Шрамы

Дамблдор заторможенно смотрит, как вода мерзкого розового цвета стекает в слив душа. От этого зрелища слюна скапливается во рту, оседая металлическим привкусом на корне языка; горло сжимается, пытаясь сглотнуть вязкую жидкость. Он вытягивает руки и дёргается, как обоженный, когда ляденной поток ударяется о его израненную кожу. Шипение невольно выскальзывает из его губ. Конечность сводит лёгкой судорогой, но мужчина терпит. Когда клятва вернулась к нему Альбус не почувствовал радости. Он почувствовал себя обнажённым перед группой аврорров. Словно те увидели часть его плоти в руках Ньюта. —Это - клятва на крови, верно? Вы поклялись не сражаться друг с другом. Кулон пульсировал, как его вырванное когда-то с корнем сердце, и кроваво-бледно блестел в свете солнца. Ему немилосердно вернули часть его, от которой пришлось отвыкнуть, и сейчас для всех была видна лишь его ошибка юности в этом куске металла, созданным магией. Для всех, но не для него. Он нестерпимо желал с размаху выкинуть этот кулон в Чёрное озеро, чтобы тёмная, как кровь, вода зашлась рябью, и он затерялся на дне среди высоких непроходимых водорослей, зарылся голубого в гальку, где только русалки будут знать об очередной душе увязщей в их владениях. Или.. Укрыть холодный металл под слоями цветастой одежды, под самым сердцем, чтобы что-то взволнованно отдавалось в ответ за грудиной. И носить, боясь что его снова украдут, лишь бы почувствовать хотя бы на мгновение сердцебиение совершенно другого человека. Возможно он слишком нервно поддался вперёд, слишком поспешно вырвал его из рук Скамандера, но думать о приличии сейчас совершенно не хотелось. —Как, во имя Мерлина, ты раздобыл это? Вместо этого Дамблдор спрятал клятву в холодной ладони, чуть спокойнее дыша. Мордашка чёрного зверька высунулась из под полов пальто магозоолога, любопытно принюхиваясь. Ах, понятно —Гриндевальду не понимет природы вещей, которые кажутся ему слишком простыми. Невольный смешок вырывается из горла. Геллерт всегда считал, что все знает, но похоже даже дар предвидения не помог ему расчитать такой исход. Досадная оплошность. Пальцы почти любовно оглаживают знакомую гравировку, когда он поднимает руки. Взгляд метнулся в сторону брата Ньюта и тот понимающе, хоть и не без осуждения Треверса, снимает с него чары браслетов. Оковы беззвучно разлетаются по воздуху. Металл больше не холодит кожу запястий, а из хватки снова ускользает клятва, зависая перед грудью. —Сожете уничтожить? —Возможно... Нет. Кулон снова ложиться в руку. А тяжесть сдавливает грудь. Приходится на мгновение опустить взгляд. Вину за только что данное обещание больше не сдержать цепями ложных оправданий. —Будешь всю жизнь также убегать от проблем?— разнёсся голос Гриндевальда в голове. —Малыш не откажется от чашки чая? —Он выпьет молока. На последок Ньют настороженно глянул на него, однако быстро переключил внимание на своего питомца. Нюхлер в развалочку понёсся по каменному мосту. Милое создание принесло ему нечто большее, чем все сокровища Чёрного озера и Хогвартса. Тяжёлые двери закрылись за ними с тихим скрипом. Только в родных стенах Хогвартса пульс приходит в норму, подстраиваясь под размеренное сердцебиение замка. Они обещали не сражаться друг с другом. И нарушили клятву спустя неделю, заплатив за безответственность жизнью. Брат был в ярости от их идеи достать Ариану из клетки их дома, где ей суждено сгнить вместе с обветшалыми стенами. Аберфорт резко достал палочку из рукава; он всегда был начеку, когда рядом появлялся соседский мальчишка. Он не был мастером дуэлей, но в гневе был похож на остальных Дамблдоров: бешенный взгляд, трепещущие ноздри тонкого носа и бушующая магия. Гриндевальда это представление только раззадорило, ведь что мог сделать вчерашний пятикурсник Хогвартса, который даже колдовать законно не может. Но его защита Альбусом откровенно бесила. По гостинной разнёсся заливистый смех. Геллерт не видел всю серьёзность ситуации, наивно полагая, что клятва – его преимущество. Резкие и отточенные годами практики движения палочки были, как очередная насмешка. Красный луч; адские вопли младшего Дамблдора. Альбус замер. Всём существом он понимал, что должен прекратить это, что происходящее неправильно.. Но смотря на старадния Аберфорта, он хотел их продлить за все ссоры, хотел абсолютно мелочно выплеснуть всю накопленную обиду. Доставая палочку он не думал о том, что делает, просто использовал Экспеллиармус в спину и подошел к лежащему брату, предлогая помощь. Цепная реакция запущена. Дуэль началась. Оскорблённый Гриндевальд метнул смертельное заклинание; Аберфорт ответил тем же. Альбус пытался защитить их обоих, оттергивая с направления зелёного луча. Слишком отвлечённый он даже не заметил как пропустил очередное проклятие. В ушах зазвенело; ноги подкосило, а палочка выскользнула из раздавшихся пальцев, глухо ударяясь о деревянный пол. Он осел возле лестницы, на которой до этого пряталась Ариана. Сестра слёзно пыталась его разбудить до тех пор пока из хрупкого тела девушки не вырвалист чёрные сгустки, напоминающие не до конца свернувшуюся кровь; они поглощали личи света от беспорядочно летящих друг в друга заклинаний. С трудом разлепив глаза он в последний раз увидел её слабую улыбку. Потом обскурал взял вверх, уничтожая комнату, и она упала возле него, безвольной куклой, которой кукловод, Смерть, обрезала верёвочки. Густая капля стекла с пореза на щеке. Все резко замолчали... Спустя годы после этого Альбус малодушно радовался своей удачи, ведь по договору клятва могла убить его, а оставила только шрам на коленке. Ветвистый полосы украсили бледную кожу. Вечное напоминание о его тщеславии. этого Альбус малодушно радовался своей удачи, ведь по договору клятва могла убить его, а оставила только шрам на коленке. Ветвистый полосы украсили бледную кожу. Вечное напоминание о его тщеславии.