Благие намерения

Это тянулось с детства.

— Дику, слезай! — заволновалась Сараби. — Не для этого мы сюда полдня лезли. — пропыхтела Дику, взбираясь на ветку. — Давай сюда, тут весело! — Мы уже почти леопарды, только пятна дорисовать осталось. — обрадовался Марджани, её друг. Если бы Сараби не позвала папу, львятам и правда пришлось бы превращаться в леопардов — слезть оказалось труднее, чем залезть. Она, хотя родилась всего на несколько минут раньше авантюрной сестры, имела репутацию благоразумного львёнка. Сарафина уверяла: «Ты стала бы отличной королевой». Сараби мечтательно улыбалась и прибавляла «бы». Но когда пришло время обручения Муфасы с принцессой Западного прайда, его отец умер. Молодой король предпочёл свадьбу с Сараби возможности присоединить соседние земли. Её замужество было похоже на диадему, торжественно возлагаемую на голову — приличным и желанным. Замужество Дику, как кокос с пальмы, неожиданно свалилось семье на голову.

— Как она может выйди замуж за того, с кем едва знакома? — не находила себе места Сараби. — По крайней мере, у Симбы будет братик или сестричка. — в любой ситуации мама искала положительные стороны. — Раз уж Дику что-то задумала, она, на свою беду, это сделает. — львица вздохнула. — И если отговаривать, только заупрямится.       Киаси*, избранник Дику, не горел желанием жениться, но под напором влюблённой львицы пошёл на попятную. Вскоре у пары родилась дочка Имани*. Сараби была готова признать неправоту своих сомнений. Оказалось, преждевременно, как и надежда, что сестра остепенится. Гибель Муфасы не осталась трагедией для одной Сараби. Она разбила безмятежное счастье всей семьи. Всего прайда. — Ну нельзя так жить дальше. Сначала гиены, потом охота без правил, сегодня провокация и произвол на пустом месте. За Чумви гиены гнались, еле успела отбить. Сегодня они, а завтра мы? — возмущалась Дику. Она пристально смотрела, будто ожидая большего, чем согласие. Сараби ожидала этого разговора, как ждут грозы, когда темнеют тучи. — Шрам — законный король. — она сдавленно убеждала прежде всего себя, в душе плача от бессилия. — Закон — не равно справедливость. — заметила Дику. Сараби всегда подобало держать лицо. Как старшей сестре, как королеве, как матери. Обязательства не тяготили, напротив, знаменовали её способность и значимость, воплощали достоинство и почёт. Заслуженное уважение было для Сараби таким же условием счастья, как для Шрама завоёванная власть. От власти без ответственности страдал прайд. Ответственность без власти мучила саму Сараби. Потому что это не распоряжение с подписью высшей инстанции, а мировоззрение, вне которого она себя не мыслила. Утратив даже все формальные статусы, для прайда Сараби будет королевой. Матерью. Но сестрой она могла быть для единственной львицы в мире. — Тебе же не всё равно, да? — тихо добавила Дику. Отвратительная роль — буфер. Вразумлять и утешать других, когда сама даёшь Шраму по морде когтями в самых сладких снах. Сколько Сараби помнит, Дику ходила по краю. В этот раз она играла с огнём. — Да, мне не безразлично. Но что ты предлагаешь? — Сараби считала терпение одной из главных добродетелей, но пустые разговоры её раздражали. Как бы она не боялась того, к чему клонит Дику, избежать обсуждения не удастся. — Восстание. — Дику воодушевлённо подняла уши, в голосе звучала надежда. Сараби вздрогнула, хоть и предчувствовала нечто в этом роде. — Подумай, в одиночку мы ничего не можем сделать, но вместе свергнем Шрама. Нам помогут Киаси, Двала и Сарафина, ты снова станешь королевой и обязательно всё исправишь! — Подумай, как это опасно! — у Сараби в мыслях не бывало ограждать близких от всякой угрозы. Она уважала свободу личности, пока это оставалось в рамках здравого смысла. А в его присутствии у сестры Сараби начала сомневаться. — Шрам не щадит никого. Нам же будет хуже. — львица постаралась обуздать эмоции. Как бы смерч не раскачивал чашу терпения, она должна оставаться стаканом-непроливайкой. — Угрожаешь? — печально усмехнулась Дику. Неуместная попытка перевести всё в шутку. — Предостерегаю. — от тревоги и досады тон Сараби леденел. Она недоумевала «Как можно не осознавать, в насколько серьёзное дело ввязываешься?» — Хуже будет, если вы останемся равнодушны. — Дику ответила тем же тоном, развернулась и пошла — обиделась. — Если я равнодушна к прайду, то потому, что не равнодушна к тебе. — прошептала Сараби вслед. Упрёк задел её за живое: знали бы они все, сколько сил стоит балансировать между двух огней! Если бы буфер был равнодушен, отчаянное столкновение разорвало бы прайд на клочки шерсти. На мгновение захотелось обидеться и накричать, но Сараби осеклась — поступила бы она так же в присутствии Муфасы? Дику обернулась. И посмотрела так щемяще-протяжно, что казалось, сейчас обнимет и признается «Прости, я сказала глупость» — как бывало раньше. Но она только бросила: — За меня не переживай. И быстро ушла.

Знаю, ты не безразлична.

Довольно нам терпеть террор.

Я вижу путь спасительный:

Восстать, царя убить,

Мир возвратить.

Гони же прочь сомненья!

Лишь вместе мы

Прайд сможем освободить.

На Скале теперь гиены…

      Сараби не допускала мысли, что сестра глупа. Дику с детства рвалась изучать историю, экологию, политику — дисциплины, знать которые — привилегия королевских наследников. Она напросилась на занятия вместе с Муфасой, и по его словам, преуспевала. Хоть и не объясняла внятно, для чего.            Сама Сараби сначала думала, а потом делала, и была уверена — каждый, кому есть чем думать, иначе не может. «Всё образуется. Дику не пойдёт на такой риск». Она поздно поняла, чем отличаются глупость и безрассудство.

Несколько дней спустя…

— А он, представляешь, говорит: «Ничего, живём же как-то». — Примиренец, чтоб его… — Дику в сердцах махнула лапой, бурно пересказывая перепалку с мужем. — Извини, я обещала следить за языком. — Не горячись. — Сараби попыталась успокоить её. — В нашей семье принято соединять сердца раз и навсегда. Разногласия пройдут, а любовь сохранится. — она была благодарна Муфасе за то, что пожертвовал политическими интересами ради их брака. И Сараби, не раздумывая, отмела бы что угодно — любовь важнее. — Они только усиливаются. — отчаялась львица. — Как власть поменялась, ни дня без скандала. Если он готов смириться с беспределом, я — нет. Отрицание коварно усыпило бдительность Сараби. Она пропустила подозрительную фразу мимо ушей. Увы, психологическая защита не смогла защитить её сестру…       Дику ничего не умела делать наполовину. Развод случился так же скоропостижно, как свадьба. Родители, друзья и Сараби отговаривали — «А как же Имани?» Дику отвечала «Хуже, если её будет воспитывать примиренец». — Что же мне с ней делать… — Шубу. — пробормотал Зазу. - Что? — Отговорить во что бы то ни стало, Ваше Величество!       Киаси хотел разводиться не больше, чем в своё время жениться. Он ценил стабильность, хотя поэтому же разрыв с неугомонной Дику воспринял как избавление. Жаль было бросать дочку, но и отцовские чувства не побороли привычку плыть по течению. Слухи о разводе дошли до Шрама, и он воспользовался поводом прогнать конкурента.       Имани не перечила старшим — она тихонько плакала и украдкой жаловалась бабушке с дедушкой. Податливый характер львичка переняла у отца.

Несколько месяцев спустя…

— Удивлён, как её сестрёнка дожила до этого дня. — заметив Сараби, гиены громко захохотали. — Ага, она вечно искала приключений на свой хвост! — Нет, она изобретала оригинальный способ самоубийства. — Жизнь несправедлива, пойду, убью Шрама! — Дику, бедная Дику. — декламировала особо артистичная особа черепу антилопы.       Сараби медленно, с гордо поднятой головой вышагивала мимо. Пусть насмехаются. Только бы думали, что издёвки тщетны. Это утро окунуло её в дежавю — будто Муфасы и Симбы не стало сегодня. Так же рядом родители. Сараби стыдилась, что не рассказала им сразу. «Довольна? Теперь-то точно не будут волноваться» — язвила внутренняя гиена.       В грудь уткнулась кремово-песочная мордашка. Подрагивали, будто всхлипывая, уши с чёрной каймой. Её запах исцарапывал душу — такой же родной, как у Дику. Сараби обнимала племянницу так же крепко, как сестра обнимала тогда её. Всё по-прежнему. Только Дику не вернётся домой. Сараби и не помнит, как видела сестру последний раз. Значимость момента осознаешь, когда он станет воспоминанием. Вчерашний день потонул с интригах и ухищрениях. Заявился нахал, посмевший выдать себя за Симбу. Материнское сердце не обмануть, но Сараби решила действовать по правилам аферы. Впервые ей было не до Дику. А ведь Сараби знала. И упустила тысячу шансов отговорить, предотвратить, защитить! Слишком поздно поняла, что буфер тоже должен быть твёрд, иначе столкновение неизбежно. Сомневаясь в глубине души «Кто же прав?» она молчаливо позволила Дику сделать всё по-своему. Опять глупость. Последняя глупость. Роли. Как привычно их исполнять! Королева. Мать. Приёмная мать. Но больше не сестра. Никогда и никому. Недоиграла роль или переиграла, вот в чём вопрос.

Да, была небезразлична.

Нет смысла запоздалых слов.

Быть не сумела сильною;

Сомненья взяли верх.

Как быть теперь?

Я каюсь — ведь могла бы

Тебя спасти,

Но в прошлое нет пути.

На Скале теперь гиены…

Одну глупость Сараби всё же совершила. Это — благие намерения.