Работоголизм

Альцест всегда ненавидел всю бумажную волокиту, что сваливалась на его плечи как в президентство, так и в повторную организацию Дровосеков. Но вот Секби никогда не думал, что учесть разбираться с бумажками однажды ляжет именно на его плечи. А что вы ещё прикажете делать? Плюнуть на едва ли не единственный возможный заработок и отказаться? Нет уж, он и без того тут на одном Альцестовском снисхождении держится... Он, кажется, проклинал всё живое в тот день, когда из страха за своё положение, жуя губу и уводя взгляд в пол, тихо согласился на эту работёнку. Последнее время он круглыми сутками разбирался с то документами о зарплате работников, то с очередными докладами о состоянии "о-чтоб-им-пусто-было-даренных". Джаст весело ехидничал над мешками, что нашли своё место под голубыми глазами, пока Алфедов понимающе кивал на негодующую брань, срывавшуюся с губ уже как-то неконтролируемо. Секби от усталости едва ли сдерживал желание пристыдить этих двоих за конфликты на почве сожительства, ведь... Ох, черт. Сам с незавидной периодичностью сталкивался с этим в последнее время. Он сам плавал последнее время в документах, так сожитель добавлял их количество в три или, кажется, семь раз. Он, откровенно говоря, устал просыпаться под одеялом чертежей нового торгового квартала или документах о поставках. И, нет, Клэш в принципе был довольно чистоплотным и хозяйственным, налёту схватил информацию о обычном рационе для ящериц, несколько раз самостоятельно чинил их автосортировку ресурсов и даже не чуждался поточить дровосецкий топор, когда его просили, ну или задабривали как-то... Вот только на вопрос: "сколько в их доме чертежей из района Якудз" Секби никогда бы не ответил. А вот на вопрос сколько стен в их доме не заняты расчётами материалов, лекалами, чертежами и макетами крыш, был бы один вполне простой ответ - ни одной. Он уже пару раз грозился этому юркому мальчишке, что будет использовать все эти бумажки как туалетную, но угрозы оказались безрезультатными, а исполнять её, из уважения к часам кропотливой работы, не хотелось. Ну или ответная угроза в том, что отсечёт тому хвост, если лишний раз коготки сожмут его драгоценные чертежи, заставила Секби одуматься. Но вот между их делами всё таки была небольшая разница. Клэш каким-то чудом постоянно умудрялся закончить первым, даже с периодическими отходами за чаем для сожителя или краткими перерывами на тарелку риса. Обязанности поварёнка легли на плечи Клэша как-то сами собой, да и Секби не очень протестовал по этому поводу. Хотя, например, с подобными условиями проживания он однажды напоролся на любовь Якудз к острым блюдам... Клэш и лёгкую неприязнь к остроте принял довольно легко, даже как-то сам постепенно перешёл на довольно лёгкую диету, периодически слегка разбавляемую острыми соусами. Секби уже привык к тому, что где-то поздним вечером, когда лампа освещала перед ним очередную бумажонку с буквами, беспорядочно расползавшимися перед его глазами от усталости, Клэш сидел на столе, как-то небрежно сдвинув остальные стопки в сторонку. Его ноги часто болтались в воздухе, едва касаясь кончиками пальцев пола, пока сам он мирно напевал какую-то мелодию себе под нос. Может это были очередные шутки Ямакаси, а может и с Академии, на которую Клэш нередко заваливался, но Секби даже эти странные напевы, кажется, успокаивали или даже усыпляли помаленьку. Они уже несколько месяцев жили вместе и подобные вечера вошли в привычку. Клэш сюрпал чай из кружки, которую вообще-то изначально нёс вовсе не для себя. Секби периодически устало опускал весок на бедро сожителя, когда писать уже было не в моготу. Клэш мягко предлагал пойти спать, что тот слишком устал, дабы продолжать что-то там написывать, но Секби также лениво отнекивался, а затем круг повторялся каждый вечер. Но вот то, что ему уследить было не дано, так это когда в их уставшие вечера пришли ленивые поцелуи в макушку, сонливые объятья и совсем верх КлэшРейковской наглости, когда тот засыпал прямо на рабочем столе, так и вынуждая его отнести в кровать. Он даже не понял как в усталые шепотки с призывами пойти спать того вплетались совсем уж тихие признания в ласковых чувствах и переживаниях, но лишь сжимал на те руку сожителя сильнее, как бы отвечая. И вот очередной вечер. Секби вновь роняет голову на коленку Клэша, лбом упираясь в ткань шорт того. Маленькая ладонь как-то сама собой находит путь к черным волосам, осторожно перебирая те кончиками пальцев. - Предложение пойти спать всё ещё актуально, - речь Клэша от усталости кажется ещё более картавой чем обычно. Секби лениво мычит прежде чем поднять голову к сожителю. Клэш вздыхает по одному взгляду понимая что этот упёртый ящер похоже вновь решил сидеть до последнего. - Секби, ты уже второй раз допускаешь ошибку в имени Альцеста. Пошли, - вновь упрашивает он, чуть приподнимая русые брови. Упомянутый лишь поджимал губы, стараясь особо не проклинать себя самого за то, что ладонь его тянется за новым листом, чтобы начать заново. Клэш сругивается, спускаясь со стола. Он хочет внимания, от того его руки как-то сами собой оказываются на плечах Секби. Он легкими шагами обходит того за спину, а затем приподнимает лицо того к себе, вынуждая затылком прижаться к спинке стула. Секби отодвигает ручку от бумаги, дабы не поставить на той кляксу. От этого действия у Клэша едва ли не дёрнулся глаз, но он осторожно провёл подушечками пальцев по щекам, лениво обводя чешуйки на тех. Тихое усталое фырканье вырвалось из груди Секби, когда его хвост как-то сам собой нашёл ногу сожителя, аккуратно обхватывая ту. Губы Клэша как-то сами собой находят своё место на лбу сожителя в кратком поцелуйчике, что вызвало ещё больше тихого удовлетворённого фырканья. - Я за чаем схожу... Или ты планируешь на кофе налечь? - проговаривает он, когда хвост мягкими потягиваниями, подзывает его поближе. Клэш прижимается животом к макушке парня, что прикрыл глаза так и норовящие вовсе сомкнуться. - Почему ты сам не идёшь спать? - хриплым сонным голосом интересуется Секби, все же вновь являя голубые глаза, устремляя взгляд их на лицо с округлыми чертами. Губы Клэша исказились в ласковой улыбке. - Я не хочу спать один, - объясняет он, подушечками пальцев выводя одному себе понятные узоры на скулах сожителя. Секби лениво хихикает на подобное заявление, протягивая пальцы к ладони нависавшего над ним. Он, кажется всего на мгновение прикрыв глаза, задумывается, прежде чем всё же подняться со стула, оставляя ручку лежать на столе. - А ты так зовёшь в свою кровать? - потягиваясь, спрашивает Секби, перекатываясь с пятки на носок. Клэш лишь сунул руки в карманы шорт, прежде чем уверенно кивнуть головой, расплывшись в сияющей улыбке. Секби, не сдерживая порыв тихого восхищения небольшим гусиным лапкам в уголках глаз того, мягко выдыхает, прежде чем наклониться к парню перед собой, обхватив рёбра того в объятья, в каком-то даже неконтролируемом порыве. - Тише! Ты так нас уронишь! - смеётся Клэш, обхватывая шею того в объятья. Он чувствует ленивый поцелуй в свою щёку, от чего улыбка с новой силой расплывается по его лицу. Короткие пальцы хватаются за плотную ткань на лопатках сожителя, когда его довольно неожиданным рывком поднимают с пола. Он крепче сжимает одежду, под тихое урчание Секби, что уже легкой поступью принялся удаляться от стола. Клэш фыркает, утыкаясь носом в плечо сожителя. - Ты сам хотел лечь, - урчит Секби, поглаживая поясницу парня, что обвил ногами его талию. Он ногой открывает дверь перед ними, прежде чем ей же захлопнуть, и осторожно подходит к кровати. Он садиться на заправленные простыни, под тихий вздох Клэша, ставящего руки на колени того. - Хочу, - отвечает Клэш, стягивая с себя шапку, прежде чем лениво бросить её куда-то на тумбу. - И сам хотел лечь со мной, - Секби стягивает с плеч домашний хаори. - Хочу, - вновь угукает он, а затем всё же поднимается с колен сожителя, дабы нормально переодеться. Этой ночью Клэш осторожно прижимал голову сожителя к своей груди, перебирая в пальцах чёрные отросшие волосы. Мягкий вздох срывался с его уст каждый раз, стоило только парню под боком вновь промычать что-то невнятное в ответ. Он уже мысленно прокручивал то, как мог бы помочь объясниться Секби перед Альцестом, когда ресницы устало начали смыкаться. Ночную тишину разрезало лишь тихое сопение, а не скрежетание ручки по бумаге.