Последнее лето

Наши судьбы когда-то переплелись

И ты пообещала навсегда со мной остаться.

Теперь я хочу себя застрелить

Но пойми, нам суждено расстаться...

      «Ты такой забавный»       «Хватит хмуриться»       «Эй, как дела?»       «Эн, я...»       «Эн»       — Эн! Ты уснул что-ли?       Я резко открыл глаза и, проморгавшись, огляделся, ловя твой недовольный взгляд на себе и неловко улыбаясь. Смеюсь и чешу затылок, извиняясь и получая лёгкий удар в плечо. Складываешь руки на груди и, хмыкнув, начинаешь что-то болтать.       Кажется я опять погрузился в воспоминания.       Прости, я сейчас не особо слушаю пламенную речь о некомпетентности современных врачей, любуясь твоим лицом. Слегка щурюсь от внезапного Солнца, но взгляда не отвожу, стараясь уловить каждый взмах тонкой руки и каждую эмоцию.       Подул лёгкий ветерок, поднимая зелёные листья и заставляя их кружиться в только им известном танце. Чувствую, как на мгновение замерло сердце, стоило твоим волосам слегка растрепаться. Ты так мило выглядишь, пытаясь убрать мешающие обзору пряди. Впечатываю все твои движения в подкорку сознания, чтобы потом дома вновь не спать всю ночь, мечтая о тебе и возможном нашем совместном будущем.       Затаиваю дыхание и перевожу взгляд на яркое небо.       А достойны ли мы его?

      Ну что ты за войну опять устроила,

Мы так не договаривались

Ну тогда зачем?

      — Только не говори, что ты снова сбежала.       Замираешь в странной позе и неловко отводишь глаза, начиная бубнить что-то, явно отрицая своё преступление и оправдываясь тем, что тебе снова запрещали видеться со мной. Глупышка, я же просил не идти на такие жертвы ради меня. Вздыхаю и качаю головой со смешком. Ты ни капли не изменилась с момента нашего знакомства.       Сколько уже прошло? Год? Два? Пять? Честно, я уже не помню. Да и уже не важно, это ведь всего лишь цифры, которые когда-нибудь канут в бездну, как и наше существование. Звучит грустно, но теперь я отношусь к этому очень легко, ведь смерть это всего лишь новый этап в бесконечном цикле жизни. Не знаю, когда я начал верить в чепуху про загробную жизнь и прочее.       Возможно, я просто пытаюсь себя так успокоить.

      Слова будто комок застряли в горле

А слёзы отражаются от солнечных лучей...

      В груди что-то болезненно сжимается, когда перед взором вновь начали мелькать размытые картинки. Уши будто заложило и посторонние звуки просто слились в белый шум. Я схватился за футболку и попытался вдохнуть, но, будто по року злой судьбы, кислород не хотел в лёгкие идти. Глаза предательски защипало, делая ситуацию ещё более неловкой и абсурдной.       Чувствую прикосновение к щеке и резко вдыхаю, поднимая голову и смотря в потускневшие, но всё такие же живые глаза. Слабо и, кажется, немного грустно улыбаешься, вытирая большими пальцами такую ненужную влагу с лица. Опускаешь взгляд и прижимаешься к моей груди, сцепляя руки за спиной и, я надеюсь, не слыша, как бешено стучит сердце.       И поверь, это точно не от недостатка кислорода.       — Не плачь, всё будет хорошо.       Тихо шепчешь, заставляя напрячься и сжать хрупкую фигуру в объятиях. Дрожу, боясь причинить вред. Боясь сломать, словно фарфоровую куклу, что от лишнего движения может рассыпаться на мелкие кусочки, оставив после себя огромную трещину в моём сердце.       Утыкаюсь в бледное плечо и сдавленно угукаю, чувствуя холод твоего тела, что постепенно пробирался в самые тёмные уголки подсознания, заставляя вновь думать о столь ненужных в данный момент вещах. Отстраняешься, слегка смущаясь, и пытаешься отодвинуться, переводя взгляд в разные стороны, но только не на меня. С неохотой выпускаю из объятий и поворачиваюсь к деревьям, что мерно покачивались от лёгкого ветерка. Тихо шепчешь, но я всё равно услышал.       — Как же мне хочется побывать на море хоть раз.       Точно, ты же так и не смогла съездить из-за резко изменившихся планов. Смотрю краем глаза на утончённый профиль. Твои глаза устремлены вниз, а перебинтованные руки неуверенно сжимают светлое платье, которое в обычный день ты бы ни за что не надела.       Ради тебя я готов на всё.

      Тёплый ветер гладит лицо,

      А я глажу твоё

      Растворяемся где-то...

      Медленно закрываю глаза.       Кажется, с того дня прошла неделя. Я так скучаю по тебе. По твоим крепким объятиям, что порой выбивали весь воздух из лёгких. По твоему задорному смеху, что даже в грустный день заставлял меня улыбаться. По твоим грубоватым, но одновременно мягким рукам, что любят жамкать мои щёки, заставляя задыхаться от смущения.       Откидываюсь на траву в каком-то парке, раскидывая руки в стороны и чувствуя, как ветер гладит моё лицо, вновь напоминая о тебе. Хочу вновь прикоснуться к твоим волосам, к твоим щекам и, когда-нибудь хоть раз, к твоим губам.       Как же давно я хочу признаться тебе в любви.       Но я боюсь.       Боюсь разрушить всю нашу многолетнюю дружбу. Боюсь, что это обременит тебя. Боюсь, что из-за меня ты не сможешь дальше нормально жить. Но как же чертовски меня тянет к тебе с каждым годом всё сильнее, заставляя постоянно переживать и смущаться.       Медленно вдыхаю и пытаюсь расслабиться, чуя знакомый запах зелени, что постоянно сопровождал нас с тобой раньше. Хочу вдыхать его вечно, вспоминая все моменты с тобой. Хочу вернуть всё. Хочу сделать нашу жизнь как прежде, весёлой и беззаботной. Хочу...       Хочу просто раствориться в воспоминаниях.

      Протяни свою руку,

      А я попробую поймать.

             — Эн, куда ты меня катишь?       Весело смеёшься, пытаясь остановить кресло, хватаясь за ободья на колёсах. Будто ты не знаешь, что я сильнее. Останавливаюсь и, обойдя коляску, встаю на колени, чтобы быть с тобой на одном уровне, и беру холодные ладони, что ты демонстративно вытягиваешь, пытаясь не попасться, в свои руки, озорно улыбаясь.       — Это сюрприз.       Удручённо вздыхаешь и закатываешь глаза, слегка дуясь, бубня что-то про маньяка и похищение. Опускаю глаза на худые ноги, укрытые пледом, и перебарываю в себе желание положить на них голову, чтобы ты как раньше гладила меня по волосам и рассказывала интересные истории. Следишь за моим взглядом и, слегка нахмурившись, пытаешься поднять меня с колен, чуть отвернувшись, чтобы не показывать свои эмоции.       Но мы оба знаем, что ты не сможешь встать с этого инвалидного кресла.       Всё-таки довожу тебя до машины и, несмотря на протесты о самостоятельности, сажу на переднее сидение, не забыв плед и складывая коляску в багажник. Снова что-то бубнишь, но пристёгиваешься и ждёшь, когда я сяду за руль, чтобы с ехидным лицом бросить подколку.       — Надеюсь водишь ты лучше, чем пилотируешь.       Закатываю глаза и, приготовившись, со смешком трогаюсь с места, попутно смотря в зеркала и надеясь, что твоё отсутствие в палате заметят не сразу, а хотя бы через несколько часов.       — Не надо мне тут, я отличный пилот и ты это знаешь.       Фыркаешь себе под нос, явно не веря моим словам, и начинаешь оглядываться, ища бы где пошариться. Открываешь бардачок, откуда падает книга, которую ты когда-то хотела прочитать, но не было возможности купить. Чувствую, как по лбу стекает капля пота, когда с интересом начинаешь разглядывать запакованный в непрозрачный пакет предмет, что должен был быть подарком, но что ж, придётся дарить раньше.       Выезжаю на дорогу и стараюсь как можно увереннее сказать, что это тебе. Боковым зрением замечаю, как загорается фиолетовый огонёк, ненадолго заставляя тусклые глаза мерцать. Переспрашиваешь, можно ли открыть и, получив утвердительный ответ, с нетерпением, но при этом аккуратно начинаешь раскрывать упаковку.       Я хочу приносить радость в каждое мгновение твоей жизни.       Смотрю в зеркало и торможу на светофоре, тут же вздрагивая, когда тянешь за рукав футболки к себе, что-то радостно лепеча и быстро целуя в щёку, заставляя меня замереть на добрые мгновения. Сердце бешено застучало и лицо залилось краской, от чего в салоне стало очень жарко и душно. Не улучшала положение летняя солнечная погода, что при открытии окон сделала только хуже, от чего я начал уже в который раз заливаться потом.       Ты хочешь, чтобы я умер от инфаркта?       Из мечтательного состояния меня вывел протяжный сигнал сзади, оповещающий, что уже давно пора тронуться с места. Смутившись, я нервно поехал вперёд, всё ещё ощущая прикосновение твоих губ. Казалось, что это место начало гореть огнём. Радуюсь, что ты увлечена подарком и не замечаешь моей реакции. Воодушевлённо пролистываешь пару страниц и злобно хихикаешь. Мне почему-то стало неловко. Решаюсь разрядить смущающую обстановку, в которую загнал себя сам, спрашивая, о чём эта книга. Задумываешься и смотришь в окно.       — О том, что смерть неизбежна и жизнь скоротечна. В ней два одиноких человека с серьёзными заболеваниями находят успокоение в обществе друг друга, ведь они смирились со своей судьбой.       Повисла тяжёлая тишина, давящая, словно неподъёмный камень. Прикусываю губу, пытаясь подавить зарождающуюся в груди тоску.       Я знаю, почему ты хотела это почитать.       Вздыхаю и пытаюсь разрядить обстановку.       — Хм, так ли уж звёзды и виноваты?       Улыбаешься и пожимаешь плечами, отворачиваясь к окну и смотря на быстро сменяющиеся виды. Смотрю на часы и небрежно говорю, что ты можешь поспать, ехать ещё часа два. Подозрительно щуришься, пытаясь прочитать на моём лице то, куда едем, но, немного подумав, киваешь и, устроившись поудобнее, закрываешь глаза.       Через пару минут я услышал сопение и, улыбнувшись, покачал головой. Только ты можешь засыпать так быстро, но зная последние события это и неудивительно.       Так хочу, чтобы ты наконец отдохнула.

      Я мечтал касаться тебя

      И вечно целовать...

      Ты уже успела проснуться, когда мы приехали к месту назначения. Отвожу взгляд, когда начинаешь потягиваться, из-за чего большая одежда сползла ещё сильнее, оголяя итак до этого открытые плечи. Снова чувствую, как краснеют кончики ушей, и, пока ты не успела оглядеться, быстро натягиваю тёмную шапку на фиолетовые глаза, тут же встречая возмущение. Глупенькая, я ведь не хочу, чтобы ты раньше времени узнала о сюрпризе.       Что-то бубнишь, но смиряешься с этим и просто ждёшь, когда выйду и возьму лёгкое тело на руки, вызывая недоумение. Прости, но коляска здесь не проедет. Фыркаешь и обхватываешь мою шею, обдавая кожу своим дыханием, от чего по спине пробежали мурашки. Сглатываю и иду вперёд, вдыхая свежий воздух. Песок под ногами приятно хрустит, вызывая какое-то необъяснимое чувство спокойствия.       Подхожу к лавочке и аккуратно усаживаю тебя. Чувствую напряжение. Встаю сзади и тихо говорю, что можно снимать шапку, сильно волнуясь. Медленно стягиваешь её и застываешь, смотря на открывшийся вид. Морской ветер колышет наши волосы и ударяет в нос запахом соли, лазурные волны мерно перекатывались на берег и обратно, а над головами летали чайки. Слегка щурюсь, когда отблеск солнечных лучей отскочил от волн и ударил по глазам. Тело сразу холодеет, когда слышу тихие всхлипы.       Прости, я не хотел тебя расстраивать...       Ноги стали ватными и совсем не слушались, когда я попытался подойти ближе и заглянуть в твоё лицо, пытаясь узнать причину слёз. Я не хочу, чтобы ты из-за меня плакала. Падаю на колени и дрожащими руками обхватываю твоё лицо, заглядывая в родные глаза. Сдавленно всхлипываешь и прижимаешься к моим ладоням, уже не сдерживаешь поток горячих слёз.       Начинаешь бессвязно бормотать и спрашивать, почему я привёз тебя сюда. Почему постоянно нахожусь рядом. Почему помогаю и поддерживаю. Почему просто не брошу.       Почему?       — Потому что я люблю тебя, дурочка.       Сразу замолкаешь и широко раскрытыми глазами смотришь в моё лицо. Чувствую, как внутри что-то обрывается, когда слёзы усилились.       Казалось, что в этот момент земля ушла у меня из под ног.       В горле образовался комок, заставляющий чаще дышать, от чего закружилась голова. Стало тошно от самого себя, от своих действий и от своих слов. Хочется сейчас просто исчезнуть навсегда, провалиться куда-нибудь к ядру планеты и никогда не появляться нигде. Проглатываю горечь от разочарования и уже собираюсь отстраниться, попутно извиняясь и убирая руки, когда чувствую, как холодные ладони схватились за мою голову и задрали её к верху.       Не успел я и сообразить, как ты впиваешься грубым поцелуем, немного прикусывая губы. Ненадолго застываю, прежде чем слегка склониться набок и начать также небрежно отвечать, зарываясь пальцами в тёмные волосы и второй рукой прижимая к себе за талию. Целуемся жадно, будто в последний раз, сплетаясь телами и языками, шепча друг другу слова любви между вздохами.       Пытаешься взять инициативу на себя, переводя одну ладонь на шею, а вторую на затылок, слегка сжимая светлые пряди у корней. Томно выдыхаю и дрожащими пальцами делаю попытки залезть под так чертовски длинное платье, чтобы коснуться бледной кожи на бёдрах, зная, что ты этого даже не почувствуешь.       Медленно отстраняемся и встречаемся взглядами, тяжело дыша и не обращая внимания на нить слюны между нашими языками. Смущённо пытаешься отвести глаза, попутно утирая оставшиеся слёзы, и тихо шепчешь:       — Выкуси, я тоже тебя люблю, придурок. Надо было раньше так сделать, а то не очень хочется умирать нецелованной девственницей.       Сразу мрачнею и закусываю губу.       Я не смогу смириться с твоей смертью.       Мотаю головой. Хочется отвлечься от всей этой никчёмности. Встаю и под вопросительным взглядом начинаю раздеваться, заставляя тебя покраснеть ещё больше, чем уже есть. Начинаешь спутанно спрашивать, зачем я это делаю, и тут же замолкаешь, смотря на протянутую руку.       — Не хочешь искупаться?       Молчишь, но еле заметно киваешь, нервно теребя подол платья и, приподнявшись на руках, чтобы вытащить одну его часть из под себя, неуверенно стягиваешь через голову, оставаясь только в нижнем белье. Замечаешь мой тоскливый взгляд и тут же пытаешься прикрыться тканью, мелко дрожа.       — Не смотри на моё уродское тело...       Чувствую, как что-то внутри болезненно сжалось, пытаясь вырваться эмоциями наружу, что с каждым днём всё сложнее сдерживать. А сколько уже прошло дней в таком состоянии? Не помню.       Не помню, когда в последний раз нормально спал.       Медленно вытаскиваю вещь из дрожащих пальцев и, аккуратно взяв тебя на руки, прижимаюсь лбом к худому плечу, оставляя поцелуй на ключице. Вздрагиваешь и прижимаешься в ответ, обнимая за шею. Аккуратно провожу рукой по спине, надеясь успокоить и кончиками пальцев ощущая каждый выпирающий позвонок и каждое ребро. Болезненно бледная кожа покрывается мурашками и, я уверен, что точно не от холода.       — Ты всегда будешь для меня самой красивой.

      Нас накрыл летний дождик

      И ты идёшь ко мне домой.

      Медленно открываю глаза и хрипло смеюсь, уставившись на носки кроссовок. Я помню тот день ещё достаточно ярко.       Помню, как впервые за долгое время твои глаза горели живым фиолетовым светом.       Помню, как близко к берегу ты пыталась меня шуточно утопить.       Помню, как ты смеялась, сидя у меня на руках и полностью вверяя мне свою жизнь.       Помню, как потом мы лепили песочный замок.       Я уже полностью растворился в этих воспоминаниях...       Где-то над головой громыхнул гром. Улыбаюсь и поднимаю взор к верху, смотря на хмурящееся небо. Забавно, а ведь в тот день тоже шёл дождь. Такой тёплый и приятный. Ты так задорно улыбалась и хихикала, когда я в спешке нёс в машину все оставшиеся сухими вещи. Хах, ты бы знала, как сильно стучало моё сердце, когда ты попросилась ко мне домой.       Нам было так хорошо в тот день, вечер и даже ночь.       Выдыхаю и пустым взглядом наблюдаю, как медленно усиливается ветер, сгоняя все тучи в одно место и закрывая звёзды. Звёзды...       — Хах, а ведь и правда, во всём виноваты звёзды.       Откидываюсь назад и улыбаюсь. Ты так и не прочитала ту книгу, забыв в моём бардачке, где она лежит и по сей день, уже несколько раз мною прочитанная и перечитанная.       А ведь в тот день я даже не предполагал, что ты предложишь заняться сексом. И точно не думал, что мы сделаем это.       — Забавно, тогда я тоже перестал быть нецелованым девственником, — горько усмехаюсь и зарываюсь пальцами в волосы, пытаясь их распутать, и стискиваю зубы, — хех, ты так ловко обхитрила меня, оставив с разбитым сердцем.       Хочу рассмеяться, но в горле будто застрял ком из невысказанных слов и эмоций, что всё сильнее и сильнее душил, заставляя задыхаться. Склоняюсь напополам и сжимаю футболку на груди так сильно, что ткань заскрипела. По скамейке затарабанил мелкий дождь, что с каждой минутой усиливался, заглушая все посторонние звуки. Вода заливалась за шиворот, под фуражку и даже в чехол с гитарой, что лежал рядом. С гитарой, на которой тебе нравилось играть, сидя на траве в парке. Резко вдыхаю и поднимаюсь, раскидывая руки в сторону и крича в пустоту.       — Но я всё ещё люблю тебя и буду любить до самой смерти! Но...!       Я замер, проглотив слова, которые чуть не вырвались сами собой в приступе ярости, обиды и... тоски. Удручающей тоски. По тебе, твоим рукам, твоему голосу, твоим глазам и твоему присутствию.       Ненавижу себя.       — Так и знала, что ты будешь здесь.       Вздрагиваю и оборачиваюсь, широкими глазами смотря на неожиданную гостью. Шум утихающего дождя начал разрезать звук шагов по песку, что, казалось, начал заглушать всё вокруг и резать слух. Неспешно подойдя ближе, Ви слегка склонила голову в сторону пустого и полностью промокшего кресла и села на край скамьи, аккуратно отодвинув гитару и скрестив руки на груди.       Молча сажусь рядом и стараюсь не смотреть в её сторону уже зная, зачем она здесь. Горизонт полностью заволокло серой пеленой, волны грозились разбиться о берег, а между нами повисла тяжёлая тишина. Чувствую лёгкий озноб от холода, но не показываю этого и тянусь в карман штанов за сигаретами. Кожей ощущаю пристальный взгляд на себе и дрожащими пальцами открываю пачку, надеясь, что она не промокла.       — Насколько помню, Узи давно заставила тебя бросить это.       Вздрагиваю при упоминании твоего имени и неуверенно зажимаю сигарету в зубах, начиная шарить по карманам. Ви закатывает глаза и вытаскивает одну штучку, попутно поджигая её и передавая зажигалку мне, мгновенно сделав глубокую и длинную затяжку. Благодарю кивком и спустя несколько попыток всё-таки удаётся твёрдо прожать колёсико-кресало. Быстро затягиваюсь и тут же выдыхаю дым, слегка кашляя и морщась. Ви усмехается и выпускает несколько клубов, стараясь на затушить сигарету под очень редкими каплями дождя.       — Прошёл уже ровно год, а ты всё никак не можешь забыть её.       Чувствую, как сердце уходит в пятки.       Раздражённо фыркаю и делаю ещё затяжку, на этот раз более долгую.       — А ты бы смогла забыть человека, которого любила много лет?       Собственный голос звучит очень хрипло и тихо, заставляя сморщиться. Слегка прокашлявшись, перевожу взгляд на собеседницу. Она промолчала и отвернулась, явно о чём-то задумавшись. Усмехаюсь.       Забыть тебя?       Ни за что на свете.       — Нет, не смогла бы, но точно бы не стала словно пёс приходить в одно и то же место в одно и тоже число каждый месяц.       Нервно выдыхаю и снова кашляю.       — Тебе не понять.       Ви хмыкнула.       — Конечно не понять.       Снова наступила тишина. В небе всё ещё раздавались закаты грома и где-то вдалеке периодически сверкала молния. Боковым зрением замечаю, как собеседница встала и сделала пару шагов вперёд. Знаю, что она пришла, чтобы снова отговорить меня приходить сюда и наконец-таки забыть всё связанное с тобой. Но я не могу, да и не хочу. Медленно закрываю глаза.       Это единственное, что позволяет чувствовать себя живым.

      Нам осталось немножко,

      Побудь со мной...

      Вновь слышу шаги по мокрому песку и устало поднимаю голову с колен, смотря на садящуюся девушку. От дождя белоснежные волосы намокли и стали грязно-серого оттенка, что сливался с серостью вокруг. Хах, да впрочем, у меня сейчас они выглядят также. Под тяжёлым взглядом вновь вытаскиваю сигарету и поджигаю, делая глубокую затяжку. Ещё немного и дождь вновь польёт со всей силой.       Ви смотрит на то, как начинаю хрипеть и сильнее кашлять. Вытаскиваю сигарету и пытаюсь дрожащей ладонью прикрыть рот, чувствуя такой неприятный, но уже такой знакомый вкус железа на языке. Смотревшие до этого с осуждением жёлтые глаза сменяются на грусть. С горечью разглядываю красную жидкость на руке и небрежно обтираю об штаны.       — Ты же понимаешь, что убиваешь себя?       Усмехаюсь и перевожу взгляд на гитару.       Если бы не понимал, то не делал.       — Мне всё равно осталось недолго.       Она закусывает губу, но молчит, проглатывая все слова. С хрипом выдыхаю ещё несколько клубов дыма и вновь смотрю на небо. Почему-то на душе так спокойно и умиротворённо. Собираюсь с сарказмом спросить, будет ли Ви вновь заводить свою старую шарманку, учитывая, что она всё ещё не ушла.       — Прошло уже пять лет, Эн.       Что?       Моргаю и ошарашенно смотрю на непроницаемое лицо. Опускаю голову и хмыкаю. Ясно. Как же быстро пролетело время в ожидании и воспоминаниях. Время, полное одиночества от разлуки и боли, что не хотела покидать моё полумёртвое тело, скитающееся по земле словно призрак.       Верно, мне уже двадцать пять, а тебе всё также двадцать.       — Опять будешь упрашивать забыть её?       — Нет, я больше не вижу смысла, — Ви вздохнула и встала, попутно доставая что-то из кармана и кладя на скамейку, — я пришла помочь. И попрощаться.       Послышался глухой звук металла о дерево, что сразу привлёк моё внимание. Не дожидаясь ответа, она пошла прочь и, остановившись, бросила через плечо:       — Знай, что ты самый глупый брат, который только мог у меня быть.       Улыбаюсь и хихикаю.       — Я знаю.       Фыркнув, она засеменила к ближайшим зданиям, оставляя меня одного. Перевожу взгляд на презент и отстранённо дотрагиваюсь до холодного дула. Заморосил дождь, вновь окатывая меня с головы до ног. Но уже как-то плевать на это. Усмехнувшись, беру пистолет крепко в руку и, проверив магазин, замираю, услышав знакомый шёпот.       Этот голос я узнаю из тысячи.       Ты стояла в нескольких шагах от меня и грустно улыбалась, сложив руки в карманы излюбленной толстовки. Хрупкую фигуру словно освещало лёгкое сияние, когда я заметил, что дождь проходит насквозь, не задевая ни сантиметра твоего тела.       Чувствую, как задрожали руки и на глаза навернулись невыплаканные слёзы. Оружие выскальзывает из ослабевших ладоней и я падаю на колени, пытаясь сделать хоть шаг до тебя. Вода заливала лицо, смешиваясь со слезами и недавней кровью на губах, но мне было полностью плевать, ведь...       Спустя пять лет ты вернулась ко мне.       Склоняешь голову набок и делаешь медленный шаг назад, отчего почти застывшее сердце начало биться как сумасшедшее. Живот скрутило от страха, что ты снова уйдёшь, а рот вновь наполнился неприятным вкусом и красной жидкостью, заставляя закашляться, окропляя ближайший песок кровью. Делаешь ещё шаг и я в отчаянной попытке пытаюсь кричать:       — Пожалуйста, побудь со мной ещё немножко!       Останавливаешься и, немного подумав, всё-таки подходишь вплотную и встаёшь на колени напротив, мягко касаясь моей щеки.       Твои руки всё такие же холодные.       Сильно дрожу от холода, страха и кашля, отчаянно прижимаясь к твоей ладони и стараясь как можно крепче запомнить этот миг. Вновь запомнить твоё лицо, твою улыбку, твои касания и твои пустые, но всё такие же фиолетовые, глаза.       Мы оба молчим, потому что понимаем, что слова излишни. Невесомо касаюсь твоей щеки и игнорирую холод, что словно пытался заморозить мою на мгновения ожившую душу. Вновь улыбаешься и тихо шепчешь:       — Спасибо, я запомню этот день на всю жизнь.       Меня словно пробивает током, а дыхание перехватывает. Перед глазами пронеслись картинки многолетней давности, где мы с тобой в первый и последний раз побывали на этом же месте.       Где впервые поцеловались.       Где ты искренне сказала эти же самые слова, которые я не мог выкинуть из головы.       Где ты умерла на следующий день.       Пытаюсь сглотнуть ком в горле и также тихо хриплю:       — Почему ты тогда мне не сказала?       Зачем нагло соврала о своём состоянии?       Зачем делала вид, что всё хорошо?       Зачем утаила то, что врачи разрешили последние дни провести как тебе хочется?       Зачем умерла у меня на руках по пути в больницу?       Я помню, как тебе стало плохо. Помню, что ты очень долго ревела. Помню, как тебе было больно. Помню, как ты с улыбкой вновь говорила, что любишь меня очень сильно.       Помню, как ты замолчала и просто повисла, словно безвольная кукла.       — Ты понимаешь, как мне было больно в тот момент?! — Я задрожал, вцепляясь в призрачные плечи и смотря в погрустневшее лицо, — больно было смотреть, как твои глаза потускнели и навсегда закрылись, а сердце перестало биться! Больно было осознавать, что ты ушла! Больно было находиться на твоих похоронах...       Шмыгнув, я обхватил себя руками и закричал.       Протяжно, болезненно и отчаянно.       А ты просто сидела и смотрела на песок и капли вокруг. Закусываешь губу, но молчишь, обхватывая моё лицо руками и пододвигаясь ближе. Чувствую холодное дыхание, но не могу сдержаться от очередного приступа кашля и содрогаюсь, выплёвывая ещё больше крови на собственную одежду. Дышать стало чертовски тяжело, лёгкие словно горели, а горло адски болело. Наши взгляды встретились.

      Я знаю, ты всё видишь,

      Ведь я вижу это тоже.

      Еле слышно шепчу, наощупь дотягиваясь до пистолета:       — Поцелуй меня в последний раз, как только сможешь...       Не замечаем, как кончается дождь.       Улыбаешься с первыми закатными лучами, что красиво скользят по поверхности воды, и медленно, практически невесомо прижимаешься к моим губам и также неторопливо отстраняешься, кладя ладони поверх моих кистей, что до побеления костяшек пальцев зажали рукоять.       Наконец расслабленно улыбаюсь, прижимаясь лбом к твоему, и снимаю предохранитель, подставляя дуло к виску. Кажется, даже море затихло, наблюдая за этим мгновением.

      Тёплый ветер гладит лицо,

А я глажу твоё

      Растворяемся где-то...

      Тишину разрезал звук выстрела, что, казалось, мог оглушить кого угодно.

Это наш последний восход,

И последний закат,

И последнее лето...

      В тот вечер одна несчастная душа смогла обрести покой с улыбкой на лице.       И в тот вечер двое влюблённых наконец воссоединились, а песок вокруг них окрасился в ярко красный, подтверждавший силу их чувств.

Наши судьбы когда-то переплелись

И на время нам пришлось расстаться.

Но я смог себя застрелить,

Чтобы навсегда с тобой остаться...