приятно познакомиться

      Город засыпает, и просыпается ужас, уставший весь день прятаться в его тени. Крики зараженных уже привычны, но все равно каждый раз это надрывное клокотанье заставляет пульс учащаться. Тем более Эйден давно не был в поселениях, а тут целый город. Последний город. И зараженные здесь явно опаснее, чем их вялые собратья, редко разбросанные по лесам.       Эйдена успокаивало то, что Спайк вышагивал рядом, и выглядел он совершенно беспечно. С ним безопасно. Старший пилигрим сам вызвался отправиться с парнем в Вилледор. У него, конечно, свои цели, о которых он почему-то умалчивает, но Эйден для них не требуется, так что его это не волнует. Парень просто принимает помощь, когда она ему нужна, не спрашивая лишнего.       Слух стал различать помимо далеких криков… музыку? Определенно, музыку. И звучала она совсем рядом, будто стоило просто завернуть за угол и наткнуться на ее источник.       Свет мощных УФ-ламп ударил по глазам. Эйден прищурился и разглядел двухэтажное покосившееся здание. Насколько он успел заметить, то в городе такие развалины в меньшинстве, что, честно говоря, удивляло. На входе толпились люди, некоторые из них, будучи нетрезвыми, пародировали наклон дома. Вместе с лампами, замыкаясь, горела старая неоновая вывеска, создавая какую-то странную, не знакомую ранее атмосферу. Это бар.       Не так пилигрим представлял себе место назначения, и слабые подозрения начали зарождаться в его голове. Эйден кинул вопросительный взгляд на Спайка, который только улыбнулся ему и юркнул внутрь, пока парень не успел и слова сказать.       Эйден задержался на входе, запутавшись в свисающих с потолка кусках тяжелой ткани, которая сильно пахла пылью, отчего неприятно защекотало в носу. Парень раздраженно отшвырнул рукой лоскут и обернулся, почесав нос. Странная конструкция, конечно, но, когда двери нет, выбирать не приходится.       Шагнув назад, пилигрим тут же влетел в какого-то мужчину. Просыпав парочку извинений, парень сконфуженно начал двигаться к подобию барной стойки, теперь внимательно следя за тем, куда он идет.       «Пиздец», — тихо сказал Эйден, усаживаясь на стул, не вызывающий доверия к своей устойчивости.       Спайк, болтающий с кем-то под лестницей, обнаружился голубыми глазами быстро. Эйден думал, что мужчина подойдет, но он вдруг стал подниматься на второй этаж. В голове звякнул счетчик. Теперь в распоряжении Эйдена неизвестно сколько свободного времени и можно потратить его на изучение обстановки.        Гирлянды, где горели только желтые лампочки, перемигивались, отбрасывая свои тусклые круглые ореолы на темные стены. Рассохшиеся от времени деревянные столики, расставленные по небольшому залу. В темноте они бы показались зараженными, которые, скрючившись, покачивались, ожидая тебя за углом, пока ты исследуешь здание. Людей было не очень много. Даже у стойки вместе с Эйденом сидел всего один человек, зарывшись руками в свои волосы. Его губы шевелились, он явно что-то говорил самому себе, может, думая, что его кто-то слушает. Как-то тоскливо. Это место — явная попытка вернуть хоть что-то, принадлежавшее навсегда покинувшему жизнь прошлому. Но запах руин городов, заброшенных заправок, поросших изумрудом мха, проржавевших до основания машин, годных только для ловушек, и улетучившейся последней надежды слишком прочно въелся.       Парню казалось, что исправные генераторы — редкость, тем более в условиях города, но, как видно, он ошибался. Хотя он не знает всей ситуации. Вдруг тут была развязана целая гражданская война за право слушать музыку и глядеть на желтые лампочки в этом захолустье. Люди всегда хотят жить, даже если жизнь становится непрерывной борьбой за ресурсы.       На стенах висели упаковки с компакт-дисками, поблескивающими в ультрафиолете. Эйден видел их раньше, но не знал, как их использовать. Сейчас он чувствовал себя отрезанным от цивилизации дикарем, глядя, как человек меняет их в проигрывателе, и из старых колонок начинают литься другие песни. Интересно, в каком году эта музыка была популярной? Когда люди впервые выходили на танцполы и дергались, как сейчас, в подобии танца под эти песни? Вопросов в голове пилигрима было много, и с каждой секундой их становилось только больше.       — Эй, хочешь что-нибудь? — перекрикивая бьющую по ушам музыку, спросил светловолосый мужчина, перегнувшийся через стойку. Эйден поклясться готов, что секунду назад его там не было.       — Э, — парень замялся, потому что пить совершенно не планировал, но одна кружка могла скрасить его ожидание, так что он спросил: — Пиво есть?       Человек, играющий роль бармена, как-то странно усмехнулся, протирая поколотый бокал. Эйден кинул взгляд на его руки, усыпанные татуировками, контуры которых посерели и расплылись.       — Ты ведь нездешний? — все с той же усмешкой. И не дав пилигриму ответить, потому что вопрос был чисто риторическим, он сказал: — Пива нет, но есть кое-что получше.       Быстро открутив крышку с какой-то мутной бутылки, обмотанной тряпкой, на которую стекало зеленоватое содержимое, мужчина поставил перед Эйденом стопку. Он закусил губу, глядя как неуверенно парень подтолкнул ее к себе.       Запах был специфический, словно просроченный сироп от кашля, смешанный со спиртом.       — Что это?       — Пей, не раздумывая, — проигнорировав вопрос, дал совет мужчина и только насторожил этим. Такие слова всегда не к добру. — За счет заведения.       Эйден резко выдохнул на всякий случай и опрокинул непривлекательное пойло себе в рот. Парень не сразу проглотил жидкость, не ожидав такого ужасного вкуса и что она окажется какой-то вязкой, так что ему пришлось побороться с рвотным рефлексом. Наконец проглотив, он закашлялся. Что за дрянь?! Язык жгло как после бензина: это ощущение пилигрим прекрасно запомнил из-за одного инцидента.       — Ну как? Еще налить?       — Нет, спасибо, — прохрипел Эйден, отрицательно помотав головой. Он напрочь не хотел замечать издевку в голосе бармена.       Кажется, парень только что прошел своего рода обряд посвящения или просто издевательства над новичком. Тут как посмотреть. Но как ни посмотри — с позором на сегодня покончено. Хорошо, что это видел только один человек. Правда Эйден не знал, что за ним с самого начала из угла наблюдала пара карих глаз, пока их обладатель тихо посмеивался с произошедшего.       На плечо еще немного покашливающего Эйдена легла рука. Неужели!       — Ты обманул меня? — повернувшись к Спайку, спросил Эйден.       — С чего ты взял? — удивился старший. — Я как раз сейчас узнавал информацию.       — Ты сказал, что я встречусь с информатором здесь сам. И что-то я его не вижу, — с недоверием сказал Эйден.       — Встретишься. Только я не сказал, когда. Он придет под утро.       — Спайк… — Эйден даже оторопел.       — Так вышло. Но я же не соврал тебе, — Спайк улыбнулся и похлопал парня по плечу. — Времени до утра навалом, поэтому советую искать себе занятие. Я вот нашел, — Эйден только сейчас обратил внимание, что за спиной мужчины стояла девушка, которая, не довольная ожиданием, сложила на груди руки. И когда этот проныра только успел…       Спайк подмигнул Эйдену, бросив «не скучай», и, приобняв свою даму за талию, неспешно стал удаляться на все тот же злосчастный второй этаж.       В громкой музыке растворилось отправленное Спайку в спину «мудак». Мужчина даже не обернулся, но Эйден уверен, что по затылку ему прилетела эта весточка. Проводив пару взглядом, парень тяжело вздохнул. Настроение у него пошло по наклонной.       Эйдену не нравились подобные места. Он не был против иногда повеселиться и отвлечься от тусклой действительности, пропустив пару стаканчиков чего-то горячительного, возможно даже в неплохой компании. Но компании нет, и, как правило, именно такие места были пропитаны духом обиженной ненависти. Одно неправильно понятое или неоднозначно расцененное слово, и в руках сразу появится кусок трубы, готовый кроваво пересчитать зубы. К чужакам и подавно здесь относятся с особой настороженностью. А Эйден вообще пилигрим… Это обстоятельство как черная метка.       Возможно, Эйден просто нагнетает, и ничего плохого не случится, но все равно Спайк поступил по-уебански, оставив его одного. Шутка бармена — сущий пустяк по сравнению с тем фактом, что люди, которым нечего терять, страшно упиваются этим. И по совместительству страшно упиваются алкоголем (или чем придется), будучи в отчаянии. Их празднование часто заканчивается вместе с их жизнью. И как не раз это бывало — Эйдену не счастливилось оказываться в эпицентре пьяных разборок.       Пилигрим то и дело бросал взгляд на вход. Если сначала казалось, что людей здесь крайне мало, то сейчас они постепенно начали заполнять зал, забиваясь в каждый уголок. Радовало, что место рядом все еще пустовало.       — Могу я тебя угостить?       Эйден чуть не вздрогнул: так глубоко он погрузился в собственные невеселые мысли. И слова, прозвучавшие над самым ухом, спровоцировали стайку мурашек, пробежавшую вдоль позвоночника. Конечно, это вынужденная мера в условиях всеобщей громкости, но все же…       На соседний стул бодро приземлился темноволосый мужчина. Вот и радость подошла к концу. Эйден окинул его беглым взглядом. Из раза в раз штопанная одежда, накидка, держащаяся на честном слове, яркий желтый мешок, сброшенный на пол. В целом, обычный облик выжившего, но чуть поживее, по сравнению с остальной здешней публикой. На загорелом лице выделялись карие смеющиеся глаза, отражающие перемигивание лампочек. Розовеющий шрам на брови, родинка на правой щеке и улыбка.       Предложение незнакомца вызвало странное ощущение, не сказать, что приятное. И пить парню больше ничего здесь не хотелось. Даже если бы предложили воды, то Эйден бы отказался. Вода с бензином — удовольствие такое себе.       Мужчина лишь тихо засмеялся, увидев такую реакцию. Эйден в его глазах наверняка выглядел как нахохлившийся птенец.       — Расслабься, отрабатывать не придется. Просто хочу выпить с кем-нибудь.       Эйден пропустил мимо ушей первую фразу. Он отметил про себя, что все это время правда был напряжен. Парень вздохнул, еще раз оглядев мужчину, и, немного поколебавшись, согласно кивнул. Он сам не понял, зачем это сделал. Отказаться было бы надежнее. Но как будто если он уцепится за одного конкретного человека, то не будет так выделяться из толпы. И вряд ли кто-то еще захочет с ним связаться.       — Генри, будь добр, — темноволосый мужчина обратился к бармену, который явно был от этого не в восторге. — Запишешь в долг. — Генри только хмыкнул, пробурчав что-то себе под нос, но выудил из-под стойки бутылку с чем-то рыжеватым внутри.       Мужчина довольно улыбнулся и, похлопав по карманам, отыскал потрепанную пачку сигарет.       — Не против? — он вопросительно глянул на Эйдена. Тот, естественно, был не против и мотнул головой в отказе, когда к нему приглашающе потянулась одна сигарета.       Мужчина закурил и медленно выпустил дым вверх, чуть запрокинув голову. Эйден проследил взглядом за серыми завитками, уходящими в потолок.       — Я тебя не знаю, — карие глаза встретились с голубыми.       Пилигрим хмыкнул.       — Это нормальная практика для незнакомцев.       — Малыш, я пытаюсь завязать разговор, — сбросив пепел в подставленную барменом жестяную банку, сказал мужчина. Эйдена едва не передернуло от этой фамильярности. — Сложно быть незнакомцами в единственном городе, согласись. Уж поверь, я бы тебя запомнил.       От этого человека исходила какая-то непонятная энергетика. Явно не враждебная, но и доверять ему как-то не хотелось. Плут. Зажатая в зубах сигарета, самодовольная ухмылка и пальцы в пластырях, постукивающие над «пепельницей». Еще немного напрягало, что приходилось каждый раз придвигаться ближе, чтобы услышать что-то или сказать.       — Я Эйден.       Мужчина откупорил бутылку, и этот звук даже перебил музыку. Жидкость перекочевала на дно бокала, который прокатился по стойке, пока его не остановила рука Эйдена.       — А регалии какие-то имеются? Значок пилигрима, например? — мужчина спрятал хитрую улыбку за поколотым стеклом. Парень молча наблюдал, как он пьет. В нерешительности поболтав своим бокалом, словно облизав выпивкой края, он последовал его примеру. Спасибо, что это не ужасно. Второго раза Эйден бы не вынес, и ворчащему Генри пришлось бы усиленно натирать барную стойку после.       — Я просто Эйден. — Отрезал парень и поморщился, когда ему в лицо полетел дым.       Блестящие карие глаза медленно изучали его, пока их обладатель затягивался. Сигарета быстро тлела, отлетая серыми кусочками на одежду. Эйдену под этим взглядом стало некомфортно.       — А я просто Хакон, — сделав последнюю затяжку, мужчина потушил сигарету и снова потянулся к бутылке, но остановился, когда увидел протянутую ладонь пилигрима. Парень был уверен, что в этой усмешке он прочитал мысль, с которой мужчина пожал ему руку.       — У тебя нет биомаркера? — Хакон немного развернул их ладони, оглядывая руку Эйдена.       — Что? — после небольшой паузы спросил парень, следя за движениями.       Мужчина обернулся, проверяя, не слушает ли их кто-то.       — Эта штука позволяет следить за развитием болезни в темноте. — Он указал взглядом на свой биомаркер. — Тебе повезло, что здесь всем плевать. Но если ты собираешься оставаться в городе, то придется его раздобыть. И я могу помочь…       Так вот откуда ноги растут. Стоило бы догадаться, что это всего лишь подводка к какой-то сделке.       — Не за просто так, разумеется, — сказал Эйден, принимая новую порцию алкоголя, на этот раз объемнее.       — Я по натуре своей самаритянин, — Хакон поднес свой бокал, звонко чокнувшись.       «Сомневаюсь», — подумал Эйден, а сам усмехнулся.       — Но с этим мы разберемся позже, а пока давай хорошо проведем время, если ты не спешишь, конечно, — сказал Хакон и выпил. Бровь Эйдена поползла вверх на слове «мы». Как удивительно быстро расчерчивались границы взятия его в оборот. Парень усмехнулся, отметив про себя, что нужно быть осторожным и не забывать, зачем он здесь, и тоже выпил. Алкоголь приятным теплом расползался по пищеводу. Наверное, это какая-то ягодная настойка. В целом, все равно. Главное, что пить можно. Будь Эйден не таким растерянным, то пожурил бы себя за эти беспечные мысли.       — Слушай, — парень решил задать один из миллиарда вопросов, роившихся в его голове, — как тут все устроено? Неужели музыка не привлекает зараженных?       — О, — мужчина понимающе кивнул, — тут есть что-то типа охраны из местных. Они дежурят по очереди.       — И что, помогает? — пилигрим удивился. Перебить толпу, бегущую на звуки — занятие не из легких.       — Когда они не забывают о своих обязанностях, то вполне, — Хакон засмеялся. — Знаешь, на такую халупу раньше случались бы облавы. Сейчас их заменяют нашествия зомби.       Эйден веселья собеседника по этому поводу не разделял.       — Но я бы не зараженных опасался. Люди и сами могут чудить. И если мои подсчеты верны, то у нас впереди целый спокойный час, — мужчина взглянул на покрытый трещинами циферблат наручных часов, которые, потеряв свой ремешок, теперь прятались в нагрудном кармане.       — Что случится потом?       — Хотел сказать, что увидишь, но надеюсь, нет.       Эйден, не довольный таким ответом, поджал губы.       — Это в характере городских выдумывать ебаные шарады? — сказал парень, пряча последнее слово в бокале, но Хакон его расслышал и засмеялся.       — Есть такое, малыш.       Время медленно потекло за выпивкой, разговором и наблюдением за людьми, которые иногда выходили танцевать в центр зала. И танцы их делились, как правило, на два вида: ритмичные качания из стороны в сторону, к которым иногда прибавлялись элементы посложнее, и откровенные лапанья друг друга, едва не переходящие в публичный секс. Но никто не обращал внимания, все было нормально. Эйден не ханжа, но как-то это… Он старался не особо следить взглядом за подобными парочками.       Хакон отвечал на все, что спрашивал Эйден, не забывая подливать ему выпивку. Пилигрим расслабился, и мужчина рядом больше не вызывал негативных ощущений. Первое впечатление под влиянием привычной настороженности оказалось обманчивым. Парень не чувствовал, что напился, но мысли уже застилал легкий туман, заставляя чаще улыбаться. До утра и правда далеко, а если двигаться в таком темпе, то ничего страшного не случится. Ведь так?       У Эйдена хватило самообладания, чтобы отказаться от очередной предложенной сигареты. Урок, что лучше подобные вещи не мешать, был им когда-то успешно усвоен. А вот Хакон не прочь был подымить во время их увлекательной беседы. Он иногда задумчиво оглядывался на место, где стоял проигрыватель, когда ему нравилась песня, и подмечал это вслух. Иногда даже выдавал какие-то факты по типу: «А под нее я однажды…» Все-таки захмелевшего, но не осознающего это Эйдена (так как опьянение от легкого на вид алкоголя весьма коварно и подкрадывается неожиданно) совершенно не раздражали эти истории и даже заставляли посмеиваться. Иногда даже до собравшихся в уголках голубых глаз слез.       — Знаешь, Эйден, — помутневшие карие глаза ухватили улыбающееся лицо пилигрима, — я немного ошибся. Сорок семь минут.       — Чего?       Хакон резко притянул Эйдена к себе, и бутылка, летевшая прямо парню в голову, разбилась о стойку, забрав с собой другие стоящие там бутылки. Мокрые осколки разлетелись повсюду. На полу, смешиваясь с пылью, быстро расползались алкогольные лужи. Эйдена словно на миг оглушило, и тут же слух вернулся с осознанием, что он просто игнорировал постепенно нараставший на фоне шум. Явно началась какая-то потасовка. Все, как и предполагал Эйден в своем худшем мысленном раскладе вечера.       Генри, который только вернулся, отлучившись куда-то, живо перемахнул через барную стойку, прихватив биту, и полез в толпу, явно не желая спокойно разбираться, кто виновник. Получит любой, кто попадет в зону размаха.       Эйден чувствовал, как его сердце билось где-то в горле. Быстрая реакция Хакона, спасение его затылка и то, как мужчина, наблюдавший за толпой, крепко держал пилигрима за кофту, находясь совсем близко, — все это сложилось в сбившийся сердечный ритм. Хакон обернулся, встретившись с Эйденом взглядом, и спросил:       — Выйдем на улицу?       Парень ошарашенно кивнул. Пора бы свалить отсюда, пока им не прилетело. Жутко не хотелось стать участником напрасной битвы пьяных умов.       Хакон потащил Эйдена за собой. Парень понял, что у него заплетаются ноги, отчего поспевать за мужчиной было трудно. Хакон двигался не к тому выходу, через который сегодня вошел Эйден, а в противоположную сторону. Видимо, там был черный ход.       Толкнув тяжелую дверь, Хакон выволок за собой Эйдена, чувствовавшего себя тряпичной куклой, с которой можно делать все, что вздумается. Но все обиды на потом, сейчас важно другое.       Пилигрим огляделся. Маленький дворик с парочкой шелестящих деревьев. В окружающей густой темноте различалась постройка: полуразвалившийся сарай, который в данной обстановке выглядел благостным оазисом. Хакон направился туда, и Эйден поплелся за ним.       — А здесь безопасно?       — Да, сюда никто не придет. Генри не позволит крушить бар, поэтому выгонит всю ораву на улицу, не беспокойся, — сказал Хакон, усаживаясь на скрипнувшую тахту. Не сарай, а беседка какая-то. Эйден хмыкнул. Мужчина потянулся к темной стене и включил ультрафиолетовую лампу. Он явно здесь не впервые. И словно в подтверждение слов Хакона ветер донес с другой стороны людскую брань.       Эйден опустился рядом. Ночной воздух забрался своими холодными пальцами под воротник, дотронувшись до горячей кожи, и парень вздрогнул. Видимо, на улице действительно прохладно, если Эйден до сих пор это чувствует, учитывая, как горят его щеки. А может, он просто начал трезветь от этой беготни.       — Я тут успел захватить… — словно прочитав его мысли, Хакон достал из-за пазухи новую полную бутылку. Он подкинул склянку в руке, и она радостно булькнула. Мужчина, довольный собой, посмотрел на Эйдена, желая видеть его реакцию.       Парень тихо засмеялся, качая головой. Вот и второй проныра в его жизни.       — Впечатляет.       Хакон улыбнулся.       — Мои руки и не такое могут. На них одни положительные отзывы, — Хакон засмеялся и пихнул Эйдена в плечо. Парень смутился от этой шутки, и в голове пробежала матная строка по этому поводу.       — Хотелось бы тоже удивить тебя, достав стаканы, но, увы, — развел руками Эйден.       — Значит, придется так, — открученная крышка отлетела в темноту. Никто возражать не стал.       Было что-то интимное в предстоящей передаче бутылки из рук в руки, в случайном касании пальцами чужой кожи и тихом сопутствующем разговоре. Боковые стены сарая с большими щелями между досками приглушали окружающие звуки, а отсутствующая передняя стенка создавала впечатление большого экрана. Фильм, в реальном времени показывающий ночную жизнь города. Эйден чуть ли не болтал ногами, делая глотки и считая зацикленное подмигивание звезд, осевших на верхушках деревьев и отражавшихся в окнах пустых домов.       — Цикады сегодня очень громкие, давно такого не было. Обычно они только в жару разговорчивые, — карие глаза всматривались в темноту, туда, где кончался ультрафиолет, мешающий улавливать четкие городские образы.       — Подпевают, — тихо сказал Эйден и кивнул в сторону бара, из которого все это время продолжала доноситься музыка.       Хакон хмыкнул.       — И правда… Знаешь, это хорошая новость. Если музыка не прерывалась, то это значит, что никто не умер.       — Или умерли все, — сказал Эйден, сделав очередной глоток, и усмехнулся.       — Значит, мы остались вдвоем. Везде надо искать плюсы, — пожал плечами Хакон. По мрачности они друг друга стоят.       Луна начала заглядывать в сарай, добавляя свой дымчатый белый свет и намешивая лавандовый. Хакон повернулся и смотрел, как Эйден отпивает из бутылки. Холодный свет ложился на выступающие части лица, усеянные полосками давно заживших шрамов. В голубых глазах застыли отражения луны.       — Ты очень красивый, — сказал Хакон.       Эйден чуть не подавился, и, развернувшись лицом к мужчине, встретился с темными глазами, тоже поймавшими луну. Глупое пьяное сердце совершило кульбит от осознания, что это, вроде как, не шутка.       — Это что, флирт? — Эйден отвел взгляд, стараясь сдержать улыбку. К щекам прилил жар.       — Вообще-то да. Рад, что ты заметил, — парень не видел лица Хакона, но понял, что он улыбается.       Эйдена не смущало, что почему-то пьет только он один. А вот эти слова смущали. Он чувствовал себя дураком с учащенным сердцебиением. Парень снова приложился к бутылке, чтобы не ответить чего-то глупого.       Хакон прислушался. Выкроив слова приятной песни, он тихо напел их.       — Потанцуем?       Эйден посмотрел на протянутую руку, с которой предусмотрительно стянули твердую перчатку. Пальцы в пластырях призывно пошевелились. Пилигрим закусил губу, раздумывая. Это очевидно какая-то иллюзия, подкинутая ему нетрезвым мозгом, но в ней ладонь Хакона оказалась такой теплой…       Мужчина потянул парня на себя, выводя из сарая и вырывая из власти фиолетового. Прохлада тут же щипнула за горящие уши, и луна, дергая за серебряные нити, стала управлять двумя фигурами, которые медленно задвигались в такт музыке.       Эйден почти запаниковал. Он ни разу в жизни не танцевал с кем-то, так что не представлял, что делать. В теории и любопытном наблюдении за другими это казалось чем-то совсем легким, но подстроиться под другого человека, слыша лишь стук собственного сердца в ушах, было задачей со звездочкой. Хакон крепко прижимал его к себе, направляя. Он точно знал, что делать.       Эйден не понял, кто первый потянулся за поцелуем, но чувствовал, как чужие теплые руки оглаживали его шею, потом спустились на спину, а его собственные руки были в черных волосах и сладостно их ерошили. Уже некоторое время хотелось это сделать. И сейчас рукам была дана полная свобода действий.       Эйден неумело двигал губами, вызывая у Хакона сладкую улыбку. Он пытался подражать движениям мужчины и стало получаться вполне неплохо, судя по тому, что Хакон с тихим стоном углубил поцелуй.       Движения рук, шарящих по телу, становились более раскованными и требовательными. Эйден тяжело дышал мужчине в губы, опаляя местами потрескавшуюся кожу, на которой блестела ниточка слюны.       Пальцы дразняще проскальзывали под ремень, касаясь нежной кожи живота. Эйдену стало безумно жарко. Парень закрыл глаза, чтобы все так не кружилось. Он буквально повис на Хаконе, запрокинув голову, когда он, покалывая щетиной, целовал его шею.       Эйден не сразу понял, что они пятились, не разрывая поцелуй. Сарай сотрясся и что-то в его глубине жалобно звякнуло, когда Хакон впечатал Эйдена в боковую стену, абсолютно точно вышибив из его легких весь воздух. Они словно пытались спрятаться от луны, не оставляющей попытки подглядеть.       В голове промелькнули обрывки осуждающих мыслей по поводу происходящего, но рука, которая поползла по ширинке, чуть сжимая плотную ткань штанов и отзывающееся на ласки тело под ней, быстро их заткнула. А Эйден тихо простонал от этой манипуляции. Громкое горячее дыхание в ухо сводило с ума, и внизу живота крутило с новой силой.       С уверенностью можно сказать, что пилигрим даже при самом странном раскладе вечера не мог предположить такого исхода. Но если эта ночь сама свернула к тому, что он будет стоять на коленях в жухлой траве, подставляя всего себя для рваных движений чужих бедер, совершенно неумело, но с рвением работая ртом до блядски поалевших губ, то так тому и быть. Спайк же сказал искать себе занятие — приказ исполнен.       — Эйден, — зашипела приглушенная тканью кармана рация.       Парень обреченно простонал.       — Блять…       Пилигрим впервые был так не рад услышать голос Спайка. Он снова выругался и полез за рацией. Хакон зализал последний укус на его шее и отстранился.       — Эйде-ен, — нетерпеливо протянули на том конце.       — Я здесь, — парень глянул на Хакона, который держал руки на его талии, все еще прижимая к себе, и старался выровнять дыхание глубокими размеренными вдохами-выдохами.       — Ты бегаешь, что ли? — Спайк усмехнулся.       — С чего ты взял?       — Запыхавшийся ты какой-то, — Хакон хмыкнул. Эйден шикнул на него. — Короче, дуй сюда. Он пришел.       — Ты говорил, что это будет под утро.       — Планы изменились. И... почему я не слышу в твоем голосе радости?       — Я счастлив, — буркнул Эйден и выключил рацию, виновато посмотрев на Хакона. — Мне пора, — грустно сказал парень. Мужчина выпустил его из рук и кивнул.       — Я уж понял. Жаль, конечно, — Хакон улыбнулся ему. Было тяжело разглядеть, но Эйден различил в темноте эту теплую улыбку. — Еще увидимся, малыш.       То ли Эйден сошел с ума, то ли все, что произошло, ему приснилось. Третьего варианта не дано. Нужно хотя бы пару минут постоять у двери, чтобы краска отхлынула от лица, и поправить штаны, спрятав под ремень свое возбуждение. Он оглянулся на Хакона, который, задрав голову, выискивал знакомые созвездия в ночном небе. Интересное вышло знакомство…