Кости

Курган из тел бойцов поднялся выше Змеева трупа. Что люди, что дивьи, что простого рода, что княжьего — всех рядом положили. И известных, и костяки горелые без лиц. Иных по доспеху и оружию узнавали. Кости черные брали на память. Лишь старшего Князя-Ястреба и сестру свою младший князь в курган не уложил. Приказал травами ароматными засыпать и сам в холсты обернул — домой везти. А что толку? Здесь они остались, где пустое тело ни положи. За реку отошли они, подальше от Змеева трупа, исходящего дымом и копотью. Думали сперва — палить его придется, или начнется страшный смрад. Но огонь Змея не умер вместе с ним, так силен был. И теперь жёг его изнутри, дымил сквозь пасти и раны, а в темноте светился углями. По эту сторону реки плакали по мертвым и лечили живых. По ту — рассыпалась золой трава вокруг поверженной твари, и оседало огромное тело, сыпалось углем и золой из-под огромных чешуй. Чешуи первыми на этот берег и принесли. Двое друзей, человек да дивий из юных. Каждая чешуйка — со щит. Так ведь и не пробивали эти чешуи, били в щели и стыки. И потому скоро сошлись мастера по кости, кто цел, хромая и ругаясь, и стали спорить, как это гнуть да обработать в щиты или нагрудники. К ним подтянулись лекари и чароплеты, спорить, позволительно ли останки твари хранить и, больше того, носить при себе. Как очистить их для этого, потому что многим людям до скверны дела не было, а до прочных щитов было даже очень. Говорили — после Змея их мало чем напугаешь, да и жизнь коротка, много ли той скверны после огня осталось… Иные тихо между собой говорили — может, остатки змеевой силы владельцам помогут. Победителям-то. После того схода Ивень пошел напрямую к раненым в шатры, сестру навестить. Изморозь бодро держалась и все шутила, что он, резчик, вырежет ей ногу краше прежней, из мореного дуба, ещё и роспись по ней пустит на загляденье. А если промедлит, она сама резьбу освоит, для того бегать не надо. Ивень посмотрел на ее пустой сапог, лекарями у лежанки оставленный, и задумался. Пока он думал, по шатрам проходила Ястребица-младшая. Ястребам младшая, лекарям старшина. Дружинников сестры она особенно отличала, навещала часто. Она его в сторону отозвала и сказала негромко: — Забота для тебя есть. — Возьмусь, — не спрашивая, согласился Ивень. Тогда княжна-лекарка и достала из сумки свёрток полотна, показала в нем горелую полую кость. — Петь ее научи, — попросила. — Тоска берет по нему. — Только не будет ли хуже? — Уже не будет. Битва битвой, а малые ножи Ивень всегда с собой носил. Он тогда сел рядом с сестрой и принялся за работу. Раньше ушел бы от всех подальше с такой заботой, а сейчас что уж. Все свои, и этот был свой, княжнина любовь из кургана. На ночь, чтобы глаза не портить, принес свою походную светильню. Соседи не возражали. Сестра спала плохо, кричала во сне, и не она одна. Ивень резал и пел им колыбельные — тихо, одну за другой. За вечер, ночь и утро вырезал свирель. Княжна-лекарка ее на шнурок из волос повесила, спрятала под рубашку и кивнула: — Должна буду. — И я уже знаю, чем, — Ивень много про что той ночью думал. Не скажут ему спасибо резчики Медного княжества, ой не скажут. Только им все равно пришлось ждать, когда огонь Змея сожрёт целиком. Иначе не справиться было, это не чешуи собирать. Лекари и чароплеты говорили, что нужно насыпать над Змеем новый курган и не тревожить его больше. И наверное они были правы. А он, Ивень — нет. И Ястребица Чаринь назвала его дураком, когда он изложил, чего ему надо. Но в помощи не отказала. А люди уже решили за всех. Короткоживущие тащили себе змеиную чешую, не боясь ничего. Уносили, отправляясь обратно в свои земли. Пусть послужит, говорили они, после всего, чего нас лишил. Дивьи поначалу их отговаривали, но и среди них самих согласия не было. Слишком многие испытали на себе прочность змеевой брони, чтобы отказаться от нее.