Мятные слёзы

***

      Жожо пару минут стоит в коридоре, приходя в себя. Трёт виски — алкогольный кайф стремительно сменяется головной болью. Небрежно сметнув основной мусор в мешок, Сергей идёт в ванную, чтобы привести себя в порядок. По крайней мере, он убеждает себя в этом, хотя сам прекрасно понимает, что просто тянет время. Он не был готов после всего, что успело случиться вечером, оставаться с Ваней наедине.       Он неторопливо водит зубной щеткой по уже давно чистым зубам. Смывает пену. Смотрит в зеркало — видок у него на редкость потрёпанный: кудряшки разворошены и смотрят в разные стороны, синяки плотно залегли под глазами, а сами глаза красные, как и щёки, от непрерывных широких улыбок, алкоголя и холода.       Жожо выходит из ванной, предварительно везде выключив свет. Зайдя в комнату, у него перехватывает дыхание. Дипинс, свернувшись на его кровати калачиком, крепко спит. Жожо даже слышит тихое сопение, которое умиляет его ещё больше.       Всё внутри переворачивается. Парень тихо выключает свет в комнате, оставляя лишь бледную подсветку. Он позволяет себе подойти поближе, присев на корточки перед лицом спящего. — Какой же ты красивый.. — шепчет Жожо.       Веки Вани немного дёргаются, что свидетельствует о крепком сне, а также о том, что Дипинс его не слышит.       Волосы наконец распались так, что видно всё лицо целиком, и Жожо бесцеремонно пользуется положением, разглядывая и запоминая ровные и аккуратные черты. Сейчас их разделяют всего десять несчастных сантиметров, но Жожо не может позволить себе большего. Он заботливо укрывает Ваню одеялом, с трудом отстранившись. Вьёт себе из оставшихся одеял и подушек подобие кровати и укладывается спать на полу, несмотря на то, что рядом с Дипинсом достаточно места и для него.       Внутри всё ещё горит от переизбытка чувств и эмоций. Сознание явно уже не вывозит этот вечер. Поэтому, как только Серёжа касается подушки, падает в сон.

***

      Кто-то, с силой трясущий плечо Серёжи, заставляет его разлепить глаза. Жожо не сразу вспоминает, где он, с кем, и что происходит. Но, по непроглядной темноте вокруг, предполагает, что сейчас примерно 3 часа ночи — Эй.. Ну эй.. Серёжа, ты совсем.. дурень что-ли? Ты чё.. на пол то лёг... Давай, лезь сюда, — от сказанных слов сердце Серёжи пропускает удар. Он явно различает в голосе неестественную невнятность, что свидетельствует о том, что Дипинс до сих пор не протрезвел после вечерних приключений. — Так ты же.. — пытается оправдаться и объяснить ситуацию Жожо, но рука Вани перестала трясти плечо и теперь настойчиво тянет его к себе на кровать. — Лезь давай, я ж тебя.. это.. не подниму. Давай, так и заболеть легко.. — продолжает гнуть своё Дипинс.       У Жожо не остаётся сил сопротивляться и он послушно забирается на кровать. От осознания того, что он сейчас лежит так близко к Ване, сносит крышу, но Сергей никак этого не показывает, примостившись на самом краю и почти с головой укутавшись в одеяло. — Вот видишь, как замёрз.. Давай, ползи сюда, — настаивает Дипинс хриплым голосом, и Жожо уже готов просто расплакаться от своей внутренней борьбы. «Так хочется сгребсти тебя в объятьях и зацеловать до смерти, но я, сука, просто не могу. Ты ж себя не контролируешь сейчас..» — с досадой проносится в голове Жожо.       Мысль о том, что Ваня может наутро пожалеть о своих словах и действиях, придаёт Серёже выдержки, поэтому он, вжимаясь в свое одеяло ещё сильнее, остаётся на месте даже тогда, когда Ваня начинает тянуть его рукой. — Ну Серёжа.. — резко дёргает он потерявшего бдительность Жожо, не рассчитав силы, и тот неожиданно для самого себя оказывается почти на середине кровати. — Нет, подожди, Вань, не.. — договорить ему не дали.       На спину опустилась тяжёлая рука, обхватив талию, и Жожо почувствовал её даже через одеяло. Из рта вырвался короткий, удивлённый вздох. — У тебя квартира такая пустая.. Особенно полы эти. Холодные такие, бетонные.. Точно ведь заболеешь, — продолжает мямлить Ваня куда-то в кудряшки, но Жожо почти не слышит. Сейчас всё его внимание приковано к чужой руке на спине, пальцы которой хаотично сжимаются или коротко проводят.       Ваня дотрагивается до подбородка кудрявого, вынуждая поднять голову и посмотреть в глаза. Жожо удивляется, но поддаётся, впиваясь изучающим взглядом в глаза напротив. — Эй, ты меня слушаешь вообще? — причитает Ваня.       У Серёжи чуть челюсть не упала. Впервые он видит в глазах Дипинса нечто, явно отличающееся от привычного холода. За туманным взглядом играют нотки теплоты, интереса и искренности, а лёгкие морщинки на переносице указывают на недовольство и возмущение. — Я тебя спросил, что ты вообще ешь, если у тебя в холодильнике полки пустые?       Жожо опять молчит. В голове как-то пусто, а подбородок всё ещё обжигает мягкое прикосновение холодных пальцев. — Ты и сам прекрасно знаешь, что такое жизнь студента — Но ты не студент — Но живу-то один       Ваня наконец опускает руку и хмурится: — Не вижу никакой связи..       С этими словами он утыкается носом в кудряшки и сильнее прижимает к себе Серёжу. Уже через несколько минут Пешков услышал, как друг мирно сопит в новом сне. «Надеюсь, в хорошем», — думает Жожо, и на глаза мгновенно выступают слёзы.       Солёные капли беззвучно падают на подушку одна за другой. Сердце разрывается то ли от боли, то ли от отчаяния, то ли вообще от радости — Жожо не понимал, да и уже не пытался понять. Тяжесть руки, еле уловимый запах чужих духов, тяжёлое сопение прямо в макушку — всё это временно. Жожо уже прокручивает в голове самые худшие сценарии, где его друг, отношения с которым он так старательно выстраивал и берёг, даже взглянуть на него не захочет. Хотелось «на прощание» хотя бы обнять в ответ, но руки не слушаются, сжимаясь в кулаки и до боли впиваясь ногтями в кожу.       Сергей понимает, что уже поздно искать виноватых, но всё равно ругает себя, что не остановился, когда ещё было не поздно. И чем больше ругает, тем сильнее сжимает челюсти, глотая слёзы в бесмолвном крике.       Он сам не знает, сколько ещё так проплакал, не помнит даже, как заснул. Только то, что привычно пожелал себе перед сном утром не проснуться.