Под снегом цветы её яшмы нежней

Стон, глуховатый, нежный. Полуоткрытые пересохшие губы. Гладкая кожа — Цзышу скользит по ней ладонями вверх: по груди, по плечам, по напряженно выгнутой шее, по бархатистым щекам — и снова вниз, коснувшись мимоходом сосков, кончиками пальцев по подрагивающему животу… Чжоу Цзышу проснулся, вжимаясь всем телом в скомканное одеяло. Рвано выдохнул, чувствуя, как жарко тянет в паху. Почему ему это приснилось? Мысли расплывались, превращаясь в жар, и он неосознанно двинул бедрами, снова видя перед собой разгоряченного, тяжело дышащего Вэнь Кэсина. Сдаваясь в полудреме, он сунул ладонь в штаны и обхватил член. Несколько медленных сладких движений, губы Вэнь Кэсина, румянец на его щеках… Цзышу приглушенно ахнул. Крупная дрожь прокатилась по телу, и он кончил, на мгновение потерявшись в удовольствии. Когда последняя судорога наслаждения угасла, он длинно вздохнул и рассеянно вытер руку о штаны. Тело успокаивалось, остывало, и он наконец услышал робкую утреннюю перекличку птиц и почувствовал запах ароматного дыма. «Пьянящая мечта». Вчерашним вечером он впервые положил ее в курильницу. *** Зима постепенно вступала в свои права, прихватывая утренним ледком пруды с уснувшими лотосами. День ото дня чувства Цзышу лишь крепли, и ему становилось все труднее скрывать их. Вот Вэнь Кэсин подклеивает очередной свиток. Вот готовит, подвязав рукава. Вот хапает с блюда целую горсть орехов. Разговаривая с ним, Чжоу Цзышу видел свое отражение в темных глазах — собственное лицо, расслабленное и открытое. Слышал свой голос, выговаривающий «лао Вэнь» так низко и мягко. Он ничего не мог с этим сделать. Брал его за руку. Улыбался. Видел сны. С каждым днем Усадьба Времен Года становилась все больше похожа на ту, какой была в прошлом. Но и тревожный огонь в глазах Вэнь Кэсина мерцал все сильнее. Близилось зимнее солнцестояние, Чэнлин все чаще заговаривал о пельменях для Е Байи, но Вэнь Кэсин лишь рассеянно отшучивался. Он был не здесь. Был мыслями там, где по Цзянху уже ходила книжка с именами Призраков. Цзышу хотелось встряхнуть его. «Просто скажи мне все. Мы найдем путь вместе». Но он не мог переступить через чужое решение, ждал. Выбор Вэнь Кэсина — остаться здесь с ними или отправиться предавать мир огню в открытой уже войне. В конце концов, у него было на это право. В конце концов, он действительно был Хозяином Долины. Цзышу надеялся лишь угадать момент, когда все будет решено. *** Так тянулось до самого зимнего солнцестояния. Ночью накануне вернулся Е Байи — и избил их обоих до полусмерти. Цзышу не ожидал, что старик окажется настолько силен — и настолько упрям. Он надеялся, что сможет переубедить бессмертного, а если не выйдет — остановить его, но в итоге только получил унизительный шлепок мечом, словно Е Байи спихивал со стола кота. Только вот у Цзышу было ощущение, будто в него скала врезалась. Он с трудом смог подняться, чтобы сделать несколько шагов до Вэнь Кэсина, которому досталось еще сильнее. Он не был уверен, что они уйдут из этого леса живыми. Но знал, что если Е Байи не сдастся, он умрет вместе с тем, кого любит. «Пьянящая мечта», которую он хотел использовать лишь как снотворное, в итоге обнажила его истинные чувства. Цзышу не знал, что ему с ними делать. Вэнь Кэсин прекратил свои беззастенчивые ухаживания уже давно; Цзышу не понимал, связано ли это с тем, что он узнал в Цзышу своего давно потерянного друга, или с тем, что все эти сомнительные комплименты и намеки с самого начала были притворством, привычной маской светского наглеца. Он чувствовал, что Вэнь Кэсин тоже любит его. Но любят ли они друг друга одинаково? И все же в тот миг, когда Хозяин Долины Призраков покаялся, что боится, что Чэнлин все узнает, Цзышу не смог удержаться от того, чтобы взять его за подбородок и развернуть к себе. Он хотел поцеловать Вэнь Кэсина. Слизнуть кровь с его губ, укусить — и снова поцеловать. Хотел держать его за плечи, хотел насмехаться, чтобы загорался румянец на щеках, хотел сжимать в пальцах волосы, хотел, чтобы губы щекотали длинные ресницы. Он подавил свой порыв, и это будто бы окончательно лишило сил. Он не мог встать. Не желал вставать; когда Вэнь Кэсин взял его за протянутую руку, ему захотелось лишь повалить его на себя, прямо в дорожную пыль, и остаться так лежать, сплетясь в объятиях. Лао Вэнь. Ты самое дорогое, что у меня есть. Но, как и на лугу в окрестностях Павильона Драконьей Бездны, Вэнь Кэсин лишь странновато улыбнулся и приложил побольше усилий, чтобы его поднять. Их желания были разными. Что ж, так тому и быть. Цзышу был готов просто заботиться о нем, о своем шиди; готов был вылечиться, избавиться от гвоздей и помочь Вэнь Кэсину отомстить. Он проведет рядом столько времени, сколько сможет. Столько, сколько захочет лао Вэнь. *** Цзышу ожидал, что после того, как правда раскроется, кошмары Вэнь Кэсина прекратятся, однако ночь за ночью тот все так же вскидывался с приглушенным вскриком. Чжоу Цзышу решил растереть «Пьянящую мечту» в порошок — так она поможет лучше. Вскоре Вэнь Кэсин пришел посмотреть, что он делает. Иногда он вел себя словно кот, которому нужно непременно зайти проверить, чем занят хозяин, и, может быть, смахнуть что-нибудь на пол хвостом. Сходство усилилось, когда Вэнь Кэсин присел на подлокотник его кресла. От его бока шло тепло, волосы пахли знакомыми благовониями. На несколько ударов сердца Цзышу позабыл, что делает, и очнулся только когда Вэнь Кэсин стал посыпать его голову травой. Почти как прежде — в те времена, когда они были детьми. Но сейчас они оба были взрослыми, и стояла ночь, и их бока прижимались друг к другу, и было так просто стащить его к себе на колени и заставить замолчать, выпить с губ его глупый смех, запустить ладонь под розовые подолы. Цзышу совладал с собой, но цена этому была высока. Рот сам выдал какую-то подколку, и Вэнь Кэсин, отшучиваясь, сбежал. Чжоу Цзышу растирал травы, пока они не стали почти невесомой пылью. Очнувшись, он вздохнул и закончил работу, слепив несколько конусов. Ночь была глубока, луна стояла совсем высоко, заливая мир белым сквозь прорехи в тучах. Отнесу ему прямо сейчас, подумал Цзышу. Когда он вошел, светильник в спальне Вэнь Кэсина еще теплился. Цзышу бесшумно подошел к изголовью и установил конус в курильнице, а потом не удержался и присел на край постели. Красивое лицо Вэнь Кэсина было спокойным, губы слегка пересохли и приоткрылись. Аромат «Пьянящей мечты» усилился, дымок, извиваясь, поднимался вверх. Вдруг вздохнув, Вэнь Кэсин запрокинул голову. Шея напряглась, будто став еще длиннее. Беспокойным рваным жестом он откинул одеяло — а потом медленно коснулся своего горла тонкими пальцами. У Цзышу во рту пересохло. Словно завороженный, он смотрел, как Вэнь Кэсин, не просыпаясь, ведет кончиками пальцев по груди, задев ворот, как от прикосновения к животу слегка вздрагивает. Как ткань нижних штанов натягивается в паху, и как приподнимается под ней наливающийся член. Вэнь Кэсин тихо всхлипнул, накрыв его ладонью. В ушах у Цзышу глухо забили барабаны. Нужно было уйти, но он не мог оторвать взгляда от разгоряченного и беззащитного Вэнь Кэсина, во сне ласкающего себя. Издав новый, уже более громкий, стон, Вэнь Кэсин разбудил сам себя. Он медленно открыл затуманенные глаза — все еще ничего не видя, все еще не понимая, где он и что происходит. Их взгляды встретились, и Цзышу испугался. Он хотел встать, но ноги не слушались, сердце билось в висках так сильно, что темнело в глазах. Взгляд Вэнь Кэсина прояснился, и он отдернул руку от паха; приподнялся на локте, все еще осоловевший, с румянцем на щеках. — А-Сюй?.. — Я заменил благовония, — хрипло сказал Цзышу. — Извини, что разбудил. Вэнь Кэсин молчал, его взгляд был странным, словно бы одновременно обвинительным и отчаянным. Цзышу поднялся и сделал несколько шагов к двери. — А-Сюй… — выдохнул Вэнь Кэсин ему вслед. Он даже не попытался прикрыться и так и лежал, заметно возбужденный, одежды сбились. — Подожди… Цзышу замер. — Подожди, — повторил Вэнь Кэсин; в его голос постепенно возвращались привычные интонации. — Твоя «Пьянящая мечта» так странно действует на меня, А-Сюй! Неужели ты настолько жесток, чтобы просто уйти, бросив меня вот так? Сердце Чжоу Цзышу забилось, словно спеша наперегонки со смертью. — Снова дразнишь меня, лао Вэнь? — резко спросил он. — Не боишься, что я отвечу? Вэнь Кэсин слегка отшатнулся, облизнул губы. — А-Сюй… Но разве я когда-нибудь шутил? — тихо и неожиданно серьезно спросил он. Цзышу моргнул. Вэнь Кэсин выбрался из постели и подошел ближе, взял его за руку. — Если ты не хочешь… Если теперь видишь во мне только шиди — я пойму. Хоть это и нечестно, А-Сюй! Я не хотел открываться тебе, потому что знал, боялся, что ты… Цзышу взял его за лицо, притянул к себе и закрыл рот поцелуем. Вэнь Кэсин что-то простонал, а потом вдруг перехватил инициативу, и Цзышу почувствовал на себе его руки — горячие, жадные. На лопатках, на талии, на заднице. Не ведая ни капли стыда, Вэнь Кэсин попросту вжал его в себя, пахом в пах. Цзышу зашипел, уткнувшись в его бедро и почувствовав, как чужой твердый член упирается в живот. Пьяно улыбаясь, Вэнь Кэсин потянул с него одежду. В отместку Цзышу раздернул на нем рубаху и запустил под нее руки, погладил по бокам, а потом, не церемонясь, просунул обе ладони в штаны и сжал упругую задницу. — А-Сюй, А-Сюй, — срывающимся голосом запричитал Вэнь Кэсин, — уж не собираешься ли ты сделать меня своей женушкой? Разве я подхожу для этого? Лучше позволь мне стать твоим мужем. Обещаю, я буду нежен с тобой… Цзышу зарычал и толкнул его на кровать. — Хоть когда-нибудь ты применишь свой язык не для того, чтобы нести чушь? — Моему А-Сюю достаточно лишь попросить! Цзышу моргнуть не успел, как оказался на лопатках. Вэнь Кэсин, не теряя времени, стянул с него сапоги, поочередно выкидывая их в сторону, а потом и штаны, без труда увернувшись от пятки Цзышу, которой тот попытался его отпихнуть. Цзышу, внезапно оказавшись голым, в одной только распахнутой нижней рубашке, ощутил неловкость, однако прикрикнуть на Вэнь Кэсина не успел — тот наклонился и бесстыдно облизнул его член. Цзышу тряхнуло. Вэнь Кэсин сейчас вел себя развратнее юношей из желтого дома, но это только распаляло сильнее. Цзышу вплел пальцы в его волосы и слегка сжал. — Ах, будь со мной понежнее, дорогой, — пробормотал Вэнь Кэсин, дразня между словами краткими поцелуями. Цзышу несдержанно застонал. — Лао Вэнь!.. — Да, А-Сюй? Скажи это еще раз? — Лао Вэнь! — Цзышу едва мог удержать бедра на месте. — Лао Вэнь, демоны тебя раздери! Тот довольно хмыкнул и наконец взял в рот полностью. Его губы плотно обхватили ствол, язык прикасался к головке быстро, словно крылышко мотылька. «Так значит, бахвальство об игре на флейте и правда было намеком», — в помрачении подумал Цзышу. Вэнь Кэсин не замедлил воспользоваться его состоянием — развел его ноги в стороны и спустился ниже, принялся бесстыдно облизывать поджавшиеся яйца. А потом Цзышу и вовсе почувствовал нежное прикосновение к заднице: тонкий влажный палец обвел отверстие по кругу и слегка потер, надавил. — Лао Вэнь! — Цзышу хотел рявкнуть, но получился лишь хрип. Никогда и никто не осмелился бы вот так разложить его и совать свои пальцы… Он ахнул, почувствовав один из этих пальцев у себя внутри. По телу прокатился жар. Не так он себе это представлял, но сейчас ничего не мог с собой поделать — то, что Вэнь Кэсин творил, ужасно возбуждало. Конечно же, он не позволит ему себя взять. Но эти ощущения одновременно так унизительно жгучи и так приятны… Его член снова оказался в горячей влажной тесноте чужого рта. Его задницу растягивали тонкие умелые пальцы. Цзышу дожил до тридцати, ни разу не испытав подобного. Разве мог бы благородный мужчина и глава Тяньчуан под кого-нибудь лечь? Но сейчас Цзышу ощущал себя спокойно. После того, что он рассказал Вэнь Кэсину о своих грехах и своих чувствах, близости теснее быть уже не могло. Мысль растворилась, когда Вэнь Кэсин задел что-то внутри кончиками пальцев. Цзышу пробило удовольствием. Он ахнул и подался бедрами навстречу, желая повторения, но только насадился глубже. Вэнь Кэсин издал смешок, как был, с занятым ртом, и слегка согнул пальцы, задвигал рукой резче, раз за разом ударяя в нужную точку. В глазах у Цзышу потемнело, и он кончил прямо в бесстыдный рот. Проморгавшись, он понял, что Вэнь Кэсин так и не вынул из него пальцы и тихонько поглаживает его изнутри, покрывая рассеянными поцелуями бедра и живот. — Даже не думай, что я позволю тебе меня взять, — пробормотал он. — Нет? Но А-Сюй, посмотри, какой ты уже податливый, как хорошо принимаешь мои пальцы… Мой янский стебель ничем не хуже, поверь! Цзышу хотел было дать ему пинка, а потом подумал — а правда, какая разница. Если он так хочет… Он потянул Вэнь Кэсина вверх, к себе, и поцеловал горькие от собственного семени припухшие губы. А потом обвил ногами тонкую талию и, укусив Вэнь Кэсина за ухо, прошептал: — Я убью тебя, если сделаешь мне больно. — Никогда, — серьезно пообещал Вэнь Кэсин и вдруг отстранился, а потом и вовсе слез с постели. — Куда?! — Цзышу вскинулся на локте, ошеломленный этим поступком. Вэнь Кэсин развернулся от туалетного столика, держа в руках какую-то склянку: — Я ведь обещал. Он снова подошел, наклонился над Цзышу и внезапно укусил его в шею. Цзышу зашипел и намотал на кулак его волосы, заставил откинуть голову и поцеловал в губы мягко и коротко. Вэнь Кэсин засмеялся и взял его за ногу, заставил подтянуть почти к груди. А потом Цзышу почувствовал, как к его заду прижалось что-то куда большее, чем пальцы. Он закрыл глаза и выдохнул, расслабляясь, и Вэнь Кэсин со стоном втолкнулся в него и замер, рвано дыша и упираясь лбом Цзышу в плечо. Цзышу мстительно сжался, сорвав с его губ приглушенный вскрик. — Ну что же ты, лао Вэнь, — шепнул он. — Так бахвалился, а теперь и шевельнуться не можешь? — Из тебя получится… самая сварливая на свете жена, — откликнулся Вэнь Кэсин и наградил его неглубоким толчком. Цзышу резко втянул в себя воздух. Ощущения были одновременно болезненные и приятные. Он обнял Вэнь Кэсина за шею здоровой рукой и расслабился, позволяя себя брать. Вскоре Вэнь Кэсин застонал уже совсем несдержанно, задвигался резче, теряя контроль. Цзышу сжимался, подаваясь навстречу, и вскоре Вэнь Кэсин крупно вздрогнул, кончив. Цзышу усмехнулся и медленно отстранил его от себя. Подвинулся, давая лечь рядом. Вэнь Кэсин, тяжело дыша, упал на бок и прикрыл глаза. — Еще раз скажешь мне «женушка», и я тебе ноги переломаю, — лениво пообещал ему Цзышу и погладил кончиком пальца горячую щеку. Вэнь Кэсин от прикосновения улыбнулся; улыбка быстро стала хитрой: — А вот я разрешаю тебе звать меня «муженек», А-Сюй! Цзышу молниеносным пинком столкнул его с кровати. Вэнь Кэсин в последний момент ухватился за столбик и издал возмущенный вопль: — А-Сюй! Ты совсем совесть потерял? — Это я потерял? — Цзышу изобразил на лице чудовищное страдание. — Ты только что столько раз загнал свой немалый меч в мои ножны, что я света белого не вижу, а ты еще и издеваешься, вместо того чтобы принести воды и обтереть со своего шисюна все, что ты на нем бесстыдно оставил? Вэнь Кэсин заморгал — Цзышу любил этот его растерянный вид в моменты, когда даже болтливый Вэнь не мог найтись со словами. — Когда ты зовёшь себя так в таких обстоятельствах, я даже не знаю, чего я хочу больше — побежать за водой или повалить и взять тебя еще раз, — наконец прочувствованно сказал он, и Цзышу пнул его снова. — Сначала за водой, а там посмотрим. И Вэнь Кэсин пошел за водой, а Цзышу прикрыл глаза и улыбнулся. Он определенно был счастлив. Они оба были.