Солнце.

      ***               - Оно кричит, оно что-то кричит, но я не понимаю! Оно... Нет, они здесь. Я слышу. Я... Я слышу... Я слышу... Я. Слышу. Они здесь. Они рядом. Я закрыл дверь, но не помогает, я скоро задохнусь. Я задыхаюсь, я задыхаюсь... Две пластинки. Две. Оно меня пугает, я чувствую свои мысли... Они говорят бежать. Я не могу терпеть это всё, - Саша снова чувствовал тошноту, он присел на коленки и свернулся, пытаясь откашляться, чтобы, наконец-то, это прошло. От тошноты было мерзко. Вспоминал от этого прошлое отрезками. Лёша. Снова Лёша. Ему плохо после Лёши. Он задыхался от кашля, в ушах гудели эти голоса, эти крики, свои мысли, которые тоже кричали и говорили бежать, он чувствовал себя зашуганным зверьком... Его убьют. Его пугают, а потом убьют. От этого онемело тело, сковывая страхом. Ему надо бежать... Дверь словно выламывали, а значит туда бежать точно не вариант. Балкон... Балкон? Он приоткрыл глаза, пытаясь сфокусировать свой взгляд. Но лишь сильнее тянула тяжесть к полу. Всего выворачивает. Тошнота всегда была от плохого. И сейчас ему плохо. - Меня убьют, я вижу их мысли. Они не вместе, но я знаю, я знаю, знаю, знаю, они меня... Убьют? Они красочные, они как... В детстве такие были... Как труба, ты крутишь её, а там такие же цвета. Было приятно, приятно... Приятно. Из-за тебя тоже приятно. Но из-за тебя тошнит. Ты плохой. Я тоже. Они ждут пока я закрою глаза, и... они сущ...ва. Они с небес? Они ждут моей смерти. Они пришли за моей смертью. Они здесь ради моей смерти. Я умираю? Я тебя... не слышу. Ты... что-то говоришь? Мне плевать. Они... Они... Смерть... Они ангелы? Они не уйдут без моей смерти. Я должен... Я убью себя... Всё закончится. Но я не хочу.        Саша идёт на балкон, оставляя телефон лежать за кровать. Он всё ближе, пока его тело еле держалось, чтобы не упасть. Дверь не поддавалась, его видели... Видели... Слёзы сами стекали по щекам, пока пытался открыть, голоса, глаза, они всё видели и слышали и просто ждали. Но он не хочет. Он снова зажал уши.        Ещё раз пытается дёрнуть ручку двери, но его тут же обхватывают за живот и отцепляют от двери. Не удержались и вместе упали на пол. Саша начал откашливаться из-за резкого давления, а его взяли за лицо, поднимая выше. А он не мог смотреть в лицо перед ним, не понимает ничего, не осознаёт даже. Но существо в комнате исчезло. Только он и оно, которое держит его. Голова болит, становилось всё хуже и хуже, что захотелось зарыдать и всё же выброситься, лишь бы прекратить боль.        - Ало, еблан, ты хоть слышишь меня? - по щеке несколько раз несильно хлопнули, но голос лишь мешался с настойчивым звоном в ушах. В этих руках он будто таял, больше не в состоянии даже хоть что-то сказать или сделать. Лишь слёзы начали скапливаться у глаз, а он промычал от боли, которая тянулась по всему телу. Деревяшкин вместе с комнатой сливался в одно яркое мутное пятно. Ко лбу как будто приложили лёд, но лишь задрожал всем телом от холода. Он боится остыть. Такая мысль промелькнула, а следом за ней ассоциации с холодными трупами. Страшно. - Блять, еблан, только попробуй ещё раз подобную хуйню вытворить.        Парадеева быстро подхватили на руки и так же спешно понесли в ванную. Коридор не узнавался, а потом резкая боль в ногах, что казалось, будто кости ломали. Его приопустили коленями на пол, тут же включая кран с водой. Держа за волосы, по нему полилась ледяная струя, которая мочила кудри, настойчиво пытающаяся привести его в чувство. Но становилось тревожнее, чувствовалась паника и некое переживание. Саша пытался что-то сказать, но сам не понимал что, слишком слаб, слишком тяжело. В голове пустота, голосов не было. Но и ничего не было. Может Лёша вновь пытался с ним поговорить, а может нет. Он опустил взгляд вниз, на пол, где коленки покрывались резкими и острыми линиями неоново-синего цвета из-за осколков зеркала. Но не больно. Уже не больно. Его кто-то разбил? Парадеев прикрыл глаза, и тут же неприятным комом в горле отдало во всё тело.        - Блять! - тут же вода стала ещё холоднее, но в этот раз она брызгами разлеталась по лицу, не давая захлебнуться в собственной рвоте. Попытки хоть как-то увернуться головой не увенчались успехом, правда, сам не понимал зачем он сопротивлялся, вроде наоборот лучше пытаются сделать, но вода будто мешала. Вот его качнуло и его тут же подхватывают за плечи и шепчут что-то на ухо. А может не шепчут, но он всё равно не слышит. Приоткрыв глаза, кафельная стена то приближалась, то так заманчиво ехала в бок. У него тоже видимо крыша ехала. Забавно.        - Стенка, - такое тупое слово, но смех тут же прекратился, из-за очередного приступа рвоты, которая лилась через рот, закладывая и нос. Привкус ужасный, запах ужасный и мерзкое липкое чувство. Его будто изнутри потрошили через рот. Смыв всё с лица, Лёша начал тормошить его, пытаясь заставить хоть что-то сказать, кроме тупого "стенка". Дёргал за волосы, кричал, мочил голову холодной водой, но воздерживался от ударов, хотя так хотелось перестать сдерживаться. Руки такие тёплые, хоть и пахнут чем-то резким. Таким резким, что кашлял, желая вытолкнуть весь воздух из лёгких, лишь бы не дышать таким. Вода становилась горячей, но он знал, что что-то не так. Деревяшкин не трогал кран, а по уже мокрым волосам по идее ещё должна быть холодная вода. - Жарко.        Ледяная вода стала горячей, а Парадеев, закатив глаза, вырубился, чуть ли не ударяясь головой об край ванны. И Лёша перепугался. Вытаскивал кого-то из такого состояния не первый раз, может даже не третий или пятый. Но страшно всё равно, боится, что не вытащит, что не достаточно знает для такого. Дрожащими руками схватил полотенце, убирая лишнюю влагу с лица и волос. Опустил взгляд, стало страшнее.              ***               Нехотя раскрыв глаза, Саша пялил в потолок. Казалось, будто всё до сих пор плыло. В квартире настойчиво пахло кофе, явно тянуло с кухни. Хотелось пойти, посмотреть что там, но и без этого догадывается. За это время полностью погрузился в свой отдельный мир, не мог выяснить тему собственных мыслей, они просто шли друг за другом, не останавливаясь на чём-то одном. Радовало одно - перед глазами потолок, а не то, что даже объяснить нельзя было. Он не помнит почти ничего, но эти размытые воспоминания и секундная трезвость, когда его пытались привести в чувство холодной водой - это было и пугало. Больше ничего не помнит, но это, наверное, к лучшему. И так боится закрывать глаза, ведь вдруг увидит снова что-то резкое и пугающее, которое так и хочет убить его.        Хотелось вечность так лежать, не переживая о времени, потребностях и том, что происходило в других комнатах, но переосилив себя, Саша стянул с себя одеяло и сел на кровать. На нём не хватало как минимум штанов, да и майка была другая, как и боксеры. На коленях красовались порезы и ссадины. Ещё лучше. С кровати явно смахнули вещи, которые он никак до этого не убирал. У кого-то явно было больше сил и времени на такое.        Дотронувшись босыми ногами до пола, наконец-то, задумался. Тут же так грязно и везде мусор... Голыми ногами вообще безопасно ходить по квартире? До этого в обуви ходил, да только без всего явно не хотелось.        Наступая на более чистые участки, дошёл до шкафа. Открыл его, нащупал коробку, доставая оттуда обувь. Надел их, ещё пару раз подумал, но всё же решился пойти на кухню. Небрежными шагами дошёл до кухни. Встав в проёме, он всё же оказался прав, Деревяшкин сидел за столом и рядом была пустая чашка. Прошёл дальше и сел рядом на стул, не поворачивая голову, а так же залипая на кружку. Даже не помнил, что покупал такую. За подбородок взяли, поворачивая на себя. Лёша осматривал по всякому, слегка поглаживая. Нежный дохуя. Не верит в такие сказки, не хочет. Хочет окончательно разочароваться, чтобы уже было легче отпустить. Но не получается. Хочет окончательно всё закончить, а тот не вовремя становится лучшей версией себя. Ведь так и не наберётся сил бросить.        - Ты стал ещё худее, - звучит печально. Но сам виноват. Лёша виноват, виноват. Не стоит его как-то отбеливать, не стоит продолжать ждать того, чего не будет никогда. Не будет любви. Хочет любви, но не хочет снова страдать. Не по Деревяшкину.        - Чего тут сидишь?        - Потому что в спальню даже не пройти? Еблан ты, солнце. Я думал, что реально прыгнешь. И всё, будешь лежать там на асфальте, - повернув на Лёшу голову, увидел, что кружка кофе видимо была не первой. Волновался?        - Ты спал?        - Какой спать? Я, блять, только может часа два-три назад смог выйти из комнаты, уверенный в том, что ты вообще проснёшься. Блять, какой же ты еблан, ты просто не представляешь. Я, блять, ещё только когда ты вырубился увидел, что ты, солнышко, оказывается зеркало разбил и всё время на осколках был. Я ещё сильнее перепугался в этот момент, думал всё, добил, - может правда волнуется. Да не может быть так, не хочет. Хочет отпустить, пожалел, что вообще позвонил ему, что унижался, что чуть в окно не вышел из-за него. Посмотрел в эти карие глаза. Обещал, что больше не будет, никогда в жизни. Обещал, что никакого Алексея. А у самого на глаза слёзы наворачиваются, понимая, что в этот раз не галлюцинация, а реальный. И не знает какого больше боится. По щеке скатывались слёзы, а прикрыв их, стало стыднее, отрицательно кивает головой, не желая это принимать. Нет, не этого он хотел. А может всё же этого? - Не переживай ты так, я твои ноги отмыл и даже на кровать уложил. Без пошлостей даже, клянусь. Солнце?        - Заткнись. Почему именно солнце, почему именно я? Я никогда в жизни не хотел этого, неужели такой жизни с тобой я заслуживаю? Неужели тебя заслужил? А ты где так провинился, раз до из пор тащишься со мной?        - Я выиграл в лотерею с таким мальчиком, как ты, солнце, - снова этот мальчик, снова солнце. Будто первая неделя, когда его задабривали.        - Хватит! Завали ебало, я знаю твои схемы! Ты думаешь, что второй раз так сработает? Что я совсем свихнулся? Что совсем готов свою жизнь испоганить? Да я ненавижу тебя! - Деревяшкин лишь удивлённо посмотрел, как-то помрачнев. Тут же, осознав свою ошибку, притих, закрывая себе рот. Желательно ещё помыть его пару раз. С мылом. Слишком жалко выглядит с его стороны. Так умолять вернуться, чтобы в итоге сказануть такое? Да он был готов своё тело продать за бесплатно ради того, кто не любит его. Ради хоть какого-то внимания. Может всё же заслужил. Может всё это говно заслужил? На Лёше не было ни единого признака раздражения или злости, но сам это уже воспринял с самой худшей стороны. Состояние просто шаталось, от тёплого чувства в сердце, что тот рядом и даже помог, до желания, чтобы не было вчера никакого Алексея и он наконец умер.        - Прости, - Саша упал ему чуть ли не в ноги, а тот уже был готов ловить его. Приобнимая того за ноги, пытался не заныть и из-за боли. Сейчас чувствует и боль и стыд. И чувствует, что больше нет шанса на нормальную жизнь. Сам себе всё испоганил, лично он свернул не туда. - Прости. Деревяшкин, я тебя ненавижу, но не уходи. Помоги, пожалуйста.        - В чём же тебе помочь, солнышко? - до боли нежно было сказано, что снова, качая головой, Парадеев не мог ничего сказать. Хотел, чтобы тот помог забыть его, чтобы сделал что-то ещё хуже, да так, что ему бы пришлось лишь стоять и осознавать весь пиздец. Тогда точно должен будет отпустить. Но сейчас слишком хорошо, что сомневается в себе, сомневается в своём сознании и памяти. По его волосам прошлась ладонь, поглаживая и зарываясь в кудри. Слишком нежно. Не такой Деревяшкин. Он не такой. Может все же галлюцинация? Его не отпустило? - Солнце, встань, полы у тебя грязные, я тебя только отмыл.        Не отпустило. Просто было чувство что не отпустило, что всё сон, что окончательно сошёл с ума. Что лежит где-то в спальне, а ему видятся такие сны.        - Пойдёшь курить со мной? - с волос нежным движением рук, Деревяшкин взял Сашу за щёку и приподнял его голову, смотря прямо в красные глаза, в которых давно скопилась влага. Ещё и ноет перед ним. Ненавидит ныть, ненавидит быть таким беспомощным, но позволяет такому снова произойти при Лёше. И это уже начинает слишком волновать его. Неужели свихнулся? Больной.        - Пошли, - Лёша нагнулся и поцеловал его в нос, на что Парадеев лишь поморщился. Встав со стула, Деревяшкин помог Саше приподняться и тут же тот устроился у него под боком, не отпуская, а крепко прижимаясь. Так и шли, вжимаясь друг в друга, Лёша лишь улыбался. На балконе светило краснеющее солнце. Был уже закат? Пока Парадеев смотрел в окно, Деревяшкин уже поджёг сигарету и оперевшись на стену, наблюдал за ним. Осмотрев территорию, где он бы мог лежать мёртвым, Саша повернулся на Лёшу, который стоял в тени, и будто чёрными глазами смотрел на него. Подойдя к нему ближе, заправил пару белых прядей за ухо, оставив руку там же и приставил сигарету к рту. Скользил взглядом от глаз к губам.        - Попробуй, - не смотря за своими действиями, а только за чёрными глазами, он обхватил сигарету губами, тут же же получая дополнительные ласки по втянутым щекам, приоткрыл рот, выпуская дым. Немного, но полегчало. Лёша потянулся следом губами, смазывая каждое движение влажным языком. Не должен позволять такое. Но почему-то продолжал, сам тянулся рукой, сжимая чужой ворот майки, тянув на себя грубее. Деревяшкин чуть отстранился, забрав сигарету и больше не давая. - Мне надо будет сейчас уйти, но ночью я вернусь. Ты не против? Или мне легче сразу к себе идти?        - Опять под чем-то припрёшься?        - Я могу уходить не только, чтобы употреблять или пить.        - Значит трезвым придёшь? - Алексей кивнул, выкидывая остатки сигареты в окрытое окно. Снова повернувшись к Парадееву, он приобнял его за бёдра. - Тогда буду ждать.        - Ага, - накрыв губы Саши своими, ненароком намочил их своими слюнями, тут же разворачиваясь и выходя с балкона. - Если будет не сложно, то уберись, а то не пройти к двери, - Парадеев снова повернулся к окну, снова смотря на закат. Деревяшкина будто подменили. И хуже ему от этого или нет он не знал. - Закроешь дверь?        - Иду.              ***               Время под три ночи, в дверь стучались, а Саша плёлся открывать, потому что и без этого всего знал кто припёрся. Приоткрыл дверь на немного, а дальше Деревяшкин сам уже открыл и вошёл в квартиру.        - Ты как-то поздно, - взяв Парадеева за голову, Лёша поцеловал его в макушку и тут же развернул на 180 градусов.        - Спасибо, что открыл, иди дальше спи, я лягу позже.        - Может тебя подождать? - его взяли за плечи и повели дальше, отпуская перед заворотом спальню. В руках была заметна пачка, зажигалка и телефон. - Курить? Могу с тобой постоять.        - Иди высыпайся перед универом и не забивай голову. Спокойной ночи, солнце, - пару шагов и хлопнула дверь на балкон, закрываясь с той стороны. Пожав плечами, Саша всё же вернулся в кровать, всё равно больше не сможет ничего сделать. Спать уже не хотелось, да и до этого он лёг с трудом. Завтра в универ? Что-то надо решить с Яцкевичем и Ермолаевым. Но так не хотелось. И видеть не хотелось, и говорить. Посмотрел в сторону окон, где красовался Деревяшкин. Видно лишь спину и как он разбирается с кем-то по телефону, переодически затягиваясь сигаретой. Прошло может минут пять, и Лёша вернулся, на ходу снимая майку и откидывая её в сторону, лёг рядом. Приобнял со спины и проводил носом около уха, всё же поцеловав туда. Лёгкие мурашки и звон в ушах. Не должно быть так. - Молодец, что прибрался, но эти тридцать минут не обязательно было меня ждать, спи.        - И тебе спокойной ночи, - Саша развернулся, утыкаясь лицом в шею Деревяшкина. Поцеловал туда, как сразу почувствовал руку у себя на голове.        - Не стоит, - тёплое дыхание и шёпот прекратились, а вот мурашки нет. Глаза начали закрываться, будто только Лёши нехватало, как от бессонницы ничего не осталось ничего. Даже не стал сопротивляться, закрыв глаза, постепенно засыпая.              ***               Будильник громкой мелодией разбудил Парадеева, что тот резко приподнялся, тут же будя Деревяшкина, на котором он так отлично лежал. Точно, универ. Грудь обхватили и притянули назад, укладывая рядом. Проснулся не в пустой кровати, не в пустой квартире, не один. Повернулся на Лёшу, смотря лишь на его лицо. Потянулся куда-то к щёке, как его опередили, чмокнув в губы, дабы тот отстал.        Вновь зазвонил отложенный будильник и, снова смахнув его в сторону, никто не собирался вставать. Саша, конечно, хотел, но Деревяшкин хотел подольше поспать, поэтому не пускал и его.        - Нам, кстати, есть нечего, - чисто для факта сказал Парадеев, поглаживая пальцы на своей груди.        - Я всё равно не ем по утрам, - Саша кивнул, на одну проблему меньше. Всё же убрав руки с груди, Лёша потянулся и сел на кровать, отпихивая от себя Парадеева. Включая телефон и явно что-то читая, начал идти в сторону балкона. - Ладно, нехуй так долго лежать, я курить.        С Лёшей он всё решил, осталось понять, что теперь делать с пропусками. Нихуя же не знает и даже не записывал с начала года. Если Деревяшкину похуй на платке, то ему вроде как надо что-то делать. Так что надо будет хоть что-то придумать. Придётся к Илье подходить? Его бывшую компанию так и хотелось убрать в далёкий угол, обходить стороной, не вспоминать о них и чтобы сами не высовывались.        А сам Деревяшкин, в которого теперь как будто въелся запах сигарет, вернулся в комнату за одеждой, замечая что Саша так и не сдвинулся с места. Опять пялится в потолок.        - Собираешься? - Саша приподнялся, глазами проводя по чужому телу, совершенно не реагируя на вопросы. Всё таки Лёша пиздец красивый. Ему нужно это тело не меньше, чем Лёше тело Парадеева. Может, приняв это, станет легче признать в какой пизде он. - Нравлюсь?        Кивнул головой, как к нему подошёл Деревяшкин, давая вдоволь насладиться его телом. Может, озабоченных и правда два. Руками приобнял Лёшу за спину, прижимая ближе. Целовал его торс, пока его легонько гладили по волосам, слегка улыбаясь. Нравится, как иначе? Даже после всего, что сделал. И, возможно, после всего, что ещё сделает. Уже не думает, что сможет жить без этого всего, что сможет развернуть свою жизнь так, что никакого Лёши совсем не будет. Будет. В других людях, в отражениях, во снах и галлюцинациях. И от этого слегка страшно, но сейчас он целует его тело, чуть задевая зубами. Ждал ответной реакции, будь то обычные слова или удар.        - Можно, солнце, - засос, мелкий, но за ним решил сделать ещё. Его не оттаскивали за волосы, не говорили ничего. Но решил не наглеть, а просто провести языком ещё раз по этим местам. Приподнял голову, смотря на Деревяшкина. Лёша погладил его большим пальцем по щеке. Приоткрыв рот, чтобы, видимо, сказать что-то едкое, заткнулся, продолжая молча смотреть на чужое лицо у своего паха. Первый начал. - Мы опоздаем, пошли.        - Ещё немного, - Саша приподнялся на ноги, вставая впритык к Лёше. Полез за поцелуем, приоткрывая рот заранее, зная, как Деревяшкину нравится именно с языком. И не прогадал. Приобнимал Лёшу за бёдра, на которых свисали мешковатые джинсы, пока тот держал его голову двумя руками, углубляя поцелуй. - И как я могу отпустить тебя?        - Отпусти хотя бы физически, - Парадеев притих, понимая про что он. Вдруг появилось секундное напряжение, которое Деревяшкин постарался тут же разбавить. - Я начну пиздить тебя прям там, если мы опоздаем.        - Тебе только повод дай.              ***               Дверь в кабинет была открыта, а они спокойным шагом дошли до места Деревяшкина. Сразу сказал, что не хочет после всего сидеть на своём прошлом месте, так что Лёша просто посадил его рядом с собой. Прозвучал звонок на пару и преподаватель тут же встал с своего кресла. Подождав ещё минуту, сказал новому старосте про его обязанности и сразу начал объяснять тему, не давая даже отдышаться. Ладно, всё равно ничего не поймёт, поэтому, как и Лёша, начал просто сидеть в телефоне. Начали приходить сообщения. Илья? Илья.               "Давай поговорим?        Не нужен ни мне, ни Сане твой еблан"               Знает, что не простил. Но так тяжело вновь и вновь проводить глазами по сообщениям, зная, что иначе будет напряжение между однокурсниками. Да и задания узнать нужно. Да и в целом возвращаться в норму как-то. Должно же получиться? Вдруг смогут найти такое оправдание, чтобы точно поверил.               "Только не в универе        После пар или можем в окне между встретиться"        "Хорошо, давай на перерыве решим"               Илья вышел из сети и отложил телефон, начиная быстренько что-то записывать. А вот Саша не мог так просто отвлечься. Продолжал смотреть в чат, продолжая сомневаться. Они уже подвели его. И было страшно видеться снова, общаться, словно ничего не произошло. А если бы они не были однокурсниками, простил бы?        - Помирились? - сбоку спросил Деревяшкин, в наглую смотря в телефон. Хотелось ударить куда-то в плечо этого еблана, чтобы больше не подглядывал.        - Раз смотрел, то и без моих слов знаешь. Только подглядывать и умеешь.        - Не только это, солнце, - дурацкая ухмылка и руки, которые уже тянулись к его телефону. Тут же выключил его, от чего он стал бесполезным для Лёши. - А если серьёзно, ты правда простил их?        - А ты чего так переживаешь за них?        - За тебя переживаю. Тогда почему согласился? Я понимаю, два года просрал на них, но разве это значит, что нужно просрать ещё? А на них мне совершенно похуй, пускай хоть передохнут оба, - Деревяшкин слегка посмеялся, пока Саша всё таки ударил его в плечо.        - Завали ебало. Это ты им так смерти сейчас пожелал?        - Ну да, почему бы и нет. Может они заслужили. Ты против?        - Нельзя так говорить, - не сказал, что против. Просто всё равно не правильно. Только вот хуйню творили не только эти двое, но и Лёша, который говорил кидать их, ведь сами виноваты. Теперь осталось подождать почти полтора часа, чтобы прояснить уже хоть что-то.              ***               Зазвучал звонок и уже совсем близко оказался Яцкевич с Ермолаевым. Мерзко стало от троих. Это всё произошло не сразу, но и не резко. Всю пару сидел, собираясь духом. Да только мысли делали лишь хуже, вспоминая каждый проёб, каждый намёк на плохое отношение. И видел плохое отношение не только со стороны Ильи и Сани. Деревяшкин проебался крупнее. Помнил это ещё день назад, хотел разойтись ещё тогда. Но так и не смог, всё же сглотнув это всё снова. Потому что волновался. А до этого нет?        - Пойдём на улицу? У нас почти два часа свободы, нам хватит этого времени, - он понимает, что Илья говорил громко, как обычно, может даже слегка радостно, ведь перестал их игнорировать. А он слышал через плёнку. Легонько выдавил какую-то улыбку, а сам рукой под партой, несильно толкнул Лёшу за ногу. Тот сразу же повернулся, видимо, что-то заподозрив.        - Мы сейчас будем заняты, после остальных пар погуляете. Саш, пошли, - Парадеев даже не успел ничего сказать, ведь его уже вели за локоть. Даже рад, что не пришлось ничего говорить самому. На улице стало чуть легче, да и вести его перестали. Лёша потянулся, одной рукой обхватывая Сашу за плечо.        - Не трогай, - шли в сторону дома медленно, пока он еле перебирал ногами, ещё больше замедляя их. Но не хотелось чтобы его вели.        - Что с тобой? Ещё и с дружками отказался идти. Чего, кстати, сам не сказал? - треск зажигалки, снова противный запах сигареты. Лёша выдохнул дым, по пути стряхивая пепел.        - Потому что ты был прав. Я не уверен, что хочу продолжать общаться с ними, но придётся, хотя бы ради учёбы. Возможно, если ты бы не появился, то всё было бы по-другому. Как раньше, - на него снова с равнодушием посмотрели. Или ему кажется? Как будто кошмарные сны мелькали перед глазами, где был такой же взгляд. Только сон контролировать он не мог, а тут вполне может сделать ещё хуже.        - Это ты меня сейчас винишь, солнце? - правда было интересно, а если он тогда всё таки не пошёл за ним в курилку, было бы по-другому? Или тут не в Лёше дело? Грязный, вот и согласился.        - Что ты планировал сделать, если бы мне не стало плохо в той квартире? - никогда не говорили о том, что происходило. А вопросов всегда было так дохуя. Просто отпустили ситуацию, не разбираясь. А тут начал перебирать сколько было возможностей свернуть назад. Но знал, что всё случилось ещё тогда, когда засмотрелся на Лёшу, в первый раз, как увидел его.        - Разве не очевидно? Да и я вроде говорил.        - Нет, после этого, - Деревяшкин притих, реально обдумывая это, затягиваясь сигаретой. А вот плюс это или минус, не знал. Вроде и безответственная гнида, которому было поебать всё это время, но сейчас же задумался. Но лучше не сильно говорить про его безответственность и безразличие, тот уйдёт же, а потом самому снова будет плохо без него. Не протянет. Даже когда появляется отвращение, понимает это. И всё плохое переходит на себя, это он жалкий, раз стал зависимым. Не Лёша нарик без границ, а он.        - Либо оставил тебя одного в комнате, а там уже узнал бы твою судьбу только через день или два, либо потащил тебя к дружкам. В любом случае, на всю ночь там было бы небезопасно оставаться. А вот помог бы я и тебе свою шкуру спасти, решил бы после секса. Но мне понравилось, значит к друзьям бы потащил, - отвечать не будет, да и смысла нет. Не нравится, конечно, а кому бы понравилось? Но ведь он знал, что тот явно не сказал бы, что позаботился о его состоянии, потом потащил к себе в квартиру, а утром бы спросил, как себя чувствует. Хотелось бы, но Лёша не такой. Характер другой, качества другие, сам же выбрал. Виноват.        - Куда ты дел тот наркотик? Я убирался дома, но так и не нашёл, - самой причины не было. Просто интересно. Или устал. Да, последствия не очень, но зато во время было правда легче? Или он просто плохого не помнит. Да, полез в окно, но и сейчас на трезвую голову так же хочется. Лёша усмехнулся и хлопнул по плечу. - Не трогай, блять, я просил.        - Зачем же тебе эта хуйня, солнышко? В нариков подался? - руку не убирал. Скорее всего специально. Только вот это начинает всё сильнее бесить.        - Хотя бы что ты мне в начале дал? И убери руку, сколько раз мне тебе сказать? Я второй или третий раз прошу, а тебе так похуй на мои просьбы?        - Если бы не твои просьбы, я бы тебя вообще прямо тут ударил. Так что заткнись, я и так много что делаю для тебя. Ты когда такой шлюхой стал? Ладно обычные выебоны были, но сейчас я реально хочу тебя ударить, - руку убрал. Он тоже хочет его ударить, но он же молчит. Пошла это блядь нахуй. Но без него может быть ещё хуже, поэтому кому-то приходится терпеть. И терпит Саша, ведь это он не протянет. Лёша выкинул бычок на пол, остановив их двоих, чтобы потушить его. А после грубо взял Парадеева за подбородок, подняв голову, переводя взгляд с асфальта на его лицо. - Я тебе больше ничего не дам. Ни за что, я вдоволь насмотрелся тем мерзким зрелищем, как ты чуть не умер. Ты себя добить что-ли хочешь? Я бы ещё понял, если ты алкоголь попросил, но ты же сам не тянешь наркоту, особенно учитывая твоё чистое прошлое. Да и не бесплатно мне всё это достаётся.        - Хочешь, поебёмся? Тогда не за бесплатно дашь, раз тебя только это ебёт, - за секунду серьёзное лицо стало насмешливым. Смеясь во весь голос, Лёша оторвал свои руки от его лица, чуть отворачиваясь.        - Ты это сейчас серьёзно? Не смеши меня, солнышко, я тебе всё равно ничего лишнего не дам. Но раз сам предлагаешь, значит дойдём до дома и повторишь свои слова. Время до следующей пары есть. И я не против провести его интересно.        - Нет, так не буду, - Деревяшкин хмыкнул, видимо это было ожидаемо. Вот уже его подъезд, квартира, а затем коридор. Даже не разуваясь, Саша присел на пол. Всё же устал. Вроде спать не хочется, но так устал.        - Теперь я буду спрашивать. Ты же помнишь, что говорил мне в трубку? Почему я приехал? Нашу договорённость? - Лёша присел на корточки рядом, заправляя пряди с одной стороны за ухо. Парадеев лишь отводил взгляд, ведь помнил. - Ты помнишь, Саш. Я вижу. Напомнишь условия нашей договорённости?        - Не говори это слово, - прошептал Саша, пока всё становилось всё понятнее и понятнее. - Я помню.        - Сука, долго мы будем делать вид, что я чисто из милосердия сюда приехал? Ты и есть шлюха, солнце. И тебя никто за язык не тянул, - Лёша, потянулся к нему, целуя и пытаясь проникнуть языком к нему в рот. Нет, Саша не хочет. Парадеев не сильно, но резко прикусил его губу, из-за чего тот тут же отскочил от него. В ту же секунду щека загорела от удара. - Сучёныш. Пошёл ты нахуй вообще, уебан. Хочешь, чтобы я ушёл? Сигареты на балконе это тебе как подарок.              ***               Он не остановил его, не смог. Дверь хлопнула, а Саша так и остался сидеть на полу. Сильно ударил, больно. Даже разбить ничего не хотелось, а внутри пусто как будто. Слёзы не пошли. Даже от удара. Он всё же встал и закрыл дверь, на ватных ногах идя на балкон. На подоконнике и правда лежала пачка сигарет. Настолько он не опустится. Сжав в руке сигареты вместе с зажигалкой, выкинул в окно. Главное, чтобы не упали на кого-то.        Переваривая это всё где-то полчаса, просто пялясь в стену, всё же решил позвонить. Как будто должен, как будто этого и ждут. И правда, видимо, даже с первой попытки взял.        - Возвращайся домой, - в трубку тихо что-то промямлили и сбросили. Уже через десять минут они сидели за одним столом. Саша отводил взгляд, а Лёша смотрел в упор, прожигая своими глазами. - Прости.        - И за что же, Саш?        - Я твои сигареты выкинул, - только за это и можно было извиниться. Опустошение есть, но он не виноват ни в том, что тот ушёл, ни в этом опустошении. Деревяшкин сам еблан, ещё и ударил.        - Только с этим что-то не так?        - А может это ты должен извиниться? Извинись. Неужели, во всём виноват только я?        - Извиниться? Я не виноват, что ты не выполняешь свои обещания. Хочешь поссориться? Снова хочешь, чтобы я ушёл? Заблокировал тебя? Оставил одного? А ты пойдёшь к друзьям просить через них, чтобы я позвонил тебе? И что в итоге? Снова скажешь, что всё сделаешь? А вдруг я тебя не вытащу с балкона? В приходе ловить тебя в окне не то, чем бы я хотел заниматься, - запястье неприятно ныло, но продолжал сдирать кожу до покраснения. Потому что банально нечего было сказать. Не хочет ничего из перечисленного, но больше извиняться не будет. За сигареты и хватит. - Что скажешь, солнце? Мне уже можно идти к себе домой?        - Дай мне день. Всего один день. Если я завтра не соглашусь - возьми силой, - ошибка, ошибка, ошибка. Импульсивный бред несёт, сам прекрасно знает. Но не хочет быть одним. Без Лёши. Недостаточно времени прошло, чтобы мог говорить на эту тему. Хотелось вообще сбежать, как только тот начал это упоминать. Лёша встал со стула, приподнял голову и поцеловал в щёку, нежно. Несвойственно. Саша лишь выдохнул. Может он опять всё придумал? - У нас пара через пятнадцать минут. Пойдёшь?        - Нет, но как я понимаю ты после этого пойдёшь с друзьями гулять? - Саша кивнул и его тут же погладили по волосам. Даже после всего, что сам наговорил называет их его друзьями. - Тогда удачно погулять, я буду дома ждать, - теперь чмокнул в макушку и тихо ушёл. Видимо, на балкон, ведь дверь хлопнула.        Какую же он хуйню сморозил. Теперь деть себя никуда не может, боится. Не хотелось бы сегодня вообще засыпать, чтобы завтра не наступало. Но все равно же наступит. Может лучше, чтобы он умер?              ***               - Мы же пойдём после пар к нам? Где, кстати, Алексей твой? - он сидел рядом с Ильёй. От этих двоих таким теплом веяло, которого иногда не хватало. Не на диване конечно сидели, жёстко, но приятно наконец-то поболтать с парнями. Потому что те хотя бы не при нём делали это всё. В лицо улыбались. Хотелось верить.        - Пойдём, а мой Алексей дома остался, - улыбнулся, так приятно осознавать, что не один, друзья вернулись. Хоть и не считал их такими. Но лучше там, чем совсем без друзей.        - Уже не могу до прогулки ждать, прости, Сань. Я хотел ещё раньше сказать, но по некоторым причинам, которые ты и без этого знаешь, не мог. Тебе только скажу, - Яцкевич так глупо улыбался, а рядом Ермолаев лишь смотрел за ним. Парадеев приблизился, а на ухо тихо-тихо говорили. - Не нужен ни мне, ни Саше был твой Лёша. Мы вообще-то заняты.        Саша тут же отодвинулся, смотря на двоих. Разом осознал, хоть всё ещё не принимал. Он тогда сам накрутил себя, боялся, что Деревяшкин скажет, что он и правда встречается с Ильёй, пока Яцкевич на самом деле занят.        - Правда? - Илья кивнул, пожимая плечами, видимо сам не понял, как так получилось. Лёша ему снова наврал. - Вы... Умеете удивлять. А когда я вообще всё пропустил? Я же почти всё время был с вами, - перебирая в голове все моменты с друзьями, искал подвох, когда он не заметил?        - Ну знаешь, именно поэтому ты один спал в зале.        - Вы издеваетесь?! Вы значит сидели и не краснели, а меня сами заставляли этому еблану ночью звонить? - это, конечно, и тогда напрягло, но такого не ожидал. Сидели, без намёка на что-то, а потом свалили спать в одну комнату. Ещё и Яцкевич переехал к Сане.        - С кем не бывает? Ты же нам тоже ничего не говорил до того, как мы пришли к тебе домой, а там твой полуголый парень. Так ты ещё сказал, что плохо себя чувствуешь. Не мы одни дебилы.       ***               Он проворачивает ключи в замке и заходит домой. Сколько времени? На телефоне слишком ярко светили цифры 01:48. Да, немного задержался... Но зато наконец-то за долгое время поговорил с друзьями как раньше. Словно год назад, хоть и чувствовал по-другому.        В квартире тишина. Странно, ведь в ней находится, как никак, Деревяшкин. Может спит? Саша прошёл в комнату, где в кровати лежал Лёша. В его шортах, но зато не голый. Рядом с ним валялся телефон, как только Саша хотел уже было его убрать, руку перехватил Деревяшкин, потянув её, роняя Парадеева на себя.        - Солнце, ты где так долго шлялся? - Лёша провёл носом вдоль шеи вверх-вниз. - Я уже думал утром только вернёшься.        - Лёш, отпусти, я в уличной одежде. Лёш, дай мне хотя бы переодеться, - в шею впиваются, прижимая боком к себе сильнее, не давая сдвинуться. С горячим дыханием у лица, его наконец-то отпускают. - Мог бы хоть подождать.        - Не мог. Пододвинься ближе, - Деревяшкин немного привстал, усаживая Сашу на свои ноги. Пользуясь случаем, Лёша снова устроился у шеи, выдыхая воздух прямо на него. Тёплое дыхание любит, а от Лёши ещё сильнее. И тот знал. - Добровольно согласишься или мне сразу переходить на силу? - Деревяшкин медленно проходится поцелуями по шее, пока Парадеев лишь замер. Дышать не мог, слышать не мог, осознавать не хотел. Пульс бил по голове, каждый раз не давая обдумать слова, которые только что сказали, сбивая.        - Я... Лёш, прости, что? - а его будто не слышали, холодные руки лезли под майку. - Подожди, ты серьёзно сейчас? Но я же сказал, что завтра...        - А ты время видел? Следующий день уже настал, солнышко, - не желая принимать этот факт, Саша хотел привстать, не дать рукам залезть дальше, как его тут же дёрнули за талию, обратно усаживая на себя. - Я так понимаю, что можно уже переходить на силу?        - Стой, - перебивают поцелуем в губы. Чуть надавив на подбородок, проскользнул языком в рот. Почему всё повторяется? Не чужие люди. От губ отстали с чмоком, тут же через голову снимают майку и откидывают её, прижимаясь к груди, а зубами уже добавляя новые алые штрихи на ключицах. Потом будет с отвращением на них смотреть. А пока даже и слова против не может сказать. Сам виноват, что согласился на такое. По плечам провели носом, вдыхая его. Не пахло от него как-то по особенному, тому нравился сам факт, что перед ним парень, который зависит от его действий, от него, вдоль и поперёк, который одно слово и сам выйдет в окно. Без наркотиков, сам. Лёша приподнял голову, смотря в глаза и всем своим видом надсмехаясь. Зачем же он делает это? Любит же. Любит же? Может он снова всё придумывает? А может любовь к себе придумывает? Он скоро с ума сойдёт. Что творится с ним? Что творится с Лёшей? Не может же он быть настолько безжалостным? Деревяшкин растёгивает ширинку на джинсах Саши. Видит как у того лишь глаза расширились, но ничего не говорит, не пытается хоть на секунду приостановиться, а в наглую получает удовольствие от тела, будто ловля кайф, но без наркотиков. Нравится унижать, раз за разом предавать, выводить на эмоции. Перед глазами уже не Парадеев, а его тело, которое надо вновь и вновь испортить самыми извращёнными способами, которые ломают остатки его достоинства. А вот по желанию или принуждённо? Плевать, всё равно получит своё. Передумав и оставив пуговицу и молнию растёгнутыми, полез рукой к волосам, поглаживая и оттягивая их назад, всё ещё смотря в глаза снизу вверх, будто изнутри пытается понять, как сделать хуже. - Есть шанс, что ты хотя бы прислушаешься ко мне? Послушай меня.        - Солнышко, слишком глупо такое спрашивать. Или в твоём понимании "взять насильно" — это значит, что тебя кто-то ещё несколько раз спросит уверен ли ты? - его тут же перебили, полностью подтверждая страх, что тот не послушает. Слышит, но это не в его интересах, зачем же тогда слушать? Может просто хочет задеть его? Тогда пускай прекращает, скоро не выдержит. - Для меня это столько возможностей открывает, ты бы знал.        - Какие возможности, Лёш? Ты сейчас издеваешься надо мной? - волосы оставили в покое, а по щеке тут же прилетел сильный хлопок, заставляющий отвернуться. Зря спросил. - Я понял, не повторяй.        - Извинись. Как послушный мальчик, - последние слова специально приторно-сладко проговорил. И снова шлепок. Вторая пощёчина была слабее, но ударила там же, доставляя дискомфорт.        - Пожалуйста, прости. Не повторяй так больше, пожалуйста, - за подбородок голову притянули, заставляя вновь быть параллельно ему. По другой щеке прилетела пощёчина. - Я же повторил, как ты хотел. Что было не так?        - Послушные мальчики по-другому извиняются, солнце. Ртом, но немного иначе, - потянулся пальцами ко рту Саши, но тот лишь отворачивался. - Сам начнёшь или мне тебя вести?        - Я не умею, - и не хочет. Не в таких обстоятельствах. Он что, заслужил этого?        - Иди, научу, - он кивнул на край кровати, поглаживая щёки. - На пол коленями. Будем учить такого послушного мальчика. Хотя ты не стеснялся, когда пытался разом заглотнуть, да, солнце? Тогда же тоже не умел, что же поменялось? Быстрее иди.        Всё же пришлось привстать, усесться на колени и смотреть в эти тёмные глаза. Сам виноват. Но всё же жёсткий пол неприятно чувствовался под коленями. Его чёлку заправили пальцами назад, продолжая так и держать.        - Начинай, солнце. Я тебя только направляю, - длинные пальцы зацепились за резинку шорт и боксеров. Его шорты. Стянул всё, предоставляя себе доступ к члену Деревяшкина. И тут на щеках появился жар. Стыдно. Сейчас стыдно. За волосы оттянули голову вверх, наслаждаясь всеми эмоциями сразу на лице Саши. - Блять, ну какой же ты сладкий. Я бы тебя на завтрак, обед и ужин. Ты бы знал, какое ты для меня идеальное солнце. Смотрю на тебя и уже всё прекрасно вижу, как ты смущаешься, сжимаешься... Сука, если ты сейчас не начнёшь, я тебе потом вдохнуть даже не дам, так что не испытывай меня. Блять, только представляю, как ты захлёбываешься... Солнышко, ты меня только своим существованием доводишь.        - Не продолжай, - довольный своей работой и более глубоко дышащим Парадеевым, Лёша смотрит и наконец-то опускает голову, давая начать. Укладывая свои руки на ноги Лёши, потянулся ближе. Языком провёл, оставляя дорожку из вязкой слюны. - Я дальше не знаю как.        - Ты же уже так делал, просто повтори, что делал. Только не так резко и не полностью разом. Я помогу, солнце, просто начни уже, блять, - Саша взял головку в рот, ожидая дальнейших действий от Лёши. Понемногу надавливая на голову, Деревяшкин опускал его ниже, будто проверяя насколько его хватит. Протолкнув чуть дальше, Парадеев тут же закашлялся, отстраняясь. Резкое противное чувство. За волосы притянули назад, почти утыкая носом в пах. Саша снова отстранился, смотря в глаза Лёши. Знает, что не умеет всю эту хуйню делать, так хочет именно этого, хочет унижений и подчинения. Взгляд опустился с глаз к щеке, в которую изнутри толкались языком. Чувствует себя настоящей шлюхой, в нём действительно видят всё самое пошлое? Или это только Деревяшкин так делает?        - Ты слишком всё опошляешь. Особенно меня. Не надоело самому? Как ты вообще ещё в глаза мне смотришь?        - С кайфом, солнце. Ну всё, всё, больше не буду. Тем более зачем мне отвлекать от работы моего мальчика? - он снова надавил на голову, побуждая к действиям. - Ты хочешь силой?        - А ты только этого и хочешь? - всё же замолчал, вновь беря член Деревяшкина, но в этот раз без его помощи продвинулся чуть дальше. Вдул щёки в себя, на что тут же перешло внимание.        - А говорил не умеешь, - на голову надавили сильнее, прижимая к основанию ближе, пока он вдохнуть не мог. Он несильно хлопнул рукой по бедру Лёши, намекая на то, чтобы тот отпустил, пока тот реще пытался до упора надавить. Во рту неприятно, так ещё и эти хлюпающие звуки, которые, наверное, ещё сильнее побуждают Деревяшкина делать вещи хуже и хуже. - Ну ты же сказал, чтобы я взял тебя силой, я не могу не воспользоваться этим. Расслабь горло.        Держа голову Саши за волосы, он медленно двигал ей вперёд-назад, хотя для Парадеева и это было слишком быстро, даже это вызывало дискомфорт. Он пытался хоть как-то промычать, но давясь, не мог ничего поделать, лишний раз напрягая горло. Резко его оторвали от паха, с чмоком освобождая рот и давая вдохнуть и прокашляться.        - Ты можешь помедленнее. Пожалуйста, - Лёша хмыкнул, с удовольствием смотря на поблёскивающие влажные дорожки на щеках. Лишь бы ещё быстрее не стал. - Лёнь, пожалуйста. Сила силой, но не переборщи, - его назад уткнули в пах, заставляя губами обхватить и снова принять в рот член. Головой мотали. Не стал помедленнее. Не послушал.        - В целом, тебе идут слёзы. Может я хочу специально их вызывать? Таким невинным становишься. И ещё больше хочется испортить тебя. А на самом деле некуда больше портить, давно прогнулся под эту грязь. Сам позволил опошлять тебя, сам готов воплотить все пошлые фантазии о тебе. Даже твои друзья в первую очередь подумали про тебя то, что ты ебёшься со мной. Значит ты сам себя настолько опошлил, что друзья думают о тебе в таком свете, в чём моя вина? - хотелось ответить, что сам не знал на что идёт, но ведь знал. Это же его выбор сказать своё решение, дорога которого вела только в постель. Движения становились быстрее или ему так казалось от нехватки воздуха? От рта к шее текли слюни, которые он просто не мог сглотнуть. Он попытался руками отстраниться, но хватка на голове была не менее сильной, которая тут же глубже насадила его голову на себя, от чего не осознавая как, издал харкающий звук, от которого стало больнее. - Я же знаю, что ты с самого начала ждал, чтобы я тебя именно затащил. А теперь что? А теперь ты мне напрямую сказал взять тебя. Да и если ты был бы против, не вернулся после слов о том, какой ты грязный. Но ты не уходишь, значит, не против. Да и подтверждаешь слова, которые я тогда сказал про тебя. Подтверждаешь и действиями. Вон как щёчками делать умеешь. Называй меня эгоистом, но перед твоими друзьями я всё равно буду "твоим" Алексеем, который виновен в твоих прогулах из-за нашей ебли. Не так ли, солнышко? Ой, прости, ответить то не можешь, - он вновь отстранил голову Саши от себя, пока тот отдышаться не может, наплевав на все эти слова, потому что задохнуться не хотел. - Чего же ты хочешь на самом деле, солнце?        - Чтобы ты остановился. Дай время, пожалуйста, - смотрел в глаза, надеясь хоть на какое-то помилование. С шлепком о щёку, по губам провели членом, издеваясь. Тот хотел поставить его в как можно более неудобное положение. И получалось.        - Оближи. Или могу войти в твой сладкий рот ещё грубее, чем до этого, - проводя всей шириной языка по всему основанию, Саша смотрел в эти чёрные глаза. Именно чёрные, именно в такие он обещал не смотреть. Не в карие, чей владелец хоть как-то прислушается к нему, а в чёрные, которые будут по максимуму делать всё, чтобы ему было как можно хуже. Смотрел с улыбкой, знает, что если захочет, может и придушить после этого. Или сейчас, если принимать не будет. - Открой рот. Только попробуй зубами коснуться.        - Пожалуйста, Лёш. Я скоро задохнусь, можно не так резко? Я тебя умоляю. Я хуйни наговорил, но я не хотел, чтобы всё настолько жёстко было. Я виноват, - слёзы более жгуче полились. Унижается сильнее, но это не помогает. Его не слышат, вновь. - Лёнь, пожалуйста...        - Солнце, я просил каких-то слов?        - Ну пожалуйста! - по щеке ударили. Парадеев послушно снова приоткрыл рот, куда тут же толкнулись, снова и снова заставляя чувствовать некую тошноту. Может ему просто от себя мерзко. Мычит, хоть и понимает, что раз никакие слова не помогли, уже ничего не поможет. Он уже не остановит, потому что его не хотят слушать. Сам еблан. Какой же он еблан.        Толкаясь грубо, Саша раз за разом издавал неприятные хрипы, которые пытался не издавать вообще, потому что их и добивался Деревяшкин. Они ещё сильнее заводили его, заставляя вновь резко дёрнуть головой Саши до основания. А тот не мог до основания, особенно с напряжённым горлом, отчего вновь и вновь издавал, похожие на отхаркивания, хрипы. Ещё и хлюпанья от слюней. Самому от себя мерзко.        - А если бы сразу был послушным, может и не пришлось бы сейчас канючить. Хотя не могу не согласиться с тем, что меня заводит твоё сопротивление, от которого хочется сделать так, чтобы больше не сопротивлялся. Правда, по факту, я тебя ломаю... Но какой же ты ахуенный. Смотрю на твоё тело, а в голове так и вертится "сломай, добей, соврати, а если добровольно не согласится, возьми силой", а тут ты мне лично говоришь это, и я уже просто не могу ничего с собой поделать, - уже казалось, что его ведут не вверх-вниз, а только глубже вниз. Деревяшкин простонал. Впервые слышит. Ему понравился стон, от чего тут же сам заглотнул глубже, но уже не было такой реакции. Тут же почуствовал себя неловко, но Лёше тоже понравилось, от чего он не спешил отпускать его голову. - Ты, солнышко моё, видимо имеешь слишком слабую силу воли, раз от меня никак уйти не можешь, страдая в ломке. Но как же я рад, что ты такой никчёмный и грязный, что мне достаточно лишь немного применить грубую силу, чтобы я уже мог ебать тебя так, как захочу я и только я, а ты тут же хотел, чтобы я сделал с тобой всё самое худшее. А потом я и делаю с тобой самое худшее, но ты представлял всё более радужно, поэтому дуешься на меня. Но каким же ты ахуеть каким вызывающим выглядишь, когда дуешься, что мне приходится выбивать из тебя прощение.        Снова простонав, Лёша замолчал, прижав Сашу до самого основания и не отпуская. Тот почти захлебнулся, когда чуть ли не в самое горло ему кончили. Вместе с дорожкой слюней и слёз, по подбородку и шее стекла сперма, а когда его голову отпустили, он чуть ли не сразу всё выплюнул на пол, пачкая свои джинсы заодно. Теперь и воздух был и откашляться мог, но ощущение, будто ему сейчас расцарапали глотку изнутри, никак не покидало.        - Мимо, солнце. В следующий раз получится.        - Надеюсь, не будет никакого следующего раза.        - Прости, давно хотел это сделать. Сам предложил такой отличный вариант. Повторишь свои слова? - Саша привстал, как его тут же схватили за руку, не давая отойти от себя. - Ну пожалуйста, солнышко.        - Нет, я не хочу. Отпусти, пожалуйста, - притянули ближе, снова целуя в шею. Мокро. Грязно. Противно. - Отпусти.        - А ты вынуди меня, солнце, - не может уже. Слёзы лились, а сам всхлипывал, но разом ударил Деревяшкина по лицу. Тот лишь взял его за талию и притянул к себе, приобнимая. От этого хуже. Не может тот быть хорошим, зачем притворяется? Он больше не хочет верить этой заботе. - Саш?        - Почему ты меня никогда сразу не слушаешь?! Неужели, я многого прошу? Тебе нравится моё такое состояние? Почему ты тогда его так добиваешься? Почему?! Ты... - по спине погладили. Еле касаясь. Как любит. Добивает, даже когда, может, и правда хочет лучше сделать. - Почему? Почему ты так и хочешь, чтобы мне было плохо? Я реально для тебя просто шлюха, с которой можно делать всё? У меня чувства есть, Лёнь! Я тебе уже признался в них, а ты и пользуешься этим, тем, что в такого еблана как ты, можно влюбиться.        - Солнышко, хватит. Тебя отвести в ванную? - Парадеев приопустил свои руки на плечи Лёши. Лишь прижался ближе.        - Почему ты так поступаешь со мной? Ты меня на прочность проверяешь? Задеть хочешь? Не делай так, хватит! Я скоро в окно выйду с тобой, ты... Ты видишь моё состояние, ты пользуешься мной в таком состоянии, - не силой, а сначала просто прикоснувшись губами, руку поцеловали. Почему он до этого так не делал? Ему и правда надо быть на грани, чтобы получить хотя бы что-то такое? - Я люблю тебя.        - Я рад, солнце. Так тебя отвести в ванную?        - Я сам, - он убрал руки и быстро удалился в ванную. Захлопнув за собой дверь и закрыв её на замок, стало ещё хуже, всхлип за всхлипом, задыхался, а перед глазами видел одно огромное мутное пятно. Чем заслужил? Хотел посмотреть в зеркало, но его нет, сам до этого разбил. В джинсах был телефон, достал его, а там висело пропущенное сообщение. От мамы. Не такого от сына ждала бы мама. Да какая мать вообще была бы рада, если сын шлюха? Это же позор. Пустила бы она его домой, была бы она была в Москве, а не далеко в Челябинске? Со слезами бы смотрела на него, зная что делал её сын, только взглянув на его тело? Может сразу бы отказалась? Выгнала, да забыла бы о таком позоре, как он? Не так его воспитывали. Не такого от него ждут.        Открыл камеру, а там одни багровые пятна на светлой коже. Не таким представляет себе мама сына. Не таким. Да и он не хочет. Он тоже это видит, он тоже жалеет. Не хочет больше двухсмысленных прикосновений к себе, ему это не нравится. Кто его тянул за язык такую хуйню сморозить, причём дважды? Сам. Значит и виноват сам. Кто согласился быть шлюхой, а сейчас ему хуже от этого? Кто сказал взять его силой, а потом задаётся вопросом, почему с ним так поступили? Всё он. Сказал всё своим грязным ртом, а теперь давится из-за ощущения грязи в нём же и горле. Деревяшкин прав. Как всегда прав, он грязный.        Приподнявшись, Саша подошёл к ванной и взял зубную пасту. Выдавив на щётку сразу много мятной пасты, опустился на колени и чистил рот, не зубы, а всё внутри рта, особенно язык. На колени похуй, немного жгло рот, но сильнее жжёт обида. К себе, к Лёше... Хотя сам сейчас вернётся к нему в кровать и позволит себя обнять и поцеловать. Но на самом деле и правда хотелось всего этого. Понимает, что пока Деревяшкин рядом, простит его снова и снова, как бы ему это не выходило боком. Изолируйте его. Кого именно? Желательно обоих друг от друга, иначе опять простит, полезет в объятья, сам поцелует, скажет, как любит. А тот подыграет ему, а после обманом затащит в постель. Понимает и видит это всё, но на следующий день пытается забыть об этом, как о страшном сне, уверяя себя, что сам это придумал, находясь полностью в зависимости чёрных глаз. Не смирился, а сам пытается игнорировать всё самое плохое, что прошло вчера.        Паста уже стекала по рту, капая пеной в ванну. Выплюнул всё разом и умыл лицо. Недостаточно. Всего этого недостаточно. Хотелось полностью убрать с себя эту грязь. Сняв с себя джинсы и трусы, которые и без этого почти сняли, залез в ванную, включая ледяную воду.        Парадеев, казалось, уже тысячу раз умылся, протёр до красных следов на коже всё тело, но не помогало. Он грязный, и всегда был таким. В руке соскользнуло мыло. Подняв его и посмотрев пару секунд, начал сильно мылить руки. Отложив мыло, он пальцами начал мыть рот изнутри. На вид казалось хуже, но был неприятный привкус, да и пальцами он пытался промылить как можно дальше, чуть ли не самое горло. Осознав, что сделал, тут же принялся промывать рот водой. Может стоило сделать это раньше? А не после того, как уже самое худшее сказал? Привкус был, поэтому почти каждые пять секунд сплёвывал слюну. Неприятно. Но терпимо. А вот свою грязь не может терпеть. Больше не может. Надо бежать, да куда убежит? Да и квартира его. Выгнать Деревяшкина? Сам через день-два будет искать его по всему городу, и, унижаясь, набирать его номер в слезах.        Хочется кричать и как можно сильнее, да рот не может открыть, слово против даже сказать не может. Любит. Да смысл от всей этой любви, раз с каждым днём всё хуже? Да и на разговор Лёша не пойдёт. Сам виноват в... Да во всём виноват, блять. В своей жизни виноват. Не стоило его из окна ловить, хотя бы жалеть не стал бы. Сам не может, значит могила исправила бы его.        Выключил воду и вылез из ванной. Не может же он всю жизнь здесь провести? Надо идти. Да и мысли в пустоту лучше не сделают. И без этого знает, что грязный по жизни. И все как будто знают об этом, осуждают.        Открыл дверь и тихо прошёл в спальню. Его ждали. Хоть где-то. Страшно в кровать лезть. Вдруг ещё хуже сделает? Дрожащими и холодными руками накрыл себя одеялом, где такими же ледяными руками его приобняли.        - Ты боишься меня? - он боится Лёшу. Он любит Лёшу. И ненавидит. Но любит сильнее? Не знает.        - Ты ужасный человек, естественно, я тебя боюсь, - почти прошипел Саша, но Деревяшкину и этого хватило. - Осуждаешь? - пальцами начали стирать слёзы с щёк и целовать туда. А становилось хуже с каждым поцелуем. Почему так? Парадеев накрыл губы Лёши своей рукой. - Хватит.        - Тебе не нравится?        - Не сейчас, - Алексей пожал плечами и, поцеловав руку, обратно положил голову на подушку. Ему не хватит сил больше так жить. - Что ты сделал, если бы я всё же умер тогда? Ты бы хоть немного грустил? Или забыл обо мне на следующий день?        - Солнце, спи. Зачем тебе о таком думать? Ты же не умер. Я же успел, - тишина. Сейчас наверное это даже к лучшему. Парадеев прикрыл глаза, но тут же дрогнул от голоса прямо в ухо. Твёрдый и грубый. - Ты совсем ёбнулся? Думаешь я совсем не понимаю? У тебя проблем мало? Давай я тебя пиздить начну, раз нравится? Хуйнёй не занимайся, солнце. Ещё раз скажешь с таким намёком, я лично тебя в окно выкину. Хочешь самоубийцей стать? Жить надоело? Давай я тебя прямо сейчас придушу тогда и, наконец, съебусь от такого больного?        - Не стоит. Прости, Лёш. Люблю тебя, но не надо ничего делать со мной. Прости что я такой, - закатив глаза, Деревяшкин отвернулся от него. Сам даёт причины на ругань. Почему он такой? Пальцами начал вытирать новые слёзы, которые вновь и вновь появлялись. Почему он такой?              ***               Неделя. Потребовалось неделя, чтобы к нему вновь начали приставать. Хотя бы не через 3 дня, но и Деревяшкин не просто мило поговорить с "друзьями" ушёл уже на второй день, пропав больше, чем на сутки. А потом спокойно вернулся в квартиру. На вопрос, где пропадал, честно ответил, что ебался. Не удивительно. Но к нему тут же полезли с объятиями, и словами, что видит ту девушку в первый и последний раз, в отличие от него. Не очень уж и хотелось. Лучше бы и дальше приставал к другим, а не к нему.        - Что делаешь? - подошёл Деревяшкин сзади, пока Саша пытался нарезать себе бутерброды на завтрак. Руки полезли под майку, а губы уже касались шеи. - Солнышко, ты такой пиздатый.        - Не трогай шею. Когда проснуться успел? - шею отпустили, но теперь носом зарывались в волосы. Ладно, хотя бы следов не будет.        - Без красивого тела так плохо спится, знал? - Саша пожал плечами. И тишина. Лёша развернул его к себе лицом и, отодвинув всё, что он готовил, прижал к столу. - Блять, ненавижу, когда ты истеришь, но ещё больше бесит, когда ты молчишь. Просто сделай, что я прошу, и я отъебусь от тебя. Девушки при месячных так даже не ломаются, как ты.        - Блять, подожди. Нам надо на пары сегодня, хотя бы раз в неделю стоит ходить. Я... Я разрешаю завтра взять себя силой, - нет, не хуйню несёт, а на полном серьёзе. Но Деревяшкин снова смеётся в голос.        - Блять, какой же ты всё же припизднутый. Солнце, не забыл какого это? Ты настолько уверен в себе? Или ты это ради меня делаешь? Ну хорошо, я пошёл собираться, - хлопнув его по бедру, Лёша отпустил его, выходя из кухни.        Он так не может. Всю неделю он боялся ходить по своей же квартире, что до сих пор удивлён, что Лёша ничего не спросил. Но не зря. Не зря же? Ему всё равно, что будет завтра. Не получится? Вернётся в этот ад снова, снова, снова. Если не получится, будет уже похуй, как и сколько будет ебать его Лёша. А если получится, больше не вернётся в этот ад. Уже всё равно, забудет ли его на следующий день Деревяшкин и друзья. Больше не дозвонятся.        Есть уже не хочется, поэтому выкинул всё, что находилось в холодильнике в мусор и поставил пакет к двери, надо будет вынести весь мусор. А потом себя из жизни близких людей. Он слишком мешает всем.        Лёша стоял у двери и ждал, пока Саша обуется. Время пришло. Он приподнялся и окинул Деревяшкина грустным взглядом с ног до головы. Хотелось заплакать, но не хочет задерживаться, не хочет снова приносить ему неудобства. Он потянулся к его губам и чмокнул.        - Люблю тебя.        - Можем идти? - Саша кивнул головой и взял пакет, выходя из квартиры.              ***               Идёт пара. Сидит в окружении друзей и любви. Не проронил ни слова кроме "привет". Не хочет. Потому что слишком грустно, потому что видит в последний раз. В аудиторию вошла декант.        - Парадеев, пошли. И вещи свои забери. Я жду за дверью, - начало есть. Саша снова окинул своё окружение взглядом. Они не понимали. Они ещё сука ничего не знают. Он собрал вещи и обнял друзей, а когда очередь дошла до Лёши... Обнял его крепче.        - Прости, так надо, - прошептал Парадеев, а потом чмокнул в щёку, почти незаметно. Да и какая разница, если увидят. Быстрым шагом удалился из кабинета. Больше не увидятся. Никогда. Как только Саша закрыл за собой дверь, то лишь приостановился на пару секунд, смотря на дверь.        - Ты уверен? - спросила декант, смотря на его подавленное состояние.        - Уверен. Пошлите быстрее, мне надо торопиться.              ***               Пары прошли, Илья и Саня ничего не понимали. Да и Лёша ничего не понимал. Он пошёл назад в квартиру, где ещё недавно проснулся. Постучался в квартиру. Открыли. Но открыла какая-то девушка.        - Ты кто? Где Саша?! - девушка испугалась резкого крика парня. Она сама, видимо, не понимала, что от неё хотят.        - Меня зовут Кая, не кричите. Саша Парадеев? Если вы про него, то этот симпатичный парень мне продал эту квартиру, - в голове что-то щёлкнуло. И без тебя знает что симпатичный.        - Он ничего не говорил? Он вообще ничего не оставил? - девушка что-то вспомнила, открывая дверь шире, приглашая войти. - Скажи, что ты его давняя подруга.        - Простите, но я ни Александра, ни вас не знаю. Он лишь оставил пакет... Видимо, с вашими вещами? Он просто так быстро всё говорил и ушёл, что даже ваше имя не сказал. Но если это не ваше, то лучше отдайте их хозяину. И вот... Конверт, - в пакете его вещи. Кая протянула ему конверт, который он тут же открыл. Из него выпала наличка. Посмотрел на девушку, не понимая ничего, но та тем более ничего не знала, лишь стояла в сторонке. Подняв её с пола, насчитал где-то полмиллиона. А так же лист. Медленно развернул его, всё ещё не желая мириться, что от него сбежали. Он был пустой.              ***               На самом деле, лист не должен был быть пустым. Саша всю ночь выводил как можно понятнее слова, но в самый последний момент подменил лист. И вот, в руках он снова его вертит. Листу уже стукнул год. И год, как Парадеев больше никого не видел из той компании. В первый же день ему пришло больше тысячи сообщений от двух аккаунтов. Ермолаева и Ильи. А от Лёши даже спустя двенадцать месяцев так и не пришло ничего.        Саша уехал. Продал свою квартиру. Отчислился из университета. И просто уехал в Питер. Сменил номер телефона. И устроился обычным баристой. Квартира с хорошим ремонтом в Москве хорошо ценится, что меньше, чем за неделю уже нашлась девушка, готовая её купить. Денег достаточно, оставил Лёше немного, скинул маме больше миллиона, а остальное оставил себе. Мама, конечно, спрашивала про это, но ничего не ответил. Говорить какой у неё сын не хотелось, поэтому тихо скинул и сказал, что у него сестра подрастает, ей тоже надо помочь. Купил квартиру, да и на первые три месяца без работы хватило, потому что всё это время страдал по полной, без общения и с банальными мыслями, что всё он сделал не так.        Жил жизнь уёбища, у которого даже друзей нет . Но так будет лучше? Уже год на это надеется. Через бывший аккаунт смотрел на соцсети друзей. Сквозь слёзы, да, прошёл год, но он всё ещё борется с обычным желанием написать, услышать эти до боли знакомые голоса, вновь послушать в голосовых сплетни Ильи, которых за год явно набралось достаточно. И иногда заходил к Лёше. Не умер, а значит уже не плохо. А ему не хотелось писать. Хотелось позвонить и прямо в трубку рыдать. Но унижаться он не будет. Расстояние помогло, он уже не мог просто взять и вернуться. Смысла в разговорах нет. Знает его телефон, но не позвонит. Далеко, что самому смешно. Он правда смог? Правда те четыре дня, когда он мучался один в разрушенной квартире показались ничем, по сравнению с этими тремя месяцами, которые проходили в разы хуже. В квартире появились бутылки и алюминиевые банки с различным алкоголем. А до этого дома не было ничего такого. С особенностью попадало бутылкам вина, которые он разбивал о голые стены. Квартира стоила довольно дёшево, естественно, она в таком ужасном состоянии, что никто бы даже не заметил. Бил, смотря на телефон. Осколками попадало в тело. Даже шрам на ноге остался.        А потом он устроился баристой, потому что денег начало не хватать. Познакомился там с девушкой, Кирой, которая вместе с ним работала. Хорошая девушка. Даже пить на время перестал. Даже вечером без стакана чего-то сидел. Хотел познакомиться ближе, но узнал, что у неё есть муж. Та, конечно, была не против общаться чисто на работе, назвала его милым, но не более. Решил не доставлять ей неудобства. Понял, что больше, видимо, никогда не сможет с кем-то строить отношения. Девушки не интересуют, да даже его сменщица не сильно интересует, просто хотелось снова с кем-то пообщаться из-за одиночества. А парни... Боится.        Спасибо Кире, что хотя бы две недели мог обойтись без слёз по ночам, но потом стало хуже. Неужели, совсем больше не сможет найти друзей? Вообще? Обратно его вернуло на дно. Ещё и милым его называла. Милым его и без этого называли. И смазливым, и.. вообщем, он понял, что под парнями прогибаться ему и место. А он не хочет. Он боится. Лучше вообще тогда без отношений. Так и год прошёл. Снова осень. Ненавидит осень. И плевать что у него день рождения. Один уже пропустил, во втором тоже нет смысла. Парадеев становится старше, а ощущение, что просрал свою жизнь всё сильнее проявлялось. Саша так и не решился снова поступить в университет. Кто его там ждёт? Кто захочет с ним общаться? Он больной, как сможет лечить таких же?        Больной и грязный. Чувствовал себя так на постоянке. В зеркало, конечно, мог взглянуть, но на голого в отражении без слёз вообще не взглянуть. Чуть ли не тошнило каждый раз от этого. Из-за этой грязи и лишился всего, что раньше имел. Так сильно бы боготворил того, кто убил его в переулке, потому что сам он просто не может решиться даже пьяным. Отмолил бы того человека, всё что угодно. Уже не видит смысл в своём существование. Ходил поздно ночью, но никто даже не ударил его до сих пор. А жаль, так хотелось. Чтобы ему наконец-то предъявили за существование, за никчёмность, за всё, что не так сделал в этой жизни.        Нож в руках держал, но добить никак не мог. Потом задумывался о смысле этого, если добить не может. И засыпал. И так каждый день. В квартире пусто и одиноко, отношений так и не нашёл, друзей тоже. И весь этот год он просто в пустую отправил. Каждую ночь ныл, как всё несправедливо, что лучше бы не уходил от Деревяшкина. Но назад в Москву так и не возвращался. Смелости не хватило бы никогда. Да и нужен он ему, раз тот так и не написал ему? Может забыл, как страшный сон? Как худшего партнёра из всех. Как самого больного. Хотелось и это у него спросить. Слишком часто перед сном держал их чат, где было всего несколько сообщений, написанных больше года назад. Он зависим. И это ужасно.        Снова держит ночью телефон, где только один номер. Пожалеет. Сильно пожалеет. Поэтому не будет ни звонить, ни писать. Всплыло новое сообщение. Равнодушно взглядом провел по строчкам.               "Солнышко, я вижу когда ты в сети        Чего же друзей обделяешь? Уже год ждут, когда ты им ответишь, а ты целый год ждал лишь моего сообщения        Возвращайся, солнце"               Аккаунт тут же был заблокирован. Нет, Деревяшкин. Спустя год? Серьёзно? Как он его вообще тогда помнит? Как в голову пришло написать ему? Нет теперь у него пути в Москву. Не один он больной. И не сам он выбрал быть больным, его таким сделал именно Алексей. Пойдёт напьётся. Главное не сильно, чтобы в голову не пришло разблокировать его. Нежно вновь посмотрел на родной контакт. Бывший родной контакт. Написал Кире, чтобы она заменила его завтра и тут же выключил телефон, открывая кухонный нижний шкафчик.