мое солнце

С того момента, как Картман поклялся отомстить Баттерсу, прошли недели, блондин успел забыть об этом инциденте. Зато его отношения с Кенни перешли на новый уровень. Помимо совместных игр с посиделками, добавились крепкие объятия, нежные прикосновения и долгие поцелуи. Пару часов назад Кенни позвал блондина поиграть в настольную игру, но парочка сидела в обнимку на диване, смотря передачи с сериалами. Время близилось к позднему вечеру, и Стотчу пришлось уйти из этого райского места, ведь родители будут злы, а могут и заволноваться. На улице уже стемнело. Солнце ушло за горы, оставляя еле заметные алые, оранжевые и желтые полосы на небе, а дальше было простое темное небо. Баттерс поправил свою рубашку и с хорошим настроем направился домой. Запустив руки в карман, он нащупал плеер Кенни. Точно! Маккормик решил дать свой подарок на время, чтобы любимый проникся его музыкальным вкусом. Воткнув наушники в уши, Баттерс нажал кнопку "Плей" и погрузился в мир чужой музыки. — Его музыка идеальна! В нем все идеально! — На лице невольно появилась улыбка, а щеки покрылись румянцем от одной мысли о Кенни. Его сильная грудь, милая улыбка, блестящие морским цветом глаза - это успокаивало блондина и заставляло любить Кенни еще больше! Дойдя до дома, парень почувствовал некую тревогу. В груди что-то сжалось, а потом начало покалывать. Возможно, он просто боялся реакции родителей. В мыслях уже мелькали крики и очередные наказания, но ощущать эти чувства на себе не хотелось. — И что же подумают мои родители? Их правильный и послушный сын вернулся домой позже обычного... О боже! Они могут такого надумать!? Хммм... Может, рассказать им, что я просто засиделся с ребятами в настолки? Да! — Набравшись смелости, он потянул за ручку, замок щелкнул. Быстро перейдя порог, Баттерс принялся снимать кроссовки и свою теплую осеннюю куртку. — Мамочка, папочка, я вернул.. — — Баттерс! Подойди сюда немедленно! — Громкий голос отца прервал блондина. Он доносился из гостиной, предвещая очередной разговор, который Баттерс так сильно хотел избежать. Не теряя времени, парень забежал в гостиную и опешил. Перед ним стоял Стивен, который сложил руки на груди, а в одной из них красовался толстый кожаный ремень. На диване сидела Линда, она тоже была зла на сына. Брови были сближены к переносице, а взгляд пронзал скованного мальчика насквозь. Мужчина начал делать шаги навстречу сыну, сокращая расстояние. Когда он был почти вплотную, казалось, что перед Баттерсом большая, нет, просто огроменнейшая крепость. Настолько Стивен пугал своего собственного сына. — И-извините, что пришел так поздно... Я засиделся с друзьями в настольные игры и забыл про время — Его голос начал дрожать, а руки сцепились в замок на груди. Странно, но по виску уже текла капля пота. Отец резко схватил его за воротник рубашки, сильно сжал ее в руках и поднял Баттерса к своему лицу. Его лицо выражало чистейший гнев, чистейшую ненависть и отвращение к своему сыну. В голове возникал вопрос: Что случилось? Почему отец так зол? Баттерсу было невероятно страшно, так что глаза стали влажными, предвещая слезы. — Да как ты посмел!? Так позорить нас! — — П-пап.. я не п-понимаю..— Он уже захлебывался слезами, дергаясь от страха. — Это все тот парнишка Маккормик!? Это он виноват? Чего молчишь!? — Стивен кричал сыну прямо в лицо, дергая Баттерса за воротник рубашки сильней. — Ничего, я выбью из тебя всю эту дурь! — Швырнув блондина на диван, мужчина уже был готов замахнуться ремнем и он это сделал. Эхом разнеслись громкие шлепки о кожу, затем еще и еще. Баттерс же громко кричал, вопил и плакал от боли, то ли физической, то ли душевной. — Как? Как они узнали!? Что теперь будет с Кенни? Что будет со мной!? — Здравые мысли спутались в один большой комок, не давая нормально думать, плюс боль напрочь перебивала все возможные рассуждения. Прошло полчаса, и удары прекратились, как и крики Баттерса. Его голосовые связки сорваны, голос невозможно охрип, а нижняя часть тела не чувствуется совсем, лишь иногда оттает пульсацией в мозг. Стивен тяжело выдохнул и бросил ремень куда-то вдаль, поправил растрепанную укладку и снова перешел на грубый тон — Надеюсь, что ты понял урок, кусок дерьма! — Захлопнув дверь в гостиную, он и Линда ушли, оставив Баттерса наедине с болью и слезами. Блондин уткнулся лицом в подушку, продолжая сеанс слез. Хотелось выплеснуть всю-всю боль наружу. Все то, что он чувствует сейчас. Несправедливость и предательство. Он понимал, что Кенни тоже попадет, и, возможно сильнее, чем ему, ведь пьяный в стельку отец в сто раз страшнее трезвого. Это заставляло тело трястись сильней, а руки сжимать подушку. Не понимая, почему так вышло, Баттерс хотел во всем разобраться. Узнать, из-за кого его так отпороли и морально унизили. Кто виноват в этом? КТО!? Голова совсем не хотела работать, просто отключалась. Глаза, полные слез опухли и веки смыкались. Почему-то клонило в сон. В вечный, спокойный сон, где нет этого насилия и наказаний, где есть лишь Кенни!