Оле-Лукойе

Где-то в перевернутых снах Мы торчим на счастье и теплом ветре. KDRR–Солнышко

      Перевалив через середину, апрель стал по-настоящему солнечным и теплым. Все вокруг стремительно зеленело, верхняя одежда висела без дела уже неделю, на душе было легко, и хотелось жить, невзирая на приближающуюся сессию и дипломы.       Арсений стал просыпаться по ночам от ощущения, что не может тратить на сон эту весну. Любую другую — но не эту. Выползал из кровати, осторожно, чтобы не потревожить Антона. Шел на кухню. И ставил чайник, а пока тот закипал — стоял у открытого окна, обнаженный по пояс, позволяя ночному ветру касаться торса, а свежим, тревожным запахам бередить душу.       Этой весны было слишком много для него одного.       Пару раз к нему присоединялся Антон. Ничего не говорил, просто тепло прижимался со спины, обнимая надежно, но ненавязчиво. Потом они пили чай из одной кружки, сидя в цветном полумраке за пустым кухонным столом, возвращались в постель и засыпали — в обнимку и до звонка будильника.       Чтобы утром, пройдя все стадии принятия неизбежного, отправиться в универ. Сдавать и принимать лабы, консультировать студентов, переводить дыхание в буфете, возрождать «Два зонта» во время не самых важных лекций, вылавливать своего научного консультанта, ныне и. о. финдира «Аркоса», и подтягивать с ним последние хвосты по диссертации, ловить довольные взгляды Ирины Викторовны и несколько напряженные — Дмитрия Темуровича.       Антон дополнительным постом приструнил любителей поднимать шум и стращать посторонних его псевдонимом, но в этом не было резкой необходимости: после того, как Степана объявили в розыск, а о кадровых перестановках в «Аркосе» стало известно в городе, игроки, разобравшиеся в ситуации, посчитали «Два зонта» отмщенными и переключились на привычные развлечения.       Арсений ради интереса съездил в «Планету мурчащих», один, без Антона. Хотел посмотреть на Дашу, которую продолжал подозревать в той нелепой подставе, которая окончательно рассорила Климова-Большакова с женой, но не застал ее в приюте. Зато пил чай с ее начальницей, странной, космически нездешней женщиной. И почти не хотел от нее сбежать. Только чувствовал себя несколько неловко — будто и правда приехал хвастаться успехами в наведении порядка в жизни, как она предлагала осенью. Она, наверное, все поняла, хоть и ничего не сказала. Арсений был за это благодарен. А потом они гуляли по полям и по влажному лесу с овчаркой по имени Граф — здоровенной псиной размером с коня.       Домой он вернулся несколько очумевшим, грязным, уставшим и очень спокойным. Поделился с Антоном, что отвык водить собственную машину, пару раз чихнул — просквозило на весеннем ветру, — вымылся за рекордные семь минут и уснул прежде, чем Антон приступил к подробным расспросам.       Подкрепив свою репутацию не слишком щепетильного человека, Арсений рассказал Антону про свой аккаунт на «Знайке». Не для того, чтобы покаяться в сомнительном хобби и источнике легкого дополнительного заработка. Просто к слову пришлось: они обсуждали, на каких еще ресурсах и в каком варианте раскидывать подсказки, и Арсений вдруг подумал о том, как забавно получится, если кто-то из его коллег-исполнителей возьмется за одну из предложенных для выполнения лабораторок и в конечном итоге получит совсем неожиданный результат. Если копнет глубже, станет разбираться и доберется до сообщества Оле. Именно поэтому Антон по его просьбе добавил в текст задания избыточную информацию — чтобы те, кто ввяжется в квест с середины, без ключа из предыдущих этапов, могли отыскать, откуда тот стартует. Просто на случай, если кто-то нуждается в большем, чем триста рублей за простенькую лабораторную. Минус пятнадцать процентов комиссии «Знайки».       А спустя несколько дней стала ясна причина, по которой Позов нервно сверлил Арсения глазами. Поделился он ею в своем духе: затащил в пустой компьютерный класс, повернул ключ в замке и, обойдя оторопевшего и заинтригованного коллегу, поспешил к окнам, чтобы закрыть жалюзи.       — Мне неловко об этом говорить, Дима, но мое сердце занято. И в случае чего я стану оказывать сопротивление.       — Так и мое тоже, — автоматически ответил Позов, придирчиво следя, чтобы не оставить ни единого просвета, потом осознал подтекст, ошарашенно оглянулся на коллегу и тихо сказал: — Фу, Арсений Сергеевич. Что у вас за шутки кошмарные?       — На нервной почве? — предположил тот.       — А вы-то чего? Только не говорите, что тоже…       — Что — «тоже»? — заинтересовался Арсений.       Позов тихо вздохнул, подошел очень близко, как перед объятием, и что-то достал из кармана.       — Что думаете? — спросил он нерешительно.       Арсений опустил глаза и изумленно дернул бровью. Он мог бы развить шутку, но глянул на несколько бледного, кусающего губы коллегу и не стал. Честно ответил:       — Очень красивое.       Позов издал звук, который мог быть и вздохом облегчения, и началом панической атаки, с которыми тот вроде бы справился.       — Я просто подумал… Конечно, ей еще учиться полтора года, но… Она же заочница. Ну или в случае чего, подождем эти полтора года, не проблема. И вообще…       Арсений еще раз глянул на тонкое, очень изящное и действительно красивое кольцо и ободряюще коснулся его локтя. Позов разом расслабился и поднял на него глаза.       — Спасибо, Арсений Сергеевич.       — О, Дима, только не начинайте снова! В этом нет ничего сверхъестественного.       — Скорее всего, — неожиданно рассудительно согласился тот. — Но вы все равно очень помогли.       Арсений не нашелся, что на это ответить.       А спустя несколько часов ему набрала сестра, чтобы поколебать его уверенность в отсутствии некоего сверхъестественного влияния с его стороны.       — Арс, это прозвучит странно… Я тебе не говорила, к слову не пришлось. В общем, я развелась с Виталиком. Давно. Мы с Надюшкой уже больше года вдвоем живем. Но… Короче, я снова выхожу замуж. Мы… познакомились в этом ноябре, когда я работу сменила. И как-то все… Да. В общем, ты приглашен. Если, конечно, хочешь. Никакого особого торжества, я же их не выношу, и Стас меня поддержал. Только самые близкие.       — А…       — Родители переживут без этой информации, — правильно поняла его сестра. — Так что если дело в них — можешь смело приезжать.       — Я приеду, Марго. Скинь место и время. И…       — И город, — она тихо рассмеялась. — Я живу в Нижнем.       — Как тебя туда занесло? — с улыбкой поинтересовался Арсений.       — Приезжай, расскажу. И… если ты хочешь с кем-то меня познакомить, она тоже приглашена. Только предупреди заранее.       — Я… — он замялся и замолчал.       — Что такое?       Они действительно никогда не были близки, но почему-то — а может, как раз поэтому — Арсений решился спросить:       — Гипотетически, если это будет… не девушка?       — О, — выдохнула Марго. — Ого. И… все серьезно?       — Очень серьезно, — честно ответил Арсений. — Но я пойму, если для тебя это будет чересчур.       — Да нет, я думаю, так даже лучше, — с неожиданным энтузиазмом заявила сестра. — Я как-то не особо нахожу язык с твоими дамами. — Он вспомнил единственную встречу немногословной, местами жесткой Марго и неуемной Сатеник и понимающе фыркнул.       — Он тебе понравится.

***

      — Слушай, а помнишь Леню? — спросил Антон в тот же четверг, но ближе к вечеру.       Он стоял на балконе, рядом с открытыми окнами, тонкие белые занавески на которых безжалостно трепал резкий ветер.       Солнце еще не скрылось за тучами, но в воздухе чувствовалось приближение первого весеннего ливня. Ветви высокой березы прямо под их окнами раскачивались и шумели, внизу со смехом и визгом играли дети.       Арсений подумал, что очень сильно его любит. И еще — что это не слишком страшно — любить кого-то так сильно. Если это Шастун, который всегда будет на его стороне, в каком бы состоянии они оба ни находились. И ради вот этого — не чьего-то одобрения, красивой картинки или чувства вины, а просто живого человека, очень светлого, яркого, особенного, который поднимет за шкирку сначала себя, потом Арсения, походя, словно ничего страшного не случилось, и отправится вместе с ним творить невообразимую веселую дичь, или валяться пластом в окружении вкусной еды, или дышать свежим ветром на краю географии, — Арсений был готов рвать обстоятельства на британский флаг и нагибать окружающих. Он даже готов был заставить себя поверить, что может быть любим в ответ, потому что, конечно, думал о себе разное и редко хорошее, но Антону верил сильнее.       — Это тот водитель эвакуатора? — вспомнил Арсений.       — Да, которого ты познакомил с рыжей девчонкой. Он ее еще из снега вытаскивал. Угадай что?       — Женятся? — скучающий тон удался Арсению блестяще.       Антон даже вернулся в комнату, чтобы внимательно на него посмотреть.       — Ты знал? — наконец спросил он. — Ума не приложу откуда.       — Догадался, — вздохнул Арсений, наслаждаясь его недоумением и стараясь не расплыться в улыбке. — Конечно, они женятся, что им еще делать. И моей сестре. И моему тренеру, который твой координатор. Заметь, это ты подсуетил ему их медика, а вовсе не я. И Позов тоже…       — А что Позов? Женится? — У Антона сделались просто огромные глаза.       Арсений прикусил губу.       — Я тебе этого не говорил, — поспешно предупредил он. — Не женится пока, но кольцо купил. И она обязательно скажет «да».       — И ты, разумеется, ни при чем, — ошарашенно кивнул Антон.       — Знаешь, что я для себя решил? Если Аполлон женится на Артамоновой — я поверю, — Арсений поднял ладони. — Потому что такого просто не может быть.       — Согласен, — рассмеялся Антон. — Но… Один месяц они уже продержались, и никто никого не убил. Аполлон ведет себя как лапочка…       — Я встретил его в мастерской на днях, — Арсений поежился. — Это ты называешь «как лапочка»?       — Именно, — со смехом подтвердил Антон.       Его глаза были немного красными — ночью они оба, невзирая на учебную нагрузку, дорабатывали сюжет очередной квестовой ветки. К счастью, та полностью исключала беготню по городу, и завтрашний день, по прогнозам тоже дождливый, можно было провести перед компами, наблюдая за игроками. Это тоже было не совсем ко времени, но хотелось как-то обозначить начало полноценного существования «Двух зонтов» по новому адресу, на который перебрались почти все старые пользователи.       Первую подсказку планировалось скинуть в сообщество завтра, чтобы оставить сегодняшний день на мелкие доработки и короткую передышку. Арсений посчитал, что дело еще и в том, что Антон хочет провести свой день рождения без необходимости неотрывно находиться у ноута, и только утром понял: тот совсем забыл, что ему сегодня двадцать шесть.       — Еще Андрей заговорил о том, что Тоха еще успеет параллельно отучиться на военке на офицера запаса. Двадцать четыре месяца… — задумчиво сообщил Антон. — Значит, рассчитывает, что в магистратуру он, то есть я, тоже поступлю.       — В смысле на военке? — ошарашенно переспросил Арсений. — Только не говори, что ты собираешься…       — Нет, тут я за него не впрягусь. Мало того, что уже отслужил, так еще и медкомиссию гарантированно не пройду, — Антон говорил так, будто его останавливало только это.       — Может, получится его отговорить? Разве у твоего… Тохи нет проблем со здоровьем?       — Я уточню этот момент, — кивнул этот кошмарный тип и улыбнулся. — Но прикинь, как было бы забавно, если бы здесь появился еще один Антон Шастун? Третий.       — Как по мне — одного предостаточно, — проворчал Арсений, передернул плечами и, не давая себе передумать, сказал: — Я приготовил тебе подарок.       — За которым мне придется побегать? — с улыбкой процитировал Антон.       — Именно, — от волнения перехватило горло. — Но не думаю, что это займет у тебя много времени. И еще кое-что. Не в связи с днем рождения. Ты мне как-то дал одну вещь. И это, наверное, глупо, но я не хочу ее возвращать. Поэтому нашел кое-что взамен.       Антон недоуменно нахмурился и собрался было возразить, что Арсений волен сколько угодно пользоваться его вещами и ничего не должен взамен — а потом уставился на небольшую коробочку, грубую, будто из наждачки, но тяжелую, как металл или камень.       — Я думал, речь о том худи, которое ты у меня отжал, — сказал Антон с тем спокойным выражением, которое заменяло ему шок.       — Нет, — сказал Арсений, открывая крышку коробочки, внутри которой блеснул небольшой серебряный предмет. — Не о худи.