Luchtschip

      POV Йост

13 мая, утро

      Мы с Апсоном прилетели в Мальмё в 9:00 утра. Шведская земля встретила нас майской прохладой и пасмурным небом, но я посильнее закутался в тёплую кожаную куртку и надел капюшон поверх кепки. То же сделал и Аппс.       Мы вызвали такси до полицейского участка. Хорошо, что водитель попался молчаливый, потому что у меня не было настроения с кем-либо общаться, да и Апсон спал на ходу после раннего подъёма, долгого ожидания в аэропорту, нудной регистрации и недолгого перелёта и тоже не имел желания с кем-то разговаривать.       Мы вошли в здание полиции Мальмё, у нас проверили документы. Апсон остался ждать в коридоре, а меня повели в комнату, где проводят свидания и очные ставки с заключёнными.       Я вошёл в небольшую прохладную комнату и тут же почувствовал, что последняя капля радости покинула мою душу: тусклый угнетающий свет от единственной лампочки, висящей под потолком, отсутствие окон, серые стены, железный стол посреди комнаты, два стула друг напротив друга и камера на штативе для видеофиксации встречи.       Я сел на один из стульев, снял свои жёлтые очки, сунув их в карман, снял кепку, положив её на стол, и стал ждать, когда приведут ту, на встречу с которой я прилетел из другой страны. С неудавшейся убийцей моей сестры.       Наконец, в комнату ввели Элизабет. Она выглядела лет на 30, была тощей, в тюремной одежде и в наручниках, с холодным, ничего не выражающим лицом, с небрежно прибранными в хвост чёрными волосами и серыми глазами, в которых плескались отчаяние и безумие. - У вас 20 минут. Ваша очная ставка записывается на камеру для обеспечения безопасности, за дверью будут стоять охранники, - предупредил полицейский, - Время пошло.       Элизабет устроилась на стуле напротив и смотрела на меня исподлобья с еле заметной ухмылкой на тонких бледных губах. "Voorheen had Marko absoluut geen smaak in termen van meisjes" - подумал я, глядя на неё.       Я подался вперед, не отрывая от неё взгляда, и произнёс как можно более спокойно, хотя в моей душе был настоящий пожар гнева: - И зачем ты это сделала? - Твоя сестра увела у меня моего Марко. - произнесла она каким-то бесцветным, хрипловатым голосом. - Ты реально дура или притворяешься?! - воскликнул я, - Ты человека чуть не убила! Чуть не оставила меня без практически единственного родного человека в моей жизни! И ради чего?! Что это за любовь такая, из-за которой нужно убивать?! И что это за отношения у вас были, если вы не могли нормально обсудить их и сделать ваше с Марко расставание менее болезненным?! - кричал я и сам не узнавал свой собственный голос. Элизабет же продолжала ухмыляться. - А ты любил когда-нибудь? - застала она врасплох меня своим вопросом.       Да, у меня никогда не было настоящей любви, несмотря на то, что мне уже почти 27 лет, но отношения у меня всё же были - и кратковременные, и несерьёзные, и лишь похожие на серьёзные, в общем, всякие, но были. Поэтому о любви я кое-что, но всё же знал. - Тебя это не касается. - огрызнулся я. - Значит, не любил. - с ухмылкой ответила она. - А ничего, что Марко ушёл от тебя ещё до конкурса? - прищурившись, напомнил ей я, - И Ина не виновата в вашем расставании? - Я хотела вернуть его, но он выбрал её, а не меня. Я была зла. Вот и весь мотив моего поступка. - сказала Лиз каким-то будничным голосом, что еще больше меня рассердило. - Ты больна, Ражевич! Je bent een geestelijk zieke trut! Тебе лечиться надо! Ты перестала терапию свою принимать и твоя шиза окончательно обострилась к весне! Je moet geïsoleerd zijn van de normale samenleving! - закричал я, перемежая английский и нидерландский языки и от нахлынувших эмоций картавя сильнее, чем обычно. Я еле сдерживался, чтобы не ударить её, но понимал, что если я сделаю это, тогда у меня будут проблемы. Я сел на пол, схватился за голову руками и издал что-то вроде рыка, который все это время рвался из моей груди. - Ты же сам на терапии, Кляйн. От тебя помимо дорогого парфюма пахнет табаком, виски и антидепрессантами. Я прекрасно знаю этот "аромат". - с усмешкой произнесла Лиз, с интересом наблюдая за тем, как я "корчусь" перед ней и пытаюсь не придушить её собственными руками. - Тебя не касается моя жизнь, мы сейчас говорим совершенно о другом! - хрипло произнёс я, - Так вот, Элизабет, - Я подошёл к ней вплотную, сел на корточки и заставил её смотреть мне в глаза, ударив ладонью по металлическому столу, - Ты ответишь за то, что чуть не убила Ину. Она самое дорогое, что есть в моей жизни. Я чуть не потерял её однажды по своей вине, а из-за тебя я чуть не потерял её навсегда и едва не остался совсем один на этом свете. Ты так мне ничего и не объяснила. Зря я сюда прилетел, получается. Очень жаль. Так вот, ты сядешь, и надолго. А лучше пусть тебя поместят в психушку и заколят там лекарствами до состояния овоща, этого я тебе желаю. Teef. - я оттолкнул её от себя и вышел из комнаты, ударив кулаком по стене. В спину мне раздался хохот, словно у Джокера. Я вздрогнул, мой лоб покрылся испариной, но я не осмелился обернуться и быстрым шагом буквально вылетел в холл. - Йост, брат, что с тобой? - меня поймали руки Апсона и усадили на диван в коридоре, - Сядь, успокойся. Твое успокоительное рядом?       Я нащупал баночку с таблетками и закинул в рот сразу три. Вскоре мне стало немного спокойнее. Я откинулся на спинку дивана и тяжело вздохнул. - Неудивительно, что Пуришич сбежал от неё, странно, что только через 7 лет. - произнёс я, отдышавшись. - Эта Лиз толком так и не объяснила, почему она чуть не убила Ину. Несла какую-то хрень, вбила себе в голову, что Ина разлучница, выводила меня на эмоции... Я её чуть не придушил прямо там. Надеюсь, она нескоро выйдет на свободу. Поехали отсюда, Апсон.       Темнокожий парень согласно закивал и мы покинули полицейский участок.       Выйдя на улицу, я глубоко втянул в себя прохладный воздух, затем вытащил пачку сигарет, закурил, от души затянувшись едким дымом, и мне стало намного легче. Вскоре мы вызвали такси и поехали в аэропорт. В 16:00 мы были уже дома.       Оказавшись дома, я тут же погрузился в работу, которая всегда была моим лекарством.