Секретарь суда и переводчик

Ли Араи: Я зевнул и стал ждать, пока приведут обвиняемого. У Асаиши был тот самый взгляд, который будто говорил: «Как же вы меня все бесите, так сложно было сделать всё нормально и быстро?» Хотя, впрочем, такой взгляд был почти у всех в зале — и я их понимал. Недовольство висело в воздухе, как несвежий пар после дешёвого обеда. Прикрыв зевок рукой, я чуть потер глаза. Вроде бы и выспался, а зеваю на каждом шагу, как будто не спал вообще. Мда. Всё же стоило лечь пораньше, а не читать мангу до трёх ночи, уткнувшись в экран. Интересно, они всё же поцеловались или нет?.. Надеюсь, да. Иначе я найду автора и загрызу, клянусь. Я положил голову на сложенные руки и прикрыл глаза. Полежу немного. Ничего не случится за это время… надеюсь. Надо будет после суда всё же сходить в магазин. А то живу, как сухарик в пакете — сижу дома, питаюсь доставкой и не выхожу даже за хлебом. Жалкое существование. В голове заиграла моя любимая песня — "Утро" от Дайте танк (!). Кажется, переслушал её уже до дыр. Но, с другой стороны, это не мешает включать её снова и снова. *** Десять минут показались мне вечностью. Асаиши всё это время залипал в телефон, листая что-то без выражения на лице, будто вовсе не находился в душной зале суда, а просто сидел где-то в коридоре в ожидании автобуса. Люди вокруг переговаривались вполголоса, шептали, кто-то теребил в руках документы, кто-то, как и я, просто ждал. Наконец, дверь распахнулась, и в зал ввели подсудимого. Том Новиков. Он шёл, волоча ноги, с цепкими, злыми глазами, которые метались по сторонам и, в конце концов, остановились на судье. Он зыркнул на него с неприязнью, будто тот уже вынес ему приговор. Судья же в ответ только чуть улыбнулся, спокойно и почти снисходительно — как будто всё это он видел уже сотню раз. Я потянулся, разминая затёкшую спину, и стал рассматривать жену Новикова. С первого взгляда — типичная стерва, и это не про внешность, а про выражение лица. Вечное недовольство, прищуренные глаза, начинающиеся морщины вокруг рта. Казалась женщиной с регистратуры, которая вечно орёт на бабушек за просроченные справки. Она сидела за кафедрой справа — на табличке перед ней значилось "Истец". У Хару Такахаши, естественно, табличка с надписью "Ответчик". Гул в зале стих. Объявили о начале слушания. Судья поднял молоток и постучал по деревяшке — её название я, как обычно, забыл, хоть и слышал сто раз. — Объявляю о начале суда. Таиджу Асаиши, пожалуйста, изложите суть дела. Асаиши, как секретарь суда, привычно начал зачитывать фабулу дела. Его голос был ровный, почти монотонный, как у человека, читающего одно и то же уже в десятый раз за день: место, дата, имена, обвинения. — Обвиняемый — Хару Такахаши. Истец — Юи Такахаши. Дата — 16 февраля. Примерное время происшествия — около восьми часов вечера. Место — жилой дом по адресу ****. В этот день произошло убийство четырёхлетней девочки… Я машинально сглотнул. Даже не зная деталей, этого было уже достаточно, чтобы в груди стало тяжело. Слово дали, как полагается, истцу. Она слегка наклонилась вперёд, голос у неё был дрожащим, но твёрдым. — Я начну с самого начала. В тот день я, как обычно, возвращалась с работы. Уже в подъезде, доставая из сумки ключи, заметила лужу крови на полу. Сначала подумала, что показалось. Но, подойдя ближе, поняла — нет, это кровь. Она сделала тревожную паузу, сжала кулаки на коленях. Сглотнула и продолжила: — Следы вели к нашей квартире. Я вставила ключ, открыла дверь… и увидела мужа. Он стоял с окровавленным ножом в руке. На полу… — НЕ ПРАВДА! ОНА ВРЁТ! ЧЕМ-ТО ЕЙ НЕ УГОДИЛ — ВОТ ОНА И РЕШАЕТ МЕНЯ СДАТЬ! — Тишина в зале! — резко оборвал его судья. — Продолжайте, пожалуйста. — На полу лежала… моя дочка. В крови. Уже без сознания. Я закричала. Муж был пьяный, глаза мутные, будто и не понимал, что произошло. Я тут же выбежала и вызвала полицию. А потом… потом уже оказалась здесь. Она говорила около сорока пяти минут, постепенно раскрывая подробности того вечера. Говорила о том, что Новиков не раз поднимал на неё руку, как в последнее время начал срываться даже на ребёнка. Как раньше он просто кричал, потом стал толкать, швырять, а в последний месяц — вообще перестал себя сдерживать. Она боялась его, но не уходила — думала, справится. Не справилась. Новиков всё это время сидел с кислой, озлобленной физиономией, и периодически выкрикивал что-то бессвязное — то про подставу, то про месть. Судья каждый раз стучал молотком, требуя тишины, но того это не особо останавливало. Айтадж, почти безэмоционально, рассказала, как зашла в квартиру и увидела свою дочь, Лале — четырёхлетнюю малышку, в луже крови. Как он, Том, просто лежал рядом, навалившись на пол, будто ничего не случилось. Как нож валялся рядом. И как она в тот момент поняла: всё, назад дороги нет. И ребёнка уже не спасти. Она закончила, устало облокотившись на кафедру. По глазам было видно: сил почти не осталось. Новикову разрешили выступить. Он встал, сделал показную паузу, шумно втянул в себя воздух и начал с совершенно другого тона — не защищаясь, а обвиняя: — Я не виноват! Эта стерва меня подставляет! Всё это враньё! Да, дочка начала ныть: "Папа, я голодная!" — ну я ей сказал: "Подожди, пока мамка придёт!" А она всё ноет и ноет! Я разозлился, дал по башке, чтобы замолчала. А она, тварь, реветь начала… ну я и схватил нож. И врезал. Один раз. Потом второй — она на меня полезла! Хотела меня ударить! Я её остановил — ясно?! Пошёл бред. Неприкрытый, мерзкий, вязкий. Каждое его слово вызывало во мне отвращение. Мне физически было противно это переводить. Как такие люди ещё смеют называть себя невиновными? Они правда думают, что кто-то в это поверит? Что им просто скажут: «Ой, ну с кем не бывает», и отпустят? Его адвокат — молодой парень, выглядевший едва старше меня — почему-то продолжал кивать и поддерживать его. Может, ради денег, может, ради опыта, а может, он и сам такой же. Это вызывало во мне желание блевануть, но я сдержался. Только тихо передёрнул плечами, словно от холода. Асаиши, сидевший рядом, время от времени закатывал глаза, будто изо всех сил сдерживал "честное японское фу", и едва слышно вздыхал. Мы оба знали: это будет долгий, грязный процесс. И уже сейчас было понятно, что эта история — не про справедливость. Это про то, как люди рвутся в бездну, а остальных — заставляют смотреть. *** Таиджу Асаиши: Во время того, как мы ждали подсудимого, многие стали закатывать глаза и пренебрежительным тоном голоса говорить, мол не могут ли они организовать все по трафику. И все в таком роде. От нечего делать, я решил заглянуть в телефон. А что, нет такого закона, который строго запрещает пользоваться сотовым. По крайней мере, до начала первого заседания оставалось 6 минут, а поэтому я имею полное право заглянуть мельком в свой сотовый. Вдруг двери в судебный зал распахнулись. Ли Араи, решил быстро выровнять спину, а-ля я серьёзный дядя. Со спины конечно можно было с уверенностью сказать, что он сама серьезность, но видя его лицо, которое так и говорило « Э? я что то пропустил?» Я ели сдержал смешок, ведь начинается суд, а значить все шутки в сторону. После того, как подсудимого посадили за кафедру, все лица участвующие в суде расселись. Айтадж села за кафедру находившегося с права. На табличке прикреплённой к основе кафедры, было написано «Истец». С левой стороны находился главный обвиняемый, Том. А его табличка была с надписью «ответчик». -Объявляю о начале суда.Таиджу Асаиши, расскажите, как и что случилось в данном деле. Сказал судья все еще смотря в бумаги на столе. - Обвиняемый Том Новиков, а также жена подсудимого Айтадж Новикова. Дата: 16 февраля. Примерное время: 8 часов вечера. В здании ****. В этот день произошло убийство 4-х летней дочери… Рассказав все, что мне было известно, а также дозволено, я сказал: -На это вся поступившая информация заканчивается. Судья, поняв, что на этом вся информация, посмотрел на истца, а так же на переводчика и дозволил сказать о произошедшем в подробностях. Айтадж нервно выдохнула и начала: -Я начну с самого начала. После того, как я вернулась с работы, я как обычно достаю из сумки ключи от подъезда, но тут вижу лужу крови. Девушка сделала тревожную паузу, но сразу же продолжила. Следы крови вели к нам за дверь. Открыв ее, я увидела мужа, с окровавленным ножом и… -НЕ ПРАВДА!! ОНА ВРЕТ!! ЧЕМ-ТО НЕ УГОДИЛ ЭТОЙ ДРЯНЕ, ВОТ ОНА И ОБВИНЯЕТ МЕНЯ!! Она прикрыла глаза рукой, чтобы скрыть поступающие слезы. -Тишина в зале! Было ли что-то еще? Спросил судья. -Да, после того как я увидела мужа, а с ним окровавленный труп…моей дочки… Я сразу побежала в милицию. А потом, я оказалась уже тут. - Я не виноват! Эта стерва меня подставляет! Я всего то преподавал ей урок, когда она начала ныть мол "Папа, я голодная!", ну я сказал ей "Подожди пока мамка твоя придет". Разозлился на нее, и как дал по голове! Она так ныть начала противно, так я взял нож и врезал ей им, а эта мразь меня ударить захотела!, и я дал второй раз. Сразу как миленькая замолчала! Она сама виновата, нечего ныть было!