Есть цели, которые оправдывают средства

После подрыва Августа и разблокировки дронов в зале студии становится тихо. Только сбитое и прерывистое дыхание разрезает тишину с разных концов помещения. Кое-где потрескивает оборванная проводка. Местами стекают пластиковые панели, обожжённые и поплавившиеся после взрыва, и ветер из разбитых окон доносит их неприятный запах. Олег делает первый глубокий вздох за последний час, и морщится от разрывающей грудную клетку боли. Бронь взяла часть удара на себя, но уже сейчас чувствует, как пульсирует простреленное плечо и бок. Подобного выпада от Серёжи он не ожидал, если честно. Он вообще не просчитывал вероятность, что всё случится так. Задача стояла чёткая - раздавить и уничтожить Грома, и слинять. Он год ждал этого, и непонятно для самого себя, как вообще согласился на весь этот спектакль, а не утащил Разумовского сразу. Олег медленно поднимается с колен, поворачивает голову и прислушивается. Там, у экранов за перевёрнутым столом должен быть Серёжа. И Гром. Он видел, как последний отбивал удары, и защищал Разумовского. Без него бы точно не удалось остановить дроны. Всё тело тянет, будто бы он снова упал с пятого этажа. Хольт знатно потрепал его, но когда есть цель, находишь и силы, даже если их уже нет, и все резервы опустошены. Пара шагов даются с трудом, но он упорно идёт вперёд. Входит в полумрак экранной, отодвигая раненой рукой в сторону свисающие и искрящиеся провода. - Мы сделали это? - голос звучит вдали и с надрывом. Хриплый и совсем ускользающий. Вырубить бы сейчас Грома, забрать Разумовского и закончить сегодняшний день не на территории России. - Да. - Олег жив?.. Гром оборачивается назад и лишь крепче зажимает дыру в груди у Разумовского, столкнувшись взглядом с Призраком. Они столько навертели за последние дни ради чего? Вообще все это было ради чего? Гром смотрит снова в голубые глаза и видит, как они медленно стекленеют и закрываются. - Серый? - Волков взгляд его через осколок зеркала ловит. В груди тесно уже от дыры в сердце, которую не видно и которую не вылечишь. Дыхание и без того прерывистое сбивается совсем, превращаясь в хрип. Дальше как в тумане. У него взгляд шальной становится, а тело начинает работать быстрее разума. Он пистолет на Грома наставляет и рычит не своим голосом. - Я предупреждал, что убью тебя... Я говорил, что уничтожу тебя, Игорь... - Он живой, тише, тише, пока еще, - Гром видит, как у Волкова дыхание снова сбивается и глаза блеском отдают. Это не просто бескорыстная любовь к деньгам, как говорил Птица. Тут другое, куда сложнее и глубже. То, что нельзя истребить, даже уничтожив самого носителя чувства. - Ему нужен врач. Олег знает врачей, видел что с Серёжей каждый день делал Рубинштейн, и не мог помочь. Он знает и обычных больничных хирургов, которые помогают через раз, и с брезгливостью относятся к людям не от мира сего. Не все, но подавляющее большинство. Он не отдаст им Серёжу. - Что мне мешает пристрелить тебя, забрать Разумовского и скрыться? Вы всё равно никогда не найдёте нас, если я не захочу этого. - Олег делает шаг ближе, рассматривая кровавое пятно на белой больничной рубашке, которую закрывает Гром своей ладонью. Уродливо: и пятно, и Гром рядом. Олег и правда может выстрелить и уйти, время идёт на минуты, но теперь уже перебивают его. - Если отпущу, он умрёт. Шантаж. У Волкова глаза кровью наливаются. Он голову в сторону отводит, усмехается и ведёт пятерней по коротким волосам, сжимая их на затылке. Тяжело, удушающее тяжело, хочется парировать, но мыслей нет. - Ты не успеешь перехватить, там три дырки. - Гром продолжает давить, и физически, и морально. Бить точечно. Мог бы отпустить руку, но ему по-человечески стало жалко Разумовского. Он не виноват, что болен. Он не виноват, что его друг готов уничтожить город, спасая его, пусть и под руководством Птицы. Он не заслуживает такой смерти. - Ты не отправишь его в больницу... - Олег опускает пистолет и кидает его к ногам Грома. План сам родился в голове. Импровизация - это больше по Серёжиной части, но тоже иногда может себе позволить подобное. - Предлагаю обмен. Я в обмен на Разумовского. Ещё час здесь никого быть не должно. Передаешь его моему человеку. Без вопросов и дальнейших поисков. А я сдаюсь властям, добровольно. Тебе нужен живой преступник, герой, ты его получишь. Гром удивлён. Волков - это не тот человек, которого можно поймать и вообще найти. Он спец, он опасен, изворотлив и невероятно талантлив. Но и у наёмника есть слабое место, которое он сам сейчас держит в своих руках. - Зачем тебе это? При желании, мог бы уйти и Разумовского попытаться выкрасть чуть позже, когда его подлечат. Родной, объясни, а? - Каждый проведённый час там для него сродни смерти. На нем ставят опыты, как на крысе. Ты не поймёшь, Гром. - Олег снимает броню с себя, сдаваясь окончательно. На груди на фоне чёрной водолазки поблескивает серебряный кулон. Касается его кончиками пальцев. Промедления нет, он принимает окончательное решение. Дышать без поддержки плотного кожуха брони становится тяжелее, поэтому он заходится в кашле, и прижимает раненую руку к себе, все так же не сводя глаза с Сережи. Подходит к нему ближе, полностью игнорируя Грома, и опускается на колени, едва ощутимо касаясь пальцами плеча, чтобы сжать его. Выглядит ужасно, избитый, похудевший. За одно это можно убить каждого, кто причинил боль и довёл до такого. У Сергея времени мало, поэтому Волков достаёт кнопочный телефон, который треснул в углу во время боя, и набирает номер. - Есть такие цели, Игорь, которые оправдывают средства. Сейчас всё просто: он, - кивает на Разумовского и замирает, чтобы просчитать его рваное, едва слышимое дыхание, - цель. Я средство. На кону его душа и жизнь, выбор для меня очевиден. У тебя тоже был выбор - город, имидж, близкие. И ты со своим выбором ошибся... *** Пробуждение Разумовского было тяжёлым. Голова ватная, дышать невозможно. Трубка в носу, трубка в горле, трубка в руке. Сбоку пищат аппараты. Что это за место? Где он? Что произошло в итоге? Где Олег? - - Новости часа: сегодня районный суд Санкт-Петербурга в очередной раз перенёс слушание по делу подрывника с позывным Призрак. Прошло уже полтора месяца, как его взяли под арест... В углу моргает старенький телевизор, показывая закованного в чугунные кандалы до локтей, с перебинтованной грудью и ухом Олега Волкова. - Жи...-вой ....