Рубаха из крапивы

      Локи смотрел на него долгим взглядом, почти не морга и сведя брови к переносице. Возможно, в другой ситуации это бы и произвело впечатление на Тони, но сейчас ему кажется, что Локи выглядит ужасно комично со всей этой мыслительной деятельностью, так ярко проступающей на лице. Но в тоже время ему опять становится тоскливо, Локи думает об этом не просто так, он ищет подвох. Никто лучше него самого не осведомлён о своей репутации, он знает, что ему не доверяют. Его скорее попытаются использовать, чем вверить себя в его руки.       Доверял ли кто-нибудь Локи хотя бы однажды? А доверял ли он сам кому-нибудь?       — Ты понимаешь, кому и что ты предлагаешь, Старк? – голос Локи холодный, Тони кажется, что он хотел звучать пугающе, но выходит наоборот. В этом вопросе куда больше боли и сомнения, чем попытки запугать.       — Ну, — Тони взмахивает ладонями перед собой и звучно опускает их на колени, — Мы уже вполне неплохо знаем друг друга, чтобы перейти на новый уровень отношений, как думаешь? Считай, стадию свиданий мы прошли, можно и в постель.       Он клониться вбок и подмигивает с улыбкой, Локи в ответ только качает головой. Этот ответ его явно не устраивает. Тони он тоже не нравится, но сейчас ему чудиться уязвимость в из разговоре, а шутки это всё же его коронный номер. Но Локи не ведётся на него.       — Я могу обмануть тебя, запутать договор настолько, что ни один из магов твоего мира и оставшихся асов, не сможет увидеть подвох, – от не отводит от Старка взгляда, будто старается заглянуть в его голову и мысли. Возможно, будь у Локи такие способности, их коммуникация прошла бы куда эффективнее, Тони не пришлось бы доказывать истинность своих намерений.       — А тебе есть смысл обманывать меня?       – Смысл обманывать есть всегда. Я могу привязать тебя к себе, заставить выполнять тебя любую свою волю, получить с помощью тебя власть.       – Кого ты пытаешься убедить в этом сейчас: себя или меня? – перебивает его Тони и Локи молчит вместо ответа, – Для начала ты и так привязан ко мне, так же, как и я к тебе. И даже если ты хотел бы с моей помощью провернуть свои грязные делишки, есть как минимум два фактора, которые не позволят тебе сделать это. Первый – я скоро умру, второй – когда я умру, тебя тут же настигнет УВИ. И если всё то, что ты говоришь о них правда, то никакая власть не сможет тебя спасти. А я склонен верить тому, что ты говоришь о них. Не забывай, в том коридоре с тобой был я, и я видел их технику, то на что она способна.       Он замолкает, давая себе передышку. Тони зажмурился и потерял ощущение тяжёлого льда на теле от взгляда Локи, наверное отвернулся или тоже закрыл глаза. Им о многом нужно подумать и не меньше обсудить, но точно не сейчас. Они оба связаны временем, если время потеряет Тони – от него не останется ничего, если время потеряет Локи – от него тоже ничего не останется.       – Выходит, мы уже связаны, – подаёт голос Локи, Тони открывает глаза и кивает ему.       – Почему бы не добавить к канату, который нас связал ещё одну нить.       – Ты звучишь безрассудно, Старк.       – Можешь считать безрассудство моим вторым именем, – Тони улыбается, собираясь поймать взгляд Локи, но тот смотрит на ступени, не поднимая головы и сгорбив плечи.       – Это не поймёт только идиот, смертный.       Тони хочет ответить, вновь съязвить на тему «смертного», но осекается, успев уже приоткрыть рот. Потирает ладонями колени, время для шуток и взаимных уколов кончилось, им нужно разобрать с тем, на что они согласились.       – И что же нам нужно будет сделать, чтобы заключить магическую сделку?       Локи не отвечает, только поднимается и делает пару шагов от короткой лестницы, на которой они сидели. Ветер снова забирается в его волосы, убирая их от его лица, когда тот поворачивается к Старку. Локи смотрит на него прямо и твёрдо, но уже не отстранённо-холодно, что радует Тони, пожалуй, даже слишком сильно.       – В нашем положение у нас не так много вариантов, – начинает он, складывая руки на груди, – Нам нужно то, что никто из нас не сможет оборвать, даже если очень захочет, – Тони кивает, – Что нельзя будет снять ни под пытками, ни в отчаяние. А это лишь один вариант.       – Не томи, принцесса, я весь горю, – Тони не даёт затянуться тишине, образовавшийся после слов Локи.       – Клятва истинным именем.       – Звучит как будто мы как школьники поклянёмся в вечной дружбе и наденем браслетики друг на друга, – Тони фыркает и хмурится, Локи же усмехается и делает пару шагов в бок, ближе к краю крыши.       – Ты слышал про бога Бальдера?       – Смутно, я никогда всерьез не увлекался мифологией, но помню, что он умер благодаря твоим хитростям.       – Как и многие другие, – с едва заметной улыбкой кивает тот, – В ваших поверьях Бальдер был сыном Одина, что было совсем не так. Но он был ему почти как сын. Бальдер не воспитывался со мной и Тором, не обладал царскими покоями или привилегиями. Он был сыном одного из слуг, и что-то так нравилось в нём Одину и его супруге Фригг, что они приблизили к себе и отца, и мальчика. Тогда у них ещё не было своих детей, а Бальдер, ещё совсем ребёнком походил на того самого наследника, которого хотелось видеть Одину. Когда родился Тор, Бальдер отошёл на второй план для Одина, сын слуги, каким бы он ни был, никогда не выиграет у родного сына и наследника. Но Бальдеру это и не было даже и не нужно, по крайней мере так казалось. Он взрослел, был близок Тору, совершершал вместе с ним подвиги, не забывая про свои. Его нарекли богом весны, света, Бальдером Храбрым. Он был тем, кого все обожали, – Локи замолчал и повернулся лицом к Тони прежде чем продолжить, – И никто не видел его изъянов. Кроме меня.       – Не останавливайся, продолжай, – Тони хочется возразить, сказать, что Локи приписывает себе всеведение, скорее использует это, как повод оправдать то, что он приложил руку к убийству, но Тони ничего не говорит, лишь подталкивает продолжать. Ему хватило одного длинного дня, чтобы понять – если Локи говорит, ему нужно дать закончить, чтобы тот не закрылся от слушателя.       – Он всегда был с Тором и потакал всем его капризам и прихотям, будучи уже достаточно взрослым, он носился с ним как с младенцем, стараясь выслужиться. И брат не видел этого. Тор во многом был слеп, особенно если в его уши вливались сладкие речи о его исключительности, – Локи кривиться, – Бальдер не видел края в том, что он делал. Пока все восхищались его красотой и славным характером, он был лишь жалким льстецом. Он мог пойти с голыми руками на тролля, которого перед этим хорошенько выводил из себя, или затеять драку в той ситуации, где даже Тор не находил повод, асы видели в этом доблесть и бесстрашие, поэтому его звали Бальдер Храбрый, хотя мне всегда казалось, что ему куда больше подошло бы Бальдер Глупый. Но всё это меня бы не интересовало, рискуй он только своей жизнью, но с ним рядом всегда был Тор. Даже это я бы смог стерпеть, пусть мне и приходилось вытаскивать брата из тех ловушек, которые строим Бальдер своим безрассудством, но однажды я услышал его разговор с Хёдом.       Хёд – брат Бальдера – слепец, попавший ко двору лишь благодаря Одину и его благосклонности к Бальдеру. Хёд был тихим, но крайне умным. За ним никогда я не замечал глупых и необдуманных поступков, казалось немощь, рождённая в нём слепотой, заставляла его осторожным, продумывать каждый свой шаг на перёд. И если Бальдер был любимцем публики, то Хёд был голосом за его спиной, нашёптывающим план действий.       – У вас так принято в Асгарде? Один из братьев умный, а другой…       – Очень остроумно, – недовольно отзывается Локи.       – Ты даже не дал мне договорить, – недовольно тянет Тони, – Так что там с Хёдом?       – Хёд готовил план, как вернуть Бальдеру своё место – место подле Одина и Фригги, сделать его таким же значимым, каким он был до появления Тора. Хёд не был глупцом, чтобы думать о том, как свергнуть Одина, это было не под силу ни ему, ни его брату. Бальдера любили, даже обожали, но никто из них не поднялся бы на восстание ради него. Убрать же наследника и занять его место, было куда более реальным вариантом.       – Разве ему не пришлось бы разделаться и с тобой? Ведь если бы не стало Тора по всей логике ты должен был бы встать на его место.       – О, нет, – Локи улыбается, но хорошей эту улыбку было не назвать, – Никто не рассматривал меня в качестве реального наследника престола, называли принцем, но не считали им. Все чувствовали, что я другой, но никто, включая меня, не понимал почему.       В этих словах горечь, которую тот даже не пытается скрыть. Из тех мифов, что Тони помнил из детства и читал уже после Битвы за Нью-Йорк, он знал, что Локи пришлось не сладко. Знал, что его длинный острый язык часто приводил его к грани между жизнью и смертью, знал про зашитый рот и пакости, которые он строил обидчикам, которые не хотели принимать его, как бы он ни старался. Но одно – знать, что ты другой, и пытаться стать равными с теми, кто считает тебя выше, совсем иное – быть ребёнком не принятым, избегаемым, чужим среди тех, кто должны быть своими, и не понимать причины. И он не уверен, что будь он на месте Локи, веками живя в этом бесконечном кругу желания быть принятым, но постоянно становясь отвергнутым, он смог бы поступать не так как Локи.       – Хёд был старшим и ощутил на себе изменения в положение брата куда сильнее, чем сам Бальдер, а тот был ведомым им. Поэтому когда Хёд заговорил о том, что Тора нужно заманить в ловушку, я не смог оставаться в стороне, – Локи вернулся обратно и сел на одну ступень выше Старка, – К тому моменту Бальдера уже мучили кошмарные сны, что подстегнуло Хёда к скорейшим действиям. Моя ма..Фригга попросила Одина узнать почему Бальдеру сняться такие ужасные сны. Мне казалось, что это его разум сопротивляется плану брата, всё же Бальдер не был кровожадным, скорее льстивым и глуповатым.       Один нашёл колдунью, которая рассказала ему о том, что Бальдера ждёт неминуемая смерть и это ничего не сможет изменить. Фригга, узнав об этом, облетела на крыльях Фрейи все девять миров и взяла клятву истинного имени со всего живого и не живого, чтобы то не смогло причинить вред Бальдеру. Это самая сильная клятва: называя своё имя кому-то, ты остаёшься привязанным к нему до окончания условий, а чаще и вовсе навеки. Но спросить клятву имени, не открывая своего нельзя. И собирая обещания со всего со всего живого и мертвого, Фригга привязывала себя к каждому обещанием выполнить из просьбу, как только они попросят. У неё было.. – Локи затихает и поджимает губы, – слишком доброе сердце. Но она упустила омелу, что недавно выросла на одном из горных склонов близ Вальхаллы.       – Облетела все девять миров, – удивлённо выдохнул Старк. Локи качнул головой в ответ.       – Сердце матери способно на многое. А сердце королевы-матери способно почти на всё, – в полголоса произнёс он это, словно не желая вырываться из контекста и не пускать ещё больше своих чувств в истории. Молчание, после слов о матери, продлилось не долго и Локи продолжил рассказ.       – В тот день, когда Бальдер умер, был пир. Все праздновали и чествовали Бальдера, который буквально был бессмертным, лишь старость могла теперь забрать его. А с золотыми яблоками Идунн и она была ему не страшна. И как ты понимаешь, с таким преимуществом, ничего бы не помешало Хёду исполнить свой план, ведь Бальдер мог теперь войти в огонь и не сгореть, а Тор всё ещё был уязвим, пусть и не настолько, как смертный. – И что ты сделал? – Тони повернулся к нему в бок, чтобы лучше видеть, но тут же зажмурился от натянувшейся в шрамах кожи. Семертный.       – Асы бросали в Бальдера мечи, стреляли горящими стрелами, травили ядами, но всё ему было нипочём. Ни одной царапины или удушья от яда. Тогда я ушёл из замка и нашёл ту самую омелу. Единственное растение из всех существующих, что не было связано клятвой с королевой Фригг. Когда я вернулся все уже достаточно набрались, моё отсутствие никто даже не заметил. Тогда, присоединившись к общему веселью я бросил пару раз свои ножи в Бальдера и положил веточку омелы в ящик с дротиками, смазанными ядом. Они метали дротики и те падали, даже не касаясь его кожи, а ведь у ядов лишь одна цель – убить. Но когда слепец Хёд, не без моей помощи, взял в руки омелу – та пронзила своей тонкой острой веткой одежды, кожу и сердце Бальдера.       – Красивая месть, – Тони внимательно смотрел на Локи, пока тот, облизнув губы, поднял взгляд к нему, – Но ты отомстил за то, что ещё не произошло.       – Думаешь, стоило дождаться, пока Тора убили бы, а Фригга умирала от горя, запуская лодку с ним по Гьёлль?       – А разве она не горевала по Бальдеру?       Тони видел нежелание Локи отвечать на этот вопрос. На его лице были и обида, и зависть. Будто он не верил, что его мать могла бы горевать по нему, и завидовал её пролитым слезам о Бальдере. Он понимал как это ревновать того, кто должен быть самым близким к тому, кто даже никогда не был родным.       — Горевала, конечно, но не долго. Один не смог выдержать её слёз и забрал Бальдера из мира мёртвых.       — Что это за фокусы такие, разве так можно?       — Нет, если говорить о других, но для Одина было возможно всё, он никогда не стеснял себя рамками законов, особенно тех, что написал сам.       — Но если он так сделал, то почему не мог бы так же поступить и с Тортом, если бы план Хёда всё же сработал?       — Никто не думал о том, что он способен на такое, что он будет делать это, — Локи пожимает плечами, — К тому же смерть Тора точно была бы во время битвы, это значит, что путь в Вальхаллу был бы для него открыт. Как бы ни хотел хитрить Хёд, для асов есть определённые нормы морали, и понятие о бесславной смерть. Из Вальхаллы никого не забирают, она близка в понятие к вашему раю, хотя я не сказал бы, что бесконечный пир похож на идеальный способ провести вечность.       — Тут бы я поспорил, особенно, если в вашем раю отсутствует похмельем, — возразил Тони, чем вызвал едва заметную улыбку в уголках губ Локи.       — Даже если и так, я рассказывал это не для этого.       — Дротики не долетающие до кожи, яды не способные убить, и лишь одна маленькая веточка того, что не дало клятву истинного имени.       — Всё верно. Та клятва именем, что была создана Фриггой, была разрушена после смерти Бальдера, это было выполненное условие договора — никто и ничто заключившее с королевой Асгарда не причинило вреда Бальдеру.       — Хорошо, — Тони поднимается рывком и делает неровные хромающие шаги, спускаясь вниз по ступеням, — Это подходит нам и ситуации. Так что я готов дать тебе непреложный обет. Ты мой Снейп, а я твоя Нарцисса Малфой. Что нужно сделать? К сожалению, волшебная палочка осталась в моей мантии в Хогвартсе.       – Умудряешься шутить даже сейчас отдавая власть над своей жизнью коварному богу? – Тони кажется, что этот вопрос Локи должен быть сопровождён его улыбкой, но той нет даже в глазах, – Нужно обговорить условия, прежде чем приступать к клятве.       – Ты не убиваешь меня, я не убиваю тебя. Мы помогаем друг другу. На мой взгляд отличные условия, – пожимает он плечами, глядя как Локи поднимается на ноги, теперь, стоя на ступенях, возвышаясь над Старком ещё сильнее.       – И всё?       – Ни при каких условиях ты не причиняешь вред моим близким, – Локи соглашается кивком, – Что попросишь взамен?       — Не открывай моего местонахождения ни для кого, пока сам не решу показаться. И не нарушаешь моего личного пространства настолько, насколько позволяет наша связь.       — Звучит двусмысленно, особенно та часть про нашу связь, — подмигивает, тяжело переступая с ноги на ногу, — И не то, чтобы я собирался, но подходит, — он всё смотрит на Локи, не отрывая взгляда и когда он медленно спускается к нему.       — Ты не препятствуешь моим способам достижения нашей цели, я же не препятствую твоим.       — Отлично, но мы максимально стараемся избежать лишних жертв.       — Мне нравится то, как звучит «лишних».       — Локи, — с укоризною произносит он, на что бог весело кривит губы.       — Я не альтруист, Энтони, но я согласен на это условие. К слову, ты должен будешь сделать устройство, что скроет меня от глаз УВИ и отдашь мне.       — Если я успею его закончить, — поправляет Тони, а Локи улыбается, почти как тогда, стоя в его гостиной в башне много лет назад.       — О, ты успеешь.       — В таком случае тебе придется провести меня до того места, где это, — Старк указывает на свой висок, — И это, — ладонь ложиться на центр груди, — Смогут перекинуть на жёсткий диск и отправить ближайшим рейсом на Землю.       — Если ты не успеешь сотворить своё устройство до того, как Хельхейм примет тебя, твоё сознание должно будет завершить его.       — Оно сможет, если мы найдём способ как наделить коды моей памяти жизнью.       — Это в моих интересах, — мягко отвечает Локи.       — Как и в моих, сохранить твою царственную задницу целой и невредимой.       — Остаётся лишь завершить сделку. Назови своё имя, Старк.       — Тони Старк, кажется ты уже в курсе, как меня зовут.       — Нет, назови своё истинное имя, Старк.       — Энтони Эдвард Старк, — нахмурившись говорит он, видя, что Локи то ли расстроен, то ли раздражен сказанным, — Что значит это понятие — истинное имя?       — То имя, что храниться в тайне и становится таким же сокровищем жизни как сердце или кровь. Оно как оберег — защищает, и лучше всего говорит о том, кто ты такой. Его дают через год после рождения, когда становится понятен характер ребёнка и учат его никому не произносить своего истинного имени, чтобы не стать связанным с ним. Животные, растения, стихии, рождаются сразу же, зная его. Это доступно только самым стильным сейдконам.       — Такой была твоя мама, — почти прошептал Тони.       — У вас смертных даже истинного имени больше нет, — будто не замечая его фразы продолжает Локи.       — Самое близкое к этому описание, то имя, что нам дают во время христианского крещения. Но оно скорее считается защитой от святого, в честь которого дают имя, к характеру особенно не относится. Для этого, как ты любишь говорить, смертные, используют гороскопы камней, цветов, зодиака. Я, кстати, близнецы, говорят, идеальный представитель этого знака, — со смешком завершая, Тони смотрит сначала себе под ноги, затем поднимается взглядом по сапогам и брюкам Локи, пока не доходит до его глаз.       — Это ересь.       — Заметь, я даже не спорю, — замолкает ненадолго, — В таком случае моё истинное имя Эдвард, но ты отверг его.       — Оно не твоё.       — Конечно не моё, это имя дано в честь брата моего отца.       — О чем я и говорю, у тебя нет истинного имени.       — Всё, сделка отменяется и можем расходиться по домам? — Тони чувствует неприятный ком ниже ключиц, он горячий и подкатывает к горлу, так что зубы сводит. Это такое жалкое ощущение, он будто снова пятилетний Тони, который увидел на столе отца новый механизм, но и уже почти дотянулся до неё, но его с силой оттаскивают от стола и выгоняют из мастерской. То, что было нужно и важно уже так близко, но это отнимают быстро и беспощадно.       Глубоко задумавшись, Тони вздрагивает на следующие слова Локи.       — Тебе придётся взять его.       — И кто же мне его даст?       — Я.       — Будешь моей феей крёстной? — смешливо потянул он, жар из груди так же неожиданно тает в груди, как появился до этого. Локи же предпочитает не отвечать, сложив руки на груди, — И каким же именем ты меня одаришь?       Бог щурится, а после и вовсе закрывает глаза, будто погружаясь в раздумья. Вся ситуация Тони вдруг кажется абсурдной и смешной. Вот они стоят на крыше умирающий смертный и Бог в бегах. Стоят на том же месте, откуда однажды начиналась их история. По правде сказать первое знакомство их было всё же в Германии, но побыть наедине им удалось только здесь в его башне, посреди разрушенного Нью-Йорка.       А теперь они стоят достаточно близко, чтобы можно было с сомнение говорить о личных границах, хотя, в их случае личные границы уже стёрлись, стоило Локи появится, а Старку понять, что теперь они связаны от глаз УВИ. Собираются заключить сделку, а прежде Тони дадут новое имя. Истинное имя. Это должно было бы звучать звучать важно и сакрально, но всё, что сейчас приходит ему на ум — образ Рафики, держащего Симбу на вытянутых руках. Тони не сомневался, что у Локи вполне бы хватило сил, чтобы поднять его подмышки и подержать в воздухе на самом краю башни. За горло вот уже успел подержать.       — Вермунд.       — Что?       — Твоё истинное имя Вермунд, — заключил Локи.       — Интересно звучит, конечно, может, расскажешь мне, что оно значит и почему именно оно?       — Тебе настолько любопытно?       — Неужели, ты считаешь, что любопытство это порок? — Локи устало прикрывает глаза, что вызывает довольную улыбку у Старка. Да, определенно, ему нравится доводить Локи до таких простых человеческих реакций как раздражение негодование на лице.       — У меня не было возможности дать тебе это имя по правилам после твоего рождения, но, в этом есть небольшое преимущество, теперь я знаю о твоём характере и судьбе гораздо больше, чем родители знают о годовалом ребёнке.       — И всё же это не объясняет его значения, — Локи пожимает плечами, едва улыбаясь уголками губ, — Хорошо, не хочешь говорить, я всё равно узнаю сам. Твоё имя?       — Ульв.