. - Ой, а как люди простужаются? Это сильно опасно? Тебе нужна помощь? - Да брось ты, это не смертельно. Просто небольшая слабость, все путём. - Ну ладно... Я отойду ненадолго, принесу ещё скотча,–и он удалился, а я так и осталась стоять на подозрительной конструкции с поднятыми вверх руками, держа гирлянду. Опускаю взгляд в окно, чтобы скоротать время. На улице мороз, начался небольшой снегопад. Яркий свет солнца отражается от белоснежных крупиц на траве, заставляет их словно гореть. Появляется желание прищуриться, но я не успеваю это сделать Голову неожиданно остро простреливает, заставляет зашипеть и опустить руки в попытке закрыться от яркого спазма боли. Плечи дрогнули, и я чувствую, что теряю равновесие. В заложенных ушах невыносимо пищит, словно издалека я слышу, как слетают друг с друга ящики. Сильно приложившись и без того больной головой и спиной, открываю рот в немом крике. Из горящей болью груди вырывается лишь сдавленный хрип, на язык падает несколько капель крови, видимо, из носа. Перед глазами вспыхнули искры, настолько яркие, что заслонили собой весь обзор. Закрываю их руками в попытке уйти от этого света, как можно лучше закрыться от него, но он не уходит. Продолжает вбивать в глазные яблоки гвозди, и я понимаю, что такой сильной боли ещё не испытывала. Только в том сне. Свет исчезает, его сменяет густая холодящая тьма, боль в голове притупляется, заложенные уши отрезают от внешнего мира. Из носа все ещё течёт кровь, но я медленно прихожу в себя. Пролежав так по ощущениям около пяти минут, заставляю себя медленно и с опаской приоткрыть глаза, снова встречая свет. Однако, теперь он не причиняет той боли, и я понимаю, что исходит он от меня. От метки. - О мой Сатана, Лисса, ты в порядке!? У тебя кровь! Голос Сплендера окончательно возвращает в реальность, гул в ушах моментально исчезает, как и все остальные симптомы только что произошедшего приступа(?), если это можно так назвать. Даже ушибленную спину перестало ломить. Поворачиваю на безликого голову, а тот уже бросил куда-то скотч и подлетел ко мне, аккуратно поднимая и кладя к себе на кровать, с тревогой заглядывая в глаза. - Что с тобой случилось? Это из-за того, что ты простыла, да?! Как мне помочь, что сделать? Что же, что же, что же... Точно, принесу аптечку! Никуда не уходи! - Спленди,–с трудом узнаю свой голос. Из-за хрипоты совсем не понятно, что я высрала. Но безликий остановился, с тревогой смотря на меня,– Не надо. Теперь все хорошо, я не знаю, что это было, но точно не простуда, хах... У вас есть кровоостанавливающее? Кивнув, он быстро выбежал из комнаты, а я постаралась как можно аккуратней вытереть кровь тыльной стороной ладони. Полностью убрать, скорее всего, не удалось, но стало явно лучше. Больше для галочки смотрю на испачканную руку и, чуть не подпрыгнув на кровати понимаю, что она черная. *** ***POV Автор*** Благородный холод окружает, заполняя собой все пространство. Не настолько сильный, чтобы вызвать дискомфорт, но достаточно ощутимый, чтобы не забывать, где именно тебе посчастливилось находиться. Даже пламя многочисленных свечей в резных канделябрах не способно вызвать и малейшего перепада температуры. Однако, со своей задачей–заполнить светом каждый уголок огромного зала–справляется на ура. Возможно, все дело в необычайной подвижности этих канделябров: абсолютно каждый из них свободен, не прикован к мраморным стенам, внушительным колоннам. Насквозь пропитанные силой, природу которой не поддаётся объяснению физики, они(канделябры) парят, словно в медленном танце размеренно перемещаются по залу, порой поднимаясь на высоту более десяти метров, к потолку, в самом центре которого к стеклянной на вид поверхности крепится невероятной красоты люстра. Свет её проходит через многочисленную россыпь драгоценных камней, её украшающих, преломляется и опускается на спинки девяти схожих с потолком тронов, словно высеченных из одного драгоценного камня невероятных размеров. Девять тронов, девять Лордов. Каждый голос имеет вес, каждый голос решает будущее, каждый голос слышат миллиарды. Сливаясь воедино, эти голоса творят разлом, сохраняют мир. *** Сколько это уже продолжается? Три часа? Пять? Он может слушать столько, сколько нужно, но ситуация становится все более и более запутанной, доходящей до абсурда. Трое высказывают недовольство происходящим, предлагают лично разобраться с каждым восставшим ничтожеством голыми руками, пока они не пожалеют, что были сотворены когда-то. Двое глубоко поражены нахальством низших рангов, и ещё более озадачены заявлением их предводителя. Еще двое решили для себя, что не верят в угрозы СумерИта. Но ведь у любого слова откуда-то должны расти ноги, так? Двое молчат. Одному нравится слушать бурные обсуждения остальных членов совета, выделять основную мысль каждого сказанного предложения, а затем, когда сочтёт, что время пришло, огласит итог. А второму настолько осточертели одни и те же споры, имеющие единое ядро, что единственным своим желаем на данной момент он выделяет скорейшее завершение сего заседания. Раздается приятный звук, похожий на звон хрустального бокала, и дискуссия тут же обрывается. Взгляды горящих адской силой глаз устремляются к фигуре во главе стола. Безликое лицо с ярко выпирающеми скулами, далеко не молодое, но не имеющие на себе ни единой морщинки, оттеняет чёрный стоящий воротник длинного плаща. Несколько секунд существо молчит, поправляя и после слегка поглаживая элегантно завязаный на шее белый узел шарфа длинными пальцами руки. Еле заметно проступающие на ней вены, в коих циркулирует чёрная, густая кровь, выделяются сероватыми нитями под кожей. На пальцах сияют четыре узорчатых перстня с большими драгоценными камнями. На лице Главы совета привычно не дрогнул ни один мускул, когда его древний сухой голос наполнил собой все пространство зала. В нем чувствуется сила, опыт существа, проживщего много сотен лет. Ему не нужно говорить громко, конструкция помещения позволяет, многократно увеличивая громкость голоса любого из членов совета, стоило звуковому сигналу возвестить о кульминационной точке собрания–принятию решения. - Всех нас беспокоит вспыхнувшее восстание на кругу низших, пустых, как вам угодно,–окинул оценивающим взглядом всех присутствующих, видит в их глазах совершенно другое. Грудь безликого принятие покинуло в виде глубокого вздоха,– Беспокоит заявление их предводителя. Из предложений сегодня были высказаны следующие, откровенно говоря, противоречивые варианты действий: разобраться с пустыми лично, что всегда было несвойственно Совету, пустить все на самотёк–не менее интересный вариант. Для чего же мы тогда здесь собирались, верно? И вступить в переговоры с Сумеритом, напомню, бывшим чистокровным, ранее нарушившим главную заповедь нашего мира–замеченым в продаже информации о Яре людям–и лишенном титула, силы и печати по решению Совета. Вышеупомянутый клянётся, что узнал способ открыть печать одного из членов заседания, но не признается, кого именно, требуя вернуть ему статус, а последовавших за ним пустых возвести в ранг и даровать печати. Подарите мне ваше пламя, коли я не соврал. Все сидящие за столом единовременно положили ладони на поверхность блестящего стола, и кончики их пальцев озарило яркое свечение. Единогласно. Слова главы–чистая правда. Безликий кивнул, принимая результат, продолжая монолог, голос становится все твёрже, обретая железные нотки: - Мы не можем пустить все на самотёк, каким бы заманчивым этот вариант нам не казался. Однако, как и было озвучено мной раньше, члены Совета никогда не участвуют в разборках жителей Яра, если они не угрожают всему Яру как переменной. Надеюсь, все присутствующие понимают, почему я употребил такое сравнение. От нашего слова зависит Центр, а Центр–это то, что позволяет двум мирам существовать, не соединяясь. Я говорю это, чтобы вновь напомнить вам об ответственности, на нас возложенной. О том, что если сейчас мы совершим ошибку и, рассмотрим такой вариант, Сумерит действительно сможет добраться до Совета,–Он сделал паузу, вновь окидывая присутствующих взглядом, в их глазах теперь читая не яростное возбуждение после недавней бурной дискусии, а железную сосредоточенность и полное спокойствие. Вполне удовлетворенный таким раскладом, Глава немного расслабляется, заканчивая свою речь–Под удар встанет не один, а сразу два мира. Теперь, когда мы все это понимаем, даю слово Кронпринцу Совета. Слендермен, поправив узел галстука, пару раз стукнул когтем по подлокотнику своего трона, стоящего по правую руку от Главы, и встав из-за стола, чем заставил дрогнуть часть присутствующих, кроме, разве что, Главы и нескольких других древнейших членов Совета, заговорил привычным слегка хрипловатым голосом, однако наполненным не только присущем ему холодом, но и лёгкой отстраненностью незаинтересованного в ситуации существа. - Моя позиция такова. Все эти угрозы, коими Сумерит пытается напугать нас– пустой звук,– взгляды заседающих стали яснее, выражая чистой воды удивление и заинтересованность–Как он сам заявил, секрет этот ему поведали партнеры "на стороне". Если кто-то из присутствующих не понимает, чем конкретно пугает нас Сумерит, то прошу обратить всё ваше внимание на то, что я сейчас скажу. Люди, вот что это. Бывший чистокровный пугает нас людьми. А они, в свою очередь, не могут иметь никаких потаенных знаний о печатях. Таких нет даже на Яре,–атмосфера в зале стала живее, чище. Присутствующие один за другим кивали на слова безликого, соглашаясь и принимая его точку зрения, понимая, о чем он толкует, как доходчиво он несёт свою мысль. - Из всех здесь присутствующих я–единственный член Совета, чья основная резиденция находится на Кайре. Люди–неотвратимая часть моей жизни, и что я могу гарантировать со сто процентной вероятностью, так это отсутствие на Кайре мифического способа открыть печать. На данный момент, центру ничего не угрожает. Один из членов–тёмный демон, не имеющее рта, но не страдающий от переизбытка глаз, описанных острыми косыми зубыми–зажёг свое пламя, выражая желание задать вопрос Кронпринцу, и Слендермен, не возражая, дал добро, слегка кивнув. Мимолетную тишину прервал голос, который можно охарактеризовать как потрескивание костра. Этот древний язык не похож ни на один из существующих на Кайре, где сейчас Оффендер, Сплендер, Мираж и Лисса проводят время, но на Яре в зале заседаний Совета его знает каждый. - Вашим словам, как достоверному источнику, можно доверять. И если вы считаете, что Сумерит лжёт, это действительно так. - Считаю. Существо с голосом-костром кивнуло, задало следующий вопрос. - С Кайрой разобрались, какова ваша позиция насчёт происходящего сейчас на Яре? Что, по-вашему, нам следует предпринять, если ни одно из прошлых предложений не является подходящим. - Я склоняюсь к решению конфликта. Вооруженному решению конфликта,–трое, что выступали за резню, воодушевились–И это не потому, что мне захотелось порисовать на полях чужой кровью. Другого отношения низшие–пустые не поймут. Мое предложение таково–пресечь их скитания в тот самый момент, как они пересекут границу круга пустых. Нескольких сотен наемников будет достаточно, чтобы разогнать этот детский утренник,–послышались одобрительные смешки, не лишенные самодовольства,–А пара исполнителей во главе сотрет их мнимую самоуверенность. Что до самого Сумерита, тот хоть и обладает влиянием на низших, но его сила теперь слишком мала, чтобы обеспечить себе безопасный переход на Кайру, он не сможет от нас сбежать. Безликий закончил, возвращаясь на свое место. Желания задать свой вопрос никто больше не выражал. Некоторое время висело молчание, члены заседания погрузилась в раздумья. Затем поднялся Глава, и преломляющие свет кристалы повернулись. Лучи света от них теперь собрались в углублении в центре стола. - Думаю, лорд Слендермен был достаточно убедителен. Прошу всех согласных с его планом активировать голос. В следующие несколько секунд члены заседания опускали ладони на стол перед собой, вокруг которых тут же вспыхивало яркое синее пламя, тонкой чертой стекающееся в общий узор в центре стола, соединяясь с лучами от люстры. Последним из присутствующих свой голос отдал сам Слендермен, закрепляя результат и делая его единогласным. На этот день с заседанием покончено. Сильнейшие мира сего неспешно покидают свои места, выходят из зала и направляются в свои обители, не проронив ни слова до тех пор, пока тяжёлые высоченные двери комнаты не закроются за их спинами, оставляя внутри лишь двух безликих. - Судя по твоей задумчивости, Сумерит не главная наша проблема,–стоило конференции закончиться, как голос Главы перестал казаться столь устрашающим. - Это так. - Ты можешь рассказать мне, сын. - Не здесь. Спустись на Кайру, тогда поговорим. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, и, хоть и стояли на расстоянии вытянутой руки, словно находились в разных мирах. - Мне пора возвращаться. Семья ждёт. Кронпринц покинул зал заседаний. Несколько минут спустя его примеру последовал и Кабадатх, на ходу обдумывая последние слова, сказанные старшим сыном. С тихим хлопком закрылись огромные двери, словно следуя безмолвному приказу неизвестного, синее пламя стола угасло, а вслед за ним затих и шелест канделябров и ветвистой люстры под потолком.