Mélodie du pardon

Ген – шут при королевском дворе Нанами. Он любимец всей семьи и их приближённых. Обладает яркой улыбкой и высоким смехом, от которого хочется засмеяться следом. Ловкостью рук и сладкими речами развлекает аристократов на каждом знатном приёме. Ген смог заинтересовать даже старшего наследника – Сая, которого не привлекало ничего кроме книг и игр в шахматы.   Хозяева ценят его за таланты. Они отгораживали его от бытовых занятий и даже хотели обучить грамоте, но ничего толкового из этой идеи не вышло. Играть музыку, давать кукольные спектакли, жонглировать и забавлять окружающих у юноши получалось лучше, чем держать перо или счёты в руках.   Его одежды расшиты бархатными тканями, вышивкой и рюшками. На головном уборе, рукавах, остроносых сапожках и воротнике висят круглые золотые бубенцы, издающие тонкий звон при каждом движении шута. Он всегда улыбается, никогда не перечит своим господам и готов исполнить любую просьбу, дабы скрасить их досуг.   ***   Недавно из-за моря приплыл первооткрыватель с ценными знаниями о новых землях. Ген не знал, что это были за знания, да и ему не следовало об этом знать. Всё, что сказали лицедею: "Его Величество очень доволен их работой, сегодня будет пир, где ты должен развлекать гостей". Шут захихикал и покивал головой. Сегодня будет праздник, а праздники он просто обожает!   Вечер шёл чудесно. Гости пили и смеялись. Ген вышел уже три раза в центр зала, спел и сыграл на лютне, показал смешную сценку, всячески стараясь рассмешить присутствующих своим дурашливым поведением. После того, как открыли четвёртую бочку вина, взгляд шута зацепился за богато одетого мужчину, который весь вечер смотрел куда-то под стол. Наигранной припрыгивающей походкой он подошёл к нему и наклонился к столу так, что практически лёг на него. Холодный взгляд незнакомого аристократа упал на белое загримированное лицо и внимательные синие глаза.   – Вам невесело, господин? – мелодично спросил слуга, тут же вытягивая алые губы в длинную улыбку.   – В условиях моего приезда сюда не было пункта о том, что я должен веселиться с глупцами, которые даже не читали труды Арнольда из Виллановы или Роджера Бэкона.   Ген сложил губки в трубочку и поднял брови. – Кого-кого? Мужчина с холодным взглядом лишь закатил глаза и снова уставился под стол. На его коленях лежала раскрытая книга.   – Опа! А что это? – Ген выхватил книгу и отпрыгнул от стола, закрывая её и всматриваясь в название. – Ге... Габ... Гебе... Тьфу!   – Гебер "Сумма совершенств, или учение о высоком искусстве облагораживания металлов". А теперь отдай её мне, – гость встал и вытянул руку, желая забрать литературу. На это шут лишь прижал книгу к груди и показал язык. Он метнулся к столу, ловко запрыгнул наверх, пробежал по скатерти и тарелкам, а после спрыгнул, выбегая в центр зала и роняя за собой пару блюд.   – Книги – это такая глупость! От них толку, как от рыбы меха! – Ген положил книгу на голову и встал на одну ногу, держа равновесие, – Уж лучше девку иметь или деньгу, книжонка тебе не даст ни дитя, ни еды... ни в принципе не даст! Хотя сомневаюсь, что у этого господина есть хоть что-то кроме идиотских бумажек! – клоун громко рассмеялся, но его смех прервал резкий хлопок двери. Тот мужчина пропал из виду, должно быть, решил более не слушать насмешек слуги и уйти. – А? Какой обидчивый... – фыркнул парень, вставая ровно.   К шуту быстро подошёл один из королевских господ. Он забрал книгу и схватил Гена за шиворот рубашки, начиная грозно шептать ему на ухо. – Какие бесы в тебя вселились? Это Сенку Ишигами, сын путешественника, которого мы принимаем. Иди и извинись перед ним сейчас же, иначе твоя голова полетит с плеч.   Бубенцы на остроконечной шапке тихо зазвенели от дрожи в теле шутника. Прощаться с жизнью так скоро ему не хотелось...   ***   Где-то позади до сих пор слышится гомон из приёмного зала. Дрожащий шут быстро идёт по коридорам. Звяканье бубенцов не прекращается, с новой силой звуча при каждом шаге. Кажется, ему это всё просто мерещится: бесконечный коридор, звон, тяжёлое дыхание, трясущиеся руки, впивающиеся в гриф лютни, головокружение, тяжесть книги, прижатой к груди. Зря он так оскорбил того человека. Зря он подошёл к нему. Зря он не остановил свой острый язык. Его могут казнить, если того захочет сын исследователя. Нет, его могут казнить, даже если его простит этот... Как его звали? – Сенку, – вспоминая грубый голос короля, прохрипел Ген.   Парень остановился и огляделся, вернувшись в реальность. Он почти дошёл. Аккуратно ступая ещё пару шагов до нужной двери, стараясь не выдать себя чёртовыми бубенцами, он подполз к комнате на трясущихся ногах. В горле стоял ком, голос будто сел, пальцы беспомощно вжимались в острые струны. Шут резко вдохнул, грудь поднялась следом, снова заиграл тихий звон.   – Эй, шут! Либо заходи, либо иди обзывать кого другого! – послышалось за дверью. Ген вздрогнул, почти закричав. Его заметили из-за шума! Проглотив скопившуюся слюну, он неуклюже открыл дверь и зашёл в покои гостя.   Голова моментально опустилась вниз. От стыда он не мог даже посмотреть на мужчину, которого прилюдно оскорблял пару минут назад. – Господин Ишигами, простите меня за мои слова... Я признаю, что был груб и... – Ген мямлил и топтался у входа, откровенно боясь того, что ему могут сказать в ответ.   Лорд не менял своё безразличное выражение лица. Его не радовали и не злили извинения гаера. Если честно, он ушёл с пира, потому что хотел уйти ещё с самого начала, просто ему подвернулся удобный случай в виде слуги-шута именно сейчас. И этим удобным случаем можно воспользоваться ещё пару раз. – Мне не интересно твоё нытьё. Чем загладишь вину? Что ты можешь мне предложить взамен? – Сенку сидел боком к столу, подперев голову кулаком. Ему до сих пор было так же скучно, как и на приёме.   – Предложить? Я... я не знаю, но... – лицедей стал нервничать, взгляд забегал, руки затряслись, снова забренчали бубенцы, лоб под слоем белого грима вспотел.   – Книга, – кинул Ишигами и зевнул.   – Точно! Ваша книга. Она со мной. Вот. Я нёс её очень аккуратно, правда, – Ген подошёл и положил её на стол перед аристократом, а после отшагнул на то же расстояние.   – Больше не будешь глумиться? – юный алхимик отодвинул её в сторону, проведя пальцами по шероховатой обложке.   – Нет, нет, ни за что, – замотал головой шут, шумя музыкальными металлическими шариками настолько, что у Сенку даже заболели уши, – Прошу вас, смилуйтесь! Его Величество не пощадит меня за это и не пожалеет забрать мою жизнь в этот же вечер! Паника сильнее стала окутывать сознание шута.   – Так, значит…? – ахнул Сенку, впервые показывая хоть одну явную эмоцию – удивление. Ген состроил грустное лицо и поднял умоляющий взгляд на лорда. Он, конечно, раньше тоже ошибался и нарывался на гнев хозяев, но за это ему максимум угрожали штрафами или побоями.   Сенку внимательно осмотрел загримированное лицо, отчасти сочувствуя парню. – Не думаю, что Его Величество так просто избавится от такого хорошего шута, – хмыкнул он, пожав плечами. – Не скрою, со своей работой ты справляешься прекрасно. Сыграешь мне несколько песен из тех, что ты пел в начале вечера?   Шут сперва не понимал, о чём говорит его собеседник, но услышав просьбу о музыке, голубые глаза слуги засияли сотней звёзд. – Да, милорд! – воскликнул тот и взял свою лютню.   – Ох, подождите, может мне стоит исполнить для вас новую песню. Вы будете первым, кто её услышит! Это будет моим извинением перед вами! – излишне гордо говорил Ген, размахивая руками.   Ишигами было всё равно, что слушать, и он ясно дал это понять, незаинтересованно отвернувшись к столу и открыв книгу. – Просто музицируй, пока я читаю... мне нравится читать под лёгкую музыку.   – Лёгкую... – задумчиво промямлил шут и достал пару листов бумаги из внутреннего кармана пёстрой рубашки.   – Что это? – заметив краем глаза скомканные белые листочки с непонятными надписями, Сенку повернулся обратно и нахмурился.   – Это ноты, господин. Вы когда-нибудь видели их? – Ген протянул ему записи, довольно улыбаясь.   – Видел, но я не умею их читать и вообще музыка – странный язык. Лицедей нахально усмехнулся и выхватил бумагу из чужих рук.   – Раз, два, три, и...! Тихо сосчитал он, а после стал мелодично мычать, поджимая губы. Аристократ не заметил, как успел приоткрыть рот, вслушиваясь в голос. Человек, которого тот в начале вечера считал глупцом и невеждой, обошёл его в музыке. Да и к тому же, имел такой завораживающе приятный голос. В шуме приёмного зала его было слышно в разы хуже. Ген быстро набирал воздух тонким носиком и тут же продолжал песню. После он взял в руки лютню и, похоже, с нового куплета начал играть мелодию уже на инструменте, а сам запел незамысловатые потешные слова. Всё это время он не отрывал взгляда от листка с нотами.   Сенку очень нравились люди, которые знали что-то, о чём тот даже не догадывался или в чём не разбирался. Его привлекал чужой интеллект и талант. Он хотел научиться чему-то новому, познать этот мир полностью, познать себя. Такие люди открывали ему новые пути духовного и умственного развития. Но, кроме того – будоражили до мурашек и заводили.   Ишигами потянулся к нему и аккуратно накрыл струны на грифе рукой, заглушая звук. Певец, не думая, поднял на него голову и его губы, накрашенные алой краской, тут же накрыли бледные губы лорда. Ген замер без движения, пока чужие руки с лютни перешли на его щёки и шею, оглаживая кожу, измазанную белым, и высокий ворот бархатной рубашки. Алхимик провёл языком между сомкнутых сухих губ, стирая языком часть красного оттенка. Ген издал сдавленное скуление, и от него тут же отстранились.   – Передай Его Величеству, что я не держу на тебя зла, шут, – спокойно сказал Сенку, словно только что это не он целовал королевского слугу. – Но не говори о том, что было тут, хорошо? – он прислонил указательный палец к своим губам и хитро вытянул уголки рта.   – Хорошо, – промямлил Ген, до сих пор не разбираясь, как ему стоит реагировать в сложившейся ситуации. Шут поклонился и поспешил покинуть гостевые покои, чтобы доложить своему хозяину о полученном прощении. Остаток вечера он провёл в приёмном зале, по своему обычаю развлекая и веселя гостей.   ***   На следующий день корабль, на котором находились отец и сын Ишигами, отплыл в новое плавание. Молодой исследователь до сих пор чувствовал на своих губах фантомное ощущение от шершавой безвкусной помады и запах грима перед носом. Он слышал в плеске волн звучанье золотых бубенцов и напевал весёлую песенку, мыча вполголоса. Причалив, он попросит своего знакомого научить его читать ноты. Благо, вчера он успел незаметно забрал листок из рук глупого гаера, и нужная музыка теперь всегда будет при нём.   В то же время рассеянный шут продолжал жалеть о том, что вчера подошёл к тому аристократу на приёме. Он уже сутки пытался вспомнить вчерашнюю мелодию, но ничего не выходило. Лорд Ишигами украл его песню и его первый поцелуй.