Тень

Все началось с того, что Малфой напился в гостиной восьмого курса. Хотя нет, не так. Все началось еще раньше. Был Хэллоуин: в Большом зале только что закончился торжественный ужин. Малфоя на нем не оказалось. Он вообще был редким гостем на вечеринках, зато доставалось ему по полной. Малфой обнаружился в одном из кресел у камина. В руках у него была бутылка с какой-то янтарной жидкостью, а от него самого пахло яблоками, изюмом и алкоголем. На его щеках алел румянец, рубашка была расстегнута на груди. Грудь, вслед за щеками, покрылась яркими пятнами, а волосы были растрепаны — так, будто он долго их ерошил. Открылась дверь, и в гостиную ввалилась шумная толпа. Малфой обернулся, а потом быстро встал со своего кресла и отошел. Этот урок он усвоил еще в первый вечер восьмого года: убраться от огня, спрятаться подальше, в тени. Его нагретое кресло тут же кто-то занял; остальные места тоже расхватали. Кто-то включил музыку; зазвенели бутылки Старого огденского и какого-то маггловского рома. Вечеринка продолжалась. Гарри следил за Малфоем больше по привычке. Он не высовывался, и его не замечали. Его глаза и волосы искрились в отблесках камина. От него пахло какими-то фруктами и алкоголем; фруктовые ноты чувствовались сильнее, заглушая дымный запах огневиски. Гарри завидовал Малфою. Он сидел в темном углу, никому не было до него дела — он был предоставлен сам себе. Гарри же постоянно приходилось выдавливать улыбку, делать вид, что все в порядке, и да, спасибо, еще один стаканчик не помешает. Ладно, что касается лишнего стаканчика, тут Гарри был не против. Ему правда хотелось выпить. Еще и еще. Гарри считал, что это неплохо: он хотел почувствовать хоть что-то. В последние месяцы он жил, словно в вакууме: прошла битва, оставив после себя лишь робкое облегчение. Больше не хотелось ничего. Даже на похоронах отрешенность не отступила. Гарри ничего не чувствовал, хоть и понимал, что это ненормально. Ему неплохо удавалось прикидываться. Даже Гермиону получилось провести. Она думала, что алкоголь и нежелание вернуться к Джинни были лишь временным помутнением. Однокурсники были уже в достаточном подпитии, поэтому на Гарри перестали обращать внимание. Гарри взял свой стакан и переместился в темный угол, туда, где, прислонившись к стене, тихо стоял Малфой со своим виски. Он сделал глоток; Гарри ему кивнул. Малфой молчал — это было приятно. Гарри отпил из стакана. — Что ты тут делаешь? Гарри повернулся: глаза Малфоя блестели в неярком свете, — и пожал плечами. — Вечеринка надоела. — Точно, вечеринка. Ночь Хэллоуина. Чертову герою надо забиться в уголок и поныть о своих родителях. Гарри ждал вспышки гнева — обычного дела, когда Малфой открывал рот, но внутри была только пустота. — Ты, должно быть, совсем пьян, раз несешь такую чушь. Плечи Малфоя поникли. — Это да. Напился. Я как будто привидение. И в то же время я живу. Хотел вспомнить, каково это. — Каково это — быть ублюдком? На губах Малфоя появилась призрачная улыбка, и он отсалютовал ему бутылкой. До Гарри донесся терпкий и приторный запах. — Что за дерьмо ты пьешь? — Бренди. Мать хорошенько запаслась им. Он не так плох, — сказал Малфой, нахмурился и начал пристально разглядывать этикетку. Гарри почему-то обрадовался, что светлые глаза перестали его буравить. — У нее столько бренди, что хватит даже на переезд во Францию, — Малфой вдруг вскинул взгляд и покачнулся. — И никому ни слова, особенно Министерству, Поттер. Гарри пожал плечами. — Мне все равно, сколько у твоей мамы припасов. Малфой вдруг улыбнулся: настоящей, искренней и очень пьяной улыбкой. — Ты хороший человек, Поттер. Придурок порой, но хороший. Я всегда так считал. — Ну, конечно. А еще ты пьян. Ты ненавидишь меня. — Нет! Я хотел быть твоим другом! Это ты меня ненавидишь! — Ты был тем еще засранцем. — Я знаю, — вздохнул Малфой. — Все еще ненавидишь меня? — Нет. Это было правдой. Гарри разучился ненавидеть примерно в тот момент, когда перестал чувствовать что бы то ни было, кроме бурлящего в крови алкоголя. Малфой понял все по-своему: обхватил его руками и прижал к себе в неуклюжем объятии. Потом Малфой поцеловал его, и Гарри подумал: «Почему нет?»

***

Сбежать из гостиной незамеченными было абсурдом, поэтому Гарри и не пытался. Он закинул одну руку Малфоя себе на плечо и потащил его прямо в спальню для мальчиков. Ребята хмурились им вслед; Гарри было плевать. Когда они ввалились в спальню, Гарри пихнул Малфоя на кровать и сам забрался следом. Он отчаянно пытался расстегнуть его рубашку, но Малфой все усложнял: тянулся к нему и целовал снова и снова. На вкус он был как виски, яблоки и изюм. Гарри бросил расстегивать рубашку и переключился на брюки и белье. У Малфоя уже стоял; Гарри решил, что Малфой слишком пьян, чтобы самостоятельно решить эту проблему. Он взмахнул палочкой и призвал смазку из чьей-то тумбочки, а потом наспех подготовил Малфоя — и все это время Малфой цеплялся за него и бормотал что-то вроде «да, пожалуйста… да, Гарри…» Гарри не хотел слушать, поэтому перевернул Малфоя на живот, сжал его бледные бедра до синяков и вошел в него. Малфой закричал; его рука метнулась назад, цепкие пальцы сжали руку Гарри. Гарри наклонился, чтобы посмотреть на него: по щекам Малфоя катились слезы, и все же он улыбался.

***

Откровенно говоря, Гарри не понимал, что такого в сексе. Он помнил, как колотилось его сердце, когда он в первый раз поцеловал Джинни. Ему казалось, что с сексом будет так же: как дрочка, только намного лучше. Он пробовал пару раз, в то послевоенное лето, когда он искал хоть что-то, что могло вернуть его к жизни. Ничего не приносило удовлетворения. Он мог возбудиться, мог кончить, все было… нормально. Приятно, как теплый душ или чистка зубов. Гарри понимал, что с ним что-то не так. Он помнил те ночи, когда, лежа под одеялом в палатке с Роном и Гермионой, он отчаянно дрочил и кусал губы, чтобы не застонать. Как оргазм настигал его, и Гарри забывал о страхе и отчаянии, теряясь в ослепительном удовольствии. Тогда было лучше. Намного лучше, чем просто почистить зубы. Потом Гарри смирился с тем, что и секс для него был потерян.

***

На следующее утро Гарри не особо мучился похмельем, но все равно выпил зелье, которое протянула ему Гермиона со словами: «Малфой, вот уж бы не подумала!» Потом она вздохнула, покачала головой и отвела Гарри на завтрак в Большой зал. Малфоя там не было. И не удивительно: он быстро заснул вчера. Не было его и на утренних занятиях. На обед Малфой все же пришел. Он робко улыбнулся Гарри через стол; Гарри отстраненно кивнул ему. Малфой как будто погрустнел и вернулся к своей курице.

***

В следующий раз они поговорили несколько дней спустя. Было время отбоя; Гарри спешил в гостиную. В коридоре царил полумрак. Вдруг Гарри споткнулся о чьи-то вытянутые ноги и чуть не упал. — Малфой?! Что за черт? Гарри уставился в темноту, где сидел Малфой. Тот медленно подтянул ноги к себе. — Прости, — раздался его тусклый, тихий голос — тот, к которому Гарри уже привык. Потом Малфой осторожно встал. Левая сторона его лица опухла; уже появились первые синяки. В уголке рта запеклась кровь. — Что с тобой? Малфой попытался изобразить привычную усмешку, но с разбитой губой это было сложно сделать. В его глазах, однако, плескалась ярость. — Оказалось, что раз уж я раздвинул ноги перед Избранным, то с радостью сделаю это для других. Гарри вдруг почувствовал укол вины. Как странно. Он нахмурился. — Они же… они же не… — он не смог закончить предложение. Малфой вздохнул, и злость испарилась из его глаз, оставив после себя лишь тоску. — Нет. Только избили меня. Гарри с облегчением кивнул. — Понятно. Пойдем, пока на тебя не наткнулся какой-нибудь староста. Малфой кивнул. Гарри придержал дверь и зашел в гостиную следом за ним.

***

— Я просто не могу понять. В этот раз Гарри наткнулся на Малфоя в коридоре у кабинета Чар. Он не искал его специально; просто все в гостиной толпились и веселились в преддверии Рождества, и Гарри не придумал ничего лучше, чем сбежать. Малфой был пьян; от него пахло тем самым бренди, что и на Хэллоуин. У Гарри заслезились глаза: таким ядреным был запах. Они часто пересекались в замке; иногда Малфой был в ссадинах и синяках, но никогда прежде — пьяным. И может быть, поэтому Малфой заговорил первым. — Понять что? — Почему ты согласился тогда. Я думал… я думал, ты меня любишь… — Малфой потер лицо рукой; кожа была покрасневшей, и Гарри вдруг подумал, что это не из-за бренди. Потом до него вдруг дошел смысл сказанного. — Люблю тебя? Ты серьезно? — Ты… спас меня в Выручай-комнате. Я подумал… Малфой все смотрел на него; взгляд у него был какой-то остекленевший, какой обычно бывает на похоронах. Гарри вдруг вспомнился шестой курс: последний раз он видел Малфоя таким именно тогда. Он говорил тихо, с трудом. Гарри пришлось прислушаться. — Ты спас меня. У тебя не было причин, ведь мы всегда… и я подумал…, а потом ты… Гарри вздохнул. — Ты спас меня в Поместье. Не выдал меня, хотя явно узнал. Почему ты не выдал меня? Малфой растерянно моргнул. — Потому что… потому что он захватил мой дом! Ты должен был победить его! — Но не потому, что ты любил меня. Малфой, казалось, начинал понимать. — Нет, я … нет. И ты… Ты просто отдавал долг? Гарри почувствовал укол совести, совсем легкий — он едва распознал его. — Называй, как хочешь. Я не думал об этом в таком ключе, но… — он пожал плечами. — Ты не любишь меня. Малфой будто не слышал его. Он отрешенно смотрел вниз, на свои колени. Гарри тяжело вздохнул. Наверное, ему стоило как-то успокоить его; сказать, что он теперь не любит никого и сомневается, сможет ли полюбить снова. Но это ведь был Малфой, поэтому Гарри просто сказал: — Нет. Лицо Малфоя на секунду исказилось. Больше он никак не отреагировал: стоял и молчал, так, будто Гарри вообще здесь не было. Гарри подождал еще немного, и когда тишина стала невыносимой, он развернулся и ушел. Малфой так и стоял, абсолютно неподвижный.

***

— Малфой так странно ведет себя. Гарри отвлекся от рисования на полях и прислушался. Гермиона тихо разговаривала с Роном. — Странно по сравнению с чем? — Рон говорил громче; его голос эхом разносился по библиотеке. Кое-кто из студентов оглянулся на них, а потом снова вернулся к своим занятиям. Стояла ранняя весна, но в воздухе уже витала предэкзаменационная лихорадка. — Я… я даже не знаю, как объяснить. — Гермиона нахмурилась, глядя на свой пергамент — так, будто он мог ей помочь. — Он всегда молчит. Рон уронил свою копию квиддичного еженедельника на стол и посмотрел на Гермиону. — Он молчит весь год, и у меня совершенно нет претензий. — Дело не только в этом. Ты не понимаешь, — Гермиона подавила вздох, а потом заметила, что Гарри смотрит на нее, и покраснела. — Он как будто… тает. Он был тихим в начале года, но он был с нами, понимаешь? А теперь он совсем не отвечает на уроках, даже если его вызывают. Он… как будто исчезает. — Какая тебе разница? Еще пара месяцев, и мы его больше не увидим, — Рон пожал плечами и снова поднял газету, оставив Гермиону краснеть под взглядом Гарри. — Это просто ненормально. С ним что-то случилось. После Гермиона замолчала и вернулась к своему эссе. Ее спина ссутулилась, и Гарри понял, что разговор окончен. Он обдумал услышанное. Должно быть, Гермиона была права. После каникул Малфой был сам не свой. В груди снова кольнуло виной: на самом деле Малфой изменился еще раньше, в день их последнего разговора. Гарри вздохнул, глядя на свой пергамент. Настало время поговорить с Малфоем.

***

Решить — одно, а сделать — другое. Застать Малфоя оказалось нелегкой задачей. Он теперь редко появлялся на уроках; иногда Гарри замечал его бесцельно блуждающим по коридорам, но, стоило ему пойти навстречу, как Малфой тут же скрывался из вида. Он вообще редко попадался на глаза. Гарри решил, что это не было случайным совпадением. Наконец, в ход пошла карта Мародеров. Гарри даже разозлился на себя за то, что не вспомнил про нее раньше. За то, что по какой-то странной причине переживал за Малфоя. А потом он увидел точку с его именем — на шестом этаже, в туалете для мальчиков, и его сердце замерло.

***

Гарри распахнул дверь и ворвался в туалет. Малфой лежал навзничь на полу. Душа ушла в пятки. Он вдруг вспомнил шестой курс и кровь, которая текла и смешивалась с водой в разбитой раковине. А потом Малфой повернул голову, и наваждение исчезло, оставив после себя лишь горькое послевкусие. Гарри подождал в дверях на случай, если Малфой хотел что-то сказать… или что-то сделать. Но тот опять отвернулся и уставился в потолок, поэтому Гарри шагнул вперед, прикрыв за собой дверь. — С тобой все в порядке? — его голос звучал хрипло и дрожал, эхом отдаваясь от стен. Гарри уже думал, что Малфой не ответит. Прошло какое-то время, прежде чем раздалось его тихое: — В порядке. Гарри снова разозлился. Любой дурак бы сказал, что Малфой не в порядке. — Ну, да. Значит, ты просто так лежишь на полу в чертовом туалете, в котором чуть не умер. Губы Малфоя тронула усмешка. — Тебе этот туалет тоже должен быть знаком. Гарри вздрогнул; усмешка Малфоя исчезла так же быстро, как и появилась. Гарри открыл было рот, чтобы извиниться, но Малфой заговорил снова. — Я ведь любил тебя, знаешь. Вот почему…, но теперь все знают, что я педик. Мать надеялась на свадьбу после окончания Хогвартса, думала, у меня есть шансы… — он невесело рассмеялся. — А теперь все знают, что я охотнее дам в зад. Даже моя мать. — Прости. Малфой сел и пожал плечами. Он смотрел куда угодно, только не на Гарри. — Слишком поздно теперь. — Я не люблю тебя, Малфой. Малфой вздрогнул. — Благодарю, ты прекрасно дал мне это понять в прошлый раз. — Я хотел сказать… я не только тебя не люблю. Я никого не люблю. И не думаю, что у меня получится когда-нибудь. — Мне должно стать легче, Поттер? — Малфой со злостью выплюнул его имя. Гарри вспомнил третий курс, и на душе полегчало: будто луч света показался из темноты. — Я имею в виду… я хотел бы полюбить. — Полюбить кого угодно? Или меня? Гарри взъерошил волосы. — Я не знаю, ладно? Да и какая разница. — Но разница есть. — Малфой подполз к нему на коленях; его глаза блестели так же, как и в ту ночь. — Разница есть. Как ты не понимаешь? Ты можешь полюбить меня. — О чем ты? — У меня есть кое-что. Амортенция, которую мы варили на шестом курсе. Гарри отступил в испуге. Глаза Малфоя были безумными. — Это не любовь. — Этого достаточно, чтобы ты полюбил меня. Гарри не знал, что ответить; мысль о том, чтобы почувствовать хоть что-то, вдруг показалась очень соблазнительной. — Хорошо, — тихо сказал он.

***

В руке Малфой держал стакан — наверное, стащил его из Большого зала за ужином. Он достал из кармана фиал и вылил половину содержимого в стакан. — Неполная доза. Может быть… может быть тебе удастся провести Грейнджер, не то она засунет меня в Азкабан. Гарри вздохнул. Хотелось уже поскорее расправиться с этим. — Не волнуйся насчет Гермионы. Давай сюда свое пойло. Он протянул руку, и Малфой отдал ему стакан. Гарри вгляделся в жидкость. Он поверить не мог, что собирается выпить это — ни ради Малфоя, ни ради кого-то еще. Перламутровый блеск зелья почему-то напомнил пьяные глаза Малфоя. Гарри глубоко вздохнул: запах Амортенции наполнил его легкие. Пирог с патокой. Кожа и полироль для метел. И что-то еще в глубине… яблоки, изюм… Гарри поднял взгляд на Малфоя. Неужели?.. Он закрыл глаза и проглотил зелье. Потом он открыл их, увидел Драко — и улыбнулся. The end.