русскость: тонущие в беспомощности

***

«Ничего теперь не надо нам, никого теперь не жаль».

Всю свою жизнь Мирослава была удобной. Удобная одноклассница, подруга и дочь. Удобная, как мягкий тёплый свитер, изношенный временем, как нежный плед, что связала бабушка, как тот самый потрёпанный временем личный дневник, исписанный от начала до конца так, что места уже не осталось, но ты любишь таскать его с собой, потому что привычно. Мирослава улыбалась, помогала каждому, кто её просит, поддерживала, обнимала и держала все свои мысли, страхи и надежды при себе, высказывала их только Господу в родной церкви, когда посещала её каждое воскресенье. Бабушка говорила, что доброта — это её достоинство, её преимущество перед всеми озлобленными и алчными людьми. Она хвалила её за то, что Мирослава была удобной, потому что сама являлась таковой — могла отдать последние деньги просящим, посидеть с внуками, даже когда сама невероятно устала, готовить для сына днями и ночами для того, чтобы он смог взять еду с собой в командировку, и провести старушку через дорогу. Мирославе нравилась похвала бабушки, нравилось быть схожей с ней, она правда испытывала счастье от помощи другим, пока не перевелась в другую школу, где её доброту стали воспринимать, как унижение. Она смирилась в новой школе со многими словами, которые высказывали её «друзья». Смирилась, как пялились на её старые изношенные вещи, на еду, что она всегда приносила из дома — денег на пропитание в столовой не хватало и в старой школе, как в тайне шептались за её спиной, говоря: «она странная...». А затем все они мило улыбались, прося её сделать домашнее задание по математике, потому что Цветаева хорошо разбиралась в ней. И смирение сошло на нет. Люди вокруг оказались лицемерными, лживыми и мерзкими. То было в седьмом классе, в десятом стало хуже — Мирослава прибавила в весе за лето, что, по мнению одноклассниц, выходило за норму, установленную неизвестно кем. Тогда уже весь обед она проводила не в школьной столовой, а в туалете, выблёвывая утренний завтрак, о чём в скором времени узнали, конечно же, все, и стало весело. Люди ужасны, сделала она вывод с тех пор.