Оле-Лукойе

Вместо нашего дыма Чья-то другая юность, Чья-то другая дерзость. поймаю/накажу — Таял

      Поток третьекурсников присутствовал на паре почти в полном составе, хотя валивший с ночи мокрый снег и порывы ветра едва ли способствовали желанию покидать теплую общагу. В просторной лекционной аудитории горели лампы, самую малость добавляя бодрости, часть студентов куталась в куртки, не от холода, а в поисках уюта. Арсений, сегодня изменивший своим извечным рубашкам и одетый в мягкий свитер, мог их понять.       Лекция прошла довольно продуктивно, хоть он и изменил привычной энергичной манере и о многоуровневых индексах рассказывал негромко и доверительно, с необычными метафорами, которые почему-то приходили на ум. Возможно, поэтому, а может, просто озадаченные переменой в поведении, его слушали. Обычно его слушали тоже, но не в последнюю очередь из-за внезапных вопросов, которые тот имел обыкновение задавать, и правила о том, что если он слышит шум в аудитории, его причина может выйти подышать воздухом и сходить за кофе для себя и преподавателя (читай: без кофе не возвращайтесь, а если не вернетесь — я вспомню о вас на экзамене). Традиция установилась еще в прошлом году, когда Арсению потребовалось заткнуть не в меру непоседливого Климова-Большакова. С тех пор на его парах были неофициально разрешены стаканчики с кофе из автомата и все усвоили, что их преподаватель предпочитает флэт уайт без сахара.       — При переполнении какого-либо из блоков индекса происходит перераспределение значений ключей индекса, — проговорил Арсений, скользя взглядом по рядам узких парт, уходящих под самый потолок. — При этом физически записи данных не перемещаются. Другими словами, — он оперся о преподавательский стол, протянул руку и переключил слайд презентации на своем ноуте, подключенном к проектору, — индекс в виде B-дерева автоматически поддерживается в сбалансированном виде. Это вам и предстоит реализовать в восьмой лабораторной. Задания к ней уже ждут вас в облаке, там же будет эта презентация. Вопросы?       По аудитории прошел легкий гомон, вскоре затихший — вопросов, стало быть, не было. Арсений все еще считал этот курс неоправданно сложным для менеджеров и временами изумлялся тому, что студенты безропотно вникали в технические подробности. Иногда создавалось впечатление, что в ЛАИ просто не знали, как учить чему-то экономическому без привязки к технике. Что говорить, если даже у лингвистов на восьмом факультете был курс высшей математики. Впрочем, наверное, именно поэтому здешнее образование все еще ценилось.       Арсений глянул на наручные часы. Оставалось десять минут пары.       — В таком случае, все, кроме 635-с, могут быть свободны, — резюмировал он, закрывая презентацию.       Видимого возмущения это заявление у означенной группы не вызвало: значит, Золотарева передала, что у них сменился куратор. Особого энтузиазма, впрочем, тоже: отпусти он их со всеми, успели бы в столовую без очереди.       — Постараюсь не отнимать много времени. Всего два пункта. Во-первых, все в курсе, что Клайд Игнатьевич больше не будет выполнять обязанности вашего куратора. Теперь это моя работа. Мой номер есть у Лилии, — он кивнул на Золотареву, — и мог сохраниться у некоторых из вас после прошлой зимней сессии, — косой взгляд на Климова-Большакова, устроившего настоящий моральный террор, уговаривая принять просроченные лабораторки, без которых не мог быть допущен к экзамену. — Где меня найти, вы тоже знаете, если умеете пользоваться расписанием. — Раздались смешки. — Если возникнут проблемы — делитесь, будем расстраиваться вместе.       Арсений оглядел задержавшихся в аудитории студентов со странным чувством. Будто завел котенка. Точнее, девятнадцать котят, пятеро из которых сегодня по разным причинам отсутствовали. Конечно, студенты были ни разу не такими милыми, как беззащитные пушистики, и проблемы могли принести гораздо более существенные, чем обоссаные тапки, но принцип был тем же.       Кстати об обоссаных тапках — Шастун тоже был на месте. Сидел примерно в середине просторной аудитории, на последнем из занятых рядов, и небрежно вытирал нос бумажной салфеткой. Арсений прищурился. В течение лекции поглядывая на студента, он несколько раз заставал его за этим занятием. И, спасибо Шастуну-старшему, первая мысль возникала вовсе не о простуде.       — С первым пунктом разобрались, — продолжил Арсений, заставляя себя сосредоточиться. — Пункт второй — ИКСМ.       На лицах студентов отразилось понимание. Знать бы еще, какими словами о конференции говорили другие преподаватели…       — Кто-то планирует выбрать тему, связанную с базами данных? — невозмутимо поинтересовался он, помедлил полминуты, наблюдая за переглядками студентов, которые наверняка отложили эту задачу на крайний срок, и продолжил: — Если у кого-то возникнет желание видеть меня консультантом, сообщите, пожалуйста, о своем намерении до конца недели. И напоминаю, что ориентироваться стоит на тему будущего диплома.       — А если с ней тоже все пока сомнительно? — подал голос Климов-Большаков, и Арсений с содроганием подумал, что это упрямое чудовище может пожелать, чтобы он руководил его работой.       В таком случае стоит сразу бежать из страны.       — Если все сомнительно, это отличный шанс наметить область, в которой вы будете работать, — он помолчал, понимая, что общие фразы в такой ситуации мало помогают. — Самый удачный план действий — я имею в виду диплом — сначала выбрать руководителя. Без него вы все равно вряд ли сформулируете тему. Просто обратитесь к тому, с кем неплохо ладите. Не знаю ни одного человека на нашей кафедре, который бы вас послал, — он покосился на Климова-Большакова, — даже если вы совершенно не представляете, что вас интересует. Это все понимают?       Группа почти синхронно кивнула.       — Возвращаясь к конференции. Дата — двенадцатое декабря, тезисы подаются до двадцать восьмого ноября. Объем — четыре страницы с учетом иллюстраций. Правила оформления скину через Лилию. Или… Сделайте кто-нибудь еще один чат группы, со мной. С Лебедевым у вас ведь его не было?       — Был, но Клайд Игнатьевич им не пользовался, — отозвалась староста, тут же отыскивая нужный чат, чтобы добавить туда Арсения.       — Хорошо. Подумайте пару дней и выбирайте консультантов. Это не настолько объемная работа, все реально сделать за пару дней, но учитывайте, что у преподавателей тоже есть свои задачи. На этом все, всем спасибо. Шастун, задержитесь, пожалуйста.       Студент на последнем ряду поднял голову, и Арсений поймал чуть расфокусированный взгляд покрасневших глаз. А с ним ему что делать?       Аудитория опустела за пару минут — звонка еще не было, и никто не хотел упустить шанс успеть в столовую до толпы. Шастун остался на своем месте, терпеливо ожидая, и периодически шмыгал носом. Пришлось подниматься.       — Антон, как вы себя чувствуете? — Арсений присел прямо на парту нижнего ряда, оказываясь со студентом почти на одном уровне.       Шастун красноречиво посмотрел на него слезящимися глазами. Вблизи он выглядел совсем неважно: припухшие веки, покрасневший от постоянного трения нос и не слишком здоровый цвет лица.       — Скажите мне, что это не то, о чем я думаю.       В глазах Шастуна отразился короткий мыслительный процесс.       — Он вам звонил, — озвучил он свои выводы через минуту.       Арсений поймал себя за язык, едва не сказав «он переживает». Откуда в его голове взялась эта идиотская фраза? Ему нет никакого дела до чувств Шастуна-старшего.       — Мое отношение к вам не изменилось.       — Вы говорите так, будто я боюсь вас расстроить, — Антон говорил как всегда отстраненно, но вполне доброжелательно.       — Какая глупость, — согласился Арсений.       Антон выдохнул и коснулся салфеткой носа.       — Это не кокаин, — сказал он, заметив пристальный взгляд. — Чего еще вы ждете? Мне помочиться в баночку?       Арсений неосознанно подался назад. Превращать свою жизнь в это он точно не собирался.       — Давно не живете в общаге? — спросил он, чтобы сменить тему.       По щеке Антона натуральным образом скатилась слеза и упала на парту. Он поморщился, неясно, от дискомфорта или досады.       — А вы действительно так воодушевлены ролью моей няньки? — с сомнением осведомился он, безотчетно потирая висок.       Более-менее живая мимика в его исполнении выглядела непривычно.       — Мне плевать на вашего отца, — просто и честно ответил Арсений. — Но меня тревожит то, что происходит.       — Не тревожьтесь, — попросил Антон, и на его лице впервые получилось рассмотреть намек на вымученную улыбку. — Я не загнусь под институтским забором. Это просто какая-то странная простуда. Утром было не так.       А еще, пожалуй, это была самая длинная его реплика, не касающаяся учебы. Не иначе, прогресс, раздраженно подумал Арсений. Причем раздражал не конкретно Шастун, а вся эта нелепая ситуация, в которую он оказался втянут из-за его отца. Так это Арсений — посторонний, в сущности, человек. Сложно представить, как все это бесит Антона, пусть тот и старается казаться непробиваемым. Бедный парнишка.       — Идите домой, — вздохнул Арсений. — Сколько у вас еще пар?       — Философия, — Антон забрал с парты конспект, ручку и упаковку салфеток. — Я и не собирался туда.       Арсений тихо фыркнул.       — Лечитесь, — он достал телефон, пролистал контакты и нажал вызов.       Спустя несколько секунд послышалась вибрация, и Антон, доставший телефон, взглянул на экран, а потом на преподавателя.       — Уточняете актуальность номера? — без раздражения поинтересовался он.       — Оставляю свой, — пожал плечами Арсений. — Что-то я сомневаюсь, что вы станете писать Золотаревой.       — Чтобы, когда я перестану справляться, приехали вы и продолжили вытирать мне сопли? — предположил Антон, в сотый, наверное, раз за час проделывая упомянутое действие.       — Если вы, взрослый и рассудительный человек, оцените потребность в моей помощи и сочтете, что дополнительная пара рук с салфеткой действительно так необходима…       В коридоре прозвенел приглушенный плотно закрытой дверью звонок. Антон посмотрел ему в глаза, без особого, впрочем, интереса.       — «Пять» за дружелюбие, давайте зачетку, — проговорил он.       Арсению потребовалась пара секунд, чтобы распознать в этом замечании шутку.       — Здорово, что вы оценили, я старался, — хмыкнул он, поднимаясь с парты. — Отправляйтесь домой и подумайте по дороге над темой ваших тезисов.       Шастун поднялся и закинул рюкзак за спину.       — В отличие от них, я знаю, что участие в конференции сугубо добровольно, — беззлобно сообщил он и двинулся к выходу.       Арсений же еще несколько минут провел, опершись костяшками пальцев на парту и вертя в руке телефон. Он хотел, чтобы Шастун начал с ним разговаривать? Прекрасно. А что делать с ощущением, что теперь все только усложнилось?

***

      В преподавательской, где Арсений планировал оставить ноут, в нос ударил резкий запах женского парфюма. Создавалось ощущение, что пронзительно-цитрусовыми духами с пряным шлейфом натурально обливались. При этом в помещении находился только тихомировский «помогатор».       — Добрый день, — настороженно поздоровался Арсений, оглядываясь. — А что здесь происходило?       Позов, который с трудом пытался устроить внушительных размеров коробку на нижнюю полку стеллажа, резко обернулся и едва не выпустил ее из рук. Вид у него был встрепанный и раздраженный, очки слегка покосились, а губы были поджаты.       — Если вы о запахе, — начал он, отворачиваясь и помогая себе коленом, — то это от меня. Но я сейчас уйду.       — От вас? — опешил Арсений, проходя внутрь помещения.       — Ну да, — Позов наконец справился и поднялся на ноги, облегченно выдохнув и тут же поморщившись. — Ездил забирать эту приблуду через весь город, а когда обратно возвращался, в автобус заполз бомж.       — И давно у нас бомжи пахнут как бухгалтера предпенсионного возраста? — изумился мужчина.       Позов невесело хмыкнул и, потянув носом, согласился:       — Похоже. Но бомж вел себя прилично, это одна дамочка решила, что ей воняет, и напшикала его своими духами. Полфлакона извела, не меньше. А я рядом стоял.       Арсений негромко рассмеялся, качая головой. Не столько над этой дурацкой историей, сколько над необычной откровенностью коллеги. Видимо, тот забыл застенчивость из-за раздражения.       Позов тем временем снова поморщился, скривился, чихнул в сгиб локтя и закатил глаза.       — Все, я в общагу, переодеваться, — зачем-то сообщил он не то Арсению, не то вселенной, и подхватил со стула чуть влажную от растаявшего снега куртку.       Быстро пожав руку коллеге, который так и стоял посреди преподавательской, Позов направился к двери, снова скривился и оглушительно чихнул как раз в тот момент, когда в помещение влетела Ирина Викторовна — полненькая, энергичная и улыбчивая.       Она наткнулась на Позова и автоматически придержала того за плечи, потом принюхалась и нахмурила тонкие брови.       — Уже ухожу, — простонал молодой человек, не дожидаясь вопросов, осторожно избавился от хватки коллеги и выскользнул за дверь.       С минуту в преподавательской было тихо, только гудел старенький системный блок под одним из рабочих столов.       — Арсений Сергеевич, — наконец проговорила женщина, задумчиво разглядывая то коллегу, то методичку в своих руках, — как вы относитесь к астрологии?       Арсений недоуменно взглянул на нее, но почти сразу понял, что та наверняка пытается объяснить неуловимый сюрреализм происходящего в последнее время в стенах ЛАИ положением планет. Получается, не он один это замечает? Все эти вырванные из контекста странные разговоры и загадочные объявления… И было что-то еще, точно было…       — Взгляните, — с изумленной улыбкой продолжила Ирина Викторовна, — это сегодня напечатали в нашей типографии, — она протянула Арсению методичку. — Только не деньте никуда, Тихомиров очень просил достать для него экземпляр.       Арсений принял из ее рук книжицу в мягкой бумажной обложке и прочитал: «О чем кричит луна?» Моргнул, перечитал и поднял глаза на коллегу.       — Оператор станка решил, что так и должно быть, — пожала плечами та в ответ на незаданный вопрос. — В какой-то момент, уже после утверждения макета, обложку подменили. Теперь только перепрошивать, а партия в пятьсот штук. — Она забрала методичку и задумчиво пролистала. — Точнее, уже четыреста девяносто девять, Тихомиров захотел себе сувенир. Выкупила ее по себестоимости плюс шоколадка.       Арсений покачал головой, бросил взгляд на сумку с ноутом, помолчал и невозмутимо уточнил:       — И скоро их будут перепрошивать?       Ирина Викторовна, устраиваясь за столом и обкладываясь какими-то распечатками, подняла на него светлые глаза и прыснула.       — Думаю, вы успеете, если пойдете прямо сейчас, — с деланной серьезностью предположила она.       И Арсений решил, что на этом перерыве вполне обойдется без кофе. Ему нужно было знать, о чем же все-таки кричит Луна.