Ханами

      Иногда я удивляюсь, ну неужели женщины и мужчины действительно подходят друг другу? Может быть, они просто должны жить по соседству и просто время от времени друг друга навещать?       

Кэтрин Хепбёрн

      Неделю спустя        Бен Соло, зевая, вышел на улицу. Обычно он выходил на пробежку позже, но сегодня у него был особый план, потому мужчина и пытался совершить невозможное – не вывихнуть себе челюсть в шесть утра-то. У него впереди был очень длинный день с несколькими весьма непростыми встречами, но вместо того, чтобы отсыпаться или вливать в себя запрещенный кофе, он шел по утреннему парку. Не особо ощущая удовольствия. А все же шел, слушая как под кроссовками раздражающе хрустит гравий. Его, в принципе, все раздражало. И, наверное, в первую очередь – он сам. Ведь никто не был виноват в глупейшей ситуации, кроме него.        Впервые за последние пятнадцать лет он встретил девушку, которая ему, действительно, понравилась. Рей не зацепила его, нет. Она ему вот именно, что понравилась. Полностью. От лукавых глаз до философских реакций на любую жизненную ситуацию. Бен встречал множество людей на своем пути, но эта девушка, действительно, имела что-то особенное, потому что идеально ему подходила. И лишь когда Рей гордо выбралась из его ванной и ушла с полотенцем на голове с достоинством Нефертити, Бен понял какого маху дал, поддавшись всем своим демонам. Ужасы прошлого накрыли с головой настолько, что он утратил объективность и отталкивал девушку, которая могла занять в его жизни определенное место. Не в смысле, что стоило ей ускользнуть, как мужчина бросился в ювелирный за кольцом, нет. Никаких таких планов у него не было. Но он ощутил потерю. Их роман, пусть и с его странными выходками, был настолько непринужден, что немудрено было в это все… влюбиться. В простые радости, доступные в отношениях. В прогулки, ужины и поцелуи. В созвоны, смс и свидания. В подколки, спаржу на гриле и неудобный матрас в постели Рей. Влюбился во все эти мелочи, не заметив этого. Бен уже знал какой кофе она предпочитает – единственная девушка, которая не сходила с ума по дурацкому альтернативному молоку и какой вкус той жуткой чикагской пиццы у нее любимый. И ему нравилось покупать те желтые димсамы с креветками, чтобы вместе пообедать. И приносить маки в ту соседнюю квартиру. И просто бесконечно поддразнивать Рей, чтобы она своими спокойными реакциями удивляла его.        Надо же было такому случиться, что когда это все стало частью быта Бена – он взял и все испортил. Разрушил своей глупостью. Почему старые принципы оказались важнее, не мог понять. Может, писательница была права и он просто чертовски испугался? И потому поступил настолько глупо? В любом случае, мужчина был полон привычной для себя решимости закрыть проблему, хоть Рей отлично держала сопротивление. Правда, в отличие от него, девушка не сбегала и не пряталась. Продолжала вести привычный образ жизни, просто отказывалась от любого контакта. Она спокойно заходила в лифт, если в нем ехал и Бен, но при этом просто молча слушала музыку. Не отворачивалась в кофейне, но дальше «привет» не давала беседе развиться. Рей была не то, чтобы обижена, нет. Она с достоинством показывала, что ей эта история более не интересна. И все. Без пафосной демонстративности, чем подкупала его еще сильнее.        Единственным, где Рей была категорична – эта йога. Больше она не вела ту у Бена на работе и его сотрудницы, успевшие полюбить ее в качестве их инструктора, ходили надутые. Положа руку на сердце, мужчина их понимал. Он тоже скучал. Потому и шел по парку в такую рань. С ярко-розовым – одолженным в офисе – ковриком для йоги. Раз девушка больше не ходила к ним, он был готов прийти на ее открытую тренировку в парке.        - Ты не записывался, - уныло отреагировала Рей, которая весело стрекотала со стайкой девушек на разноцветных ковриках. Увидев Бена, она вскинула бровь. Тот ослепительно улыбнулся и стал стелиться чуть дальше.        - Ну тогда я могу подсматривать, это же свободный парк?        - Здесь не ханами, - огрызнулась девушка и мужчина, словно не поняв, покрутил головой. Кивнул, соглашаясь:        - Да, ведь сакуры уже все давно отцвели, согласен, какое тут ханами, - ему удалось притвориться идиотом, на что Рей никак не отреагировала. Пожав плечами, она хотела начать тренировку, но тут Бен снова вмешался, ведь понял, что начал весьма плохо. Ее не привлечь спорами. – О тебе столько говорили мои сотрудницы. Я бы очень хотел попробовать. Взамен, я всем закажу смузи?        Девочки взволнованно зашушукались. Рей сузила глаза. Прохвост оставался прохвостом. Решив, что Бен, в принципе, не особо помешает, она кивнула и он тут же пододвинул коврик поближе. Две девушки тут же тоже с удовольствием подвинулись. Их глаза заблестели. Она не стала говорить, что это ненадежный вариант. Это больше ее не касалось больше. Ей хотелось в это верить. Потому что неприятно было осознавать, что Бен по-настоящему задел ее и обидел.        - Начнем, хорошо? Все в сборе? Если неожиданных гостей более не будет, намасте. Начнем с дыхания, - собрав ноги в позе лотоса, она плавно говорила, что делать. Бен, который всегда занимался бегом да силовыми, вначале расслабился. Ничего сложного в том, чтобы крутить головой влево-вправо на вдохи-выдохни не было. Да и дышать, собрав сзади руки в замок тоже было возможно. Словом, первые несколько минут все было неплохо, у него даже хорошо вышла собака мордой вниз и выпад на правую ногу. В какой-то момент мужчина поймал себя на то, что расслабился и наслаждается всем. Утро перестало, наконец, его раздражать. Да и Рей была рядом.        А затем с ним случилась поза первого воина и Бен растерялся. Вроде ничего тяжелого не было, но как-то удержаться баланс с руками вверх удавалось уже похуже. Ему не понравились реакции собственного тела. Он тут же напрягся снова.        - Бен, правая нога должно быть под углом в девяносто градусов, - Рей, наконец, обратила на него внимание, но не так он хотел, чтобы это произошло. Но он открыл глаза и увидел, что девушка смотрит на него. Внимательно. Но с любопытством инструктора, не более. – А левая ровнее. Вот так. Молодец. Дышим дальше. Пять…четыре…        Он был первым, кому она сделала замечание. Это было не самое вдохновляющее начало. На этом вся легкость утра исправилась. Чем дольше шла йога, тем тяжелее было Бену. Оказалось, хорошая физическая подготовка и йога – это совершенно разные вещи. Скручивания, выпады, даже отдых в позе младенца у него выходили весьма скромно. «Отдыхая», мужчина думал, что совсем не знал, оказывается, Рей – вдвоем у них «отдых» выходил куда более привлекательным да и как можно было расслабится, держа колени врозь, а стопы – вместе, да еще и при этом уткнувшись лицом в коврик.        Скромная у нее была фантазия. У него бы получилось придумать что-то иное. Хорошо, что в их паре за развлечения отвечает он. Отвечал, точнее. Именно прошедшее время и привело его в столько неутешительное настоящее.        - Пусть ваши плечи и шея будут расслаблены, - мурлыкала Рей, которая казалась абсолютно ненапряженной, - закройте глаза, продолжайте медленно дышать и ощущайте дыхание. Расслабьтесь как физически, так и морально. Это лучшая поза для встречи со своим внутренним «Я», потому…       Она что-то вещал, а мужчина абсолютно не понимал с каким таким «Я» должен встретиться. И вдруг, сквозь боль в мышцах, некое ощущение стыда от собственной деревянности и раздражение Бен вдруг понял, что начинает от ничегонеделания погружаться в прошлое. Словно со стороны увидел себя в Вашингтоне. Курящим, дрожащим и испуганным напротив здания Гувера, куда заходили с утра агенты. Он стоял там пятый день и так и не хватило храбрости подойти к тому профайлеру.        Такое «Я» он должен встретить? То, которого боялся? От которого бежал? Что ж, встреча была не из приятных. Потому он был даже рад, когда Рей, решив, что все «отдохнули», продолжила экзекуцию и уже через пять минут, когда девушка с радостью сообщила, что они будут делать позу хобот слона и, кажется, закинула ногу за ухо, Бен даже захотел в свое «я» обратно. Не так и плохо было то воспоминания. А дыхания ему не хватало совсем не потому что боль прошлого захлестнула мужчину, нет. Просто…просто так не хватило дыхание, не более. С кем подобного не бывало, ей-Богу? Особенно, на йоге-то еще и у новичка.        - Бен, не совсем верно. Бедро нужно сжать. – Она легко удерживалась на руках, как и остальные «ее девочки». Правая нога была закинута на плечо. Мужчина понимал, что не повторит такое даже под страхом смертной казни, которая в штате Нью-Йорке уже много лет и не проводилась.        Внезапно мужчина перестал щуриться. Вдруг он попробовал сделать то же, что и Рей и… упал, уткнувшись носом в коврик. Но вместо предсказуемо «да бляяяядь», все услышали, как он смеяться. Смеется над собой. Над своей неуклюжестью. Над моментом.        - Рей, я, правда, стараюсь. Какую бы новую позу ты не придумала, я все равно добуду до конца и поговорю с тобой, - мужчина, хоть страшно задолбался от всех эти расслабляющих практик, не намеревался уходить. Как бы глупо себя не чувствовал. Если его единственной возможностью поговорить с этой девушкой были занятия по йоге – окей, он мог купить себе абонемент.        - Не раскидывайся таким обещаниями, впереди еще ширшасана (1), - она едва заметно улыбнулась, поскольку обожала перевернутые асаны. На самом деле, ее забавляло упорство Бена. Оно ничего кардинально не меняло, нет. Просто забавляло. Добавляло, как говорится, вайба этому утру. Давно у нее не было уже настолько дубовых учеников. Ведь даже девочки в его офисе имели кое-какой опыт в йоге. Ее даже удивило, что мужчина вот насколько неловок. Он ведь был весьма спортивен. Но кому, как не ей было знат, что это понятия несовместные. При этом ей нравилось как держался Бен. Без пафосной гордости. Или вида, будто ему мешает кривая поверхность земли или слишком тонкий коврик. Нет, он признавал свою неловкость. И не смущался той. Сейчас мужчина чем-то напоминал ей того человека, что застрял на балконе и не находил в этом повода для паники, хоть выглядел тогда глупо.        - Угрожаешь мне, да? Я ведь упорный. Придется тогда брать индивидуальное занятие.        - И кто теперь кому угрожает? – Хмыкнула девушка и, наконец, снова всех отправила отдыхать. Все в ту же позу младенца. К его удивлению, он, действительно ощутил, после всех предыдущих потуг, что ему легче. Не то, чтобы хорошо. Но так хоть можно было дышать ровнее. В эту минуту Бен Соло порадовался хоть тому, что мало курит. Как такое могли делать люди с больными легкими он понятия не имел. В эту самую минуту ему стало интересно – а как это его клиенту удавалось заниматься йогой настолько проворно, если у него было даже новообразование? Не иначе, как молодая женушка за все эти асаны – обычные и перевернутые – его славно благодарила. Очень славно. Иного быть не могло.        На следующем балансе Бен снова упал, так и не сумев приподнять свое тело, зато поза собака мордой вниз с переходом в кобру ему далась значительно проще, наверное, потому что тело знало, что с ним могли уже сделать вещи и похуже. За все занятие мужчина выучил много разных поз: голубя, верблюда, разных по счету воинов, слонов, столов и прочей мебели, место которой было в столовой, но ни одна его особо не устроила. Он предпочитал другие. Парные. И без одежды. Остальное все было лишь средством для достижения тех, более приятных практик. Дыхательных в том числе. Забавно, но в сексе любой интенсивности у него никогда не сбивалось дыхание, сейчас же, лежа спиной на коврике и глядя в небо, мужчина ощущал себя так, словно на час в мире стало в раз десять меньше кислорода и миллиардам людей на планете пришлось жадно тем делиться друг с другом. Пока Рей успокаивающим голосом и под уже изменившую интенсивность музыку просто советовала им расслабиться – Бену впервые удавалось, потому что ничего не нужно было делать, он на секунду вздрогнул и хихикнул. Подумал, что резко, в таких вот обстоятельствах, стал приверженцем теории золотого миллиарда. Так вот как рождаються тираны, вроде Таноса, желающие истребить половину вселенной? Они просто не умели дышать правильно? Что ж, в таком случае эта йога может была и полезной.        - Потихоньку приводите свое тело в движение, - внезапно услышал мужчина и сообразил. Кажется, ему удалось уснуть. Задремать. Или он себе это только что придумал? – Шевелите пальцами на ногах и руках. Обнимите руками колени и слегка покачайтесь. – Ему пришлось подчиниться. И в эту минуту он снова прыснул. В свое время его маленькая племянница влюбилась в мультфильм «Холодное сердце» и там вот были тролли, которые превращались в камень, а затем катались по земле. Таким камнем Бен себя и ощущал, поскольку был массивнее других участников - учасниц - тренировки. Если бы он не удержал баланс и покатился по земле, то посбивался бы всех этих худышек, как кегли в боулинге. Рей бы такой страйк бы не оценила, наверное, как и его смешок. Поскольку когда мужчина, кое-как расцепившись, сел в благословенную из-за своей простоты позу лотоса, она смерила его тяжелым взглядом.        - Поблагодарите себя за то, что вы цените себя и уделяете время ментальному здоровью. Прекрасного всем дня и намасте.        - Намасте, - послышался нестройный хор голосом и один глубокий мужской тенор. Бену на секунду они все показались участниками небольшой секты. Эта мысль ему тоже понравилась. Там ведь вроде мужчина выбирал с кем ему спать? Он не стал фыркать в третий раз. Просто подумал, что йога должна была пробудить какие-то глубокие мысли, а на деле целый час он как примитивное существо думал, что хочет секса. Потому что успевал оценивать Рей взглядом и… да, в любой, черт побери, позе, девушка была хороша. Какой потенциал…        Как Бен обещал, он заказал всем девушкам смузи. К счастью, нью-йоркцы были помешаны на всем здоровом, потому и среди ночи можно было заказать что-то вроде сок из проростков льна и получить его через десять минут, что уж говорить про тропические смузи в количестве десяти штук в Центральный Парк на семь утра. Были бы деньги.        - Рей, я бы хотел объясниться. – Подойдя поближе к девушке, которая с удовольствием тянула через трубочку коктейль, он смотрел на нее без тени улыбки. Та покачала головой. В отличие от него, она аж сияла здоровьем. Видимо, ей это все давалось в удовольствие. Бен всегда завидовал людям, которые умели от спорта кайфовать. Пока она не разлепила губы, чтобы сказать «да не стоит», настойчиво добавил. – Это важно для меня. Действительно, важно. Ты же… умеешь читать такие вещи. Посмотри на меня.        Он так это сказал.        - Я не сканер, Бен, сколько раз говорить, что сериалы – полная чепуха, - отозвалась Рей, меньше всего желающая взваливать на себя еще чьи-то тараканы. Потом все же посмотрела, потому что тон мужчины был серьезным. А он сам даже побледнел. Это было что-то новое. Наблюдать не исподтишка. Не моргая, потому что сосед сам позволял. Задумалась. Художник не нашел в профиле этого человека ничего такого, что могло бы сработать против него самого. На что Рей развела руками. Потому взяла и кивнула. Если он собирался о чем-то ей рассказать, кто знает, может это поможет работе.        Он ведь по-прежнему был в чем-то ее работой. Ведь был же. Наверняка был. Ей так казалось. Хотелось верить.        - Но у тебя будет полчаса. У меня встреча.        - Девочки скучают по твоим тренировкам, - сказал Бен, когда они плечом к плечу шли в ближайший Dunkin Donuts. Место в розовых тонах, где мужчина смотрелся бы нелепо, но ощущал автоматически там безопасность, ведь было родом из беззаботного детства. Да, ему повезло быть одним из немногих, кто не ненавидел те годы. Они не травмировали его. Ничто не травмировало, пока… - могу я им сказать, где ты преподаешь? Уверен, часть из них бы записалась.        - Некоторые ко мне уже хотят. Нашли через инстаграм. Просто в другие дни. Наверное, и хорошо, что не сегодня? – Она усмехнулась, а сама подумала, что вопрос удивил ее. Люди его характера обычно предпочитали покупать принципы суммой побольше. Но Бен исходил не из своего комфорта. Это отличалось от всего, что было за время их коротких отношений.        - Я не боюсь выглядеть глупо даже при них. Это показывает, что я – лишь человек, - пожал плечами Бен. – Нет ничего ужасного в том, чтобы быть негибким. Главное же, что я не деревянный в принятии решений. После тебя, - он пропустил Рей в кондитерскую. Девушка выбрала столик у окна. Бен пошел к витрине, не спросив, что ей взять. Знал её вкусы. Знал же. Рей нравился кокос. Маракуйя. Ананас. Все тропические сочетания, потому и смузи было таким. Хоть были бы здесь необычные сочетание, он был взял их.        А еще – Бен не мог перестать радоваться этому факту – девушка любила нормальный кофе. Что он и заказал. Себе Бен Соло взял сразу четыре клубничных доната. Плевать было на калории. Беседа предстояла не из простых, так пусть будет хоть что-то яркое, пока он поделится тем, что никому не рассказывал.        Пока он оттягивал беседу, как мог, притворяясь, что скрупулезно изучает меню, которое знал, без преувеличения, всю свою жизнь, на Нью-Йорк обрушился ливень. Еще каких-то двадцать минут назад, Бен обливался потом еще и потому что на небе не было ни единого облачка, зато когда прохлада была не нужна, город затянуло тучами за какую-то долю секунду. Усугубляя и без того мрачное настроение мужчины. Решительность его куда-то делась. Он медленно достал телефон, чтобы заплатить и заметил – не без удивления – что рука у него дрожит. Ему, действительно, было страшно. Привыкший столько много лет слушать о различных жизненных ситуациях своих заказчиков, Бен впервые оказался в роли того, кто должен был, образно, сесть на стул и рассказать все. А ведь тот случай он ни с кем не проговорил, даже с Кардо. Не прорабатывал с психотерапевтом. Просто решил, что забыл. Заставил себя забыть. У него не было выбора, иначе бы он просто рехнулся. В одну секунду.        Когда приветливая девушка поставила поднос, время Бена истекло. Кисло улыбнувшись в ответ, он вернулся к Рей, ощущая, что ноги у него каменные. Совсем не из-за нагрузки на йоги. Поднял на нее глаза. Она равнодушно смотрела в телефон, а его сердце застучало быстрее. Мужчина знал, что может все закончить прямо сейчас. Глупо, пошло пошутить и уйти, будто не собирался говорить о чем-то серьезном, но… эта девушка. С ней Бен, действительно, хотел попробовать да и не смотря на практически панический, животный ужас, он понимал, что впервые хочет поделиться тем, что хоть и зажило, но оставило на всем нем уродливый рубец. Тянущий на погоду и когда ему кто-то начинал нравиться.        - Я…Рей, ты очень нравишься. Я влюблен в тебя, как амур, - выпалил вдруг мужчина вместо «вот твой кофе». Девушка, потянувшаяся уже было к своему стаканчику, от удивления дернулась и кофе без альтернативного молока разлилось на столик. Оба не обратили внимания. Зависло молчание. Длительная пауза, заполненная какой-то конфетной музыкой из колонок. Они переглянулись. Она отмерла первая:        - Амуры не влюбляться, они влюбляют, - вот и вся ее реакция. Без смешка, но это лишь подтверждало, что в любви Бен совсем не разбирался, раз путал такую ерунду. Дальше, видимо взяв себя в руки, Рей стала спокойно промокать салфетками столик. Впервые Бен понял зачем их стопками выдают. Чтобы неловкие влюбленные могли вести здесь часовые неловкие беседы.        - Это не важно. У меня от тебя мурашки. Ты такая… другая. Мне жаль, что я все испортил. Испугался. Понимаешь, со мной уже было такое. Однажды. Много лет назад. Очень много, - он заговорил тише, погружаясь в себя. Рей заинтересовалась. Перестала втирать кофе в столешницу. Взяла пончик и стала жевать. То, что Бен неудачно любил, она даже в профиль его вписала. Слишком яростно он избегал привязанностей. Потому ей было вульгарно любопытно какая же роковая красотка разбила ему сердце и бросила. – Мне было двадцать три, ей – на полтора года больше. Полтора года и три недели, если быть точным.       Внезапно в сердце девушки вползла тревога. Он все еще не забыл. Не забыл ту девушку, раз помнил такие детали. Вот только этого ей не хватало. Захотелось сбежать. Весь опыт подсказывал девушке, что нужно держаться от мужиков, которые годами помнили обидевшую их бывшую подальше.        - Мы познакомились случайно, во время одной из конференций в Вашингтоне. Знаешь, как бывает. Двое молодых людей. Слишком много бесплатной выпивки. А потом спонтанный секс…        - Ты не слишком изменился за эти-то годы, - жестко усмехнулась Рей. Забавная у него была тактика сказать о том, что влюблен. Рассказать о том, как трахал подружку. Ему следовало лучше постараться. Серенаду там спеть или подарить помятую от волнения валентинку. Но точно не так. Но все же она слушала. Потому что привыкла слышать всякое, забавляясь тому, что никто не считался с тем, каково было ей.        - Я был молод. Не искал привязанностей. Спал с девушками. Эта была такой же. А потом… потом мы встретились еще раз, уже в Нью-Йорке. Снова случайно. Через три недели я полетел в Вашингтон уже осознанно. Так начался наш роман. Это было волшебно. Так по-настоящему. Я голову потерял. Все, как описывают в глупых бульварных книжонках в мягкой обложке. Это было состояние, что я не есть, не пить не мог без нее. Просто сох, как кактус. Каждое сообщение было… словом, понимаешь? Ты понимаешь? А потом она резко перестала отвечать на мои звонки.        Рей медленно жевала. Кокосовый крем был нежным на вкус. Как ей нравилось. Рассказ пока не удивлял девушку. Все было до примитивного банально. Дальше Бен должен сказать, что этот разрыв травмировал его, он поставил крест на любви, но затем тыква снова стала каретой и все такое. Только часы пробили полночь. Ничто вспять оборачивать девушка не собиралась. Просто хотела доесть пончик и уйти.        - Телефон не отвечал. Ничего. Затем… затем из газет я узнал, что ее убили. Тело… тело нашли неделю спустя под мостом Джорджа Вашингтона. Без одежды. Со… со следами… - он сглотнул. Отвернулся. Рей вздохнула. Мог и не продолжал. Она знала зачем частенько убивают молодых девушек. Бен не хотел говорить «со следами сексуального насилия». – Словом. Её не стало. В то время в Вашингтоне орудовал…        - Я знаю, - мягко перебила она мужчину, не заставляя его рассказывать. Знала о том серийнике, который изнасиловал восемь женщин возрастом от двадцати трех до двадцати шести за полгода. Резко появился. Резко пропал. Единственный modus operandi – голые тела под разными мостами. Вот и все. Нераскрытые дела. Непойманный ублюдок. Неизвестность родственников. – Но что-то не сходиться. Ты не проходил свидетелем ни по одному уголовному делу, Бен. Ни разу в жизни. – Ей пришлось это признать. Что она его проверяла. Но, конечно, у Рей было готово правдоподобное объяснение. – Когда-то потрахалась с парнем, который оказался присяжным в деле, что я вела. Из-за этого вердикт признали необъективным. Потому меня уволили из ФБР, собственно. Появилась привычка проверять тех, с кем я сплю больше одного раза. На всякий пожарный. Никто не знаешь кого снимешь в баре, да?        Он не возмутился. Только вздохнул. Отвел глаза.        - Я струсил. Не признал нашу связь. Она…она была замужем.        - О как….        - Замужем, да. Хотела уйти от мужа, но… - он пожал плечами. Рей на секунду стало его жаль. В истории любви всегда был тот, кто любил больше. Кажется, в том печальном романе Бен примерил на себя ту роль. Девушка, скорее всего, просто наслаждалась, раз не развелась. Но все равно, даже если так, она не заслужила на весь ужас, что с ней произошел. Никто не заслужил. Никто и никогда. Она скомкала салфетку. Ненавидела ощущение беспомощности в такие минуты. – Может я трус. А может не хотел, чтобы о ней плохо думали. Не знаю. Мы хорошо скрывались. Одноразовый телефон. Никаких писем. В Нью-Йорк она прилетала исключительно по работе. Никаких пересечений, ничего. Меня не спросили. А телефон пропал. Как и основной. Потому… блядь, я столько дней стоял под ФБР. Под зданием Гувера. Стоял и смотрел на профайлера, что вел ее дело. Стоял и боялся подойти. Каждый день читал его интервью. Такой гордый сукин сын кричал, что составил профиль. Что все будет. Что поймают и что? Где же ваше правосудие.        Тут Рей поняла в чем проблема. Его подвел профайлер. Тем, что оказался не Господом Богом. И Бен, несущий стыд и вину через годы, нашел на кого переложить часть своего горя. Спрятался за ненавистью, а затем быстренько переложил ту на нее. Хоть на самом деле, просто испугался романа и новых чувств. Испугался, что все сложиться и с ней тоже что-то случиться. Потому сосредоточился не на влюбленность. А на профессии. Это рассердило ее. Так по-человечески рассердило. Ей даже не дали шанса.        - Знаешь, лет десять назад у меня зуб болел. Я пришла к врачу и тот сказал, что нужно удалить. Я согласилась, но через месяц боль вернулась. Пошла снова в клинику. Доктор был в отпуске и мне пришлось сесть в кресло к его коллеге. Там-то обнаружилось, что тот первый стоматолог вырвал мне здоровый зуб. А нужно было просто поставить небольшую пломбу, - она снова комкала салфетку. Не скрывала, что раздражена. Вздохнула. – Я могла бы возненавидеть стоматологов до конца жизни. Но нет, я просто сменила клинику и живу дальше. Вот и все.        - Рей…        - Мне жаль, что тебе было больно. Я – профайлер, Бен и знаю одну простую вещь. У одного преступления всегда не одна жертва. Кроме убитого есть родственники и они тоже потерпевшие. То, через что им приходиться пройти – это кошмар наяву. Тебе пришлось хуже. Ты даже не имел возможности знать больше о расследовании. Ты не получил права на сочувствие и сейчас, спустя годы, я говорю тебе – мне жаль. Ты имеешь право на скорбь. Имеешь право страдать. Имеешь право закрываться от этой боли и вести тот образ жизни, который ты ведешь, - её взгляд скользнул по татуировке. Сумрачный лес. Он из него так и не вышел. – Но ты не имел права судить меня за то, что другой человек не оправдал твоих ожиданий. И тем более, не имел права причинить мне боль, ведь… да, я тоже влюбилась в тебя. Не до мурашек. До волнующею щекотки по телу при виде тебя. Но… ты не имел права, нет. Не имел. Прости. И…я желаю тебе обрести мир, Бен. – Она поднялась. Но не отошла. Обняла сидящего мужчину за плечи и поцеловала в макушку. – Мне очень-очень жаль. Ты, правда, имел право знать. И имел право, чтобы тебя пожалели и поддержали.        - Спасибо.        - Тебе спасибо. Это было смело – поделиться со мной. Ты храбрый, Бен. И сильный, раз прошел через такое. Но… я не заслужила, - она вздохнула. Поблагодарила за пончики. И вышла, сьем только один. Мужчина долго сидел сам. Ел пончик за пончиком. Сначала свои. Потом Рей. Его тошнило уже от сладкого, а он ел. В голове были слова. Что он имел право. Она первая, кто сказал ему об этом. Что он имел право. И положив голову на стол, спустя много лет, Бен Соло расплакался просто потому, что имел на это право.       Рей же под дождем дошла до ближайшей остановки и долго смотрела на равнодушные такси, проезжающие мимо. Не пыталась поймать ни одно из них. Не понимала по щекам катиться дождь или слезы. Ей было жутко обидно за то, что пришлось пережить Бену. И за то, что он так глупо поступил с ней. Глупо и почти по-детски жестоко. Но её научили этому ведь так? Что жертвы бывают очень жестоки.        Она достала телефон. Набрала уже знакомый номер. Длинные гудки. И когда девушка решила, что никто не ответит, Монстр сказал ей «здравствуй».        - Нам нужно встретиться. Это по делу. У меня есть новая информация. Но я передам ее только лично. Дело… сложное.        - Можешь вылететь в Вашингтон прямо сейчас?        Рей грустно улыбнулась.        - Ну, у меня нет особых планов на вечер.        - Хорошо. Я попрошу Кьяру одолжить мне свой джет. В аэропорту тебя встретят.              1 – стойка на голове       ***        Встречи, назначенные в закрытых для широкой публики ресторанах, никогда не сулили легких бесед - это Бен Соло знал уже давно, но сегодняшний разговор явно будет сложнее всех вместе взятых за жизнь, ведь его пригласил - настойчиво рекомендовал прийти - Советник по Национальной Безопасности. Настолько настойчиво, что мужчина сместил все многочисленные митинги, которые у него были за полгода вперед запланированы - обычно он крайне редко бывал в Вашингтоне и когда прилетал в этот город персональной боли, старался забить график по максимуму. Те встречи, что Бен не мог сместить, чудесным образом отменились. И он знал, кто же такой ловкий волшебник. Знал, потому не радовался чуду.        - Добрый день, мистер Соло, - двери лифта не успели распахнуться, как метрдотель, видевший его впервые, расцвел улыбкой, - Вас проведут к столику, все уже готово.        “Не сомневаюсь”, - уныло подумал мужчина. Он не был наивен и понимал, что нужно от него верховному монстру страны. Его президентские амбиции были пока не объявлены. Широкая публика будет в шоке, но в высоких кругах все шептались о том, что Художник пойдет на следующие выбора и поскольку он, Бен, работал на сенатора, который уже, еще задолго до официального старта кампании, начал предвыборную работу, то его явно будут пытаться купить. Этого мужчина не любил, потому был настроен скептично. Как и все люди со здравым смыслом, он-то, конечно, опасался Художника, но еще понимал - за отказ его все же не отправят в Гуантанамо. Потому старался не особо нервничать. Даже находил внутри себя любопытство - как относиться этот человек к отказам? Весь мир же его слушал.        Ресторан состоял из нескольких закрытых кабинок да пары столиков в глубине и к своему удивлению за одним из таких и сидел Монстр. Но Бен туда не провели и он понял почему. Художник был не сам. Рядом с ним сидела красивая молодая женщина в желтом платье, а вокруг в разной степени суеты были дети. Шестеро. Две девочки и четыре мальчика. Почти все, за исключением одной малышки, темненькие. Самый маленький сидел у мужчины на руках и тот пытался накормить его. Выгляд наиболее жуткий и опасный человек страны настолько по-семейному расслабленному, что Бен струхнул. Он увидел не чудовище. А обычного земное создание. Вот за такое точно убивали. Сглотнул, когда поймал на себе быстрый взгляд Художника. Пригласивший его Монстр едва заметно кивнул и повернулся к жене. Извиняюще улыбнулся. Поцеловал. Та что-то быстро сказала и забрала малыша.        Бен продолжил идти к столу и что-то считал в голове. Вроде у Советника было четверо. Представить, что тот в свободное время нянчит еще чьих-то двоих было весьма… сложно, но он попытался, ведь за богатую фантазию ему и платили.        Он сел за столик. Не отказался от воды. Есть ему не хотелось, но все же Бен заказал себе дикий рис с гребешками. Подумал о том, что только что увидел. Шестеро детей. Вздрогнул. Когда они станут взрослыми, мира им будет мало, если у тех папочкины амбиции. Все же любопытно - те двое… чьи они были? Насколько Бен знал, то у Кьяры Рен - его названной сестры - дети были старше и…скандально похожи на Художника. Что же за малышка с белыми кудрями прибилась в стаю? И что за самый крохотный мальчик, ведь младшему Монстра было уже около трех лет. Видимо, характер у мальчика был тот еще, раз не захотел остаться с женой этого человека.        - Прошу прощение за задержку. Семейные обеды по воскресеньям святы, - Художник сел за его столик минут через десять. С легким смешком абсолютно счастливого человека. Все тот же мальчик был у него на руках. - Кресник. Брат с женой первый раз решили отдохнуть без детей. Боюсь, что из отпуска вернуться с новостью о третьем. У нас, знаете, семейная конкуренция, но я пока лидирую, - еще ухмылка. Бен знал почему Художник делиться такими странными для посторонних подробностями. Пытается построить мостик доверия, зная, что люди бояться его как огня.        Он знал, что у этого человека нет брата. Но вспомнил, что на некоторых снимках видел рядом с Художником высокого мрачного блондина с лицом убийцы. Его что ли дети?        - Рад знакомству.        - Я тоже, - кивнул Бен, - хоть наша встреча стала неожиданностью.        - Не думаю. Вы достаточно умны, чтобы не ожидать, что конкурент одного из Ваших клиентов захочет сотрудничать. Я же не первый с такой уникальной идеей, верно? - Художник перестал улыбаться. Мальчик на его руках тоже. Они вдвоем уставились на него почти одинаковым взглядом. Бену стало не по себе.        - Вы первый, кто не побоялся личной встречи. Обычно приходят посредники.        - Я предпочитаю напрямую общаться с нужными мне людьми. Итак, Бен…        - Папа, папочка, - их перебила темноволосая малышка в платье с подсолнухами. Она добежала до отца и вдруг смущенно заулыбалась незнакомцу, спрятав ручки за спиной. Художник извинился и наклонился к дочери.        - Да, милая, что такое?        Девочка встала на цыпочки и что-то зашептала ему на ухо. Монстр кивал, снова улыбаясь. Был так чуток к маленькому девичьему секретику. Это было даже трогательное. В какой-то мере. Если забыть, кто перед ним.       Любопытно, что за секретики были у таких детей?        - Хорошо, Эни, я понял тебя. Обязательно сделаю. А пока иди к маме. Закажите десерт. Я быстро, обещаю, - он взъерошил кудри ребенка. Девочка просияла и побежала назад. Художник смотрел ей вслед и лишь через минуту вернулся к сути беседы.        - Итак, Вы работаете на…        - Могу я быть откровенен с Вами? Я вижу, что Вам дорого время, особенно сегодня. Мне мое тоже, хоть по-другим причинам, - Бен решился. Отпил воды. - Мне лестно, что Вы лично захотели встретиться, но я не продаю своих клиентов. Понимаете, моя репутация стоит дорого.        - Я не собирался Вас перекупать, это так вульгарно, - Монстр показался даже слегка удивленным. Вскинул бровь. - Предложить деньги может каждый, я же предпочитаю верность. Так люди тогда и за все миллионы не продадут. Но чтобы человек был верен, ему нужно оказать услугу. И я готов сделать это для Вас. Показать, что я ценю тех, кто работает на меня. Раз время дорого и Вам, и мне, давайте к сути. - Он видел, как ему машет Тео. Сегодня у них с сыном был запланирован еще поход в кино. Только вдвоем. Стоило поспешить. Были вещи не менее важные, чем выборы. - Мистер Соло, мне известно, что в этом мире есть тайна, разгадка которой Вам важна.        Бен вдруг побледнел. Похолодел. И одновременно ему стало жарко.        Подошедший официант поставил перед ним рис с гребешками. Оба мужчины не обратили на него ни малейшего внимания. Они смотрели друга на друга. Бену захотелось расстегнуть верхнюю пуговицу и втянуть воздух. Но он просто сидел абсолютно оглушенный, хотя чему было удивляться?        - Я могу решить эту проблему. Могу помочь. Могу найти кто это сделал и наказать. У меня свое понятие правосудие. В предвыборной программе такого не заявишь, но… я умею делать людям больно. Сильно. Долго. Бесконечно. Вот Вам мое предложение. Правосудие в обмен на Вашу двойную игру. - Он говорил как добрый волшебник, который мог исполнить заветное желание. Очень злой добрый волшебник, если такие водились. Джоан Роулинг о таких и не мечтала. - У меня и профайлер есть, которая сможет найти убийцу. Она девочка талантливая. Лучше того идиота, что не справился. Находка просто. Что ФБР потеряло - я обрел.        Он нанес сокрушительный удар и снова улыбнулся. В глазах Бена потемнело, как будто ему врезали в солнечное сплетение, а к ним, тем временем, подошла вторая девочка с серебристой цепочкой в белых волосах. Протянула ему яркий рисунок, полный стрекоз, пока мужчина пытался отдышаться от правды.       Рей была профайлером. И Рей знала его секрет. Неужели она все рассказала?        - Ты можешь отправить папочке, дядя Бен? - С достоинством спросила она. И Художник, снова прервав беседу, достал телефон. Сфотографировал детскую мазню. И выслал Фениксу. Знал, что тот с ума сойдет от счастья. Не зря он учил Фелицию рисовать и не подпускал к этим урокам чокнутого братца.       Поцокал языком.        - Ты очень талантлива, Фел. Передай, пожалуйста, тете, что я уже заканчиваю. Хорошо? Спасибо. Прошу прощения. Итак, Бен?        Художник ощущал, как мальчик на его руках начинает нервничать, как и сосед Рей тоже. И знал, что делать с обоими.        - Я не смогу дать Вам время подумать, - напирал он, пока Бен пытался понять простую истину. Не то, что Монстр предлагал отличный вариант, ведь даже сейчас просыпался по ночам с криками. Его мучило, что правда так и осталась нераскрытой и убийца гуляет на свободе. Мучило. Но сейчас угнетало то, что Рей… Рей, кажется, не случайно оказалась его соседкой. Так все было ложью? Потому она была такой милой? Он был… был всего-лишь работой, которую она выполнила настолько хорошо, что даже спокойно рассказала секрет, который Бен не рассказывал никому?        - Я согласен, - вздохнул он, понимая, что выбора нет. Если его душу распяли, так пусть будет не зря. - Пусть Ваша… профайлер найдет того, а Вы… сделайте свое дело. Тогда я сделаю, что угодно. *** Ох ну хорошо же было А знаете почему? Потому что, наконец, больно 😈