Второй шанс

      Джошуа расхаживал по комнате, пока Сокмин наблюдал за ним с дивана нечитаемым, немым взглядом. Движения Хона были резкими, отрывчатыми. Казалось, что попадись ему на пути, он случайно тебя снесёт с ног и даже не заметит. — Джису… — совсем тихо, с какой-то надеждой и болью. — Заткнись! — рявкнул на него старший, неспеша, словно змея, приближаясь к младшему и наклоняясь, пока их глаза не оказались на одном уровне. — Даже не смей называть меня так. Для тебя я только Джошуа. Джошуа Хон. — Но ты всё ещё нужен мне… — всё такое же тихое слетело с губ Сокмина.       Джису отшатнулся и снова принялся вышагивать по комнате. Его движения стали ещё более резкими, агрессивными: — И потому ты столько вытирал о меня ноги? Именно из-за этого ты меня игнорировал? Ну да, конечно, круто ведь получать всегда безусловную заботу и любовь, даже не стараясь чего-то дать взамен. Зачем напрягаться, когда тебе всё и так подадут на блюдечке с золотой каёмочкой. — Мне жаль… — опущенные глаза, еле слышимый голос, всё больше теряющий свою обычную силу. — Тебе всегда жаль. Никогда не «прости», не «извини меня», не ещё что-то, твою мать. Это всегда «мне жаль», — передразнил его Джошуа, и со вздохом сел на другом конце дивана, оперевшись руками на колени и опустив на них голову, а пальцы запустил в волосы, сжимая пряди в кулаках, будто желая их вырвать к чертям, — «мне жаль» всегда звучит как «я сожалею, что так случилось, но виноватым я себя не чувствую», не находишь? Тебе всегда жаль, но ты никогда не пытаешься ничего изменить. Я устал от этого, — на последней фразе голос стих до шёпота.       Прикрыв глаза, юноша глубоко вздохнул, пытаясь обуздать разъедающие его, бушующие через край эмоции, затем продолжил, пока Сокмин всё также глядел в пол, всем своим видом стараясь показать вину: — Я ненавижу тебя, Сокмин… Ненавижу. — Джису закусил изнутри щеку, стараюсь хоть как-то успокоить боль внутри. — Год назад, когда ты меня оттолкнул из-за своих собственных загонов, во мне что-то сломалось. И не починилось до сих пор. Да, тогда я простил тебя. Позволил вернуться в мою жизнь, но я больше не пытался спасти тебя. Я больше не пытался навязываться, давать чрезмерную заботу, унижаться. Я научился заниматься своей жизнью и плевать на чужую. Я полностью ушёл в себя, в свои дела. Фотосессии, записи, работу над вокалом и танцами, новые песни, концерты. Я сосредоточился себе и не доставал тебя. Но мне всё равно было не плевать, как ты. Я всё равно интересовался, как ты себя чувствуешь, как твоя работа. Я всё равно с радостью слушал все подробности твоей жизни, хоть больше и не пытался сделать что-то, чтобы получить твою любовь. Я перестал ждать от тебя чего-то, ибо это бессмысленно, и просто давал тебе столько заботы, сколько тебе было нужно, — Джису провёл ладонью по волосам, затем развалился на диване, укладывая голову на колени Сокмина, который боялся даже шевельнусь от данного действия, и прикрыл глаза. Голос его теперь звучал очень устало, — Я ненавижу тебя, Сокмин. Но в той же мере люблю…       Сокмин будто разбился на миллион осколков в один момент. Захотелось откровенно выть от всего этого. Может, он бы смог излить в это всю свою боль.       Да, он знал, что виноват. Он знал, что причиняет Джошуа вред. И ему было неимоверно жаль за самого себя. Он ненавидел себя за то, что ломает самого светлого человека в своей жизни. Он ненавидел свои загоны, своё постоянное желание сбежать при первой же проблеме, свои нескончаемые мысли, что без него будет лучше. Ему так страшно было его потерять, и сейчас это может случиться. Как и ожидалось, по его вине. — Я знаю, что такие, как я, не заслуживают прощения. Я принёс тебе столько боли и страданий. Я знаю, что виноват и готов дать тебе распять меня за это. Но я всё ещё люблю тебя… Такие, как я, заслуживают второй шанс…? — Я не знаю… — еле слышно ответил Джошуа. — Я ничего не знаю. Я так устал…       Сокмин аккуратно запустил пальцы в мягкие волосы, боясь спугнуть старшего: — Ты всегда говорил, что будешь любить любым. С любыми моими загонами, изъянами, в любом состоянии. Но мне всегда так сложно было поверить в это… Мне так страшно было тебя разочаровать. Я боялся, что если ты увидишь меня настоящего, то сразу же бросишь. Но в итоге, моя закрытость оттолкнула тебя в разы больше… — Я всегда был готов любить тебя любым. И никакие твои эмоции, чувства и состояние не заставляли меня чувствовать меньше. Никогда. Даже сейчас я лежу головой у тебя на коленях, вместо того, чтобы уйти и больше не вспоминать. — Я постараюсь измениться. Я постараюсь говорить больше, давать больше любви и внимания. Больше любить тебя, Джису. Ты дашь мне шанс показать, что я могу стать для тебя лучше? — голос Сокмина сквозил как надеждой, так и отчаянием. — Я не знаю… Я так устал и не хочу сейчас думать и чувствовать, — промычал Джошуа, затем со вздохом пробубнел, — Посмотрим. В любом случае, после первого твоего проёба, я выкину тебя к чертям. Изобью сначала, затем выкину. Возьми на заметку.       На губах Сокмина засияла улыбка: — Хорошо-хорошо. Как скажешь, — он наклонился и сжал в охапку парня, лежащего на его ногах. Но тот его оттолкнул: — Отстань и дай мне просто полежать, иначе я тебя отмудохаю уже сейчас.       Сокмин прислушался к его словам и отстранился, но на его губах всё ещё сияла счастья улыбка.       «Возможно, я действительно не лучший вариант для тебя. Но если у меня ещё есть шанс всё исправить, я сделаю всё, чтобы тебе больше не было больно. Чтобы ты испытывал счастье со мной, а не одну лишь боль. Я постараюсь… От сейчас и до тех пор, пока ты тут. Пока ты со мной…»