всё, что у них есть.

      у вани вся одежда прокуренная, колени с локтями разбитые, уши во множестве проколов, куча бижутерии на руках и скейт в них же.       у вани в рюкзаке чёрном три банки белого монстра, одна из которых пустая, вишнёвый эклипс, упаковка пластырей (вдруг наебнётся), дешёвая зипка из питерского секонда, где он был прошлым летом, на случай, если ветер разыграется, пачка чапман ред, да по паре заколок и резиночек — для серёжи и его непослушных, но приятных на ощупь кудрей.       у вани пшеничные волосы, которые без бальзама — солома, тонкие губы, искусанные до крови, зелёные глаза и — серёжа влюблён — ослепительная ухмылка, а ещё у вани очаровательный румянец на щеках от смущения, когда пешков целомудренно целует его в лоб, обработав раны, полученные при очередном падении.       серёже нравится ваня и всё, что у него есть. даже если это последние две сотни рублей на сигареты, кривая улыбка и смазанные поцелуи в серёжины губы. даже если это его поношенные кофты, которые он всегда отдаёт пешкову, когда тот замерзает (и плевать, что бессмертных сам скоро посинеет от холода).       все ванины синяки, ссадины и царапины серёжа тоже любит. он губами касается каждый раз аккуратно, когда бессмертных вваливается к нему в комнату через окно — родители серёжины видеть его не желают — и тянет руки в пластырях, а во взгляде только «прости, что я у тебя такой идиот».       серёжа согласен, что ваня идиот, но этого идиота он сам выбрал, поэтому не жалуется (только чуть-чуть). только глаза закатывает, улыбаясь, и палец к губам прижимает, напоминая быть потише.       у вани в голове ветер, непроработанные детские травмы, страсть к скейтборду и любовь к серёже, на фоне которой всё остальное уже не так важно, да и мир вокруг не такой уж плохой.       пешкову самому розовые очки давно разбили, но он, в отличие от вани, не испытывает трудностей с попытками бросить курить уже в семнадцать, не душит в себе каждую лишнюю эмоцию, не смотрит косо на каждого, кто пытается предложить ему помощь. ване стыдно перед серёжей — он намного больше хуйни пережил, а в итоге намного лучшим человеком стал. серёжа смотрит и недоумевает — ваня в его глазах и есть лучший человек в мире. он рядом всегда, он обнимает крепко настолько, что все проблемы забываются, он приносит серёже яблоки и швепс с гранатом, когда тот болеет, он… человек, которого серёжа очень любит.       у вани по карманам мелочь, вкладыши из жвачек «love is…», которые любит серёжа, зажигалка чёрная и ключи от квартиры. иногда там ещё греются серёжины руки, только не говорите ему, что ване это нравится.       у вани в плейлисте пиздец полнейший, серёжа реально охуевает, но слушает внимательно всё равно. и, к своему удивлению, плейлист вани в итоге любит не меньше своего.       у вани за душой множество секретов невысказанных, слёз невыплаканных и чувств невыраженных. пешков смиренно ждёт момента, когда бессмертных расскажет. когда наконец-то позволит себе заплакать, уткнувшись в серёжину шею, разрыдается по-детски громко и доверится серёже полностью, как сделал однажды сам серёжа.       тогда они поделят на двоих не только серёжины, но и ванины мысли.       тогда они поделят на двоих всё, что у них есть.