Сияние звёзд

Вечер выпускал на небо вереницу до того скрытых от людских глаз звёзд. Далёких и величественных, возвышающихся над простым народом подобно богам. Которых не было видно за пределами обширной библиотеки, окутанной душной тишиной. Тёмные полки усеянны серой пылью, а знания постепенно рассеивались в обжигающем мраке. Слабое свечение ламп на столах и в нескольких углах лишь немного освещает закрытые строки мудрых авторов, создавая загадочные тени и отражения. Темная и приглушенная обстановка, наполненная шепотом книг и легким скрипом полуразрушенных полок, создает особый колорит и манит своим загадочным обаянием. Но тишина и липкая духота убивают. Хайтам смахивает капли пота со лба, откладывает до сих пор не изученный до конца свиток в сторону к огромным стопкам книг и вырванным из газет и стендов новостям, тяжело вздыхает и, сняв чуть запотевшие очки, откидывается на спинку стула. Голова изрядно гудела, в виски отдавал бешеный пульс, из-за чего в ушах застрял оглушительный звон. «Как же я устал уже…» Тупая боль била кувалдой по голове, а в спину отправляла заточенные ножи, которые, точно одичавшие кошки, до истошного крика вскрывали зажившие раны. Удушающие мысли крутились в адской мешанине из усталости и собственной безнадёжности, вдалбливая секретаря в пол, словно назойливого таракана. «Когда же всё закончится, а…» Дикое и несвойственное желание упасть замертво прямо на столе со временем начинало приобретать новый смысл, звучало не так уж и плохо и… — Привет, — вдруг из пучины удушающего холода и безнадёжности вырывает слегка хриплый тембр голоса и тихие шаги. Хайтам поднимает голову и встречается с переливающимися сусальным золотом на свету непослушными волосами и тусклыми алыми глазами, что бегло окинули его с ног до головы, подметив крупные синяки от недосыпа и убитое состояние в целом. Кавех аккуратно ставит чашку со свежесваренным и до сих пор горячим чёрным чаем с отдающими нотками мяты и лесных ягод, убирает руки в карманы и облокачивается о стол, изучающим взглядом сверля серую макушку. — Спасибо, но не стоило сюда приходить ряди того, чтобы я чай глотнул, — язвит секретарь, скрывая за замечанием искреннюю благодарность за тёплую заботу. — В следующий раз напомни мне яд тебе подсыпать, — отвечает с наигранным негодованием блондин и скрещивает руки на груди. — Даже сухого «спасибо» от тебя не дождёшься! — Я вообще-то сказал тебе «спасибо». Как обычно драму тут разводишь, Кави. — Ой, не выводи меня, а! — Не в силах больше держать бурю эмоций в себе отрезает в миг архитектор и закусывает нижнюю губу, представляя дальнейшую тираду о своей нервозности и неумение держать всё в себе. — Что-то случилось? — На прямую спрашивает Хайтам после недолгого, но по ощущениям растянувшегося в целую вечность молчания, взяв кружку и отпив из неё чая. Усталость и привычную скованность как рукой сняло! — А тебе лишь бы всё расскажи… Тупая и до тошноты упрямая гордость изрядно раздражала и мешала несносной преградой вывалить всё, что скопилось на душе. — Не хочешь, не рассказывай. Я не заставляю всё равно, — отпив больше половины, секретарь ставит чашку обратно на стол, скрещивает руки на груди и с неким ожиданием разглядывает чужой профиль, умиляясь столь серьёзной мине. Немного пухлые губы с трещинками и щёки, еле заметные веснушки, что рассыпались по всему лицу в хаотичном порядке, но точно по договорённости скопились группой на остром носу с небольшой горбинкой, что добавляла образу «не идеальности и совершенства», хорошо выделенные скулы, подрагивающие ресницы — всё так манило и привлекало закрывшуюся от внешнего мира душу, из-за чего трудно было сдерживать взгляд. — Ладно-ладно, раскусил! — Вспылил наконец Кавех, нахмурился и развёл руками в стороны. — Сегодня очередной заказчик отменил мой проект, доволен?! — И что же на этот раз, самый-лучший-во-всём-Сумеру-архитектор? — Прыснув в кулак, задаёт встречный вопрос Хайтам, чуть улыбается и снова поднимает взгляд на слегка раскрасневшегося парня. — Иди в задницу, а, — огрызается блондин, отворачивается, с минуту молчит, кусает губы из-за нервов и, закинув мешающие мысли в глубь разума, через силу продолжает: — Этому козлу не понравилось то, какой проект жилого здания я создал и закатил мне такую истерику, что почти все прохожие на нас оглядывались, как на местных придурков! По итогу он чуть ли не в лицо мне плюнул, послал и кинул под конец, мол: «Чтоб я ещё раз с вами связался!»… Нет, ну это ж надо родиться таким самодовольным болваном! Не сдержавшись, секретарь заливается хриплым и коротким смехом, закрыв рот кулаком, пока собеседник яро негодует и вымещает весь накопленный негатив на нём. — Ладно-ладно, всё! — Успокоившись, говорит Хайтам, смахивает выступившую слезу с глаза, одним глотком допивает чай, поднимается с места и, подойдя ближе, невесомо, с непривычной ему теплотой целует блондина в щёку. — Прости, не сдержался. — А-ага, не сдержался он!.. — Бубнит себе под нос Кавех и отворачивается, чувствуя как уши и щёки предательски раскраснелись, сердце бешено забило по рёбрам, а внутри разгорался настоящий пожар. — П-придурок… Тревога и усталость хоть и нехотя отступили на второй план, затерявшись в дебрях разума, на их место пришла зыбкая неуверенность и приевшийся стыд. Весёлая атмосфера, что смогла разжечь внутренний огонь, сошла со своего пьедестала, оставив после себя лишь приторные чувства и быстро забывшуюся радость. Сгущающийся мрак, словно грозовая туча в ураган, навис над парнями, цепляясь острыми ногтями в кожу и разрывая её на мелкие кусочки. — Кстати, ты это… ну, скоро освободишься от своего ада? — Наконец разрывает первый угнетающую и затянувшуюся в вечность тишину архитектор, заправляет за уши выбившиеся пряди до сих пор сверкающих в тусклом свете волос и выпрямляется, невольно поглядывая на собеседника и пустую кружку. — Не знаю, — отвечает неординарно секретарь и переводит взгляд на внушающую страх и ненависть стопку бумаг и книг, — дел по горло, но так делать ничего не хочется… да и эта гнетущая атмосфера в библиотеке просто убивает. — Хорошо, — отряхнувшись от невидимых пылинок, блондин разворачивается и тихо шагает к выходу, кинув через плечо: — Я, если что, жду тебя на улице. Хайтам застывает на месте, точно вкопанный в землю крест. Внезапная теплота и радость постепенно покидают и отрывают от тела по частичке живого. Сжав ладонь в кулак, он отворачивается обратно к документам и уже до тошноты приевшимся бумажкам, заметно хмуриться и облокачивается о стол, закрыв ладонью лицо. Надоедливый голос разума принуждает силой остаться и закончить начатое, но тело не поддаётся пустым указаниям и решает выбрать зов сердца. «Плевать. Я слишком устал…» — думает секретарь, откидывает всё ненужное на угол стола, разворачивается и уверенно шагает в сторону выхода, пока в приевшемся мраке растворялась родная фигура. *** Улицы пустуют и только слабые лучи фонарей освещают, создавая игру теней и света. Вдали виднелся густой туман — нагревшаяся за день земля испаряла дождевую влагу. На небе мерцает бесчисленное количество звёзд, словно алмазы на тёмно-синем бархате, а редкие тонкие облака висели средь них разорванной вуалью. Воздух наполнен запахом распустившихся цветов и желанной свежестью. Со временем начали кричать цикады — с каждой минутой в трепещущий хор вливались новые участники. Игривый ветер ласкает кожу и слегка завивающиеся на концах волосы. Блеклая полная луна взошла на небо, бросая светлый луч на землю. Лёгкий бриз овевал щёку под ритмичный и еле уловимый шорох волн. Город наполняется приятным запахом сырой травы и древесины, пока в глубинах леса и густой листвы деревьев просыпались светлячки и вскоре поднимались ввысь.  — Сегодня, кстати, ходил за зёрнами кофе на рынок, так, представляешь, их сегодня не было в продаже! — Негодует Кавех, импульсивно жестикулирует и изредка поглядывает на секретаря. — Мисс Марпл сказала, что всё раскупили ещё с самого раннего утра, часов в пять или шесть, и следующая поставка будет только через недели две минимум, если продавцы не задержат ничего. Нет, ну это просто немыслимо! И где мне, простите, брать эти зёрна? Самому в лес идти и искать?!  — Вместо того, чтобы негодовать и возмущаться, мог бы меня спросить, — вдруг включается в диалог Хайтам и смотрит на собеседника.  — Ой, как я мог забыть, ты же у нас всезнайка-секретарь, который знает ответы на все вопросы мира! — Язвит в ответ архитектор, убирает руки в карманы и отводит взгляд, чувствуя как уши краснеют.  Внезапная тишина, звенящая и противно-липкая, оглушает. По телу пробегаются мурашки, а болезненные ощущения, словно крутишься не в своей тарелке, давят на плечи непосильным грузом. Добрая тысяча и один вопрос вертелись колесом фортуны внутри, пока сердце отбивало барабанный ритм и перекрывало доступ к здравым мыслям.  — Прости, — наконец тихо шепчет блондин и прокусывает до крови внутреннюю сторону щеки, стараясь не сойти с ума от беспричинной тревоги, — снова вспылил.  Порой на фоне гормональных волн и тяжёлого, буквально убивающего всех пёстрых бабочек внутри стресса невольно срываешься на тех, кто дорог, точно воздух для тебя.  — Всё в порядке, — отвечает в привычной манере секретарь, нервно прокашливается и отводит взгляд в сторону.  Внезапно накатившее чувство вины отходит на второй план, но нарастающая с каждым шагом паника и тревога змеями прокрались под кожу, прокусывая её до обнажённого мяса и распрыскивая смертельно-жгучий яд.  «Странный он сегодня… чересчур причём!»  Судорожно вздохнув, архитектор бездумно шагает вперёд, изредка сжимая ладони в кулаки, и мыслями уплывает на корабле в мир странствий и собственных чувств.  — Кавех, я… Вдруг Хайтам останавливается и слегка касается чужой ладони, не решаясь скрепить в замок их задубевшие пальцы. Блондин сбавляет шаг, разворачивается и приподнимает одну бровь, уставившись на собеседника с немым вопросом.  Впервые крутящиеся в голове мысли не лезут наружу: застряли в горле огромным комом из липкой неуверенности и небывалого страха. Сердце колотится, готовое сломать рёбра и выпрыгнуть наружу, дабы наконец выкрикнуть все слова любви, что копились внутри годами. Показать всем в эту душную звёздную ночь кто покорил каменное сердце и истерзанную временем душу! Наконец перестать закрываться, возвышая нерушимую стену из хладнокровия и пожирающей изнутри скуки, открыться. Расцвести, словно давно завядший цветок в одиноком и бесконечном поле средь однотипных колосков, перестать бояться и…  — Ты долго молчать собираешься, Хайтам? Или снова моё терпение испытываешь, как тогда в магазине с мебелью? — Вырывает из мира грёз хриплый, но столь живой голос.  Кавех наклоняет голову в бок, скрещивает руки на груди и с нескрываемым вызовом смотрит в чужие светло-бирюзовые глаза, несильно сверкающие в тусклом мерцании миллиона звёзд.  — Ну? Молчанка, как я понимаю, меня ждёт до самого дома и… — Я люблю тебя, — внезапно выпаливает секретарь, подходит ближе и заключает в желанные объятия парня.  Дыхание перехватывает от накатившего волнения и трепета. Щёки в миг раскраснелись, а по коже разлетелось обжигающее пламя, что перекрывало доступ к здравому смыслу. Ощутив слегка подрагивающие руки на талии, пока чужое лицо уткнулось в плечо, архитектор застыл, точно каменная статуя, не в силах пошевелиться и разорвать внезапную атмосферу очередным замечанием. От столь неожиданных действий становится совсем плохо: одновременно счастливым, смущённым и напуганным блондин себя никогда не ощущал. Касания, такие желанные и недоступные большое количество времени, вызывают слишком много, заставляют растечься в лужу и даже не надеяться на то, что Хайтам не услышит громкость сердца, сходящего с ума.  — В-вау, — через силу выдавливает из себя Кавех, утыкается в чужое плечо и слегка приобнимает в ответ. Дрожащие пальцы поглаживают спину и невесомо ползут выше, пока мысли спутываются в бессвязный ком, а единицы прохожих окидывают тяжёлыми взглядами затылок.  — Не побоюсь спросить, с чего это вдруг ты решил признаться мне? Я даже опешил и не до конца понял, что сейчас произошло, — с губ срывается тихий смех, в алых с переливами в оранжево-красный глазах игриво подрагивают блики.  — Просто…  — Стоять! — Перебивает архитектор и закрывает ладонью чужой рот, сверля пытливым взглядом парня. — Я передумал, скажешь мне всё дома. А сейчас давай лучше насладимся тишиной и звёздным небом? Кавех невесомо целует секретаря в нос, кротко улыбается и, сцепив их пальцы в крепкий замок, ведёт в удивительный мир чудес и сладкой любви, пока внутри сердце бешено стучит, а тело покрывается мурашками. Хайтам приподнимает глаза, встречается с чужими, столь яркими, по-настоящему живыми и до щемящей боли родными, слегка улыбается и следует на встречу мерцающим в непроглядной тьме звёздам, чувствуя как внутренний мир переворачивается с ног на голову, разрушая все когда-то давно построенные принципы и заставляя ледяную глыбу из недоверия оттаять, стоит хоть на секунду вспомнить, кто рядом с ним, держит за руку, тянет только на свет и смотрит так, словно нашёл бесценное неземное сокровище.