The Rings

— Ну что, куда именно ехать? — Рината была по-прежнему спокойна и сосредоточена на дороге. — Черт его знает, что-то там «рэд», дальше я не понял, и телефон стал недоступен, — он уже пятый раз набирал номер, но безрезультатно. — Это название какое-то? Можно по карте посмотреть, найдем. Глеб давно не звонил ему с такими просьбами. Несколько лет. Приходил сам, да. Не в самом адекватном состоянии часто, да. И звонил. Но не просил за ним приехать, не просил его забрать. Если хотел, то добирался самостоятельно. Как-то мог добраться, даже если на ногах едва стоял. А значит, что-то действительно случилось. Что-то плохое. Внутри неприятно заныло. Вадим покосился на Ринату. Брать ее в свидетели «этого» не хотелось, потому что он прекрасно представлял себе, что они могут там увидеть. Точно не стоит делиться этим с ней. Нам с ней еще работать долго. А то, что может устроить Глеб, — оно ни в какие рамки. Сам Вадим давно привык. Нет, больно и страшно было каждый раз, — к этому нельзя выработать резистентности, но он знал, чего можно ожидать, и эти ожидания для него не были шокирующими. Как, например, для постороннего человека. Но мысли его прервались. — Карту открой, поищи по слову, что там в районе Белорусской так называется. — Слушай, спасибо тебе, но давай я дальше на такси, останови здесь, — Вадим принял решение, что так будет лучше. И не придется ничего объяснять. — Серьезно? Будешь стоять посреди шоссе и ждать такси, которое сюда ехать будет минут двадцать, а то и все тридцать? Тебя вроде просили срочно приехать, я слышала, в этих динамиках вечно все слышно, — Рината и не подумала останавливаться, и машина неслась, превышая скорость, обходя на своем пути других участников движения — легко и непринужденно. — Ты где так водить научилась? — Вадим отвлекся от тяжелых мыслей, наблюдая за маневрами. — В Америке, я и права там получила, правда, оказалось, что здесь они не действуют. И когда меня впервые остановили менты, то машину забрали на штрафстоянку, а меня — в участок, — она усмехнулась, — Так я впервые познала прелести работы российских органов правопорядка. Но все закончилось благополучно, все живы и здоровы. Так что, смотреть будешь? Вадим погрузился в изучение карты. В обозначенном месте нашлось аж три заведения, в названии которых было слово «рэд». — Есть просто «Рэд» — это бильярдный клуб. Но там еще какое-то слово было, кажется, название должно быть длиннее. «Рэд сокс» — спортивный бар, ставки на спорт, трансляции матчей. «Рэд манки» — ночной клуб. Тут еще есть кое-что, но это фирма по установке кондиционеров. Это точно не подходит. — И с чего начнем? С Красной Обезьяны, полагаю? — Рината улыбнулась, — Ну я бы для морального разложения выбрала этот вариант, и название говорящее. Вадим уже перешел на страницу отзывов о заведении, и сомнений, что Глеб именно там, оставалось все меньше. «Отвратительное место! Ор и музыка всю ночь, все соседние дома не спят, куда только ни жаловались!». «Блядский притон!!! Не закрывают, потому что менты в доле, приезжают на вызовы каждую ночь, а клуб как работал, так и работает». «Вокруг вечно ошиваются нарки и алкаши! Охранники — быдло в трениках, страшно даже рядом пройти! Постоянные драки!». «Чтоб вы все там сдохли, кто открыл это говно в нашем районе!». — Давай так. Ты меня довезешь до соседнего дома, дальше я сам, ты и так для меня много сделала, — Вадим прекрасно понимал, что делать в таком месте Ринате нечего. — Не думаю так. Что «много сделала»? Довезла тебя? Точнее, еще даже не довезла. — Да, довезла, помогла найти место и вообще… Вообще извини, что так все вышло, что тебе пришлось кататься по всему городу туда-сюда. Если бы я знал, что так получится, то просто сразу уехал бы на такси, — Вадим отчаянно сопротивлялся захлестывающей его с головой тревоге за Глеба и за то, с чем придется столкнуться. — Ну, когда мой брат мне звонил с такими просьбами, я всегда ехала. И ночью, и рано утром. И если еще позвонит, — она вздохнула и задумалась о чем-то своем, — То тоже поеду. Несмотря на то, что говорила ему обратное. Что никогда больше не поеду. И никогда ничего для него не сделаю. Потому что иначе… Иначе не может быть, иначе невозможно поступить… Поэтому ничего в этом такого нет, что мы сейчас развернулись и поехали, — Вадиму показалось, что буквально на долю секунды ее спокойное сосредоточенное лицо все-таки изменилось, как будто по нему пробежала тень, хотя, возможно, это была просто тень от деревьев или фонарных столбов за окном. — У тебя брат есть? Светлая бровь изогнулась в ироничном недоумении: — Есть, — неожиданно она рассмеялась, — И теперь мне кажется я понимаю, почему ты ему нравишься. Ну то есть понимаю, что он имел в виду, когда говорил, что ты прекрасно справляешься с тем, чтобы не задавать лишних вопросов и делать вид, что все так и должно быть, даже если происходит что-то странное. Например, когда вы слушаете странные песни. — Так Рома — твой брат? Родной? — внезапно Вадим понял, что его ощущение того, как эти люди «друг другу подходят, когда видишь их вместе» — не что иное, как «как эти люди похожи». Одной породы. Из одного теста. Высеченные из одного камня и одной льдины. — Роднее некуда, — она огляделась по сторонам, машина медленно остановилась у обочины, — Дай посмотреть, куда дальше, вокзал — там, налево или направо? — Направо, потом метров шестьсот, дворы. Но ты со мной не пойдешь. Это так себе место, тебе явно такое не подходит. Я выйду, а ты сразу уедешь, ладно? — Вадим продолжал прокручивать в мыслях внезапно полученную информацию, удивляясь, как он сам не понял и не догадался, но сейчас следовало переключиться на другое. — Откуда тебе знать, что мне подходит, а что нет? Помнишь, что ты сказал, когда из рук у меня цветы и подарки вырвал сегодня у Дэйли? — Рината включила поворотник направо, горел красный. — Не вырвал, а острожно забрал, — Вадим улыбнулся, — Я много чего говорил. — Ну вот, перефразируя все это, могу сказать, что меня легко найти и невозможно потерять. То есть избавиться от меня так же сложно, как от тебя, уж извини. Поэтому поедем и посмотрим вместе, — машина осторожно свернула и поползла вдоль домов, — Мне кажется, это там. По крайней мере, там явно что-то происходит. Вадим еще раз набрал номер Глеба, но телефон был все так же недоступен. Вывеска почему-то была зеленой против всех законов логики. Неоновая обезьяна дерзкого вида держала в руках банан, а рядом с ней размашисто светилась надпись «Red Monkey». У входа толпились люди, и стоял шум. Машина остановилась поодаль, не обратив на себя никакого внимания, — по крайней мере, никто даже не обернулся. Рината заглушила мотор и открыла свою дверь. — Идешь? — Ты не пойдешь, — внутри с каждой секундой усиливалось предчувствие, что все это закончится очень и очень плохо, — Уезжай отсюда, проваливай! Но Рината на грубость никак не отреагировала, только усмехнулась. — Ты боишься что ли? А за кого именно? — в синих глазах стояла холодная усмешка, — Если ты пойдешь туда один, будет намного хуже, — и поймав его вопросительный взгляд, добавила, — Просто поверь. Вадим вышел, майский жук мигнул фарами, оповещая, что замки закрыты. — Куда ты идешь? — Вадим шел сзади, проклиная Глеба на чем свет стоит, — Вход там. — Мы не пойдем через этот вход, видишь, там люди агрессивно настроены, они не в духе сегодня, — как будто в подтверждение ее слов, раздался звон разбивающегося стекла и мат, — Входа обычно два, и умные люди выбирают второй. Даже это приходится тебе объяснять, — Вадим с удивлением отметил, как она изменилась, буквально за секунды, она как будто искренне наслаждалась происходящим, хотя чем тут наслаждаться, он не понимал. Между тем, они преодолели расстояние и оказались во внутреннем дворе. Рината огляделась по сторонам и направилась к неприметной железной двери. — Нам сюда, не отставай. — Ты что, уже здесь была? — он с удивлением вглядывался в легкие, уверенные движения ее руки, которая подзывала его к себе. — Упаси бог. Но везде все одинаковое. Может быть, однажды я удивлюсь, если увижу что-то эдакое. Но явно не здесь, — она подняла руку и постучала в дверь. Буквально через несколько секунд послышался звук открывающегося замка, и на пороге возник недружелюбного вида амбал, — классический бритый мужик ростом под два метра, который видимо нес на себе миссию вышвыривания из сего благородного заведения неугодных посетителей. Он прошелся колючим взглядом по Вадиму и остановился на Ринате. Глаза моментально подобрели. То, что Рината была красивой, было очевидно, но сейчас, в один момент, она превратилась в не просто красивую девушку, а в… Вадим даже не мог подобрать слов. На лице ее была загадочная манящая улыбка, глаза искрились азартом и интересом, она аккуратно поправила волосы, выпуская пряди из-за ушей, и совершенно сладостно-неприличным голосом обратилась к хранителю портала в мир непотребств. — Привет, — глаза ее, казалось, расширились, взгляд прошелся по охраннику, как будто гладя и лаская, — Как дела? Охранник молчал, как дебил. Не хватало только пущенной по подбородку слюны. — Эээээ, привет, — Вадим вообще перестал для него существовать, — Нормально, а у тебя? Она продолжала смотреть ему прямо в глаза, ни на секунду не отрываясь, Вадиму показалось, что произошло что-то странное, но что — он понять не мог. Все было вроде бы обычным, единственное, что он заметил, — Рината держала руку у себя чуть ниже шеи, где-то между выступающими острыми ключицами. Как будто там что-то было, но водолазка надежно скрывала и шею, и грудь от посторонних глаз. — Можно нам войти? Пожалуйста, — улыбка оставалась на месте, как и глаза, вцепившиеся в глаза собеседника. «Сейчас он пошлет нас нахуй, хорошо, если не отпиздит». Вадим глубоко вдохнул, приготовившись к отступлению, — трусом он никогда не был, но здесь шансы были не равны, на поясе у верзилы отчетливо визуализировались шокер и дубинка, да и весь его вид явно говорил о том, что церемониться он не будет, — Вадим потянулся рукой к Ринате, но в этот момент амбал просто отошел в сторону, освобождая путь. — Конечно, добро пожаловать. «Добро пожаловать?!» Даже сама эта фраза звучала в его исполнении комично, но на размышления времени у него не осталось, Рината тут же подхватила его под локоть и протолкнула в темное прокуренное помещение. — Что… Что это было? Они быстро прошли вперед и поднялись по какой-то лестнице, громко играла музыка, и по ней было понятно, куда идти. Впереди уже открывался вид на довольно большой зал, заставленный с одной стороны столами. В другой стороне была сцена, которая пустовала. То, что наверняка предназначалось под танцпол, было заполнено людьми, отчаянно отплясывающими непонятные пьяные танцы. Освещение мигало всеми возможными цветами, неприятно проникая в мозг. «Рай для эпилептика» — вроде это называется так. Рината на вопрос не ответила, перейдя сразу к цели визита: — И где твой брат? — Не знаю, — Вадим огляделся по сторонам, — Тут столько народу и нихера не видно, — он хотел добавить, что вообще не уверен, что Глеб здесь, хотя вариант со спорт-баром и бильярдом казался менее вероятным, но от Глеба можно было ожидать чего угодно. — Тогда план такой. Расходимся по разным сторонам и ищем, встречаемся здесь. Номер дай. — Какой номер? — Номер своего телефона, на, пиши, — у него в руках оказался ее телефон, — Дозвон сделай, это на случай, если мы тут заблудимся и потеряемся. Как твой брат выглядит? К этому вопросу Вадим был не готов. Номер он записал, дозвон сделал, но вот с описанием возникли проблемы. — А ты не знаешь? — говорить было тяжело, музыка заглушала голос, поэтому Рината сейчас была очень близко. Была близко и совершенно сбивала все здравые мысли, Вадим старался, но думал совершенно не о внешнем виде брата. — Понятно. Как-нибудь разберусь, — и она просто развернулась и скрылась в мигающем безумии. Все это было неожиданно. Непонятно. Удивительно. Он тряхнул головой, возвращаясь к мыслям о том, почему здесь находится. Тревога вернулась. Прошло уже минут пятьдесят, а то и час с того момента, как Глеб звонил. Что с ним сейчас, где он, здесь ли он вообще… Вадим сказал себе, что об остальном подумает позже, а сейчас надо искать. Публика была разношерстная, потная и пьяная. На столах стояли в основном уже опустевшие бутылки из-под водки и коньяка. Какая-то размалеванная девица грубо толкнула его локтем, даже этого не заметив. У барной стойки толпились девки в вызывающе коротких юбках и пара парней с цепким холодным взглядом. «Шлюхи и барыги, барыги и шлюхи; наверное, Рината права — везде все одинаковое». Но Глеба не было. Он обошел длинные ряды столов, стараясь не привлекать внимания, потому что даже идиоту было понятно, что местной публике достаточно одного непонравившегося взгляда, чтобы начался конфликт. Впрочем, некоторых гостей уже украшали явно свежие синяки на лице, что не мешало им продолжать веселье. Прошло уже минут сорок. Поиски на танцполе тоже не увенчались успехом, хотя Вадим и не думал, что Глеб может найтись там. Обшарив глазами фигуры за стойкой, заглянув в уборную и коридор, ведущий к выходу, он почти полностью погрузился в отчаяние. Глеба не было. «Который из них твой брат?» Вибрация телефона оповестила о новом сообщении. Следом пришли две фотографии. На фото было лицо, которое за подбородок удерживала рука с тонкими длинными пальцами, которые Вадим без труда узнал. Он едва не заржал, представив картину этой фотосъемки, но на фото был не Глеб. Зато на втором — вполне себе. Рожа была пьяная и побитая, за подбородок его также держала знакомая рука, — но естественно он сразу его узнал. Где это снято, было не ясно, кроме лица видно ничего не было. «Второй. Где вы? Все нормально?». Руки тряслись, но Глеб где-то рядом, с ним все нормально, ну, относительно нормально. Он хотя бы жив и вон даже позирует. Улыбается. Ответа не было, несколько минут Вадим нетерпеливо вглядывался в дисплей. Звонить не было смысла — дребезжащая музыка заглушала басами даже собственные мысли. «У нас есть проблема, эта проблема БОЛЬШАЯ. Вызови такси, дай водиле побольше денег, пусть машина встанет напротив входа, пассажирская дверь должна быть открыта. Выходи через главный вход, при выходе обычно нет проблем, как при входе. Скажи, что надо ехать в Иваново. Сразу, как сядет пассажир, СРАЗУ. Напиши». Вадим несколько раз перечитал сообщение. Было ничего непонятно, но почему-то он решил, что сделает то, что требуется. Вопросы — потом. Нельзя было отрицать, что Рината оказалась куда более подготовленной к такого рода приключениям, чем он сам. «Сам я, скорее всего, даже не зашел бы внутрь». Откуда в ней взялась такая прыть, он не знал, но Глеба нашла она, не он. Когда желтая Киа остановилась у входа, Вадим коротко объяснил водителю, что нужно сделать. Недовольное лицо его подобрело, как только он увидел предложенные купюры. — Ну так бы сразу и сказали, что спецзаказ, все в лучшем виде сделаю! — Как только сядет пассажир, сразу срываетесь с места, ясно? — Яснее некуда, босс, для тебя что угодно! — купюры исчезли в нагрудном кармане футболки, — Жду! «Машина стоит у главного входа, дверь открыта, поедет в Иваново сразу». Через пять минут на выходе появилась компания. На Ринате был какой-то мятый черный плед, накинутый поверх одежды, и непонятного происхождения шляпа, невольно Вадим подумал, что она будет хороша даже в мешке из-под картошки, — в любой тряпке, самой нелепой. Зато остальные выглядели ничуть неотличимо от местной публики, — до безобразия пьяные и побитые; Вадим хотел что-то сказать, но так и остался стоять на месте. Кроме Глеба, с ней были еще два человека — мужик с первой фотографии и женщина. Точнее, это была бабища необъятных размеров и неустановленного возраста, с ярким фингалом под глазом, которая мертвой хваткой вцепилась в Глеба, не давая ему и шанса на маневр. Учитывая его состояние, возможно, это было неплохо — она практически несла его на себе, как самую великую драгоценность, Ринате же досталось скромное место с другой стороны. Мужик с фотографии продолжал отхлебывать из бутылки, неуверенной походкой плетясь следом, замыкая шествие. Вадим наконец-то вернул себе способность двигаться, и шагнул навстречу. Бабища была пьяной, но в отличие от Глеба не утратила способность говорить, речь была невнятной, но кое-что Вадим понял. Она явно собиралась поехать к Глебу и скрепить их знакомство безудержным сексом. Рината подошла, снимая с себя плед: — Она еще замуж за него собирается. Рана не глубокая, сейчас обработаем, — Вадим наконец заметил, что на лице брата была кровь. — А кто это вообще? — у него пропало всякое желание выяснять отношения с Глебом, да и по одному взгляду он сразу определил, что этого сегодня и не выйдет. Но в общем и целом паника отступила — Глеб был в форме себя, и даже кровь вряд ли свидетельствовала о большой беде. — Жена его будущая, говорю же. Вадим снова оценил масштабы бедствия, окинув взглядом «будущую жену» — такая и коня на скаку остановит, и пьяного из кабака на себе донесет до дома. Даже если до дома километров двадцать. — А по роже ему кто дал? — Потом расскажу. Но в целом все неплохо, он просто очень бухой, больше ничего. — Что больше ничего? — Больше ничего, — Рината пожала плечами. — А такси? — Такси для невесты, поедет в Иваново. Вадим не удержался и заржал. На глазах выступили слезы. — Это просто какой-то небывалый уровень метаиронии, — он вытер глаза, — Блять. Ну пусть едет, все готово. — Если бы она хотела ехать, я бы не просила тебя все это делать. В этот момент бабища отвлеклась от возлюбленного и окинула взглядом Вадима, какое-то время на лице отражался мучительный мыслительный процесс, но когда все сошлось, появилась опасная улыбка хищного сладострастия; она что-то промычала, едва не бросив свою добычу, которая без нее не устояла бы на ногах, но Рината быстро вернула ее назад: — Нет, нет, нет, дорогуша, у тебя уже есть жених, оставь другим! По закону можно иметь только одного мужа! Она задумалась, если так можно было это назвать, и, видимо сочтя замечание справедливым, продолжила заниматься Глебом, точнее, что-то шептать ему на ухо, поглаживая по голове, позабыв об остальных. — А это кто? — Вадим кивнул в сторону мужика. — Это Кириллов Андрей Сергеевич, — Ри перехватила удивленный взгляд Вадима, — У него в паспорте так написано. Я когда их нашла, спросила, кто из них Глеб, они оба сказали, что они Глеб, пришлось фотографировать, — паспорт был уже позже, сразу я не догадалась. У Глеба, кстати, паспорта с собой не было. Они похожи чем-то, если так посмотреть, а я в общем не особо знаю, как сейчас должен выглядеть твой брат. Я его в последний раз видела лет пятнадцать назад. По телевизору. И сейчас никто из них не похож на то, что я видела. Но с ним попроще будет, — она махнула в сторону Андрея Сергеевича, удобно устроившегося рядом на бордюре, — Он хотя бы не собирается ни за кого замуж. — А где ты вообще… — Потом, давай потом, — Рината перебила его и направилась к сладкой парочке. — Я извиняюсь, гражданочка, — голос звучал насмешливо, — Вам пора. Баба перевела на нее мутный взгляд. — Куда пора? — Домой пора, ночь на дворе. Поэтому милости прошу, — Рината указала рукой в сторону такси. — С каких это хуев?! Я никуда не поеду без Глебушки! — и она только сильнее вцепилась в полубессознательное тело избранника, — А ты вали сама отсюдова! Вадим хотел вмешаться, но Рината жестом его остановила. — Найдешь себе другого, ничего страшного, так бывает, — ироничное спокойствие, казалось, только раззадоривает собеседницу. — Какого другого? Да ты вообще знаешь, кто это?! Да это звезда! Да я его всю жизнь люблю, всю жизнь его одного ждала, и вот мы встретились, и он меня любит! — она, как будто желая получить подтверждение своих слов, ткнула Глеба в бок, и он что-то промычал, — Слышала?! Я не поеду никуда без него. Мне другой никто не нужен! — она опасно покачнулась, но равновесие удержала. Рината была выше ростом, но заметно уступала в ширине — раза эдак в три. В такой схватке исход, казалось, был предопределен. — Придется, — Рината стояла и спокойно смотрела на нее, — Даю тебе последний шанс. Бабища неприятно рассмеялась. — Какой шанс? Да ты вообще не понимаешь, ты вообще даже не знаешь, кто это! — она повторялась, но Ринату это не смущало, — Ты вообще не знаешь, какой он! Ты хоть знаешь, какие он песни поет! Нихуя ты не знаешь. Пизда! — последнее слово вырвалось из ее рта вместе с брызгами слюней, — Какие песни он поет! Какой он талантливый! Великий! Гений! — Ну ладно, оставайся, но он мне тоже нравится, — она кивнула на Глеба, — Я тоже за него замуж хочу, и он меня любит, а не тебя. Вадим не успел опомниться, как баба отпустила Глеба. Он едва ухватил его за локоть и усадил на бордюр, не допуская падания. — Вадик… Вадик, ты пришел, — он полез обниматься. — Ага, и тебе привет, — но в следующую секунду Рината проскочила мимо надвигающейся на нее грозовой тучи и, схватив за руку за спиной, толкнула в открытую машину такси, практически запихала — резко и быстро, подталкивая коленом под зад, чтобы ничто не мешало закрыть дверь. — Силь ву пле, мадам, ваш экипаж! — Рината очаровательно улыбнулась и послала ей воздушный поцелуй. Дверь захлопнулась, машина сорвалась с места и через несколько секунд скрылась за углом. Если бы Вадим сказал, что на него это не произвело впечатления, он бы соврал. Это было настолько неожиданно и эффектно, что он даже ослабил хватку, едва не уронив Глеба. Как все это получилось, он до конца не понял, но подумать об этом ему не дали. — Вставайте, пойдем. Не факт, что мадам не выберется из экипажа на ближайшем перекрестке. — Что? — Вадим продолжал пребывать в состоянии неожиданного удивления. — Валить надо, что! Ты брата нашел — нашел, ну вот бери его как-то и пойдем. Уже смотрят вон все, — поодаль у входа в Красную Обезьяну действительно собралась небольшая толпа зевак, — А вам спасибо за приятную компанию и будьте здоровы! — последняя фраза была адресована мужику с бутылкой, которую он так и не выпустил из рук, меланхолично наблюдая за всем произошедшим. Глеб до конца не утратил способность двигаться. Мог ли он что-то понимать — это был другой вопрос, но до майского жука они добрались без особых проблем, хоть и не слишком быстро. — Сюда садись, — Рината открыла заднюю дверь, — Лицом только ко мне. Ногами на улицу, короче. — Глеб, ты слышишь меня? — Вадим пощелкал пальцами перед его носом, — Скажи что-нибудь. — Пусть лучше молчит. Говорить он мог, по крайней мере, полчаса назад он мне предлагал потрахаться в туалете вполне внятно, — Вадим только усмехнулся, — Но я была вынуждена отказаться, потому что мы туда за другим ходили. Из багажника появился черный чемоданчик, она поставила его на асфальт и открыла. Вадим удивленно обвел глазами содержимое. — Это где такие автомобильные аптечки? У меня в машине в аптечке одни бинты и йод. — Это личное приобретение. Даже на первый взгляд, казалось, что там собрана половина аптеки. Всевозможные таблетки, ампулы, одноразовые шприцы разного размера, цветные упаковки каких-то порошков. Йод, пластыри и бинты естественно тоже были. Кетгут и хирургические иглы. Здоровенная бутылка физраствора. Рината быстро обработала разбитую бровь Глеба, вытерла уже запекшуюся на щеке кровь и приклеила стерильную повязку. Заметный синяк, разливающийся по скуле, был намазан какой-то мазью. Вадим в оказании первой помощи участия не принимал, продолжая разглядывать загадочный чемоданчик, а особенно аккуратно уложенные ампулы со знакомыми названиями. Вопросов становилось все больше. — Ничего серьезного. Он проспится и будет как новый. Синяк и бровь пройдут, неглубоко задело, шить ничего не надо, — она выбросила окровавленную марлевую повязку и упаковку в ближайшую урну. — Может, в больницу его отвезти? — Вадим продолжал смотреть в чемодан, пока Рината не захлопнула его и не убрала обратно в багажник. Шить ничего не надо, а если бы было надо, она бы тут же и зашила. Сама. Почему-то сомнений в этом не оставалось. — Можно. Но ему ничего не угрожает. Кроме похмелья и, возможно, провала в памяти по поводу своей неудавшейся женитьбы, но об этом и правда лучше не помнить. Лицо еще поболит. Он только бухал. У него ничего не было. У его «друга» тоже, все карманы я обыскала. Барыга им ничего сегодня не продавал, только бабе, но она там ошивалась с обеда, днем это все работает как обычное кафе, а по вечерам уже превращается в притон. Потом мы там попили водички соленой, я ему засунула два пальца в рот, так что, возможно, и последствия будут не самыми адскими. Надо бы еще кое-что выпить из лекарств, но, думаю, сейчас поздно. И так выживет, — у меня еще никто не помер. Но если ты хочешь в больницу, я отвезу. Чем больше Рината говорила, тем больше Вадим охуевал. «Обыскала карманы, проверила паспорт, засунула два пальца в рот, у меня еще никто не помер». Глеб тем временем удобно устроился на заднем сидении, положив голову прямо на цветы со дня рождения, лежавшие там же. Рината подвинула его ноги вперед, накинула сверху черный плед, в котором вышла из здания, и закрыла дверь. Шляпа куда-то пропала. — А что… Что там было? — Вадим не знал, с чего начать, к тому же было чувство, что на его другие вопросы она не ответит. — Да ничего, обычная пьянка. Я их нашла в банкетке, которая за сценой. Ну бабы не было сначала, они от нее спрятались, — Рината усмехнулась, — Но потом она их обнаружила. Они оба были более или менее похожи на твоего брата, точнее, никто из них не похож на твоего брата в моем представлении, но я спросила. А когда баба пришла, конечно, стало сложнее. Потому что они-то были согласны уйти, даже тот второй, который мне не нужен был. Садись, надо отсюда уезжать, — она завела машину, — А она нет. Пришлось ей сказать, что она поедет с Глебом. Она-то не только пила, она под наркотой, но въебала без них, раньше, раньше, чем они познакомились там, — Вадим хотел что-то спросить, но не стал, — У нее отходняк начнется вот-вот, я не сильно завидую таксисту, надеюсь, ты хорошо ему заплатил, и это сгладит его впечатления, хотя, вероятно, она уже сбежала, — майский жук катился по полупустой дороге, соблюдая все правила дорожного движения, — Куда ехать? — Не знаю… — Вадим обдумывал все услышанное, — А по роже кто ему дал? И что с остальными случилось? Они тоже все в синяках были. — Они там с кем-то подрались, как сказал охранник, — из-за ерунды, кто-то на кого-то косо посмотрел, дружок его еще назвал кого-то пидором, но драка быстро закончилась, их хотели выгнать, но примирение сторон и пять тысяч рублей решили проблему. — Пиздец, — Вадим только вздохнул. Было неприятно и тяжело, — Рината… — Можешь ничего не говорить. Правда, — она перебила его, — Все живы, почти здоровы, все нормально, — последнее слово прозвучало с особым нажимом. — Просто странно это, не понимаю, зачем он просил за ним приехать… Он подобным образом отдыхает… — он хотел сказать «постоянно», но посвящать Ринату в такие подробности было неприятно. — Потому что скучал, — Рината снова перебила, — Это же очевидно. А вообще, знаешь, мне надо еще кое-куда съездить, — майский жук перестроился в крайнюю полосу и развернулся, — Поэтому давай сначала отвезу вас, куда скажешь. Не знаю, может, ему домой надо? Жена там ждет или типа того. Скажи адрес. — Никто его не ждет. Я с тобой хочу поехать. И он тоже. Ну если бы он мог говорить, он бы тоже хотел, — Вадим повернулся и посмотрел на мирно спящего в цветах Глеба, — Если можно. Цветы жалко… — Тебе жалко? Мне нет. Я такие цветы не люблю. Как хочешь. Но ехать будем медленно, а то у меня там пассажир ёбнется с сидения, — она тоже повернула голову назад. Вадим улыбался. Тревога медленно отступала. Глеб был рядом. С ним все нормально. Обо всем остальном можно подумать позже. — Ночь полностью завладела городом, Рината тихонько включила радио, машина направлялась к выезду в область. Спросить хотелось о многом. Слишком о многом, но Вадим не знал, как. Все это совершенно не укладывалось в голове. Начиная с того, как она не побоялась поехать в подобное место, как договорилась с охранником, и заканчивая фантастическим чемоданом, забитым рецептурными препаратами в лучших традициях токсикологической реанимации. — Можно вопрос? Лицо Ринаты мучительно скривилось, явно демонстрируя, что вопросов ей не хочется. — Да нет, я не об этом… Другой вопрос. Почему за все эти дни у меня ни разу никто не забирал телефон в Рингс? Хотя в контракте про это чуть ли не целая страница. — Значит, Рома так решил. У других забирали, насколько я знаю, — она на секунду отвлеклась от дороги и посмотрела на него, — Проверяет тебя, наверное. Нравишься ему видимо. — В смысле? — В смысле, что он не стал бы на это тратить время, если бы не был в тебе заинтересован. Возможно, он считает, что именно ты можешь… — она помолчала, — Можешь помочь. Проще забрать телефоны и всё. А вообще там все камерами завешано… И раз ты еще там, значит, не сделал ничего, чего бы не стоило делать. Вадим обдумывал ее слова, глядя на бегущую за окном дорогу, освещаемую фонарями. — О некоторых вещах лучше ничего не знать, — Рината увидела его задумчивый вид, — Ничего не знать и ничего не спрашивать. Даже не потому, что это великая страшная тайна, просто может оказаться, что ты сам к такому не готов. Не готов хранить чужие секреты, как свои. Обычно люди относятся трепетно только к своим, за свои боятся, за свои переживают. А чужие… Чужие или кажутся глупыми и незначительными, или вызывают желание поделиться с кем-то еще. — А у тебя какие? Как бы я по-твоему отнесся к твоим секретам: как к незначительным или вызывающим желание рассказать другим? — Моих ты не узнаешь. Говорить об этом нет смысла, — майский жук съехал на гравийную неосвещаемую дорогу и медленно покатился вперед, — Почти приехали. — А что там? — Увидишь. __ Над озером возвышалась полная желтая луна. Едва уловимо стрекотали сверчки. Рината вышла и облокотилась спиной на капот машины. Вадим удивленно озирался по сторонам. — Я иногда сюда приезжаю, здесь никогда никого нет. Так близко к городу, но никогда никого нет, — она задумчиво курила, выпуская дым в остывающую летнюю ночь. — И что ты здесь делаешь? — Вадим встал рядом и смотрел на лунную дорожку на темной глади воды. — Ничего. А что, обязательно что-то делать? Я приезжаю сюда, чтобы ничего не делать. Было темно, мотор заглушен, выключены фары. Глебу Рината заботливо открыла задние окна, впрочем Глеба происходящее вокруг интересовало меньше всех. — Долго он спать будет? У всех же по-разному: кто-то часов пятнадцать в несознанке, а кому-то и два часа достаточно, чтобы продолжить приключения, — Рината задумчиво разглядывала своего пассажира. — Часов пять точно, хотя не знаю, — Вадим так же задумчиво посмотрел на брата, — Я не особо сейчас знаю, как и что он делает, — в его голосе она уловила явную печаль, — Но как только ты соберешься домой, я его естественно заберу. — Да он мне не мешает, пусть спит, — она осторожно, стараясь не создавать шума, пошарила рукой под сидением, вытянув с пола пакет, — Будешь? У меня и стакан найдется. Хмель давно улетучился, Вадим ощущал себя совершенно трезвым, но отказываться не стал. Появился складной стакан. Себе Рината откуда-то достала бутылку воды. — Тут вон и конфеты есть, — поиски под задним сидением продолжались, — Шоколад ручной работы, между прочим, — она хмыкнула, изучая большую серебристую коробку, в которую были уложены конфеты в виде звездочек, месяцев и подков, — Лучше бы колбасы положили, хочется есть. Но и конфеты сойдут. Странный пикник продолжился на улице. Алкоголь приятно согревал: августовская ночь уже не была такой безмятежно жаркой. — А чем ты вообще занимаешься? — Вадим поймал себя на мысли, что совершенно ничего не знает о ней. Владеет студией, да. Но что она в этой студии делает? Сидит в кабинете и подписывает счета на оплату? Пьет воду из кулера? — он снова покосился на бутылку воды в ее руке. Контролирует работу брата? Было не похоже на то. Рината молчала. — Нет, если не хочешь, можешь не рассказывать, мне просто интересно, — он попытался сгладить свой, казалось бы, совершенно невинный вопрос. — Я не отвечаю не потому, что не хочу. Потому что не знаю, что сказать, — она протянула ему коробку с конфетами, — Это примерно как сравнивать «кем ты хотел стать в детстве» и «кем ты стал». И, как правило, последнее, звучит удручающе. Ну, можешь считать, что я принимаю участие в разных музыкальных проектах, как… — она снова замолчала, — Как идейный вдохновитель и частичный претворитель этих проектов в жизнь. Вадим вспомнил о своем телефонном разговоре с приятелем. «Напишут песню, альбом, музыку, снимут клип и никто никогда не узнает, что это не твое». — И много таких проектов? — Больше, чем ты можешь себе представить. Ее тон не предполагал продолжения этого разговора, он снова уперся в холодную стену спокойствия и равнодушия, но сейчас Вадима это, скорее, разозлило. Он развернулся к Ринате и насмешливо произнес: — Ни одного ответа ни на один вопрос. «Лучше не знать», «лучше не спрашивать», «больше, чем ты можешь себе представить»! «Ничего не делаю», «ничего не хочу», «отъебитесь-от-меня-все»! Сидишь на собственном дне рождения, пьешь минералку и жуешь один и тот же пластик сыра три часа, а потом, озираясь по сторонам, пытаешься сбежать, прихватив первые попавшиеся пакеты. За коньяк, кстати, спасибо, коньяк действительно хорош, — Вадим взял с капота бутылку и налил себе еще, — Если ты не хочешь ничего говорить, то давай я поделюсь своими наблюдениями, — она не перебивала и только провела в воздухе своей тонкой рукой, как бы говоря «давай», — В наркоманском притоне ты чувствуешь себя вполне себе неплохо, по крайней мере, лучше, чем в дорогущем ресторане среди любимых друзей и подруг, знаешь, создается впечатление, что тебе такие заведения очень хорошо знакомы, наверняка ты там не один год провела. Да и с коммуникацией проблем нет: чего только стоит охранник на входе, — я до сих пор не понял, что там произошло, как ты это сделала. А из твоего рассказа я услышал, что ты успела пообщаться еще с каким-то охранником и с барыгой, который толкает местным посетителям наркоту, — я себе примерно представляю, как ведут себя барыги, так я и поверил, что ты просто спросила, а он просто ответил. И это я молчу про бабищу, которая чуть не стала моей родственницей, парня, у которого ты проверила паспорт, кто там еще был, кто-то был еще. Ну да ладно. Ты ездишь по всему городу с полным чемоданом списочных рецептурных ампул, за которые можно сесть, если это у тебя найдут. И это, знаешь ли, совсем не вяжется с тем образом, который ты настойчиво предлагаешь всем в Рингс. Что ты там все-таки делаешь? Пишешь песни, которые кто-то потом выдает за свои? А что с авторскими правами? — он замолчал, переводя дыхание. «Пожалуй, это слишком. Может и не стоило говорить этого сейчас и здесь». Вадим снова оглянулся по сторонам. «Мы за городом, ночью, в машине спит Глеб. Сейчас она высадит нас в лесу и все». Но Рината внимательно смотрела на него, не выражая никакого недовольства. — Продолжай, пожалуйста, мне очень нравится, — в ее голосе не было и тени издевки. — Твой брат мне дал послушать то, что вы уже записали. Я прекрасно знаю, что это, и у меня в голове не укладывается, как это попало сюда. Как вообще новый альбом Крайз может записываться здесь, — зачем, почему? Хорошо, предположим, вы каким-то образом получили право записать этот альбом, — Рината улыбалась и эта улыбка выводила его из себя, — А что дальше? У меня в контракте написано, что писать надо все, включая вокал, — он смотрел вопросительно. — Все верно. — И? — Что и? Запишешь и вокал. И все инструменты, и вообще все, что нужно. Ее лицо было совсем близко. В машине было включено верхнее освещение, «чтобы твой брат не испугался, если проснется», на капоте лежал фонарик, огромная луна зависла над водой, распространяя бледный свет. — Я понимаю, почему ты злишься. Я бы тоже злилась, — от такой близости он почти забыл, о чем говорил до, но ее, казалось, вообще ничего не смущает, она только придвинулась ближе. «Бля, со мной сейчас произойдет такая же хуйня, как с амбалом на входе, я потеряю волю, память, ощущение реальности, и она заставит меня сделать что угодно. Я сделаю и еще и рад буду этому». Но ничего подобного не произошло. Воля и память оставались при нем. — Давай я отвечу на один любой твой вопрос. Честно и подробно. Их тут много уже прозвучало. Какой для тебя самый важный? — ветер легко потрепал ее распущенные волосы, и прядь коснулась его лица. Ему вдруг стало стыдно за свои слова и обвинения. Она помогла найти Глеба. Она решила все его проблемы. Она до сих пор не выкинула их в лесу, хотя Глеб точно заслужил. Я сам подписал такой контракт, а теперь пытаюсь кого-то обвинить. Рината продолжала смотреть, но не предпринимала ни малейшей попытки его поторопить. Он осторожно погладил ее по гладкой бархатистой щеке, — неожиданно даже для себя самого. — Можно я тебя поцелую? — Это твой вопрос? — она, казалось, ничуть не удивилась. — Да. В конце концов, все остальное не так уж важно сейчас. Все остальное узнается и так, если ему суждено это узнать. — Бляяяяяя, сукаааа, я сдох что ли? Почему я лежу в какой-то коробке весь в цветах? — Скорее, наоборот, — ты воскрес, — Рината отошла от Вадима и заглянула в открытое заднее окно. Вадим тоже был рад столь скорому воскрешению, но не от всего сердца.