Ради тебя

      Лиза нервничала, уже в десятый раз рассматривая свое отражение в зеркале. Ей то не нравилось, как были уложены волосы, то макияж казался слишком броским, и она перекрашивала себе глаза, то платье было слишком вульгарным. Она сама не понимала, почему так переживала. Ей вовсе не нужно было это свидание, она совершенно не собиралась восстанавливать отношения с Димой, однако почему-то волновалась, как школьница.       — Лизк, — Дима постучался и, услышав утвердительное «входи», прошел в комнату. — Оу, ты такая… Очаровательная, — рассмотрел ее с ног до головы, улыбнувшись. — Раз ты готова, то позволь собраться и мне, чтобы хотя бы немного соответствовать твоей красоте.       — Я в гостиной подожду, — смущенно отвела взгляд в другую сторону, после чего вышла.       Собравшись, Дима критически осмотрел себя в отражении. Не нравилось ему, как лежали волосы, пришлось растрепать идеальную укладку, оставив хаотичный беспорядок. Так будет даже лучше смотреться с его образом: рубашка с коротким рукавом нежно-голубого цвета и классические бежевые брюки. Он старался выглядеть в тон самой Лизе, выбравшей для их свидания длинное шелковое платье цвета кофе с молоком на тоненьких бретельках, небольшим декольте и открытой спиной.       — Тебе идет, — улыбнулась Лиза, оценив образ Димы. — Но я бы еще пиджак добавила для завершенности.       — Думаешь, так будет лучше? — он приложил к себе висевший на вешалке пиджак. Она кивнула, и он, не задумываясь, надел вещь на себя. — И правда лучше, спасибо.       — Просто дружеский совет, — они покинули квартиру мужчины, сев в его автомобиль. — Куда мы поедем?       — В одно очень красивое место, тебе понравится, — загадками говорил Богословский, с особым удовольствием косясь взглядом на девушку. Она была сегодня особенно красива, а тот факт, что у них свидание, заставлял его сердце трепетать как-то по-особенному.       Через час езды пара остановилась у огромного цилиндрической формы здания, выглядевшего снаружи, как Богом забытое место. Штукатурка была потрескавшейся, и внешний вид оставлял желать лучшего. Лиза даже отпустила парочку колких комментариев по поводу выбора Димы, но тут же умолкла, когда они оказались внутри.       Ее поразила луна. Огромная, невероятно реалистичная, она крутилась над накрытым для них двоих столиком, светясь и создавая ощущение того, что они в каком-то космосе, не иначе. Уж слишком арт-объект был «живым», его создатель постарался на славу. Лиза уже чуть ли не рассыпалась в благодарностях, вот только было рано. Они прошли дальше.       Множество арт-объектов, погружающих в атмосферу таинственности и волшебства. Полностью залитая синим светом комната, в которой Лиза ощутила себя в космическом корабле, этот эффект был достигнут звуковым сопровождением и стенами, отделанными фольгой. Следующим, поразившим девушку местом, стала комната, в которой сотни тысяч разноцветных лучей танцевали на стенах, отчего казалось, словно ты летишь куда-то вдаль, тело невесомое, голова пустая, и тебе невероятно хорошо.       — Это… — она не смогла подобрать слов, только прижалась к груди Димы, крепко его обняв. — Спасибо, что привел меня сюда.       — Пока не за что, мы еще не всю развлекательную программу прошли, это лишь ее малая часть, — он уверенно взял ее за руку, приведя в зал, где красовалась луна. Отодвинул стульчик, помогая расположиться за столом, и сел напротив. — К сожалению, здесь нельзя заказывать блюда, как в ресторане, поэтому я положился на свою память о твоих предпочтениях и заказал твою любимую карбонару с рыбой.       — Так мило, что ты помнишь, — она сняла крышку, вдохнув аромат еды. — Это, должно быть, очень дорого. Зачем ты так потратился ради дружеского свидания?       Посмотрит Дима в конце вечера, как дружеское свидание превратится совсем не в дружеское. Их ещё ждёт огромный куполообразный зал, в котором они будут смотреть ее любимый мультик «Король лев» на экране, размером в две стены, лёжа на пуфиках и обнимаясь. Вдвоем в темноте. О какой дружбе тут могла идти речь?       — Сколько это стоит — моя проблема, тебя это не должно волновать, — сдержанно отметил он. — Лучше наслаждайся вкусной едой и атмосферой расслабления. Говорят, что есть нужно именно в такой обстановке, чтобы пища лучше усваивалась.       — Ты нисколько не поменялся, — с теплотой произнесла Звягинцева, улыбнувшись. — Прежний дурачок, но уже повзрослевший. Рассуждаешь серьезно и поступаешь, как взрослый человек.       — Я тебе таким больше нравлюсь, да? — ухмыльнулся он.       Лиза с удовольствием сказала бы «да», но гордость не позволяла даже улыбнуться. Да, он нравился ей таким куда больше, чем десятью годами ранее. Но наступать на те же грабли ей не хотелось, как и снова оказаться в ситуации, когда она не будет иметь возможности влиять на свою судьбу, потому что её просто поставили перед фактом, что свадьбы не будет. Нет, теперь она сама будет решать, что будет, а что — нет. И Дима не сможет внести коррективы в эти ее планы.       — Ты мне никаким не нравишься больше, — начала вредничать, думая, что так он отстанет.       — А не ты ли мне говорила неделю назад, что любишь меня, м? — протянул ладони, положив их на женские. — Не ты ли целовала меня без памяти в поле тюльпанов, мечтая отдаться страсти?       — Я была не в себе, — продолжила смотреть на Луну, делая вид, что ей плевать.       — Такой неприступной стала, чего боишься? — пытался поймать ее взгляд, но она не позволяла. — Меня? Нечего бояться, в моих планах на тебя только счастливые моменты.       В его планах на нее. Звягинцева улыбнулась краешком губ. Это звучало непривычно и даже немного ласкало слух. Он строил планы относительно нее, их будущего, и это ее умиляло.       — В твоих планах? Интересно, — фыркнула она, — а о моих планах ты спросить не хочешь?       — Я знаю их наизусть, милая, — с привычной ему нежностью произнес он. — Ты хочешь счастья. Простого. Женского. Хочешь большую семью. Детей. Ты хотела бы близняшек. А ещё мечтаешь каждое лето ездить на море и учить новые языки каждый год. Тебе хочется развиваться и быть любимой.       — Ты просто знал, — ей не хотелось признавать, что он угадал все, что он все ещё помнил и знал, чего она желала. — Это было слишком просто.       — Да, я знал, но разве плохо, что я спустя столько времени все еще помню все, что касается тебя? Хотя, это не так важно, важнее другое — я хочу быть с тобой рядом и построить то, что не вышло у нас в первый раз. Лиз, — ласково провел кончиками пальцев по костяшкам руки девушки. — Может быть, хватит делать вид, что тебе плевать на мои чувства? И скрывать свои? Я тебе не враг.       Лиза отдернула руку, убрав ее под стол. Откинулась на спинку стула и обратила взгляд на зеркальный потолок, отражавший их с Димой, сидевших за столом и выглядевших, как самая обыкновенная пара. Как в старые добрые времена, будто бы и не было тех лет разлуки, что они пережили.       — Я не могу, Дима, не могу… Это так сложно… Снова наступать на те же грабли, — ей было страшно прыгать в этот омут с головой в очередной раз, поскольку она понимала, что если прыгнет, то окончательно и бесповоротно. — А вдруг у нас не получится? Вдруг мы не должны вновь сходиться? Может, именно по этой причине мы тогда и расстались? Нам не суждено?       — Ты боишься, это нормально, — переплел их пальцы, вновь дотянувшись до ее ладони. — Но если всегда поддаваться страху, то зачем тогда жить? Лиз, наша жизнь состоит из решений. Не бывает однозначно правильного решения или однозначно неправильного. Делая выбор, ты не можешь точно знать, что будет после, как скажется твое решение на твоей жизни через пять лет, десять, год. Мы всегда рискуем: надевая каблуки, ты ведь не можешь точно знать, что, например, не подвернешь случайно ногу или не застрянешь каблуком в решетке канализации, правильно? — Лиза кивнула, внимательно его слушая. — Но ты ведь надеваешь их, потому что тебе нравится, потому что они красивые, хотя, по сути, ты тоже рискуешь. Так и с отношениями: ты не можешь быть до конца уверена, выйдет ли у нас что-то. Но если ты не рискнешь, то никогда не узнаешь.       — И что ты мне предлагаешь делать? — она чуть улыбнулась, заметив, как изменился его взгляд. Стал еще теплее.       — Довериться мне и позволить взять тебя за руку и вести за собой, — Богословский встал со своего места, взяв Звягинцеву за руку. — Я тебя не обижу, малышка. Я больше не в том возрасте, в котором еще можно позволить себе упустить возможности, накосячить, сделать что-то не то. У меня больше не будет шанса тебя завоевать, поэтому я хочу в этот раз приложить все усилия, чтобы ты была моей.       Лиза молча встала, не решаясь посмотреть на Диму. Было страшно показывать истинные эмоции и вновь доверять, но больше противиться тому, что внутри она не могла. Близость Димы тяготила ее, заставляла ощущать себя беспомощной, слабой, ей безумно хотелось таять от его прикосновений и слышать, как он шепчет ей слова любви на ухо. Как крепко прижимает к себе по ночам, не выпуская из своих рук, и никогда не дает в обиду.       Они оказались в темном помещении, стены которого были одним большим экраном, на котором транслировались какие-то картинки созвездий. Богословский помог расположиться Звягинцевой на полу на пуфике, после чего сел рядом с ней, предварительно что-то и кому-то отправив в телефоне. Заставка на экране сменилась черным фоном, а далее — на ней появились знакомые картинки начала любимого мультфильма девушки.       — Король лев, — промурчала ему в плечо, позволив себе прижаться к его руке. — Обожаю этот мультик. Дим, это так мило. Такой большой экран, мы вдвоем, в полной темноте.       — Ложись, — шепнул ей в ухо, утягивая за собой. Теперь они лежали на пуфиках, смотря на сменяющие друг друга кадры мультфильма.       Темнота обостряла ощущения, и Лизе стало неловко. Тепло от тела Димы показалось чересчур заманчивым, а желание взять его руку — жизненно необходимым. И она поддалась ему, не спеша придвинув ладонь к мужской. Сначала коснулась его костяшек, а потом крепко обхватила всю ладошку, переплетая пальцы. Дима улыбнулся ее действиям, решив не отставать и предпринять что-то самому. Поэтому он придвинулся к ней ближе, теперь соприкасаясь правым боком вплотную с телом девушки.       — Можешь лечь мне на плечо, — тихо сказал он, и Лиза практически мгновенно перебралась головой на плечо мужчины, уложив руку ему на грудь. — Не прохладно?       — Хорошо, — удовлетворенно проговорила она, впервые радуясь, что он рядом с ней.       Когда мультфильм закончился, в зале включился свет. Однако Лиза не спешила вставать с плеча Димы, желая растянуть мгновение, побыть как можно дольше рядом с ним, насладиться его теплом и той нежностью, которой он ее обволакивал. Спорить с тем, что он ей был нужен, теперь было бессмысленно, как и доказывать то, что двери в ее сердце для него закрыты. Как оказалось, открыты.       — Не хотел бы тебя отпускать, но у меня плечо застыло, я его уже не чувствую, — прервал ее размышления.       Лиза виновато потупила взгляд, отпрянув от Димы, хотела было встать на ноги и отойти от него, но он не позволил. Поднялся сам, взял ее за руку так крепко и приятно, что она растаяла окончательно. Это прикосновение показалось ей каким-то иным. Подарило ощущение его внутренней силы и уверенности в завтрашнем дне. Она внимательно на него посмотрела, разглядывая, пытаясь понять, а точно ли — это ее Дима, не кажется ли ей? И ей не казалось, это был он. Тот Дима, которого она любила, который был когда-то для нее всем.       Богословский бессовестно поймал ее за разглядыванием себя, заставив застенчиво увести взгляд в другую сторону. Усмехнулся. Взрослая девочка, а смущалась, как школьница. И ему нравилось это. Ему всегда нравилась ее способность живо реагировать на все, не стесняясь собственных эмоций, не боясь, что ее неверно поймут. Она была настоящей, ей и осталась.       — Ты очень красивая, — озвучил вслух свои мысли, отчего девушка еще больше застеснялась, выдав себя покрасневшими щечками. — И такая настоящая. Мне не хватало этого.       Лиза шагнула, сократив расстояние между ними. Задержала дыхание, собираясь с мыслями.       — Я… Я хочу… — увидела, как он на нее смотрел — влюбленно, буквально пожирая взглядом, и испугалась собственных желаний. Резко отпрянула, будто получила по лицу, выйдя из транса.       — Что-то не так? — Богословский склонил голову набок, подойдя к Звягинцевой. Она вновь увеличила расстояние. — Лиза, что с тобой?       — Спасибо тебе за этот вечер, Дим, правда, огромное спасибо. Я вновь ощутила себя желанной и нужной, получила массу удовольствия и расслабилась…       — Но что? Что снова не так? Черт возьми, — начинал злиться он. — Что я опять не то сделал? Почему? Что с тобой происходит? Зачем ты меня намеренно отталкиваешь, при этом желая совершенно иного? Я не понимаю…       Ударил кулаком по так удачно оказавшейся позади стене. Взялся руками за голову, пытаясь совладать с подступающим гневом. Что происходило? Зачем она над ним издевалась?       — Я не могу… Я не хочу, я только вышла из одних отношений, а ты мне новые предлагаешь, — оправдывалась она.       — Нет, не в этом причина, я же вижу, что ты сейчас ее придумываешь, — чуть спокойнее произнес он. — Ладно, поехали, мне завтра на работу рано вставать.       Развернулся он, прошагав вперед. Лиза еле догнала его у машины. Дима даже не открыл ей дверцу, хотя всегда так делал. Просто молча дождался, пока она сядет, а потом также молча смотрел на дорогу. Они не говорили и в квартире. Богословский освободил ей спальню, приняв душ, и лег в гостиной с книгой, чтобы не думать о произошедшем. Он сделал все. Свидание, обещания, которые был готов исполнить, нежности, а она… Она зачем-то не давала ему никакого шанса, отталкивая.       Быть может, он зря стучался в ее двери? Может, поезд уехал? Ничего больше не вернуть? Но почему она тогда отвечала ему? Что за противоречия самой себе? Он совсем не мог ее понять. Никак не получалось.       Сзади послышались тихие шаги, а через секунду перед ним появилась фигура девушки. Она укуталась в плед, надувшись. Переступала с ноги на ногу, умоляюще на него смотря.       — Можно к тебе? Мне не уснуть одной, — тоненьким, жалобным голоском говорила она, и он не мог ей отказать.       — Иди сюда, — приоткрыл одеяло, отложив книгу в сторону.       — Спасибо, — крепко к нему прижалась, прикрыв глаза. — Ты такой хороший друг. Я скучала по этому. Спасибо, что ты со мной рядом. Это очень для меня важно.       Друг… Эхом в голове звучало слово, пока Лиза засыпала на его плече. Друг. Он просто друг. Хороший друг. Не «спасибо, Дима, я скучала по тебе, родной», а «спасибо, друг». Почему друг? Возможно, она действительно не могла адекватно реагировать на мужчин после расставания? Или он просто искал ей оправдания…       Нет, другом он быть не собирался. Только ее мужчиной. Но если она так сильно противилась его попыткам ее добиться, быть может, пора их оставить? Смысл тратить нервы и силы, если отдача нулевая, и ему только больнее? А делать себе больно ему совсем не хотелось.