Фарфоровый Архонт

Еще в день своей коронации Фурина де Фонтейн, будучи неопытной актрисой, совершила страшную ошибку. Первый час ее игры, беспрестанной работы и желания стать ближе к своему народу, поставил под вопрос возможность исполнения большого плана Фокалорс. К сожалению, она совсем не знала, что делать. Архонт не дала Фурине ни единого наставления, отправила свою человеческую часть на путь обмана, лжи и фальши, заставляя ее, как слепого щенка, искать верную дорогу самостоятельно, перебирая дрожащими от страха лапками. Неужели Фокалорс не осознала того, что поиск этого пути сравним с нащупыванием во мраке тонкого, натянутого над глубокой пропастью, каната? Результат был очевиден. В первое же свое явление, прощупывая под ногами почву, Фурина по колено угодила в рыхлый чернозем – благодатную землю для любой сплетни и любого слуха. «какой же это Архонт? Она даже разрешила нам вносить предложения в палаты, предлагать законопроекты!», «Это какая-то глупая шутка?», «Какая же она Богиня? Где же тут стать?», «Я уверен, что это всего лишь марионетка палаты Ордали», - и все это во время ее первого появления в большом тронном зале дворца Мермония. Ее неуверенная речь и резкие шаги в демократизм вызвали тонну недовольств, породили самое страшное для лжеАрхонта – зерно сомнений в ее божественности. Подозрения людей давали корням этого зернышка питание, крепко врастали в умы фонтейнцев, и чернозем начал превращаться в зыбучие пески, поглощающие тело Фурины. Медленно, но верно. Нежная человечность Фурины, желание угодить всей до безобразия разномастной столичной толпе привели молодую девушку к первому краху и вынужденной неправдоподобной импровизации. Тогда, оказавшись перед толпой со связанными за спиной руками, Фурина все делала на ходу, выдумывая роль с нуля, наспех обрамляя кожей и мышцами костяк своего образа. И только ночью, оставшись в собственных покоях, новый «Архонт» смогла по-настоящему обрисовать образ идеального правителя Фонтейна. С ужасом и страхом в ту ночь Фурина репетировала свою роль, раскланиваясь в реверансах и по часу смеясь себе в зеркало. Она решила создать образ скандальный, наглый, эгоистичный и… блестящий. Блестящий до безумия, чтобы в глазах каждого нового поколения за светом софит могла запрятаться ее человеческая суть, чтобы любое ее действие кормило народ сплетнями до отвала. И, слава архонтам, голод толпы вдоволь удовлетворил образ красивой интригантки на троне. Единственное, что Фурине пришлось перетерпеть – это полное разрушение своей личности, превращение собственной души в обломки, развалины и руины. Она наспех выучилась всем тонкостям человеческой игры: эксцентричному, до ужаса раздражающему поведению, помпезности в одежде, перебора в макияже, накладным ресницам, манерам, каблукам и всему остальному. Всего не упомнить. За этим фасадом из пудры и румян никто из людей не смог заметить неприлично нереалистичной игры, шика и фальши. Человеческая часть Гидро Архонта легко бы справлялась с бросанием пыли в глаза целого народа и дальше, если бы ее божественная сущность не послала в Фонтейн настоящего дракона из морских глубин. В тот день, когда Невиллет впервые явился в Фонтейн, Фурине пришлось вести его под руку, глядя куда угодно, только не в лицо нагло рассматривающего ее дракона. Фурина делала это не по своей прихоти. Она всего лишь исполняла новый приказ, указание отражения, что приходило к ней во сне. В тот злосчастный день она впала в беспробудный сон прямиком перед заседанием палаты Жардинаж. Невольно она ощутила, как смыкаются отяжелевшие веки, и как чья-то легкая рука касается ее белых пушистых волос. Она помнила, как лежала на хрупких белых коленях, и хотела проговорить хоть слово, но губы не размыкались, и лишь гулкое эхо ее отражения говорило, пронзая тишину. Голос Фокалорс остался на подкорке ее сознания до сих пор. Она пронесла его через все столетия. - Моя дорогая Фурина, - она провела по волосам своими тонкими пальчиками, - прошу, не забывай, что Невиллет – дракон, а не простой человек. Весь народ Фонтейна не так сложно обмануть, как его змеиные глаза. Будь с ним осторожна, внимательна. Быть может, он не любит Архонтов, быть может, будет относиться к тебе с презрением. Стерпи ради Фонтейна. Он нужен мне… и тебе тоже. Несмотря ни на что он – твой верный друг и слуга. И отражение оказалось право. Почти во всем. Фурине пришлось взяться за этого неугомонного дракона, обучить его юридическому делу, не забывая выводить его в свет и попутно играть для него свою напыщенную, хамскую роль. Фурина еще никогда не была так рада, когда на ее лицо бросали столь много презрительных взглядов. Невиллет учился, смотрел на людей со стороны и со скоростью прозорливого ребенка черпал знания о человеческой сути. Он стал легко относиться к человечеству, за два года разобрался со всем судопроизводством, но так и не рассмотрел в Фурине больше, чем фарс и драматизм. ЛжеАрхонт могла гордиться собой. На крючок ее роли, пусть ненадолго, но попался сам Гидро дракон. *** На первом заседании месье Невиллет не чувствовал ничего, кроме легкого напряжения из-за возвышающейся над ним Фигуры. Фурина, стоило ей найти возможность и усадить в кресло Верховного судьи своего верного дракона, ушла на верхний балкон театра «Эпиклез». Оттуда она могла спокойно лицезреть яркое представление, дирижером которого теперь по праву считался Невиллет. Достав свой золоченый лорнет, Фурина бросила взгляд в сторону судейского кресла. Было заметно, что в ответ на нее смотрит пара сиреневых змеиных глаз. Неприятный прищур пронзил тело, на что ей захотелось лишь победоносно улыбнуться. Она вытянула губы тонкой нитью и, прикрыв в ответ свои глаза, убрала лорнет на стоящий рядом с креслом столик. Все заседание Фурина выступала в роли скучающего прокурора, которому по честному собственные туфли были интересны больше подсудимого. Во время этого судебного заседания подозреваемый в убийстве трех людей мужчина старался умолить о пощаде сначала Фурину. Но, заметив, что Архонт лишь изредка бросает на него взгляды и интересуется больше вином, нежели его судьбой, перешел на просьбы в сторону нового Верховного судьи. Стоило этому несчастному обернуться в противоположное Архонтскому балкону место, как толпа воскликнула и вскинула брови в удивлении. Фурина же даже не подумала о том, что подсудимый показал неуважение к ее персоне. Она лишь усмехнулась и поджала губки батиком перед тем, как залпом опустошить бокал шардоне и, слегка помявшись, поставить бокал на место. В тот день судебный зал впервые поразило эхо от стука судейской трости. Подсудимый больше получаса упрашивал Невиллета о смягчении наказания, о помощи, о понимании. Сердце неугомонного мужчины ушло в пятки, и он упал на землю без памяти, когда наконечник трости ударил о пол. Фурина в страхе глядела за уносимым телом, но единственная эмоция, на которую хватило ее ума сейчас – нервный смех. Фурина загрохотала в аплодисментах так, будто сейчас перед ней развернулась не трагичная картина, а сцена из дешевого мюзикла. - Браво, мой дорогой юдекс. Вы заслужили наивысшую степень похвалы за это шоу. – ответом на ее смех был лишь странный, загадочный прищур сиреневых глаз. Сложив ровными стопками подписанные бумаги, Фурина сидела в мягком кресле. По ее просторному кабинету расходился скрежет пилки для ногтей. Девушка, откинувшись на мягкую спинку своего кресла, напевала старый королевский вальс, мучилась тоской и в поисках дела спиливала слой синего лака на ногтях. В плане, что она расписала на месяцы вперед, висела пометка о перекраске ноготков в светлый лазурный цвет. Наконец Фурина отняла пилку от пальцев и, вытянув руку, оценила работу удовлетворенным мычанием. Неожиданные и резкие удары в дверь заставили Фурину подпрыгнуть на кресле. Она подскочила и с визгом уронила свою пилочку под стол, захватив локтем раскрытый на какой то странице роман. Вместе с ними куда то в сторону отлетел нарощенный ноготок девушки, который она так некстати сломала о столешницу. Полные испуга глаза округлились по море в величину, но вскоре зрачки Фурины снова расширились, лицо отпустила бледность и волосы перестали дыбом обрамлять ее голову. И тогда она ветром помчалась злобно, сведя брови к переносице, шагать по своему кабинету. - кто вообще в такое время является с визитом к Архонту?! - прошипела она. - Войдите и поскорее! Но стоило Фурине завидеть уже узнаваемую фигуру в судейской мантии, с водопадом белых волос, стекающих по плечам, настроение ее резко переменилось. Громкая бравада раздалась в стенах кабинета. - ах, мой милый юдекс. Ваш сегодняшний дебют был просто незабываем. Вы превзошли все мои ожидания. - и Фурина, сложив бумаги в шкаф, медленно уселась в кресло. - С чем же вы пожаловали ко мне? Так громко и высоко говорит. Почти пищит. У нее самой от этого звона частенько болит голова, так что же тогда до чуткого слуха ее юдекса? Фурина ожидала, что этот дракон, ненавидящий всю суть архонтов, придет к ней на ковер в первый же день принятия своей роли. Она надеялась, что он пустит на нее свои надменный взгляд и упрекнет ее в безумной нахальности. А она лишь поймает этот надменный взгляд змеиных глаз и усмехнется в них нагло и дерзко. Но, глянув в узкие зрачки нежданного гостя, ей пришлось разочароваться в самой себе. - я вижу, что не только я сегодня устал от принятия своего нового амплуа. - Громогласный голос разошелся по телу Фурины мелкими мурашками. Девушка тихонько вздрогнула. - я хотел спросить, как вам ваша новая роль? Фурина уже была готова узреть на его лице исполненный презрения взгляд. Но, подняв свои каплевидные глазки на возвышающуюся фигуру, ее намерение померкло со скоростью упавшей звезды. На лице Невиллета не было ничего: никакого осуждения, упрека и злобы. Она бы сказала, что в этом каменном выражении можно было разглядеть исключительно забитую в угол зрачка жалость. Голос ее одернулся. - что вы, мой дорогой юдекс. Моя роль мне уже привычна. И, сдается мне, она мне по вкусу. - быть может. Тогда прошу дать мне разъяснения о жизни среди людей. - И Невиллет опустился перед ней на кресло, что обычно стояло напротив стола для просителей, - для чего вы используете вашу напускную и комичную браваду? Насмехаясь над всем этим судом и запивая эмоции красным вином, вы закрываете мокрые глаза и давитесь от горечи. - в горле встал ком. - Какому закону следует ваше поведение, о, всемогущий архонт? Фурина взглянула на юдекса тихо, строго, а в ее душе только что разверзнулся целый океан. Буйство ее морских глубин стало истерично биться в поисках выхода за край. Кажется, вода начала переливаться через через стены души, щекотя сознание, потому что Архонт, не укрывая ладонями рта, залилась истеричным и болезненным смехом. - Ахахаха. О, бедный юдекс, - она стерла слезу, скатившуюся из одного глаза, - вы ничего не понимаете. Будьте добры, занимайтесь своим делом и не бросайтесь в омут эмоций. Вам это не к лицу... и не к профессии. Оставайтесь беспристрастным и сидите в своем кресле. Идите. - но, госпожа Фурина... - Идите. - тон Фурины резко явил собой звенящий гром среди ясного неба. Она не стала долго умалчивать, ударила кулаком по столу и, опустив голову, указала Невиллету на дверь. И Верховный судья ничего не сказал, даже не настоял. Лишь почтительно откланялся и вышел из кабинета. Стоило двери захлопнуться, как голова девушки опустилась на ладони, и она молча заплакала. Фурина бежала от Невиллета как можно дальше, за закрытые двери, за запоры и замки. Всем своим видом кричала ему о презрении, нахально искала несовершенство его суда. Но Оратрис всегда была едина с юдексом в решениях, мир отпирал Невиллету все замки, а он беспрестанно тянулся к той, что вытянула его из пучины моря и стала делить с ним венец вечности. Роль Фурины де Фонтейн стала ясна и понятна юдексу наполовину уже к первому суду. Роли своей госпожи он, благо, не выдал. Но сам не прекращал попыток осознать свою леди.