Светлый праздник

      — Лидер! Лидер! Донесение из дальнего космоса! — Старскрим влетает в его кабинет, размахивая датападом.       Мегатрон вздыхает, оборачивается и с тоской смотрит на своего заместителя. Ну, в самом деле, что опять?! Стоит только наметить даже маленький отдых, не говоря уже о праздниках, случается очередное происшествие.       — Что опять? Квинтессоны? Юникрон? Биологическое заражение? — Воздушный командующий пакостно ухмыляется, но светится так, словно снова победил на турнире сикеров в Пустынном Море.       — Лучше! — Он вспыхивает подсветкой на крыльях, поставленной специально к празднику смены года и возвещает: — Автоботы, наконец, убились!       — Что? — Вождь десептиконов удивлённо мигает оптикой.       Сикер обходит массивный стол лидера, беззастенчиво садится тому на колени и углубляется в отчёт.       — Итак. Ты уже знаешь, что наши бравые защитники галактики от десептиконской угрозы в последние ворны усиленно искали Оллспарк — дела их стали таковы, что спасти фракцию автоботов от скорого исчезновения могло только божественное чудо. И представь себе, они все-таки нашли его следы на какой-то органической планете, где местные обитатели едва успели высунуться за пределы атмосферы, — Старскрим ухмыльнулся. — Явились к ним во всём пафосном блеске, как это Оптимус любит, толкнули речь и сколько-то местных циклов полировали им оптику, заливая масло в аудиосенсоры. Что-то там разнесли в процессе, куча жертв, — он проматывает данные, как незначительные, — откопали Негатор звёзд, нашли Матрицу Лидерства, подрались с одним из Тринадцати Праймов, разнесли местный спутник и стараниями Сентинела Прайма вытащили на орбиту разрушенный Кибертрон…       В общем, органики взбесились и устроили отстрел. Потом явился какой-то квинтессон — эпично прибили и его, чуть ли не камнями и палками… словом, не повезло органикам. И они, видимо, чтобы донести всё своё недовольство до автоботов, расстреляли и разобрали на запчасти Оптимуса Прайма. — Сикер топорщит крылья под бездумными поглаживаниями Мегатрона и заканчивает. — В общем, все, кто выжил из фракции алозначных идиотов, прячутся на планете, взирая на разобранную нашу родину на орбите. Шоквейв и Саундвейв шлют нам холо со снимками и предлагают добить ходячие куски белка орбитальной бомбардировкой — очень на квинтессонов повадками похожи, да и авти уже по лабораториям растаскивают.       — Значит Прайм дезактив? — после недолгого молчания задумчиво переспрашивает Мегатрон.       — Шлем и камеру искры, при желании, Шоквейв обещает выслать в качестве подарка к смене ворна.       — Ясно, — он откидывается в кресле и прикрывает глаза. — Печальный конец.       — Закономерный, — возражает крылатый, откладывая инфорамку на стол и опуская голову на широкое плечо Лорда.       — Может и так, — он ведёт широкой ладонью по белому крылу и вспоминает сапфировую оптику своего врага.       Врага, которого когда-то любил, потом ненавидел, под конец плюнув на попытки донести хоть что-то. После того, как Прайм выкинул Великую Искру с умирающего Кибертрона, он собрал всех десептиконов и велел собираться. Сначала хотел лететь искать, но искру что-то кольнуло и словно эхо донеслось — не стоит. Оллспарк ещё вернётся. Не бросит своих детей, идти за ним пока не надо.       И они оставили Кибертрон. Ушли, нашли новую планету и построили на ней свой мир. Воздвигли своими руками новый дом. И не пожалели, отрекаясь от бывших сородичей, наблюдая за их выкрутасами с дальнего конца галактики.       Автоботы искали их, желая «защитить» от десептиконов другие цивилизации, которые они обязательно бы захватили. Оптимус искренне полагал, что Мегатрон затаился, готовится к затяжной войне, копит силы. Ни десять орнов, ни тысяча не убедили его в бесперспективности этого занятия.       Автоботская разведка продолжала выискивать “десептиконских шпионов” на Кибертроне, пока тот полностью не был разрушен. Истощенную, проржавевшую скорлупу некогда родного мира покинули все, кто мог, оставив ее на откуп скраплетам, искроедам и рже.       Смотреть на это было горько. Больно, потому что когда-то Мегатрон думал, что они могут друг друга понять. Понять и привести их мир к лучшему.       — Ты опять думаешь об этом ржавоголовом? — Недовольно шипит Старскрим, впиваясь когтями в плечи и ёрзая на коленях. — Сколько можно?! Праздник, хорошие новости, а ты об упущенных возможностях сожалеешь! Забей на этого придурка!       — Хм, — Лидер открывает глаза и укоризненно смотрит на своего заместителя. — Ревнуешь, Звезда моя? — Усмехается он. — Не стоит. Мне просто стало его жаль.       — Отлично, — раздраженно кивнул сикер. — Пожалел и хватит! Он закончил тем, к чему стремился — бессмысленной смертью во славу непойми чего. — Он снова обнимает Мегатрона, опаляя шейные кабели горячим воздухом. — Скоро начнутся гуляния. И. Я. Хочу. Пойти. На. Них. С. Тобой. Оллмайти. Пару джооров без великого лидера ставка переживёт.       Конечно. Переживёт.       Мегатрон поворачивается к капризному сикеру с улыбкой и выждав для атмосферы пару кликов соглашается.       — Хорошо, — серебристые когти ласково перебирают тяжи под крыльями, проходясь лёгкой щекоткой по механизмам. — Дай мне немного времени закончить и я пойду с тобой, куда захочешь.       — На ярмарку. К тому красивому кристаллу Амианта на площади, который нашли при закладке фундамента новой лаборатории. Будем гулять, грызть ржавые палочки, пить искристый энергон и делать всё то, что положено делать влюблённым искрам в тех дурацких довоенных историях. Хочу.       — Значит, будем.              И как в старых, романтичных холо, снимаемых для элиты и тех, кто с ними, они ходили по праздничным улицам Чаара, украшенным цветными диодами, проблесками люминесцентной краски в строгих и практичных линиях города. Мегатрон держал за руку Старскрима, бережно сжимая тонкую ладонь своими грубыми пальцами, и не думал ни о чём другом, кроме сияющих глаз аэрокомандующего, разглядывавшего резные фигурки на прилавках и заглядывающегося на простые, но забавные и вкусные кусочки из структурированного энергона, распадающиеся захватывающим вкусом на глоссе.       Прошло много орн, но порой бывший шахтёр и гладиатор с трудом верил, что всего этого они достигли сами, и теперь действительно могут, как какой-нибудь элитарный класс, позволить себе радоваться красивым мелочам, наслаждаться праздниками. Что в свой заслуженный выходной, он может сесть и спокойно почитать что-то не связанное с войной, написать стихотворение или поэму, чтобы вечером шептать её своему возлюбленному, склоняясь низко-низко над его крыльями, проходясь невесомыми поцелуями по чувствительной поверхности.       Ведь больше никто не голодает. Не умирает от простейшей ржавой инфекции, не получая минимальной помощи. Никто не работает на износ до дезактива. У каждого есть дом, с хорошими условиями, у каждого есть работа, которую при желании можно сменить. Нет сенаторов, которые играют низшими классами из прихоти. Нет классов.       Есть только они сами и их заслуженный, выстраданный мир.       И на главной площади, рядом с высокой колонной серого камня с причудливыми вкраплениями цветной слюды, делающей ее похожей на звёздное небо, играет музыка. И можно не задумываясь, протянуть руку сикеру, чтобы кружиться с ним в незамысловатом, переливчатом ритме струн и барабанов.       А ночью, когда местное светило окончательно скроется за горизонтом, любоваться яркими звёздами и с замиранием искры отсчитывать минуты до праздничного фейерверка, никому не несущих ни смерти, ни боли, лишь яркие краски и искры, складывающиеся в причудливые фигуры.       Праздник смены ворна длится всего цикл, но ещё не меньше декады будут сверкать праздничные огни, вселяя радость и надежду на лучшее. Десептиконы отвоевали своё право на будущее и каким бы сложным оно ни было, сколько бы сил не потребуется ещё вложить, всё это будет не напрасно.       Они справятся. Даже без Оллспарка. И тем более без Прайма. Уже справились.       Под вспышками разноцветных огней и радостные крики собравшихся на улице, Мегатрон сжимает ладонь партнёра, прижимая к своей искре, вновь повторяя обещание, признание и клятву.       — Ты мои крылья. Всегда.       А на следующий день на главную площадь Чаара, чудом не задев и не повредив центр координации, жилые дома и маленькие праздничные лавки, прямо на праздничную колонну, разнеся её в пыль, падает священный куб Великой Искры.              — Простите, мой лорд. — Выражает свои соболезнования ошарашенному Мегатрону невозмутимый Шоквейв. — Из-за возмущения электромагнитных частот, спровоцированных Всеискрой, возможности предупредить Вас и планетарную оборону, не было.       К слову говоря, эта самая планетарная оборона даже не среагировала.       — Что произошло? — Предельно ровно спрашивает он, чувствуя, как отзывается предательской дрожью искра, накрывая запоздалым испугом.       Пожалуй, он слишком шокирован, чтобы воспринимать произошедшее слишком эмоционально.       — Цивилизация планеты, на которой был уничтожен Оллспарк, обнаружила колонны Космического моста на спутнике своего мира. И заполучив их в свои руки, принялась экспериментировать. Один из экспериментов привёл к взрыву планеты и абсорбции Великой Искры в ядре. — Равнодушный голос учёного зачитывает сухие строчки отчёта, словно с планшета. — За двое планетарных суток все присутствующие на планете трансформеры ощутили сильнейшее, подозреваю наведённое Оллспарком, неконтролируемое желание покинуть данный мир и удалиться от него на достаточное расстояние, сочтённое безопасным.       То есть, переведя с научного на общекибертронский, словили приступ всепоглощающего ужаса и удрали с планеты на всей доступной скорости и ресурсах. И добавить к этому в принципе нечего.       — Хорошо. — Мегатрон ловит в своём спокойствии оттенки чего-то истерического. — С этим разобрались. А это кто?       Он кивнул за спину бывшего сенатора, где в компании разнородных, незнакомых и очень молодых, едва ли не новозажжённых мехов, стоял более тёмный, но не менее похожий на него мех. Даже сильно придравшись, они бы могли считаться близнецами.       Вообще, его интересовала вся ватага почти-спарков во взрослых корпусах, приведённая учёным, но двойник всё же интересовал сильнее.       — А это, мой лорд, Гальватрон и его товарищи. Результат экспериментов органиков с Великой Искрой. В каком-то смысле он ваш брат, ибо Всеискра наделила его частью вашей памяти и он только недавно начал осознавать себя как отдельную личность. — Всё также невозмутимо продолжил Шоквейв.       — Вот как...       И слов как-то выразить полнее впечатление, впервые за многие ворны не находится. Впрочем, слова закончились ещё на Оллспарке в центре площади.       — Есть... ещё что-то, что я должен знать? — Предельно спокойно спрашивает Мегатрон, вновь поворачиваясь к своему стратегу. Тот, кажется, ненадолго задумывается, а потом поворачивается куда-то к ящикам своего корабля, в ангаре которого отчитывается, и достаёт из контейнера что-то завёрнутое в шуршащую фольгу.       — Со сменой ворна, мой лидер. — Протягивает он подарок.       Бывший шахтёр и гладиатор принимает дар с некоторой опаской — с тех пор, как учёного чудом восстановили от последствий казни, у того прорезалось чрезвычайно чёрное чувство юмора.       Фольга с шорохом разворачивается и Мегатрон не знает, как реагировать.       — Извините, мой вождь, шлем и искровая камера лежали в наземном хранилище, во избежание реанимации Оптимуса Прайма. Захватить не успел.       В его руках, словно в насмешку, лежал древний артефакт. Погасшая Матрица лидерства.