Взрасти свой сад

      — Отец...       Ванцзи перевел безразличный взгляд от собственноручно вырезанной таблички с именем Вэй Ина на юношу, отметил, что у Сычжуя совсем покраснели и заплыли от слез глаза, ему бы умыться... Потом внезапно понял, как тот к нему обратился, стылый ком в груди чуть-чуть потеплел: Сычжуй к нему так обращался теперь редко и только наедине, не желая распалять конфликт с дядей, который и без того в штыки принял усыновление, и к Сычжую первое время придирался хуже, чем когда-то к... Вэй Ину.       — Отец! Тебе нужно поесть и попить. Прошу, я все принес...       Ни есть, ни пить, ни дышать Ванцзи не хотелось, только лечь и закрыть глаза навсегда. Он бы давно уже бросился на меч или перерезал себе горло струной, но брат забрал Бичэнь и Ванцзи, взял с него слово, что он не станет пытаться покончить с собой. Он и не пытался — он целенаправленно к этому шел, отказываясь от пищи и воды. К сожалению, тело заклинателя намного выносливее тела обычного человека.       — Учитель Вэй... А-нян когда-то сказал, — слова Сычжуя прервались приглушенным рыданием, но юноша справился с собой и продолжил: — сказал, что на самом деле миров множество, и есть даже те, где нет нас, или мы совсем другие. Он сказал, что... Что наверняка как-то можно попасть из одного в другой, но только в тот, где нет и никогда не было нас... Отец...       Лань Ванцзи повернул голову и требовательно посмотрел на него.       — Я больше ничего не знаю, отец. Тот разговор... его прервали, а больше об этом мы не говорили.       Ванцзи чуть заметно кивнул и поднялся с колен у импровизированного алтаря. Его слегка шатнуло, но более он ничем не показал своей слабости. Подошел к столу, сел в пристойную позу и принялся есть, сперва выпив полчашки совсем легкого бульона, чтобы напомнить желудку, что он все еще есть в этом теле.       Вэй Ин никогда не бросал слов на ветер. Обещал найти управу на Вэнь — и создал Тигриную печать. Обещал вернуть сознание мертвецу — и сделал это. Наверное, если бы Ванцзи был умнее и получил его обещание быть всегда рядом, все пошло бы не так. Но теперь... Теперь у него была надежда. Если он разгадает, как отыскать или создать переход в мир, где есть Вэй Ин, но нет его, Ванцзи, они смогут снова быть вместе. И он больше не будет молчать. Больше не сделает ошибку и не отпустит свое счастье из рук.       

***

      Цзинъи задергал его за рукав, когда уже отошли от цзинши достаточно далеко, и только потому Сычжуй повернул к нему голову, вскидывая бровь, говори, мол.       — Шисюн, а учитель Вэй в самом деле такое говорил? А когда? Почему я не слышал?       — Подслушивал?       — Да вот еще! Просто я же на крыльце остался, а ты двери не затворил до конца и говорил громко...       — Лань Цзинъи, — тяжело уронил Сычжуй, и друг прижух и словно съежился: он еще никогда не слышал такой его голос, дядя Нин называл его «голос Вэнь» и говорил, что это наследие старшей крови Вэнь, редкость для тех, кто жил в Цзычани. И именно им Сычжуй продолжил давить, требуя подчинения:       — Сейчас ты дашь мне самую страшную клятву, что услышанное никак и никому не передашь.       Конечно, Цзинъи согласился. Его бы собственное любопытство сожрало, если б нет.       — Учитель Вэй никогда не говорил таких слов. Это все — про множество миров — придумал я сам. Просто я уже потерял слишком многих и не могу позволить себе потерять еще и отца. Ему нужна цель, надежда, и тогда он будет жить. Даже если на бесплодные поиски уйдет вся его жизнь — он все равно будет искать способ... — рыдание снова сдавило горло, и Сычжуй с трудом сглотнул соленый ком, продолжая: — Мы будем искать способ, чтобы найти учителя Вэй. Его душа не должна была рассеяться. Он вообще не должен был умирать, раз уж повезло возродиться. Они должны были быть вместе и счастливы...       Из-за кустов темной бесшумной тенью выступил Вэнь Нин. Сычжуй сам провел его в Облачные Глубины: после того, как живой мертвец сразился с олютевшим трупом Не Минцзюэ, на его теле остались ужасные повреждения, и их следовало исправить. Времени у Сычжуя было не так уж и много, чтоб успеть все сделать за раз, и тем более его не хватало на шараханье за границы резиденции. Так что дядя Нин пока что обитал в домике на горечавковой поляне, о чем Сычжуй, конечно, не собирался никому говорить.       — А-Юань?       — У меня получилось, дядя Нин, — Сычжуй прильнул к его холодному жесткому телу и позволил себе наконец расплакаться.       — Значит, будем искать. Я верю, что все, что когда-то было придумано нами или увидено во сне, где-то есть. Может быть, и твои миры, где нет нас, но есть молодой господин Вэй, тоже правда.       Сычжуй очень хотел в это верить. Он очень хотел однажды открыть глаза в таком мире и увидеть, как снова теплым медом полнится взгляд человека, который стал ему родителем и воспитателем. И снова услышать звонкий смешливый голос, который слышал во снах, даже в невнятных кошмарах, что рассеивались от него скорее, нежели от священных сутр. Он хотел семью, и если ради нее придется придумать целый мир — или тысячи миров — он придумает.