Lingering sense of longing

Уён никогда не был большим поклонником модных, шикарных тусовок и гламурных балов, ему не нравился липкий осадок, которые снобы оставляли на его коже, до тех пор, пока часы не пробили полночь, и все они должны были просто заснуть мертвым сном. Не то чтобы он сам не любил хорошенько выспаться, но, знаете ли, не тогда, когда... - Ваша милость. - Уён слышал слишком громкий звук собственного дыхания. Дверь позади него, тихо скрипнув, робко приоткрылась, и в узкой щели показалась черная копна волос. - Входи. - вежливо сказал он, одним быстрым движением сбросил с себя тяжелое пальто и почувствовал, как тяжесть напряженного вечера мгновенно свалилась с его плеч, не позволяя разуму затуманиться настолько, чтобы подумать о том, что причиной всего этого была вовсе не тяжелая ткань. Мужчина сделал то, что ему было велено, толкнул за собой дверь и встал рядом с ним, высокий и слишком элегантный для человека его класса. - Прошу прощения за мою невнимательность, Ваша милость. - он слегка поклонился, так, чтобы его стройный торс не двигался. Уён всегда находил это неуважительным. - Я был в подвале, готовился к утру и не слышал, как Вы вошли. Уён хмыкнул, задрав подбородок, чтобы поправить воротник, который поник под давлением сотни снобов, собравшихся в зале. - Тогда, конечно, ты бы не услышал, если бы меня похитили? Или если бы я просто сгорел в огне вместе с домом? Мгновение тишины. - Я готов отдать за Вас свою голову, Ваша милость. Даже то, что он просто закатил глаза усугубило головную боль от усталости, которую он испытывал. - Перестань нести чушь и сними с меня этот нелепый наряд. Он уже практически вплавился в мою кожу. - Конечно. - сказал тот, молча подошел и встал позади Уёна прямо напротив зеркала. Но в это время на его лице была ехидная ухмылка, из-за которой, как был уверен Уён, рано или поздно что-нибудь случится. Вздохнув, он позволил этому случиться, но только сейчас. - Позвольте мне. - Сан протянул руку, опустил руку Уёна, пытающегося расстегнуть пуговицы. - Неужели Вы действительно работали до изнеможения, что не можете самостоятельно расстегнуть даже несколько пуговиц? - Ах, так на самом деле ты это имел в виду, когда сказал, что готов отдать за меня голову!? - огрызнулся Уён, нахмурив брови в легком раздражении. Смешок, достаточно радостный, чтобы его можно было принять за хихиканье, но не настолько громкий, чтобы нарушить сдержанное поведение мужчины. - Я прошу прощения, Ваша милость. Я мог бы еще немного поработать головой. - Я так и думал. - хмыкнул Уён. Тепло на коже сохранялось даже тогда, когда слуга расстегивал пуговицы на спине Уёна, а нежное пламя свечей по всей комнате восхитительно мерцало, идеально гармонируя с лунным светом. "Это была действительно прекрасная ночь", - думал Уён, когда сзади послышалось тихое: - Как прошел бал, Ваша милость? - спросил мужчина бархатным и ровным голосом, который мягко прорезал безмятежную тишину между четырьмя стенами и жалким хаосом в голове Уена, согрев самое сердце его замерзшего, после долгой поездки, существа. Это было очень приятно - знать, что после долгого дня, что бы там ни было, он может вернуться домой и увидеть его там. Всегда. - Хорошо. - равнодушно ответил он, наблюдая за тем, как мягко и элегантно работают руки его слуги. - Боюсь, у меня появятся ранние морщины от вынужденной улыбки, но еда была великолепна. В общем-то как и всегда. - Я рад, что это было приятно. - ответил мужчина, довольно тихо для своего обычного язвительного поведения, а его рука в это время оказалась на талии Уёна, для устойчивости, когда он потянул тяжелую мантию и аккуратно отбросил ее в сторону. Уен на мгновенье застыл, обнаружив, что его взгляд прикован к нежным и осторожным пальцам, отражающимся в зеркале, обвивающим его бока, пока они не исчезли у него за спиной. Вздрогнув, он опомнился и, с явным раздражением в голосе, ответил: - Если ты называешь пребывание в присутствии грузных стариков и старух приятным, то конечно. Снова усмешка, мелодичная и легкая. - Я многого не знаю, Ваша милость. - Конечно, не знаешь. - съязвил Уён и почувствовал, как разочарование кольнуло его изнутри, когда в ответ раздался лишь легкий гул позади, когда мужчина сначала расстегнул жилет, а затем снял рубашку, оставив Уёна полуобнаженным двумя быстрыми, рассчитанными движениями. Кожа против кожи горела, обугливаясь от контакта с другим видом тоски. Уён был совершенно уверен, что все это было сделано специально. Может быть, именно эти незаметные на первый взгляд жесты, то, как он украдкой бросал взгляд на зеркало, то, как кончики пальцев легко касались груди Уёна, когда слуга работал над пуговицами, которых было слишком много, чтобы у кого-то хватило терпения. Именно эти жесты заставляли Чхве Сана - слугу, которого внезапно доверили Уёну не более двух лет назад без особых объяснений, казаться слишком... невероятным, нереальным, чтобы быть рядом. Уён не был уверен, что готов взять на себя ответственность за эту мысль. - Я приготовил Вам ванну. - сказал Сан, нарушая тишину и, отвлекая Уёна от восхитительной безмятежности, улыбнулся, когда Уён буквально физически спустился на землю и встретился с его взглядом в зеркале. - Ваша ванна готова для вашего удовольствия, Ваша милость. - повторил он, нежно поглаживая пальцами поясницу Уена и нерешительно скользя вниз к пупку Уена, наконец остановившись на поясе его брюк. - Хотите принять ванну сейчас или сначала поужинать? Уён моргнул, оторвал взгляд от бледных пальцев на своей золотистой коже и, слегка нахмурившись, прочистил горло. Из-за чего он так разволновался? - Что на ужин? - Жареный гусь с начинкой в качестве основного блюда, горячий горшочек с Вашими любимыми овощами и пудинг с хлебом и маслом. Тепло ладони, прижатой к его животу, становилось все горячее и горячее, и Уёну удалось лишь прохрипеть: - Пока отложим это. - Итак, ванна, Ваша милость? - спросил Сан после минутной неуверенности. - Ванна. - эхом повторил Уён, его транс от того, как пальцы легли поверх его кожи был нарушен внезапным холодом пустоты, когда слуга сделал шаг назад и почтительно поклонился. - Тогда сюда, Ваша милость. Оттолкнуть, а потом поманить за собой. Уён был знаком с этой игрой. И все же в горле застрял ком, когда Уён лишь единожды кивнул, почувствовав облегчение от того, что воздух коснулся его обнаженной, будто-бы все еще горящей кожи по дороге в ванную, примыкающую к большой спальне. Он был в восторге при виде красных лепестков, танцующих на переливающейся розовой воде. Плитка была холодной под его все еще обутыми в ботинки ногами, но теплый свет свечей проникал в тускло освещенную ванную. - Разве ты не был в подвале? - спросил Уён, приподняв бровь, в тоже время небрежно скидывая туфли и брюки. Он был уверен, что если бы его мать узнала, что он совершает поступок, лишенный такой утонченности, она бы отреклась от него, не моргнув глазом. - Я был, ваша милость. - сказал Сан, заканчивая закатывать рукава и проводя пальцами по прямым черным волосам, зачесывая их назад. Уён, затаив дыхание, наблюдал, как они веером рассыпаются по его лбу, словно это было самое захватывающее событие, которое он когда-либо видел. - Я быстро приготовил Вам ванну, а потом решил, что у меня будет больше времени для утренних приготовлений, но, похоже, я ошибся. - В отличие от тебя. - вопросительный знак исчез за в тоне его голоса, когда Уён наконец опустил голую ногу в воду. Он даже не потрудился скрыть довольную ухмылку, когда обнаружил, что она была как раз подходящей температуры. Вместо этого Уён погрузил остальную часть ноги, с нетерпением ожидая облегчения, когда теплая вода распространится по его измученной конечности. Сан был рядом, чтобы поддержать его, когда он поскользнулся на скользкой поверхности пола ванной, пытаясь погрузить вторую ногу. - Осторожнее, - усмехнулся он, вовремя подхватывая Уёна по обеим сторонам талии. Брызги воды поднимались все выше и выше, но этого было недостаточно, чтобы охладить связь. Хотя, Уён сомневался, что чего-то будет достаточно, чтобы охладить его, когда его голос отдавался в его собственной груди, вибрировал от стенок грудной клетки так сладко, упоительно. - Уложи меня, - сказал он, тоном, больше похожим на отчаянную просьбу, замаскированную под приказ. - Пол слишком чист. Это неприемлемо. Ты будешь наказан. Еще один, сладкий, как мед смешок вырвался из уст Сана, когда он сделал то, что ему сказали. - Каково будет мое наказание, Ваша милость? Небеса ощущались под кончиками его пальцев, когда Уёна осторожно опустили в ванну. Красные лепестки, все еще плавающие на поверхности, расплылись по поверхности, чтобы освободить для него место. Он закрыл глаза, тихий стон наслаждения застрял у него в горле, когда он положил голову на бортик ванны, чувствуя, как каждая мышца в его теле расслабляется одна за другой. Он знал, какое напряжение обычно оказывает на него ночное бодрствование, но так и не мог привыкнуть к этому, да и не думал, что когда-нибудь сможет. - Ты должен вымыть мне волосы и сделать это правильно. Хмыканье, низкое. - Вы, Милость, мне кажется, слишком ко мне снисходительны. - в его голосе звучали нотки, которые всегда присутствовали, даже когда он впервые стоял перед Уёном и вливал жизнь в его душу в виде золотой нити, смоченной в волшебной пыли. Эта мысль казалась детской всякий раз, когда она возникала в жалком сознании Уёна. Глупой, маленькой мыслишкой, которая никогда не покинет темные глубины его мозга, независимо от того, какой бы незаконной она ни была. - Ты меня спрашиваешь? Сомневаешься во мне? - вместо этого сказал он, но эти слова прозвучали несерьезно, так как на него уже навалилась вся усталость. Голос Сана даже не дрогнул: - Конечно нет. Ванна была ванной, простой и крайне необходимой, превращая Уёна в лужицу с каждым прикосновением к его гладкой коже и с каждым ароматом, щекочущим кончик его носа. Усталость и изнеможение просачивались, исчезая, сквозь кончики пальцев и уступали свое место наслаждению. - Вставайте, ваша милость, - услышал он как раз в тот момент, когда его мысли унеслись в небытие, а тело невесомо поплыло, казалось, уже где-то над облаками. Открыв глаза, он обнаружил, что Сан стоит возле ванны с полотенцем, растянутым между рук. Он сморгнул оцепенение, покрепче ухватился за бортики ванны и подтянулся, с радостью осознав, что его конечности теперь казались такими же мягкими и воздушными, как полотенце, в которое он тут же завернулся, когда встал. Сан выдохнул улыбку при виде завернутого Уёна, сжимающего полотенце в кулаках на груди и нежно провел ладонями по изгибам его талии. - Ванна соответствовала Вашим стандартам? - спросил он, и она снова была там: эта сладкая ухмылка. Руки, которые слишком долго придерживали его за талию, прежде чем отстраниться, откинуть назад черные пряди Уёна, теперь слегка влажные от влаги, закрывающие его маленькие, но хитро блестящие глаза. Уёну сейчас хотелось только провести пальцем по его груди и смотреть на него, наблюдая за реакцией. - Этого было достаточно, - съязвил он вместо ответа, сошел с подставки и направился в сторону тускло освещенной спальни. Ему не нужно было оглядываться, чтобы понять, что Сан следует прямо за ним. Когда он вошел в комнату, и сразу же почувствовал теплый свет на своей влажной коже, ковры, специально сшитые для него и подаренные его бабушкой, которые были мягкими, как и предполагалось, под его босыми ногами, он удовлетворенно выдохнул. Рядом с его кроватью стоял свежезаваренный чай, возможно, принесенный одной из других служанок, от которого все еще исходил белый пар. Одна из свечей, похоже, догорела, но Уён не чувствовал острой необходимости в замене, когда остальные все еще горели так ярко. Он прошел по ковру, бесшумно и изящно, встал напротив высокого зеркала и решил, что полотенце сделало свое дело. Он не пропустил, как Сан задержал взгляд, когда полотенце соскользнуло и обнажило его румяную кожу, а скорее наслаждался этим. - Пожалуй, я пропущу ужин, - сказал он, не отрывая взгляда от того, как пальцы Сана ловко справлялись с тем, что бы принести ему ночную рубашку. Сан подошел ближе, тихо, плавно, положил одежду на ящик рядом с зеркалом. - Как пожелаете. - Если я еще раз поужинаю, в дополнение ко всему тому, что съел за этот вечер, - сказал он, повернувшись боком, внимательно изучая собственное отражение в зеркале, разглядывая свой плоский животик, - единственным способом сбросить лишний вес будет отрезать его. Усмешка, которая сорвалась с губ Сана, была теплой, как солнце. - Вы выглядите сногсшибательно вне зависимости от обстоятельств, Ваша милость. Улыбка появилась на губах Уёна по собственной воле: - Ты обязательно должен сказать об этом моей бабушке. Снова усмешка, которая стала громче и ярче, когда Сан подошел ближе с незнакомым флаконом в руках. - Я бы действительно изо всех сил был бы готов спорить с кем-нибудь по этому поводу. - улыбка, тронувшая уголки его губ, на мгновение застыла, а его глаза изучали отражение в зеркале, ничуть не скрывая и не стыдясь блеска в глазах. Уён едва не зажмурился от такого дерзкого, смелого поступка, но не мог не наслаждаться вниманием слуги. - Но, Ваша милость, - пробормотал Сан, еще на секунду задержав взгляд на коже Уёна, прежде чем встретиться с его глазами в зеркале, - прошу прощения, но я понял, что у вас есть некоторая сухость, - он переложил флакон в другую руку, а свободной провел по руке Уёна, спускаясь ниже, кончиками пальцев касаясь кожи его талии, затем бедер, - вот здесь, и здесь... - Правда? - Уён прищурился, наклонился к зеркалу, чтобы убедиться в этом лично, но не успел он отойти дальше, чем на пару шагов, как рука Сана скользнула дальше и обхватила его торс, притягивая его обратно к собственному телу. Уён пошатнулся на месте и еще больше вжался в мужчину, а его дыхание с трудом вырывалось сквозь приоткрытые губы. "Оттолкнуть, а потом поманить за собой", - подумал он, - "или в буквальном смысле на себя..." - Да, Ваша милость, - прошептал Сан, его дыхание коснулось уха Уёна, вызвав дрожь по его бедному позвоночнику. - Итак, если вы мне позволите, я хотел бы нанести на вашу кожу это масло, которое мне удалось раздобыть в аптеке. Мне обещали немедленное улучшение после нанесения. Уён моргнул, воздух с хрипом вырвался из его обнаженной груди, приходя в чувство, чтобы потом снова прижаться к груди Сана, упругой и крепкой. Его взгляд метался между глазами Сана в зеркале, а потом опустился на руку, обнимающую его тело. Жар, распространяющийся под кожей, вверх по шее, окрашивал лицо в красивый красный оттенок, и ему пришлось прочистить горло, чтобы ответить лишь: - Ладно, делай, что хочешь. Резкий звук открываемого сосуда смешался с низким смешком мужчины, как только он отвел руку. - Должны ли Вы дать мне такие полномочия, Ваша милость? Следя глазами за каждым движением мужчины, когда Сан налил немного масла на руки и быстро нагрел его между ладонями, Уён молча наблюдал за происходящим. Улыбка, растягивающая его губы, становилась все более самодовольной, чем дольше тянулось молчание, тем суше и суше становился у него во рту: - Если понадобится, я тебя заткну, - сумел прохрипеть он в конце концов. Ладони, смазанные маслом, сначала коснулись его руки, прямо под локтем, и быстро спустились к запястью, мягко и осторожно потянув руку вверх, нанося на предплечье то, что пахло травой с цветочным акцентом. Довольно приятно, на самом деле. Если бы Уён не знал, что слуга имел в виду, он бы спросил, из чего состоит масло, на будущее, для дальнейшего использования. Может быть, позже. Когда они закончат. На данный момент, однако, его чувства были заблокированы, не зацикливаясь ни на чем, и он сосредоточился лишь на отражении в зеркале рук на его теле, гладких и обжигающе горячих, когда пальцы скользили по его мягкой коже, прослеживали изгиб его талии, бедер, целенаправленно избегая эрогенных зон, свежий аромат наполнял его ноздри и крал каждую мысль, которая приходила ему в голову, прежде чем он успевал ее понять. Влага, оставшаяся на его теле, еще не успела полностью высохнуть, но Уёну было жарко. Удушающе жарко. - Ты не торопишься, - сказал он с придыханием, но не без ехидства. Легкая улыбка тронула уголки губ Сана. - Я стараюсь быть внимательным и осторожным, Ваша милость. - Называй меня по имени. - Уён слишком поздно понял, что проболтался. Руки на его коже замерли, зависнув, но небольшое пространство между ними все еще было невыносимо горячим. Сан не поднял головы, но после секундной паузы Уён увидел, что его улыбка стала еще шире и забавнее. - По имени? - прошептал он, наклоняясь все ближе и ближе, так что его губы коснулись уха Уёна. - Ваша милость, я чувствую некоторое нетерпение в вашем тоне. - Ты слышал, - подчеркнул Уён, отчего улыбка Сана только усилилась, но он не возражал. Нетерпение действительно начало разъедать его изнутри, жестокое и неумолимое. Прошло совсем немного времени, прежде чем рука Сана нашла подбородок Уёна и слегка приподняла его, чтобы он мог прошептать прямо ему на ухо: - Уён~ Отчаянный стон чуть не сорвался с губ Уёна. И так было каждый раз. Независимо от того, сколько раз его губы произносили имя, которым его никто даже не пытался называть, каждый раз это казалось слишком весомым, слишком особенным. Сан поднял руку с талии вверх, чтобы свободно обхватить ею шею Уёна, нарочно проводя кончиками пальцев по горящей коже. Уён знал, что все это специально. - Такое красивое имя для красивого мужчины... Пальцы слуги не были длинными, Уён был уверен, что его собственные были гораздо длиннее, но когда они скользили по его горлу, большой палец нежно поглаживал его адамово яблоко, когда он сглотнул, и оно двинулось вверх-вниз, ощущений было достаточно, чтобы заставить Уёна сойти с ума. - Ты... - он поперхнулся практически ничем, прочистил горло. - Ты, кажется, ждал меня. - Я скучал по тебе, - Сан выразился проще, прикоснувшись губами к горлу Уёна, отчего по коже побежали мурашки, прежде чем он поцеловал его, потом еще раз, потом еще. - Знаешь, я был не в восторге, когда узнал, что ты хочешь побыть один на этом ужине. - Я... Я не думал... - Уён заикался, его дыхание перехватило, когда рука на его шее опускалась все ниже и ниже, предвкушение и возбуждение закручивались внизу его живота. - Ты сказал, что у тебя есть дела, - поправил он себя, а глаза в основном были прикованы к тому, как пальцы пропустили то место, где он нуждался в них больше всего, и лишь скользнули вниз по бедру. - Я должен был найти себе занятие, - пробормотал Сан, слишком отвлеченный своими поддразниваниями, чтобы на самом деле обращать внимание на светскую беседу, откидывая голову Уёна назад, чтобы открыть немного больше его шеи. - Потому что ты сказал, что хочешь побыть один. Уён промычал, не собираясь отвечать. Это было все, что он мог сказать, когда рука лежала на его шее. Но, возможно, это было все, что он счел подходящим, когда его затылок встретился с широкими плечами мужчины и устроился там, а глаза его закрылись в безмолвном восторге. - Отвечай, - потребовал Сан, мягко, нежно. - Ты прав, - сказал Уён, и это прозвучало лишь шепотом. - Я и забыл, как сильно ты любишь, когда тебя выставляют напоказ. Смешок, расслабленный, раздавшийся прямо у уха Уёна, и Сан хмыкнул в ответ. - Это грубо с Вашей стороны, Ваша милость. - Если ты еще раз назовешь меня так, - предупредил Уён, резко поднимая голову, - клянусь, я вышвырну тебя завтра же. Очередная за все это время усмешка, ставшая реакцией на эти слова, была более громкой, более искренней, той, которая заставила Сана уткнуться головой в шею Уёна, прижать его ближе, достаточно близко, чтобы тот убедился, что не единственный, кто был уже возбужден. - Все-таки, Ваша милость самая милая, - услышал Уён еще до того, как Сан поднял голову, потянулся, чтобы схватить член Уёна, которым он пренебрегал все это время, заставляя того буквально задохнуться. - Ты... - Ты бы никогда не смог выгнать меня. - его голос был низким, дыхание, которое он украл у Уёна, он выдохнул прямо ему в шею. Его рука легко двигалась вверх-вниз, поглаживая в ленивом темпе, который постепенно становился все более дразнящим, пальцы вжались в бедро, массируя и сжимая нежную плоть. - Ты сомневаешься во мне!? - Уён выдохнул, стон затерялся между его губ, когда его взгляд скользнул вниз, чтобы посмотреть, как знакомые пальцы двигаются, размазывая предэякулят и травяное масло по всему его теперь уже полностью твердому члену. - Я бы никогда, - усмехнулся Сан и небрежно поцеловал Уёна за ухом - его абсолютное слабое место. - Я просто констатирую очевидный факт. - И какой же? Шепот, но достаточно громкий, чтобы обрушить огромные горы. - Что никто другой не будет достаточно хорош. Уён почувствовал, как дрожь пробежала сверху вниз по его позвоночнику, жар, скопившийся внизу живота, был настолько невыносим, что он подался своими бедрами назад и почувствовал его через тонкую ткань брюк слуги, едва удержался от того, чтобы не начать потираться об него, и вместо этого вздохнул от разочарования. - Раздевайся, - повернув голову, чтобы встретить довольную ухмылку, приказал он, целуя слугу, нетерпеливый и возбужденный настолько, что не разорвал поцелуй, даже когда Сан тут же принялся сбрасывать штаны, удерживая его подбородок на месте, пока он это делал. Лишь на мгновение, чтобы перевести дыхание, они разорвали поцелуй и обоюдно решили, что избавляться от рубашки Санa не стоит. Прошло совсем немного времени, прежде чем Сан оттянул бедра Уёна назад, чтобы создать промежуток, еще раз открыл крышечку маленькой бутылочки, чтобы нагреть на руке побольше масла, а затем, смазав себя, прижал свой ноющий член между ягодиц Уёна. Вздох, который он испустил, надавив на бедра Уёна, был полон облегчения, как будто огромный камень, свалился с груди, просто при ощущении этого давления. Это заставило Уёна выкинуть из головы все мысли, кроме потребности услышать его еще раз, желания подчиниться полностью, бесстыдно. Еще до того, как Сан отвел бедра назад, чтобы начать толчки, неглубокие и уверенные, то, как его горячая длина прижималась к промежности, то, как головка его члена прижималась к входу Уена - это было ошеломляюще, чувствительно, так, как Уён не чувствовал уже давно, даже с такой толстой длиной внутри него. Может быть, дело было в том, что Сан, по сути, завладел им, удерживая его на месте одной рукой за талию, а другой впиваясь в плоть бедра, может быть, в том, что его измученные нервы гудели из последних сил, или в том, что Уён мог наблюдать за каждым движением в зеркале. То, как головка члена Сана исчезала и появлялась между сжатой мягкой плотью, некоторые толчки были слишком сильными и глубокими, что задевали простату Уёна настолько сильно, что посылали электричество по его собственному члену, упирающемуся в живот, и вызывали пронзительный скулеж. То, как Сан наклонился, чтобы поцеловать его еще раз чуть пониже уха, покусывая мочку и при этом издавать самые воздушные и мягкие стоны, от которых Уёну захотелось отключить сознание и разум и податливо улечься на твердую, как камень, грудь, прижатую к его спине. Было жарко, но Уён еще крепче сжал бедра, чтобы ухватиться за последнюю каплю здравомыслия, которая у него еще оставалась. Это действие заставило мужчину позади него на мгновение остановиться, перевести дыхание, прежде чем он выпустил его и прикоснулся приоткрытыми губами к покрасневшему уху Уёна. - Сильнее, - прошептал он, мягко, нежно, не настолько, чтобы быть приказом, но Уён чувствовал, что в этот момент он сделает все, что тот скажет. - Я знаю, ты сможешь, - прошептал голос, сладкий и коварный, опьяняющий. - Могущественная Ваша милость. Стоит Вам только захотеть, и это произойдет. Уён нечеловечески крепко сжал бедра. Мужчина издал протяжный вздох, прежде чем его бедра снова пришли в движение, трение сводило Уёна с ума все больше и больше, каждый раз, когда бедра слуги плотно прижимались к его бедрам, он чувствовал это глубоко внутри, в виде тепла, разливающегося внизу его живота, превращая его ноги в желе, вырывая из его горла самые пронзительные стоны, как будто это было естественно. - Черт, я уже близко, - с трудом выдавил он из себя, подняв руки вверх, чтобы вцепиться в руку Сана, обхватившую его грудь, откинул голову назад, чтобы упереться в его плечи, закрыл глаза и теперь не видел ничего, кроме белого цвета. Он снова почувствовал пальцы вокруг своего члена, почувствовал, как толкнулся им навстречу, и застонал, когда Сан начал заполнять его изнутри теплом своей спермы. - Уёна-а - пробормотал он, и его собственный стон застрял в горле от того, как дрожал его голос. Уён почувствовал, как еще одна невыносимая волна удовольствия захлестнула его, и сжал губы, чтобы не заскулить громче. - Открой глаза, - сказал мужчина, прежде чем Уён успел перебить его. - Ты даже не представляешь, как ты прекрасен, когда кончаешь. Стань свидетелем этого. Он открыл глаза, когда последняя волна наслаждения буквально довела его до беспамятства, и смотрел, как кончает на собственный живот, на пальцы Сана, немного на пол, и на то, как некоторые капли попали прямо вперед и непристойно окрасили зеркало в белый цвет. Он все еще ощущал член Сана между своих бедер, а головка члена упиралась прямо ему в низ живота, он мог видеть ее в зеркале, и в дымке после оргазма это казалось божественным, неземным, как будто это был сон, как будто если он моргнет, то пропустит этот момент, это тепло, это ощущение. - Прекрасно... - услышал он шепот Сана, прежде чем тот снова начал толчками входить в него. - Самый красивый, Ваша милость, всегда так хорош для меня. - Сан-а, - сказал Уён, не собираясь говорить шепотом, но получилось все равно шепотом. Когда в ответ Сан едва слышно вопросительно хмыкнул, он понял, что даже не собирался получать ответ. Он и так получал от него все и даже больше, кто он такой, чтобы требовать большего? - Такой хорошенький, - хриплым голосом шептал Сан куда-то в шею парня, трахая его дрожащие бедра, - дерзкий, наглый наследник с иглой вместо языка, всегда так хорош для меня. - толчки были медленными и глубокими, потом быстрыми и жесткими, его глубокие вдохи превратились в неглубокие выдохи. - Никто не узнает, как хорош и послушен Ваша милость для меня, только для меня. Тепло продолжало накапливаться глубоко внутри него, даже когда толчки Сана замедлились и стали не настолько сильными, и он кончил между бедер Уёна, покрывая и размазывая свою сперму по коже. Когда он снова вошел и сделал последний толчок бедрами, или два, хриплый стон сорвался с его губ вместе с горячим дыханием, и это обжигало, когда его дыхание коснулось затылка Уёна и отозвалось мурашками по всему его измученному телу. Уён наблюдал, как его собственный, наконец опавший член оставался между его ног, а член Сана все также оставался внутри него, как капельки спермы стекали все ниже и ниже и, возможно, после превратятся в неприятное пятно на зеркале, как естественная белизна вновь окрасила его покрасневшую кожу, и думал, что это красиво. Мужчина осыпал поцелуями его шею, пока они оба нежились в послевкусии оргазма, теплый свет свечей заливал комнату от стены до стены, от чайника больше не шел пар. Это было прекрасно и Уён хотел, чтобы это мгновение длилось еще немного, без бремени, без невидимых стен осознания того, что он - королевская особа, а Сан - простой слуга. - Поспи сегодня здесь, - полусонно сказал Уён после того, как Сан отнес его на кровать, аккуратно вымыл, а затем извинился за то, что невероятно раздражительная кожа Уёна покраснела еще сильнее вокруг бедер, на что Уён хихикнул, сказав, что это того стоило, потому что так оно и было. Уён был уверен, что время действительно на секунду замерло. Сан остановился, собираясь уходить после того, как привел себя в порядок и надел штаны, которые в спешке оставил на полу. Он подмигнул Уёну и, казалось, на секунду действительно задумался, пока не расплылся в улыбке, которую Уён не любил видеть на его лице. - Ваш комфорт не должен быть принесен в жертву таким, как я, Ваша милость. - Мой комфорт - это ваше присутствие в моей постели прямо сейчас, - настаивал Уён, нахмурившись, пытаясь этим доказать свою точку зрения, но Сан не сдвинулся с места. - Завтра будет еще один напряженный день. - Он слегка поклонился, положив руку на грудь, и это было почти комично, так как его одежда и волосы выглядели растрепанными. - Ваша милость, вам следует немедленно отдохнуть, чтобы восстановить силы после сегодняшнего переутомления. Уён вздохнул, схватил подушку и прижал ее к груди. - Ты не останешься? - Я не могу, Ваша милость. Уён знал. Еще до того, как он открыл рот, чтобы спросить, он знал, но все равно должен был попытаться. Сегодня, в эту ночь. - Я оставлю Вас отдыхать, - сказал слуга, отвесил поклон, чтобы повернуться на каблуках и уйти. - Подожди. - Уён опередил его, заставил обернуться, чтобы послушать - весь внимание, как всегда. - Спасибо, - сказал он, сглотнув комок в горле. - За то, что ты сказал. Молчание казалось долгим, достаточно долгим, чтобы Уён подумал, что он должен взять свои слова обратно, сделать вид, что ничего не произошло, отвернуться и притвориться спящим, пока не убедится, что он ушел, но оно оборвалось. В конце концов. - Я бы сказал больше, - услышал он слова мужчины, услышал нерешительность в его голосе, нехарактерную для него, когда он добавил: - Если бы я любил тебя меньше. Уён поперхнулся. Собственным дыханием, собственным сердцем. Он вскочил, чтобы встретиться лицом к лицу с мужчиной посмотреть ему в глаза, тяжелое одеяло сползло с него, а подушка была забыта в стороне. Та самая улыбка снова была там, на губах, легкий изгиб ямочек на щеках, и он выглядел дерзким и нахальным, но только слегка, как будто он изо всех сил старался быть таким, но у него ничего не получалось. - Сан... - начал он. - Спокойной ночи, Ваша милость, - отрезал Сан, поклонился в последний раз, более низко и почтительно, и вышел из комнаты.

Как будто его там никогда и не было.