Графский ужин

      Арсений не вылезал из головы. Он заполнял всё пространство в голове Антона. Любая мысль в конечном итоге сводилась к Арсению.       Это пугало. Первое время.       Потом Антон придумал замечательную, железобетонную отмазку — ему просто интересно как живут вампиры. Вот и всё.       Антон кивнул сам себе, за что получил вопросительный взгляд от Димы, сидящего напротив. — Ты чего? — Позов убрал от лица керамическую чашку и вопросительно взглянул на друга. — А? — Шастун наконец-то перестал крутить кольцо на пальце и поднял глаза на друга. — Чему киваешь? — Дима потянулся за печеньем в вазочке. Его до сих пор забавлял тот факт, что печенье «К кофе» все запивают чаем. — Да так, своим мыслям, — Отмахнулся Антон, прикрывая глаза. — Мы не виделись всего два с половиной дня, а такое ощущение, что три года, — Дима опустил печенье в чашку. — Что-то тебя тревожит, верно?       Если бы мог, то Антон бы простонал. Так хотелось рассказать другу о своих приключениях в страшном доме! Но всё, что мог делать Шастун — отмахиваться и говорить, что все нормально.       Да нихера не нормально!       В пугающем доме живет блядский вампир, который уже дважды (!) пил антоновскую кровь. Причем Антон не сильно сопротивлялся, даже кайф ловил. Хотя, как там говорят?       « — Если насилуют — расслабься и получай удовольствие» — Мрачно думает высокий парень, размешивая черный чай ложкой. Это выражение часто использовала Ира, когда пыталась заставить парней сделать то, что им не нравится. Например, когда украла мамину косметичку и устроила в своей комнате салон красоты, в котором единственными посетителями были Дима с Антоном.       Точно. — Ира! — Слишком эмоционально выдает Шастун, почти ударяя себя ладонью по голове. — Из головы не выходит чертовка, — Уже более спокойно добавляет парень, чтобы это не выглядело так, будто эта отмазка была придумана только что.       Дима хмыкает, возвращает свое внимание на печенье в чашке. Он вздыхает горестно, больно, когда понимает, что передержал печенье в чае. Причитая и матерясь, Позов пытается выловить остатки печенья из теперь мутной жидкости. — Одни проблемы от этой Иры, — По тону Димы понятно, что он обвиняет девушку в том, что задумался и не успел вытащить десерт из чая. — На ней девушки не закончились, Шаст. — Знаю я, — Антон запускает пятерню в кудрявые волосы и легко улыбается, смотря за попытками друга выловить остатки печенья из кружки. — Только от этого не легче. Она звала меня к себе, представляешь? Говорила, что всё объяснит. Что там объяснять? Какая может быть весомая причина, чтобы тихо исчезнуть на три года? Почти три года, — Последнее предложение Шастун добавляет спустя время, чуть подумав. — Ты и не узнаешь никогда истинных мотивов, пока с ней не поговоришь, — Дима оставил попытки исправить положение, поэтому отложил чайную ложку в сторону. — Сегодня есть прекрасный шанс это сделать. — Под дулом пистолета к её дому не приближусь, — Качает головой Антон.       «А вот из дома Арсения и под дулом пистолета не уйду, » — Мелькает в голове так быстро, что Антон почти не замечает эту мысль за потоком других. Или просто не хочет замечать. — Сегодня дискотека же, — Дима поправляет очки, ставит локоть на стол и упирается подбородком в кулак. — Мне мама рассказала.       Антон и забыл уже, что раз в две недели в местном доме культуры, который служит и библиотекой, и актовым залом для мероприятий, проводят дискотеку для всех желающих. Обычно на этом собрании только дети старше 15, да пара-тройка стариков. Диджей даже не пытается сводить треки, а просто переключает их на почти мертвом ноутбуке. Танцпол всегда пуст, зато у стен места свободного нет. — Ты реально собрался на эту «дискотэку»? — Антон в воздухе показывает кавычки пальцами и смотрит вопросительно. — Или можем прогуляться до того дома, а? — Дима наклоняется над столом, говорит шепотом. — Никогда к нему ночью же не ходили. — Нет! — Отрезает Шастун, вспоминая холодную руку на своей талии. — Ещё чего! Вдруг там действительно сатанисты.       Дима выпрямляется, удивленно округляет глаза: — Ты тем летом сам меня звал с дискотеки слинять, лишь бы на дом в свете луны посмотреть, а сейчас чуть ли не ссышься от упоминания этого дома. — Тем летом не боялся, а теперь боюсь, — Начал оправдываться Антон, неосознанно накрывая вчерашний укус ладонью. Хорошо, что Арсений додумался кусать там, где кожу можно спрятать футболкой. — Одна история про тех двоих чего стоит. Вдруг охрану усилили? Я не хочу, чтобы меня мать из ментовки забирала.       Дима выслушал друга, что-то прикинул в голове, а затем несколько раз кивнул. Ему бы тоже не хотелось портить свою репутацию из-за детского любопытства. — Тогда остается только дискотека, — Позов встает, одергивает задравшуюся футболку. — Только дискотека, — Повторяет за ним Антон, начиная накручивать кольцо на пальце. — Я зайду за тобой в восемь, — Последнее, что говорит Дима, прежде чем покинуть дом Шастунов.       Антон так и остается сидеть на стуле, смотря в пол. В голове просто рой мыслей, которые перемешались в страшный ураган. Парень принял решение выйти покурить. Сигарета всегда помогала разложить мысли по полочкам.

***

      Если бы Антон умел выпускать лазеры из глаз, то деревянный потолок бы давно обвалился. Он лежал на старом диване в гостинной и уже больше часа просто смотрел в потолок. На фоне шла какая-то передача по Первому, где гости громко кричали друг на друга, доказывая свою точку зрения. Все домашние дела были сделаны еще днем, а бабушка должна была вернуться от тети Розы как раз в восемь. Шастун был предоставлен сам себе весь вечер. И за весь вечер он так ничего и не надумал. Антон старательно обходил все темы, которые были связаны с Ирой или Арсением.       О первой он не хотел думать, а о втором просто боялся.       На телефоне зазвонил будильник, поставленный на 19:45. Надо было вставать и идти переодеваться, но было ужасно лень. Собрав последние силы, Антон встал с дивана и направился на второй этаж. Лестница противно скрипела под весом парня.       Шастун остановился около старого шкафа, видавшего, кажется, ещё революцию. Мог ли этот шкаф быть старше Арсения?       Смеясь со своих же мыслей, Антон открыл дверцы и прошелся взглядом по полкам с вещами. Одежда деда еще советских времен лежала вперемешку с одеждой Антона. Парень понимал, что скорее всего никогда не наденет одежду родственника, но рука выкинуть её почему-то все равно не поднималась. Потупив в открытый шкаф около двух минут, Антон примерно понял что хочет надеть.       Лавандовые джинсы, такого же цвета футболка и бело-черная джинсовка неплохо сочетались вместе. По крайней мере, так говорила одногруппница, помогающая выбрать Антону одежду в магазине. Переодевшись, парень подошел к трельяжу из темного дерева, чтобы посмотреться в зеркало. Выглядел Шастун сомнительно. Какой-то бледный, с темными кругами под глазами, да еще и растрепанный. Взяв бабушкин гребешок, Шастун расчесался с мыслями о том, что сделал всё в попытках выглядеть лучше.       Открытые настежь окна донесли до Антона звуки шагов с улицы. Дима пришел даже раньше, чем обещал. Ещё раз взглянув на себя в зеркало, Шастун поправил джинсовку, а затем направился к лестнице, чтобы спуститься.

***

      Дорога до дома культуры сопровождалась диалогом ни о чем. Парни, увлеченные компанией друг друга, скакали с темы на тему, шутили какие-то тупые шутки и громко смеялись. Продолжая смеяться, юноши остановились у дома культуры, чуть дальше от входа в здание. Дима протянул пачку с сигаретами, а Антон достал зажигалку. Прикурив, парни замолчали и, оперевшись спинами на деревянную стену, погрузились в свои мысли.       Смеркалось. Фиолетово-красный закат приковывал к себе всё внимание. Антон в который раз пожалел, что не умеет рисовать. Такую красоту сложно передать через фотографию.       Из «клуба» доносились первые треки. Шастун смотрел на то, как на крыльцо поднимается кучка подростков лет 16 и грустно улыбался. Он ведь пару лет назад точно так же шёл на дискотеку с Димой и Ирой. Тогда, влюбленный Антоша был самым счастливым человеком, ведь сопровождал Иру под ручку, слушая её заливистый смех.       Выдыхая дым, Антон отвернулся от крыльца и посмотрел на друга. Дима, тоже думая о чем-то своем, совершенно не обращал внимание на спутника. — Вот бы этот закат Кате показать, — Как-то грустно говорит Позов, туша сигарету носком кроссовок. — Привози её с собой сюда следующим летом, — Антон повторяет действие за другом.       Дима кивнул и прошёл в сторону крыльца. Шастун вновь посмотрел на горизонт.       « — Вот бы этот закат Арсению показать, » — Думает парень, когда направляется вслед за Димой.       На танцполе было пусто. Темное, огромное помещение освещали несколько цветных софитов, слабенький стробоскоп. Под высоким потолком крутился старый диско-шар. У установленного на сцене диджейского пульта крутились подростки, явно просящие диджея поставить определенный трек.       Антон выходит на танцпол, вставая напротив Димы. Ему абсолютно всё равно, что сейчас все будут смотреть только на этих двоих смельчаков, которые решили заполнить пустоту на площадке. Нервы внутри Антона были натянуты в тугой узел, норовящий вот-вот лопнуть. Единственный возможный вариант снять напряжение — оторваться на танцполе. Конечно, это не городской клуб, где играет самый лучший диджей города и вкусные коктейли в барах, а не автомат с газировкой при входе, но выбирать было не из чего.       Колонки, разносящие музыку даже за пределы здания, немного хрипели. Басы были такие сильные, что дрожали стекла. Антон, отдаваясь музыке и размахивая длинными конечностями, чувствовал, как сердце бьется в такт песне про мальчика на девятке. Прямо напротив Шастуна, прикрыв глаза, танцевал Дима. Он выглядел довольным. Громко подпевая, к танцующей паре начали подтягиваться разные подростки. Похоже, им просто нужны были заводилы, которые бы осмелились выйти на танцпол первые.       Песни сменялись, стробоскоп и цветные софиты слепили, в помещении становилось жарко. Антону становилось легче с каждый сменяемой композицией. Теперь голова была забита текстами смутно знакомых песен, а не размышлениями о том, что же делать с Арсением.       Стоило только остановиться на этой мысли, как глаза Антона, направленные на вход в зал, заметили знакомый силуэт. Он остановился, всматриваясь в цветные пятна, гуляющие по главной двери. Может, ему показалось? Пытаясь выровнять сбитое дыхание, Шастун начал оглядывать танцпол в поисках темной макушки. Но ничего, кроме подмигивающей девочки, Антон не увидел. Точно показалось.       Калейдоскоп энергичных песен слишком резко сменился медленной и спокойной мелодией, оповещающей о начале медленного танца. Антон даже засмеялся, на секунду вернувшись в атмосферу детского лагеря. Кто додумался ставить медленные танцы на деревенской дискотеке? Переведя взгляд на Диму, парень понял, что друг такого же мнения. Дима достал из кармана джинс зажигалку предлагая выйти и покурить. Да, сигарета бы сейчас не помешала. Антон кивает и первый направляется в сторону выхода, пытаясь сделать вид, что не заметил, как к нему направляется незнакомая девочка, которая до этого подмигнула.       Остановившись на крыльце, парни закурили. Солист из динамиков пел о том, что не умеет любить.       Интересно, а Арсений любит кого-нибудь? — Ты кого-то потерял среди толпы? — Дима выдыхает дым, смотря в сторону леса. — С чего ты взял? — Антон опирается спиной и локтями на перила и прикрывает глаза, чувствуя, как никотин попадает в организм. — Ты выглядел озадаченным, — Констатирует Позов после очередной затяжки. — Я не умею любить, и это мой дар. Попробуй забыть, попробуй забыть меня, — Доносится до пары, курящей на крыльце, а Шастун тяжело вздыхает.       Он уже хочет что-то ответить, опять соврать об Ире, пока откуда-то снизу не доносится довольно приятное пение. — Я не умею любить, и это мой дар, — Ира вторит певцу, неплохо дополняя его голос.       Мурашки пробегают по телу Антона. Только бы не видеть её сейчас. Она вновь попытается оправдаться, а Шастун сейчас не хочет этого слышать. Хочется лишь вернуться на танцпол, еще немного попрыгать под попсу, а затем вернуться домой и лечь спать. — Да, Ир, мы это уже поняли, — Дима звучит раздраженно, тяжело затягивается. — Сомнительное приветствие, — А вот Ира звучит немного обиженно. — Это действительно то, что ты хотел сказать мне после такой долгой разлуки? — Я бы хотел послать тебя, но не могу себе это позволить. Ты же девушка, — Хмыкает Дима, туша сигарету об перила. — Хотя, здесь не мне решать, куда тебе идти. — Антон, — Ира игнорирует реплику Димы. — Ты так и не зашёл.       Шастун опускает голову, выдыхает никотиновый дым себе в ноги. Надо просто потушить сигарету и вернуться в клуб, в котором снова начала играть какая-то движовая песня, которую Антон впервые слышал. — Давай поговорим? — Антон не видит, но прекрасно знает, что Ира сейчас заламывает себе пальцы от нервов. — Отойдём и поговорим. — Говори здесь, — Шастун поворачивается к девушке и тушит сигарету о перила. — Я никуда не пойду. — Но… — Ира многозначительно смотрит на Диму, ясно давая понять, что Позов здесь лишний.       Диме дважды повторят не надо. Он уже отходит от Антона, когда последний его останавливает: — Дима остается, — Шастун смотрит прямо в грустные глаза внизу и чувствует сильнейшую тоску по временам, когда в этих глазах плескалась нежность.       Ира жуёт нижнюю губу, крутит кольцо на пальце и отводит взгляд в сторону, явно о чем-то размышляя. Антон её не торопит, тоже отводит взгляд в лес, дабы не напрягать знакомую. — Ладно, — Через какое-то время Ира сдаётся, выдыхает. — Только давайте хотя бы отойдем от крыльца.       Наверное, Ира поняла, что Дима всё равно всё узнает. Уж лучше Позов узнает правду от девушки, а не от Антона.       Теперь уже троица обходит клуб, останавливается за ним. Антон и Дима садятся на старую скамейку, стоящую в нескольких метрах от здания. Музыку с дискотеки всё еще слышно, но довольно плохо. Дима поставил локоть на подлокотник скамейки и оперся головой на кулак, Антон оперся локтями на колени, а Ира стояла напротив них. Легкий ветер красиво раздувал длинные волосы девушки и короткую юбку светлого платья. Антон с горечью вспомнил, что пару лет назад он с Димой точно так же сидел на этой скамейке, пока радостная Ира всё еще подтанцовывала песне, которая доносилась до скамейки. И тогда Антон так ей любовался, что готов был танцевать для девушки, готов был посвятить ей целый сборник стихов или хотя бы песню.       Но он не умел ни петь, ни танцевать, ни писать стихи. Да и сейчас не научился. — В общем, — Ира прерывает тишину, перекатывается с пятки на носок. — Мне пришлось уехать. Помните, я уезжала в город на день рождения к подруге?       Антон с Димой переглянулись. Да, они прекрасно помнили как уговаривали Иру не уезжать в компанию незнакомых людей с кучей алкоголя. — Тогда я, — Девушка с трудом подбирала слова, часто поднимала голову, чтобы посмотреть на звездное небо. — После того дня… Ох. Короче, я залетела.       Дима тут же посмотрел на Антона, который настолько сильно сжал кулаки, что кольца на пальцах начали давить. Шастун не мог поверить в услышанное. Последнее предложение эхом отдавалось в черепной коробке. — Что? — Слова слетают с языка раньше, чем Антон успевает о них подумать. — Но ты же прям перед отъездом на это сборище говорила, что любишь меня. Я сажал тебя в такси, а ты прошептала это в поцелуй, — Парень смотрит на Иру, ожидая хоть какого-нибудь ответа. — Я не врала! — Буквально вскрикивает девушка, делая шаг навстречу Антону. Шастун отрицательно качает головой, выставляет руку вперед, не желая подпускать Иру ближе. — Я любила тебя. Я до сих пор тебя… — Врешь, — Сквозь зубы, пытаясь успокоить закипающую от агрессии кровь, цедит Антон. — Если бы любила, то не легла бы под другого парня. — Тох, подожди, — В диалог вступает Дима. — Может, он её изнасиловал.       Антон и Дима выжидающе посмотрели на Иру. И оба честно не знали, какой ответ хотят получить. — Да? — От девушки это звучит тихо, неуверенно.       Антон выдыхает «блять», закатывает глаза. Дима часто моргает, не совсем понимая как реагировать на такой неоднозначный ответ. — Антон, я была пьяна! — Ира сразу начинает оправдываться, всплескивает руками. — И он был так похож на тебя. — Пиздец, Ира, — Шастун встает, шагает к дернувшейся девушке. — Просто пиздец! Ты со мной даже целоваться не хотела, а тут! Под первого встречного, блять! — Антон останавливается напротив подруги, смотрит на испуганное лицо сверху вниз и не чувствует ничего, кроме отвращения. — Тоша, я тоже тебя люблю. Тоша, я очень хочу быть с тобой, — Шастун переходит на почти писк, пытаясь спародировать голос Иры. Даже кривляется, размахивает руками. — Тоша, — Голос девушки дрожит так же, как её руки.       Антон передергивает плечами, сплевывая куда-то в сторону. Пальцы сжимались и разжимались. Ярость, гоняемая сердцем по венам, не давала спокойно вдохнуть и выдохнуть. — Не. смей. так. меня. называть. — Цедит парень, щурит глаза, игнорируя слезы в глазах напротив. — Шаст, успокойся, — Дима подходит неслышно, берет друга за плечо, неосознанно нажимая на укус.       Антон, почувствовав жжение, непроизвольно скидывает руку лучшего друга, оборачивается на него. — Успокойся? — Теперь агрессия направлена на Диму. — Блять, серьезно? Или ты испугался, что я её ударю?       Ира делает шаг назад. Дима смотрит спокойно, с холодной уверенностью. Антону всегда казалось, что Дима на несколько лет страше. Позов и мыслил, и вел себя старше, чем должен был в 19 лет. — И в мыслях не было, — Дима примирительно поднимает руки. — Я полностью на твоей стороне, но посмотри на Иру, — Позов поворачивает голову в сторону уже плачущей девушки. — Ты напугал её.       Антону стыдно это признавать, но в этот момент ему было абсолютно всё равно на чувства девушки. Сейчас в голове страшным калейдоскопом проносились воспоминания о том, как Антон переживал после окончательного отъезда Иры. Он не ел, не спал, места себе найти от переживаний не мог. А когда мама Иры сказала Шастуну, что девушка уехала из-за него, так вообще разревелся как девчонка, совершенно не понимая, что сделал не так и чем заслужил такое отношение к себе.       Всё оказалось куда проще и хуже.       Лучше бы Антон Иру никогда не знал. — Да пошло всё в пизду, — Антон засовывает руки в карманы джинс и направляется в сторону дома культуры.       Он слышит, как его зовёт девушка, как Дима говорит, что не стоит его останавливать. Да, Дима абсолютно прав. Сейчас в Антоне дикий коктейль из злости и обиды. Лучше этот коктейль выпить и переварить в одиночестве, чем выливать его на друзей.       Пиная камни, матерясь и стараясь сдержать слезы обиды, Шастун добирается до ближайшего дома. На заборе этого дома висит красный баннер, оповещающий всех о том, что дом продаётся. Только вот эта надпись мозолит глаза всем местным жителям уже несколько лет. Что-то подсказывало Антону, что объявление еще долго будет висеть на почерневшем заборе.       Плюхнувшись на скамейку прям под объявлением, Шастун вытянул ноги и закинул голову наверх. Небо сегодня было особенно звёздным. Казалось, что небо — черное тканевое полотно на котором кто-то проделал очень много дырочек, чтобы подглядывать за маленькими жителями внизу.       Антон закрывает глаза, тяжело дышит и не понимает как у Иры хватило смелости признаться в таком. Нет, смелость у девушки была всегда. Как хватило наглости? На что она надеялась, когда шла на этот разговор? — Не занято? — Звучит слишком громко в вечерней тишине.       Антон дергается, чертыхается и распахивает глаза. Арсений, выглядящий еще бледнее на фоне ночного небосвода, улыбался дружелюбно. Шастун, переведя дыхание, отрицательно мотнул головой и подвинулся к подлокотнику скамейки, освобождая место для вампира.       Теперь тишина стала неловкой. По крайней мере для Антона. Для Арсения, расслабленно сидящего рядом, тишина была вполне комфортной. — Рассказывай, — Вампир даже не поворачивает голову в сторону собеседника, продолжая глазами сверлить в заборе напротив дыры. — Я очень сильно любил одну девушку, — Шастун начинает рассказ раньше, чем успевает понять, что не хочет делиться душевными переживаниями. — Она вроде любила меня. Мы начали встречаться, — Антон с ужасом понимает, что не контролирует свою речь. Как будто кто-то или что-то открыло внутри кран со словами, которые сейчас выливались на Арсения немного не связанным текстом. — Мы целовались то всего пару раз! И то мне казалось, что я заставляю её это делать. Потом она уехала на день рождения к подруге, вернулась никакая, вся дерганная и подавленная. Через пару дней она уезжает в неизвестном направлении, а её мать говорит мне забыть о ней, — Шастун всплескивает руками, поворачивается корпусом к Арсению. Снова непроизвольно. — Два с половиной года ни привета ни ответа, — В конце предложения Антон хочет добавить очень эмоциональное «блять», но слово будто застревает в горле. — Теперь она объявляется, говорит, что всё еще любит меня. — Почему она уехала? — Вампир все-таки поворачивает голову на Антона.       Парень замечает в холодных голубых глазах красные крапинки. Интересно, чем они вызваны? — Говорит, что залетела, — Выдыхает Шастун, сжимая кулаки. — Я так сильно её любил! Вы бы знали!       Арсений осматривает Антона с ног до головы, чему-то хмыкает и слабо улыбается. — Сейчас любишь? — Вампир с интересом заглядывает в зеленые глаза, которые так и норовят уйти от такого пристального внимания. — Вряд ли, — Шастун качает головой. — Достаточно, — Арсений прикрывает глаза, поджимает губы.       И дышать становится легче. Антон только сейчас понимает, что всё время откровений у него было ощущение, что кто-то держит его за горло холодными пальцами. Антон потирает шею рукой, пытаясь прогнать с кожи фантомный холод. Наверняка этому есть логичное объяснение, да? — Может, выпьем? — Арсений снова смотрит изучающе. — Мне кажется у тебя довольно весомый повод сделать это.       Шастун не сразу переваривает услышанный вопрос. А когда до него доходит суть, то удивленно округляет глаза. — Серьезно? — Переспрашивает скорее для приличия.       В ответ лишь легкая улыбка и кивок.       Шастун издаёт какие-то нечленораздельные звуки, а когда слышит, что сзади кто-то глубоко дышит, то еле сдерживает испуганный крик. Сегодня все сговорились подходить бесшумно? — Арсений, — Доносится женский голос. — Пора домой.       Антон дергается, как ошпаренный, поворачиваясь теперь к источнику звука. Перед парнем стоит молодая светловолосая девушка с неестественно бледной кожей и светлыми глазами. Внутри Шастуна просыпается червячок злости от еле сдерживаемого смеха Арсения за спиной. — Оксан, ты как обычно вовремя, — Выдыхает мужчина. — Мне завтра на работу, не забывай. Пойдем, я отвезу тебя домой, — Оксана говорит так, будто обращается не к древнему вампиру, а к маленькому ребенку. — Нас, — Арсений встаёт, поправляет синюю рубашку с каким-то необычным принтом. — Ты уверен? — Оксана скептически осматривает Антона, который после ухода Арсения, чуть ли не полностью развалился на скамейке, опираясь только на локти.       Антон прекрасно понимал, о чем говорит девушка, задавая этот вопрос. Никто не должен знать, что Арсений и есть тот самый владелец дома на отшибе. — Это Антон, — Арсений указывает на Шастуна. Тот криво улыбается под пристальным немигающим взглядом. — Это Оксана, — Вампир указывает на девушку, которая даже взгляда не отводит. — Я рассказывал вам друг о друге.       В это же мгновение лицо девушки меняется, будто с него падает маска. Глаза становятся холодными, какими-то мертвыми. Улыбка с розовых губ пропадает. — Приятно познакомиться, — Голос Оксаны тоже теряет все краски, становится не живым. — М-мне тоже, — Антон все-таки выпрямляется, удивленно моргает.       Девушка продолжает рассматривать Шастуна совершенно не моргая. Если бы Антон не видел, как вздымается грудь Оксаны при вдохе, то подумал бы, что перед ним очень красивая скульптура талантливого скульптора.       По ощущениям проходит целая вечность перед тем, как Оксана разворачивается и направляется в сторону дороги. Арсений, до этого довольно наблюдавший за эмоциями Антона, следует за вампиршей. Шастун, словно совсем не управляя своим телом, встает как на автомате и неуверенно шагает за знакомыми.

***

      В машине до самого дома сохраняется тишина. Оксана даже музыку не включила. Во время поездки Антон успел написать по сообщению бабушке и Диме. Бабушке он сказал, что остается у Димы, а Диме написал, что добрался до дома и планирует лечь спать. Если эти двое по счастливой случайности пересекутся, то проблем Антон не оберется.       Стараясь не думать о таком исходе событий, Антон покидает дорогую машину. По просьбе Арсения, Шастун доходит до зеленых ворот и смотрит себе под ноги. Вампиры о чем-то переговариваются, пока Антон пинает камешки около забора. На улице уже окончательно стемнело. Не сказать, что парню было страшно в лесу ночью, но странное ощущение тревоги все равно ползало где-то по венам рук, заставляя пальцы подрагивать и холодеть. — Пока-пока! — Оксана звучит уже радостно, будто тогда у лавки стояла не она, а действительно гипсовая копия девушки. — Я заеду по возможности!       Арсений кивает, захлопывает дверь машины и провожает транспорт взглядом. Становится совсем темно. Антон ежится и не понимает от чего: от холодного ветра или от чувства незащищенности. Арсений молча проходит мимо, прикладывает ключ к домофону и толкает дверь, пропуская гостя внутрь. Дом в лунном свете выглядит еще страшнее, чем днем. Шастун сразу вспоминает предложение Димы сбежать с дискотеки. Позову бы зрелище пустого (на первый взгляд) дома очень понравилось.       В такой же тишине Арсений и Антон проходят в дом, снимают обувь и направляются в гостинную. Вампир жестом указывает на диван, прося Антона сесть на него. Причин возражать у парня нет, поэтому он послушно садится на мягкую мебель. Пока хозяин дома скрылся на кухне, Антон окинул гостинную взглядом. В углу он заметил большую прямоугольную коробку. Присмотревшись, Шастун понял, что в коробке плазменный телевизор. — Я не знаю, что ты пьешь, — Арсений ставит на журнальный столик перед Антоном темную бутылку. — Поэтому достал вино. Красное.       Шастун внимательно следит за тем, как напиток наполняет явно дорогие бокалы.       « — Прямо как кровь в бокалы, » — Мрачно думает Антон. — Я купил тебе велосипед, — Арсений садится рядом с гостем, протягивает ему бокал. — Завтра не забудь забрать.       Кожа Антона покрывается мурашками, когда его пальцы соприкасаются с холодной кожей Арсения. Поудобнее взяв бокал, Шастун тут же осушает его наполовину. Вино было вкусное, сладковатое. Обычно такие вина подают в известных ресторанах. Для Антона, привыкшего к пойлу из бумажного пакета, существование такого вкусного вина стало целым открытием. — Спасибо, — Антон устремляет взгляд в красный напиток. — Можно вопрос? — Конечно. — Вы не будете пить мою кровь сегодня?       Арсений добродушно улыбается, смотрит на Антона как на умственно отсталого. — Если я буду делать это каждый день, то просто выпью тебя, — Арсений говорит это так буднично, а у Антона все внутренности сворачиваются в узел от того, как страшно это звучит. — Можно еще один вопрос? — Да. — Что случилось сегодня с Оксаной? Она так быстро переменилась в лице, когда услышала кто я такой. — Дело не в тебе, если ты об этом, — Мужчина делает небольшой глоток, переводит взгляд в высокий потолок. — Просто ей сложновато изображать «живое лицо» и при любой возможности она старается расслабиться. Когда она узнала, что ты посвящен в нашу тайну, то смогла расслабиться. Я бы даже сказал, что Оксана тебе доверилась.       Антон понимающе протягивает первую букву алфавита. Он долго рассматривает точеный профиль вампира, перебирает мысли в голове. Взвесив все «за» и «против», Антон всё-таки решается задать еще один вопрос: — Вы тоже так можете?       Арсений хмыкает, прикрывает глаза. Через пару секунд на Антона смотрят холодные голубые глаза. Антона передергивает теперь точно от страха. Если Оксана выглядела как статуя, то Арсений выглядит как настоящий труп: слишком бледный, слишком холодный, слишком неживой. В очередной раз за вечер Антон дергается, когда Арсений, смотря прямо в зеленые глаза, начинает надвигаться на Шастуна. Парень пропустил в какой момент вампир поставил бокал на столик.       Арсений надвигался медленно, смотря нечитаемым взглядом. Если раньше было сложно понять о чем он думает, то теперь это стало просто невозможно.       Антон, чувствуя себя загнанным зверем отползает назад, пока не упирается в подлокотник дивана. Арсений же нависает сверху, ставя руки около головы Антона.       Шастун чувствует, как бьется его сердце. Кажется, что еще пара ударов и оно пробьет грудную клетку, заливая всё вокруг алой кровью. Ладошки потеют так сильно, что их можно выжимать. Антон не в силах даже моргнуть, не то чтобы пошевелиться.       Он чувствует себя добычей. Зайцем, пойманным злым и страшным волком.       Сердце перестает биться, когда Арсений наклоняется к левому уху Антона и тяжело дышит на ушную раковину.       Внизу антоновского живота начинает неприятно сводить возбуждение. Становится стыдно до красных ушей. — Боишься? — Выдыхает Арсений, а Антон сглатывает слишком громко. Кажется, это послужило ответом для вампира. — Не бойся, — Арсений отодвигается, заглядывает в напуганные глаза. Антон немного успокаивается, видя в голубых омутах блеск и каплю тепла. — Я не причиню тебе боли. Только если совсем чуть-чуть, — Мужчина ведет рукой по плечу Антона, которое укусил несколько часов назад. — Хорошо? — Хорошо, — Шастун, смотря на Арсения как мышь на удава, хлопает глазами. — Вот и славно, — Вампир отстраняется, снова берет бокал и улыбается Антону.       Почти искренне.       Антон прокашливается, выпрямляется, тоже берет бокал. Он неимоверно благодарен прошлому себе за то, что решил надеть немного мешковатые джинсы, которые сейчас отлично прикрывают стояк. — Мне Оксана купила телефон, — Арсений говорит как ни в чем не бывало, привстаёт, чтобы достать телефон из заднего кармана джинс. Антон же пытается отдышаться, успокоить сердцебиение, смотря в почти пустой фужер. — Говорит, что теперь я всегда должен быть на связи. Только вот проблема в том, что я спал с сорок третьего года и понятия не имею, как работают современные технологии, — Вампир протягивает Шастуну «яблочный» телефон последней модели. Антон давится вином под вопросительный взгляд Арсения. До этого парень видел эту модель только на рекламных баннерах. — Ты поможешь разобраться с этим телефоном?       Антон неуверенно кивает, принимая телефон из холодных рук. Эта ночь будет долгой.