Я подарю тебе лето

Через несколько дней, после заплыва, Роди ожидаемо заболел. Потому, неделя была официально профукана на то, чтобы валяться, мерить температуру, пить горькие лекарства и в целом большую часть времени чувствовать себя как овощ. Ламори ненавидел болеть, все это время ты не только валяешься в гордом одиночестве, чтобы не заразить близких, так еще постоянно дышишь только одной ноздрей и даже в самый знойный день заворачиваешься в три пледа, чтобы согреться. За это время Ламори так же пытался несколько раз позвонить Манон, но не как не мог дозвониться, каждый раз слыша одни и те же гудки, что уже действовали на нервы. По итогу Роди оставил попытки связаться с ней, хоть и в груди играло беспокойство. Вдруг с ней что-то случилось? Вдруг она в тяжелом состоянии в больнице? А вдруг она уже... Нет, даже думать об этом не хочется. Хотя, все то тепло, что он бережно и верно хранил в груди для этой прекрасной девушки, стало потихоньку остывать, беспокойства это не уменьшало. Но за все это время ему смогли поднять пару раз настроение. В один из дней, Роди просто сидел в своей кровати, завернувшись в плед и читая старые песни, что он посвящал Манон, тоскливо вздыхая. Так много всего он посвятил ей.. Неужели этого было недостаточно? Неужели он недостаточно старался? Но от мрачных мыслей его отвлек скрип двери. Выглянув из под пледового "капюшона", он увидел свою маму, что держала в руке небольшой целлофановый пакетик с фруктами. —Тот бледноватый мальчик заходил.. Имя его.. Это... Винест по моему, да? Он передал фрукты и пожелал тебе выздоравливать—Раздался знокомый, ласковый голосок и шуршание пакета. Мама положила пакет на тумбочку возле кровати Ламори и посмеялась—Он постучался, я открыла, чуть сердце в пятки не ушло. Бледный как мертвец и взгляд не добрый, хех, хотя довольно вежливый мальченка—Посмеялась мать, паралельно открывая окно, чтобы проветрить помещение. Роди пока слегка удивленно смотрел на пакет с угощением. Красное спелое яблоко, что явно будет до жути сочным и сладким, банан, груша и большой апельсин. И все они были как на подбор, словно Шарбонне специально подбирал их для рыжика. Это невольно вновь разогрело угли, где-то у него в груди. Это было странное, щекотливое чувство, но какого особого внимания рыжик этому не придал. Вероятно это нормальное чувство на заботу от своего друга. За то время это действительно подняло Ламори настроение, особенно когда этот подарочек передали рыжику еще пару раз и вновь от "бледноватого мальчика", что раз за разом желал выздоравливать. После и мысли о Манон так сильно не давили на мозг и душу, теперь мысли сменились в другое русло, о черноволосом парне, что заботиться о нем, даже не смотря на то, что он всегда холоден и строг, по крайней мере он старается таким казаться. Приятно осознавать, что ты кому-то не безразличен. Но вот, поправившись, Ламори сразу потащил Винсента на прогулку в лес. Конечно, не в самую глубь, а то так они с легкостью могут заблудиться и их прогулка превратится в игру на выживание. Гуляя, Роди то и дело хвастался, что не боится лесов и заблудиться в них, так как знает как в случае чего выживать. Шарбонне молча выслушивал его, лишь иногда закатывая глаза. Но вот в один момент из кустов послышался внезапный шорох, что заставил рыжика сразу вздрогнуть и спрятаться за Винсом, схватив того за предплечья. Черноволосый на это лишь выдохнул тихое "ты серьезно? ". После чего оба уставились на шуршащую листву. Это точно было не крупное животное, но и не очень мелкое, как мышь или белка например. —Ёж—Спустя какое-то время подал голос Винсент вглядываясь в шуршащие кусты, привычным равнодушным тоном. Роди вздохнул, отпуская предплечья кареглазки—Или кто-то по опасней—Специально добавил он, ощутив как Ламори вновь хватает того за предплечья. Через пару минут гляделок с невидимым зверьком, Шарбонне подходит ближе кустику, через время выпрямившись и продемонстрировав колючий шарик, что опасливо фырча и тарахтел, пытаясь отогнать врагов. Увидев это, рыжик сразу расплылся в улыбке, умиляясь пугливому ежу. —Оу! Какой хорошенький—Сказал Роди, подходя ближе и наблюдая за тем как ёжик иногда выглядывал из "укрытия", проверяя ушли ли те большие дяди со своими загребущими руками или нет. —Странно все это—Задумчиво сказал Шарбонне, смотря на колючее чудо в своих руках. —А что тебе не так?— В замешательстве спросил рыжик переведя взгляд на черноволосого. —а ты сам не знаешь? Ежи, вообще то, ночные животные, а тут он днем разгуливает—Вздохнул Винс, на что Ламори нервно посмеялся, явно забыв об этом факте, чем вызвал у друга слегка раздраженный вздох. Почесал затылок рыжик попытался сразу перевести тему. —А знаешь кого мне ежики напоминают? —С ухмылкой спросил Роди, скрестив руки на груди. Винсент лишь поднял на рыжика вопросительный взгляд, даже в начале не поняв, что он имеет ввиду. —Тебя вот и напоминает! Фырчишь постоянно и колишься своими шуткам—Посмеялся Ламори, видя как черноволосый закатывает глаза, хотя, по тому факту, что его не ударили за такие прозвища сразу, можно подумать, что тому даже понравилось. —А ты тогда... Белка. Носиться и на месте устоять не может никогда—Фыркнул Винсент переведя взгляд обратно на ёжика. В ответ Ламори лишь посмеялся. Ёжик и Белка лучше друзья. Хотя в этой ситуации рыжика больше радует тот факт, что он, похоже, смог растолкать Шарбонне. По крайней мере на это глупое прозвище он не просто кивнул или ударил Роди. От ситуации их отвлекло еще одно шуршание с боку. Посмотрев в сторону звука, взору предстал лишь рыжий, пушистый хвост, что нырнул в дупло. Как судьбой посланная белка. Немного подумав, Роди улыбнулся и подошел ближе к тому дереву. —А спорим я на это дерево залезу и в дупло загляну? —Ухмыльнулся Роди, скрестив руки на груди и приняв самоуверенный вид. Ожидаемо он получил взгляд, который так и спрашивал "Ты идиот? ", но Ламори отступать не собирался, подойдя к черноволосочерноволосому и протянув ему руку для рукопожатие—Ну так спорим? —Повторил вопрос рыжик смотря на Винсента. —Тебе не на секунду не приходит мысль о том, что ты упадешь оттуда и сломаешь себе что-нибудь? —Спросил кареглазый, но все же, слегка неуверенно, пожалуйста чужую рука, при держав ёжика второй. —Пф, да не упаду я. Я сто раз по деревьям лазил. Меня хоть в эти... В альпинисты—Ухмыльнулся Роди и подойдя в плотную к дереву, стал медленно, но верно залезать залезать на него. В целом, у Ламори хорошо получалось, но беспокойства Винсента это не отбавляло и это было видно по его глазам, что тревожно блестели, рассматривая рыжика. Черноволосый уже успел отпустить ёжика, что еще немного пофырчал в траве, а после сразу убежал восвояси. И вот, Роди был почти у цели, но из-за невнимательности все пошло не так. На одной из веток, Ламори обернулся кивнув взгляд на напряженного Винса и в этот момент он не заметил как схватился за не крепкую ветку, после чего, понадобилось лишь несколько секунд, прежде чем послышался хруст и рыжик полетел вниз. Благо, ничего серьезного не произошло, Роди просто ударился головой, заработал синяк на спину и хорошенько ободрал локоть. Могло быть и хуже. Открыв глаза и шикнув от боли, он сразу увидел как над ним стоит черноволосый, что с беспокойством в глазах смотрел на рыжика. —Мать моя женщина, цел? —Спросил Винсент опускаясь рядом с Роди на колени и помогая ему принять положение сидя, замечая разодранный локоть. Немного подумав, Винс помог ему встать и повел его к пруду, на котором они были вчера, чтобы хотя бы смыть грязь. И вот вновь Винсент о нем заботится, сейчас он мог просто посмеяться над ним или привычно наругать за свое слабоумие и отвагу, но тот без издевок, принял попытку помочь тому. И это казалось таким странным. Таким неправильным и одновременно таким, словно так и должно быть. Вероятно, это можно считать почестями. Вечно холодный, грубый Шарбонне заботиться о нем, аккуратно придерживает его руку, пока смывает грязь прохладной водой. Ламори слегка шипит, но в остальном, от такого отношения, чувства приятные. Чувство, что ты кому-то нужен. —Спасибо, Винс—Улыбнулся Роди посмотрев на черноволосого, а после на рану на своем локте. Винсент хороший друг, его лучший друг. И лишь потому его сопровождают такие приятные чувства. Правда, продлилось это тепло до того, как он получил довольно сильный подзатыльник, что заставил его ойкнуть и прошипеть, хватаясь за место удара. Вероятно это было заслуженно. —Я могу еще раз пиздануть. Может тогда твой мозг перестанет бредовые идеи генерировать. А если бы ты разбился? —Последовал еще один подзатыльник, кажется сильнее чем предыдущий—Вообще головой не думаешь, придурок.—Вздохнул Шарбонне. Роди зажмурился и вжал голову в плечи, ожидая еще один удар, но его не последовало, что безусловно радовало. —Прости... А по итогу... Я проспорил—Неловко посмеялся рыжик, как тут внезапно Винсент сел, вытянув ноги и положил голову Ламори к себе на колени, что было тем еще сюрпризом. Кареглазый выглядел невозмутимо, словно то, что он сделал абсолютно нормально, а вот бесотливое чудо в перьях покраснело и пыталось придумать, что сказать. Но по итогу промолчал, продолжая лежать на чужих коленях. Хотя, долго молчать не пришлось, так как рука Шарбонне легла на рыжее гнездо, на голове Роди, медленно перебирая непослушные, пушистые пряди, что заставило того напрячься. Безусловно это было приятно, но это выглядело так неправильно, особенно вспоминая, что он так сидел с Манон, а они были как бы... Парой? А здесь они просто друзья, не больше. —Что ты делаешь? —Задал вопрос Роди, мягко сжав ткань штанов, возле коленок Винсента, больше от нервов и переполняющих странных чувств. —А что не так? —Задал ответный вопрос Винсент, вздохнув. Более отвечать Роди не решился, замолчав и пытаясь не думать о том, насколько происходящее неправильно. Просто пытаясь расслабиться и отпустить прочие мысли. И это помогло. Через время, руки Винсента перестали казаться такими холодными как прежде, а прикосновения сопровождались лишь мелкими, приятными мурашками. В таком темпе они просидели вероятно час. Просто молча, наслаждаясь компанией друг-друга. Так по странному тепло и нежно, стараясь не размышлять о том, насколько это неправильно. Возможно, все от того, что Ламори романтик, ему нужно куда-то выплескивать чувства, что капля за каплей копятся в его сердце, потому все и ощущается таким. И Роди даже не знает, хочет ли он, чтобы его предположение оказалось правдой или нет. Все слишком смешано. Будто все это лишь дежавю , что-то что он когда уже ощущал, но при этом все казалось таким новым и свежим. Вздохнув рыжик просто закрыл глаза, через время невольно погрузившись в сон. Разбудили его все те же хладные руки, что мягко толкнули его плечо, а чужой, грубоватый голос позвал его по имени. Открыв глаза, он все так же был на чужих коленях, ощущая щекой их слабое тепло. Переведя взгляд на водную гладь, он заметил, что вечереет. —Сколько я проспал? —Спросил Роди, еще хриплым с просонья голосом, наконец-то поднимаясь с чужих колений и потирая глаза, чтобы проснуться до конца. —Наверное часа два. Вечереет, я и решил тебя разбудить—Спокойно ответил Шарбонне, поднимая с земли и сразу чуть не падая. Его ноги явно затекли после такого долго нахождения в одном положении. Роди поднялся вслед за ним и они направили домой. Расстались они как обычно у подъезда Ламори и поднявшись в квартиру, Роди бросил взгляд на телефон. Только потянув руку к трубке, рыжик отдернул себя, стащил обувь и ушел в свою комнату. Сейчас он был наполнен другими, непонятными и странными чувствами, ему не до Манон. Да и вряд-ли она возьмет трубку. Она не брала ее на протяжении недели, чего вдруг она возьмет ее сейчас? А если и возьмет, то что? Разве Ламори получит взаимность? Разве она поздороваться с ним своим ласковым и теплым голоском? Разве расскажет как прошел ее день? А скажет насколько сильно она скучала, насколько сильно любит Роди? Нет. Она просто, холодным, словно лед, тоном будет поддакивать рыжику и все. Винсент ведь такой же, такой же холодный как лезвие ножа, но он слушает. Роди знает, что его слушают, он знает, что Винс его понимает, он знает, что он ему нужен и это понятно без слов, без теплых взглядов и без всяких улыбок. Невольно от всех этих мыслей, на глазах наворачиваются слезы. Лучший друг, человек, чье сердце покрыто камнем, человек, что казалось никогда не любил, бледный как смерть, чье сердце билось лишь однажды, дорожит им больше чем та, которой он посвящал песни, любил больше всего на свете, по ней его сердце билось быстрее, перед ее видом, его дыхание сбивалось. Ламори, чувствуя ком в горле, что мешал дышать, плюхнулся на кровать, до белых костяшек сжимая простыни. С каждым днем, он все больше и больше погружается в удушающее отчаяние. Было так до блевоты плохо. Весь мир будто разрушался, сердце не билось. Все было будто страшным кошмаром, от которого он скоро проснется, в ее объятья, от ее поцелуев и увидет ее улыбку. Взгляд медленно скользнул на пыльную гитару в углу комнаты. Хотелось выпустить все чувства, все и разом, чтобы завтра остаться опустошенным, чтобы забыть ее имя, забыть свое имя, имя Винсента, матери, отца, забыть о том, что было, не думать о том, что будет. Было легче лишиться всех чувств, нежели терпеть эту тянущую боль и жгучие слезы на щеках. Так Ламори проиграл долгое время, то и дело касаясь дрожащими пальцами струн, пытаясь выплеснуть все и сразу. И эта кривая мелодия продолжалась, пока рыжий не провалился в сон.