Уставший зверёк

Шен перевернулся на спину, уставившись в абсолютно чёрный потолок, увитый замысловатыми узорами. По тёмным сводам скользили тёплые пятна. Едва заметно, чёрный съедал свет, не позволяя тревожить себя лишний раз. Солнце начало подниматься совсем недавно, уродливо разбавляя уютный мрак. Глаза не хотели закрываться, несмотря на неприятную сухость и усталость, комком вставшую где-то в груди. Раньше у него бы язык не повернулся назвать этот огромный пустой замок чем-то уютным. Но время шло и только здесь он мог хоть немного побыть в порядке с самим собой. Ну или не слишком в порядке. В любом случае, здесь было спокойно. Появлялась возможность обдумать происходящее и не бежать от эмоций, хотя он и не пользовался ей. И пусть в сердце неумолимо скреблась тоска всю ночь, не утихая и сейчас, он был рад, что может находиться здесь, что никто не в силах выгнать его из маленького уголка комфорта. Когда уже получится уснуть? Он так и не пролил ни слезинки. Шен тяжело вздохнул и перевернул своё развалившееся на одеялах тело в сидячее положение. Усталые глаза бездумно уставились в высокое тёмное окно. В мягкой темноте радужки еле заметно поблёскивали золотые всполохи. Сегодня, как уже часто случалось с ним в прошлой жизни, но было необычным для этого мира, скребущийся наружу негатив не имел причины. Не случилось ничего, что могло бы запустить процесс триггера. Оно просто собралось вместе, стекаясь изо всех сторон, и слилось в единый организм, тянущий сердце ко дну своей тяжестью. Тревога мерно переливалась из стороны в сторону, наполняя его как сосуд до самого верха. Нет, сегодня он точно не уснёт. Нужно подышать свежим воздухом. Так как сегодня в итоге не пришлось раздеваться на ночь, просто и без задней мысли Шен поднялся и побрёл на улицу, не до конца осознавая почему он это делает и зачем. Ноги сами принесли его к лавочке. Опустившись на деревянные перекладины и распознав глухой звук сопротивления, в сознании зародилась безрадостная мысль о том, что плюхнулся старейшина так, как будто держал на себе весь груз мира, а не задание по исправлению запутанной истории книги старика Ера. Печальный помутневший взгляд скользнул перед собой. Пик красиво заволокло призрачным полотном тумана. Утренний воздух был пересыщен влагой, она аккуратно касалась всех поверхностей и задумчиво оседала на его коже. Не в силах даже моргать, он смотрел в одну точку. Имеет ли всё это смысл или будет легче умереть, не трясясь от страха каждый день, в ожидании леденящей кровь кончины от рук собственного ученика? Может, так и есть, может, это изначально было единственным разумным решением всех возникших проблем. Он сам не понимает откуда берётся эта всепоглощающая тревога, преследующая его уже вторую жизнь. Казалось, она была с ним всегда. С трудом получается вспомнить время, когда в жизни не было ни намёка на это чувство. Она разгорается незаметно, из маленького жалкого огонька раздуваясь в огромное кострище, топя сердце и душу в мерном потрескивании чёрного пламени. Тревога не жалела, гудела внутри дикой стихией, завывала, ревела диким зверем. Что он мог сделать с ней? Что делал он для того, чтобы как-то это прекратить?.. Он.. А что он делал? Ничего того, что могло бы помочь. Может, если бы он знал, что конкретно поможет, вот тогда... Да, верно. Именно тогда, всё потому, что он не знает. Не потому, что ему нравится страдать. Ему не нравится боль, он боится её испытывать, даже ненавидит её. Он бы не стал специально оставлять её при себе. Не стал бы ведь, да? Небо над головой ласково голубое, даже не отсвечивает лазурным холодом. Приятный оттенок. Скромная улыбка сама собой тронула уголки губ. Чем-то напоминает цвет одежд Муана. А вот глаза его другие, как будто глубоко-синее небо в сумерках, подсвечиваемое каким-то потусторонним блеском изнутри. А может быть, он слишком долго на них заглядывался. Этот свет держал его под руки, не давая опуститься на самое дно, в пучину болота тьмы и страхов. Его взгляд обычно строгий и хмурый, но при виде Шена спектр скуповатых эмоций несколько расширяется. В этих озёрах души отражается что-то такое сильное, захватывающее, что дыхание застревает в горле и кажется, что больше не сможешь сделать ни вдоха. Чужие чувства были прекрасными, казались сказкой, в которую он попал случайно, не имея права хотя бы мельком взглянуть на её страницы. Он не заслуживал его любви. Заслуживал кто-то другой, кто угодно, кто был бы лучше, но точно не он. Глубоко внутри Шену всё ещё было страшно подпускать к себе слишком близко, страшно до безумия. Они о многом говорили, многое обсуждали. Вместе плакали и смеялись вместе, делили еду, кров, одну постель и одни чувства. Но всё же, с Шеном точно что-то было не так. Он был не просто неподходящим. Он смотрелся грязным неаккуратным пятном чернил на ослепительно-белом холсте жизни Муана. Будто чья-то сорвавшаяся с кисти небрежная капля краски, которой не придали значения, из-за чего оно расползлось и впиталось так, что уже не выйдет убрать его полностью, не оставив следов на полотне. Шен откинулся спиной на жестковатую лавку и ткнулся подбородком в свою грудь. От света уже болело в глазах. Только сейчас пришло осознание, сколько часов он бездумно пялился в рассветный пейзаж, не запоминая ни детали. Тревога, теперь смешавшаяся с тоской, ледяными волнами накрывала его с головой, убаюкивая. Он не спал уже два дня, может поэтому его организм вёл себя так? Глаза против воли закрылись, намокая. Шен прихватил зубами нижнюю губу, раздирая подсохшую кровавую трещинку. Длинные чёрные волосы тёплым пологом ниспадали на лиц, скрывая всё происходящее вокруг. Должен ли он отказаться от этих чувств? Будет лучше просто оставить его, пока всё не завязалось слишком серьёзно. Пока не окажется чересчур поздно. Так было правильно, но до ужаса больно. Глаза жгло. Недосып это был или сдерживаемые слёзы, он уже не знал. Усталость заставила тело потяжелеть и печально сгорбиться. Во рту скопился солоновато-металлический кровавый привкус, зрение начало размываться, а мысли всё продолжали свой хоровод. Не хотелось закрываться, терпеть, убегать и прятаться. Хотелось просто спать. Уснуть и не просыпаться, пока бури в душе не утихнут, пока всё не наладится. Как-то само собой, без его вмешательства, громыхающего голоса системы, набатом раздающимся в голове, людей, искренне желающих ему зла за то, что даже не он сам делал. Может ему просто перестать сражаться? Тогда, может и ситуация с Муаном решится сама собой. Братец Гай заслуживал большего, а не его, с израненной и душой, словно хрупкий цветок боящийся малейшего холода, постоянно сбегающего и творящего чёрт знает что. Даже он сам порой не знал, к чему приведут его действия, беспечное отношение к собственной жизни и отказ от помощи. Конечно, у Муана были свои минусы, однако было очевидно, в чью сторону шёл перевес. По щекам медленно прочертили дорожки холодные солёные капли, ненадолго задерживаясь на губах и скатываясь под подбородок. Его тело уже погружалось в дрёму, хотя мозг продолжал размышлять, а слёзы по-тихоньку подтекать, заставляя ресницы горячо слипаться, а глаза печь только сильнее. Он слишком устал, чтобы разбираться с этим всем. Уже всё равно. Ничего не было важным. Этой ночью Муан спал плохо. Даже сны были пустыми, без картинок, будто бы что-то его сильно тревожило. Непонятные слабые эмоции ворошились на самом дне и затихали, напрягая. Похоже на то, что это вина Шена. Попытки выпить воды, открыть окно, сменить позу, к спокойному сну не привели. Спустя час, ситуация так и не стала лучше. Муана начали терзать противоречивые мысли. Стоит ли к нему заявиться? Нет, наверное нет. Возможно, что он хочет побыть один, и потому воспримет помощь как насмешку над его самостоятельностью. В конце концов, ссориться ему не хотелось, шаткий мир колебался на чаше весов. Они всё ещё должны были спать этой ночью, а не думать друг о друге.

***

И всё же, на утро он как штык стоял у ворот замка, озабоченно сверля взглядом лавочку. Шен спал, причём в заметно очень неудобной позе, выражавшую скованность и беззащитность. Муан тяжело вздохнул. Тоска сдавила сердце в тиски. Несносное пугливое существо так и не попросило о помощи, хотя так очевидно в этом нуждалось. Мечник тихо подошёл и сел рядом. Рука бездумно поднялась вверх, машинально забирая длинные чёрные пряди за ухо, и замирая у челюсти. Кончики пальцев невесомо коснулись белёсой солёной дорожки. Плакал? Во сне ли или ещё до этого? Оба варианта были безрадостными, всё же, слёзы не были любимым способом выражения эмоций этого Старейшины. Слипшиеся в пучки ресницы на вид всё ещё были мокрыми. Подобно тому, как волна возвращается в океан, раздражение постепенно улетучилось, уступая место пустому смирению и грусти. "Что же с тобой происходит, Шен? Ты ни о чём не говоришь, но я знаю, что ты страдаешь. Даже без нашей связи знаю, слышишь? Как бы ты не улыбался и не смеялся знаю. Для меня ты всегда будешь испуганным зверьком, который храбрится и прячется в угол, сражаясь до последнего, пока не станет совсем невыносимо, и тогда бросается в объятия, захлёбываясь своим отчанияем. Несносный, маленький и нежный Шен. Я знаю, тебя нужно от всего на свете оберегать, порой даже от меня самого. Прости, что пришёл в этот раз. Но сегодня, позволь мне быть рядом. Я не сделаю больно." Гай осторожно потянул к себе своего Старейшину и сам подсел ближе, выступая в роли подлокотника. Поза не была удобной, расслабиться было тяжело, хотя и хотелось спать. Скосив взгляд в сторону, он терпеливо поправил их волосы, застрявшие в складах одежды и тогда успокоился, позволяя себе разглядывать руки Шена, безвольно лежащие на ногах. Бледные, с проглядывающими венами. Кажется, под ногтями запеклась кровь. Царапал что-то? Или кого-то? Нужно будет расспросить его с утра. Снова что-то произошло, он уверен.. И снова он не узнаёт об этом от самого Шена, а мчится к нему со своего пика, даже не по зову, а из-за чистого волнения. Против воли он вдруг почувствовал неумолимое отчаяние. Хотелось вцепиться в эти сгорбленные плечи и встрясти. Наорать, дать пощёчину, лишь бы он перестал закрываться. Муан действительно поступил бы так, если бы уже не знал, что так станет только хуже. Оставалось только не поддаваться приступу паники и гнева, выходя из себя. С тяжёлым вздохом он чуть повозился, роняя усталую голову себе на плечо. Правой рукой приобняв за талию, насупился и прижал к себе. Внутри ещё плескалась злость из-за глупости его несносного человека, но он не мог слишком долго злиться. Не когда чувствовал во всей его фигуре мрачную грусть, не когда бережно прижимал к себе, как самое дорогое. Любить такого человека было сложно, но он не сможет перестать, мечник уверен. Долго оставаться в сознании не получалось. От уютного посапывания под боком, знакомого родного тепла и запаха, окутавшего все рецепторы, стремительно потянуло в сон. Похоже на то, что они оба ночью толком не спали. Можно позволить себе расслабиться хотя бы на пару минут. С такими мыслями Муан всё же закрыл глаза, с нежностью поглаживая чужой худощавый бок через ткани одежд. Бодрая ясность ускользала, всё расплывалось, и рука медленно замедлялась, в конце концов чуть сползая куда-то на тазовые косточки и наконец замирая. Потом он обязательно расспросит, если понадобится, то и допросит. Но это будет потом. Светлая макушка накренилась в сторону и коснулась другой. Солнце ласкало площадь перед чёрным замком теплом, лавочка будто утопала в свете. Но незримый свет этот исходил не от самой звезды, а от двух заклинателей, деливших на двоих мимолётный момент умиротворения. Лицо мрачного старейшины пика Чёрного лотоса наконец полностью разгладилось, лёжа на сильном плече, в знакомых руках. Этим утром Шен наконец-то спал без кошмаров.